Глава 2
Серый танцор
За стеклом иллюминатора сгущались сумерки. Внизу, под днищем «Эксцельсиора», проплывали облака — пухлые хлопковые горы, каракулевые степи, каньоны, заполненные курящейся сизой мглой… Ровный гул винтов навевал дремоту. Алиса Грей деликатно зевнула, прикрывая рот ладошкой, с кошачьей грацией потянулась и рассеянно оглядела салон. Ее начинала одолевать скука. Ни Интернета, ни даже завалящего плеера, лэптоп — и тот пришлось оставить дома: закон о научно-техническом эмбарго, ничего сложнее лампового радиоприемника, видите ли… Путешествие, поначалу казавшееся волшебным, потихоньку начинало действовать на нервы. А ведь еще вчера, придя в себя после переноса и поднявшись по скрипучим сходням на борт местного летучего корабля, она по праву могла считать себя счастливейшей из смертных — по крайней мере, из смертных женского пола, четырнадцати лет от роду… Да и может ли быть иначе, если твой отец — посол Метрополии, летние каникулы только начались, и тебе предстоит путешествие по экзотическому миру, полному очарования и древних тайн? Это куда веселее, чем колледж! Вдобавок оказалось, что спутником их будет не кто-нибудь, а сам кронпринц… Ну да, кронпринц, разумеется, кронпринц, кто же еще! Ах, это так романтично! Одно только слово «принц» навевало мысли о ком-то невообразимо прекрасном, в голубом мундире с красной атласной лентой через плечо, витыми эполетами и белокурыми волосами; а приставочка «крон» — это, конечно же, маленькая золотая, с острыми зубчиками корона в пышных, словно морская пена, волосах… По крайней мере так представляла себе кронпринца ее подруга Бетти. Она даже набросала портрет воображаемой персоны в альбоме… Впрочем, мундир удался юной художнице куда лучше, чем лицо.
— Сделай так, чтобы он пригласил тебя на танец! Потом будешь хвастаться, что танцевала с принцем! Тебе все станут завидовать!
— Они же амфибии, Бет! — прыснула Алиса. — Глаза как плошки, пятнистая кожа и все такое!
— Так что же, он…
— Ну да… Он просто большущая жаба!
Мундир кронпринц и впрямь носил, правда, не голубой с красной лентой, а белый — но зато, действительно, с витыми эполетами. Что же касается танцев — их, судя по всему, на борту не предвиделось. Фортепиано мирно пылилось в углу. С него даже не удосужились снять чехол, а кронпринц явно предпочитал игорный стол всем прочим видам времяпрепровождения. Похоже, он вовсе не вылезал оттуда — по крайней мере, спускаясь в салон, Алиса всякий раз заставала его на том же самом месте, за игорной доской, чем-то похожей на маджонг. Мерзкий старикан, и эта вечная ниточка слюны, стекающая с уголка губ…
Внезапно наверху послышался шум, изумленный возглас, резкие окрики — а в следующую секунду ведущая в салон дверь распахнулась, и по ступеням кубарем скатилась чья-то фигура. Алиса узнала в нем одного из спутников кронпринца, неприметного широкоплечего фрога в темном костюме. Двое таких постоянно дежурили у дверей его каюты, еще несколько находились рядом с Его Высочеством — похожие, словно братья, по крайней мере усеянные пятнышками физиономии у них были, на взгляд Алисы, совершенно одинаковые… Упавший неловко заворочался, пытаясь подняться на ноги, — и в этот момент нечто серое, крутящееся, косматое влетело в дверь и, едва не задев потолок, приземлилось в нескольких шагах от Алисы! Она изумленно распахнула глаза. Посреди салона в странной позе замерла фигура, облаченная в некое подобие плаща — если только бывают плащи, сшитые из множества длинных матерчатых лент шириной в ладонь. Голову этого фрога венчала шляпа; с ее полей также свешивались ленты, полностью скрывая лицо. Больше Алиса не успела ничего рассмотреть: серая фигура вновь пришла в движение. Ленты с шуршанием взмыли в воздух: казалось, посреди салона распустился огромный экзотический цветок — из тех, что растут в диких джунглях. Незнакомец словно бы исполнял некий стремительно-гармоничный танец внутри этих развевающихся одеяний. Пластика его движений была сродни безошибочной изящности хищника. Спутники кронпринца, повскакивавшие со своих мест, казались рядом с ним неуклюжими увальнями. В руке одного из них блеснул пистолет, но серая лента неожиданно обвилась вокруг ствола, и оружие отлетело в сторону. Никто не сумел ни ударить, ни схватить незнакомца: он вроде бы лишь слегка касался нападавших — но те валились на пол, словно тряпичные куклы, разом утратив способность двигаться. Вот он очутился прямо перед кронпринцем: неуловимое, словно бросок змеи, движение — и тот медленно, как во сне, опрокидывается назад, игральные фишки дождем сыплются на пол, а серый фрог устремляется к лестнице. В этот миг Алиса успела разглядеть среди развевающихся лент лицо: плоское, бледное, с расплывшейся пигментацией и подернутыми мутной белесой пленкой глазами…
Хлопнул выстрел. Пуля, громко цвиркнув, срикошетировала от стены, и тут же пронзительно завизжали дамы. Стрелял один из охранников кронпринца, сбитый с ног — из положения лежа, опираясь на локти. К ногам Алисы спланировал обрывок ленты — но, похоже, это был единственный урон, нанесенный незнакомцу. Очутившись на нижних ступенях, он вдруг совершил невозможный, невероятный кульбит, одним махом преодолев всю лестницу, и выскользнул за дверь. Алиса нагнулась и подобрала упавший клочок ткани. Плотная холщовая материя была подогнута с конца, образуя нечто вроде зашитого кармашка; внутри имелось нечто сыпучее — должно быть, специально для утяжеления… Она быстро затолкала странную вещицу в карман. По салону вдруг пронесся порыв свирепого ледяного ветра. Панические вопли зазвучали с новой силой: кто-то открыл люк, ведущий на верхнюю палубу, и плотный воздух теперь рвался из корабля наружу, в разреженную забортную атмосферу. Большую часть масляных ламп тут же задуло. Пассажиры в панике метались по салону, охранники кронпринца стонали и вяло шевелились, понемногу приходя в себя, пытаясь подняться на ноги, — а сам он, мелко подергиваясь, лежал на ковре. В горле Его Высочества клокотало и хрипело, по бокам шеи надувались и опадали пузыри, из приоткрытого рта вывалился длинный язык… И только тут Алиса наконец-то испугалась по-настоящему.
* * *
— Позор! Просто позор! Один-единственный негодяй шутя прорывается сквозь вооруженную охрану — это восемь, черт побери, прекрасно обученных специалистов! А потом кончает жизнь самоубийством, бросившись за борт с двухмильной высоты! Что это, я вас спрашиваю?! Откуда здесь взялся этот… Фанатик?!
— Но, сэр! При чем же здесь я?! — капитан «Эксцельсиора» готов был провалиться сквозь пол.
— Потому что именно вы отвечаете за безопасность на борту! Я уже не говорю, что могла пострадать моя дочь!
— Но, господин посол… В списках пассажиров его не было, это совершенно точно! Должно быть, он загодя проник на корабль и где-то прятался все время… — в голосе капитана послышались нотки неуверенности.
— Я не оставлю этого так, имейте в виду! По прибытии в столицу должно быть проведено самое тщательное расследование… — посол Грей возмущенно тряхнул гривой серебристых волос. — А теперь мне нужен доступ к радиопередатчику, и немедленно!
— Он полностью в вашем распоряжении… — капитан кивнул на отделанный красным деревом футляр радиостанции. — Вы можете просто продиктовать текст или записать…
Посол не обратил на эти слова никакого внимания. Он извлек из-за пазухи кожаный футляр, размером с большой портсигар, и открыл его. Внутри поблескивали ряды круглых латунных клавиш с выгравированными на них буквами. Размотав тонкие провода с крохотными зажимами, Грей ловко закрепил их на контактах ключа и вставил в щель на боку устройства карту из плотного картона — размером с визитку, но усеянную десятками маленьких дырочек. Со знанием дела подведя верньер настройки рации, он принялся набирать текст. Устройство чуть слышно пощелкивало. Спустя мгновение прерывисто зажужжало реле: сигналы пошли в эфир. Отбив короткое сообщение, посол спрятал необычную машинку в карман и молча покинул рубку.
— Что это было, капитан?! — удивленно спросил фрог-телеграфист. — Я думал, закон о научно-техническом эмбарго распространяется на всех без исключения…
— Шифраторы — наше изобретение. В военном флоте такими штуками пользуются по меньшей мере пару лет… — Капитан нервно сглотнул. Ну и рейс, подумать только! Мало ему покушения на убийство, мало того, что корабельный лазарет забит полупарализованными охранниками кронпринца… Так теперь посол Метрополии едва ли не обвиняет его во всей этой донельзя странной и скверной истории! Капитан склонился к раструбу переговорной трубы.
— Доктор Хва, вы слышите? Как там Его Высочество?
— Без изменений… Состояние по-прежнему тяжелое.
— Вы можете сказать, что с ним такое?
— Похоже на апоплексический удар, но…
— Значит, никаких ранений? — на всякий случай переспросил капитан.
— Вообще никаких видимых повреждений, если не считать нескольких странных синяков…
— Синяки?
— Они совсем маленькие, будто вмятины от карандаша — к слову, у остальных пострадавших такие же…
— Возможно, яд?
— Не представляю, что бы это могло быть… Да и кожные покровы не нарушены… Надеюсь, врачи в Амфитрите окажутся более компетентными…
Сотня с лишним винтов, установленных на решетчатых мачтах и реях, рубили холодный воздух высот; яркими искрами пронзали ночь карбункулы габаритных огней. «Эксцельсиор» шел навстречу восходу. По прошествии полутора суток летающий корабль достиг места назначения.
Амфитрита была великолепна. Идущий на посадку воздушный корабль разорвал облака, и взгляду пассажиров предстала панорама столицы. Бесчисленные каналы серебристой паутиной поблескивали среди буйной зелени; по краям взлетного поля трепетали красно-белые государственные флаги. За ограждением теснились повозки рикш и паланкины; возницы и носильщики переминались с ноги на ногу в ожидании клиентов. Чуть поодаль негромко жужжали моторы диномобилей — длинных, приземистых, напоминавших одновременно старинные авто и огромных жужелиц. Над капотами покачивались длинные усы антенн-энергоприемников, украшенные разноцветными вымпелами.
Откинувшись на упругие кожаные подушки, Алиса с любопытством поглядывала в окно. Город утопал в цветах. Они были везде: распускались на деревьях, покачивались в ящиках, подвешенных на перилах мостов и балконах, пышным ковром цвели на бесчисленных, обрамляющих обочины дорог и берега каналов клумбах — пурпурные, лимонно-желтые, фиолетовые, источающие головокружительные ароматы. Местная архитектура, казалось, подстрекает к нескончаемой сиесте: дома-шатры, дома-веранды, дома-беседки с затянутыми вьющимися растениями стенами, дома-оранжереи со стеклянными крышами… Уличных скамеек не было вовсе, их заменяли гамаки, развешанные где только возможно. Двери частенько открывались прямо в канал — либо в воду спускались изящные, закрученные прихотливой спиралью лесенки. Строили фроги в основном из дерева и темного, красно-бурого, обожженного до звона кирпича.
Потрясающее местечко эта Амфитрита, решила девочка и, едва приехав в посольство, шагнула из диномобиля с твердым намерением возместить себе отсутствие благ технологической цивилизации полным набором потрясающих впечатлений.
* * *
— Подведем некий итог, — остановил я словоизлияния посла. — Она ушла около трех часов назад и до сих пор не вернулась, так? В полицию вы пока не обращались… Кстати, почему? Конечно, здешним мастерам сыска далеко до копов Метрополии, но дело свое они знают…
— Я не хочу скандала, поймите! — Грей перестал мерить шагами кабинет и рухнул в кресло. — Возможно, она просто отправилась, э-э, развеяться… Ожидание, прививки, да и само перемещение… Генераторы ван Верде — то еще удовольствие, вы понимаете… Она же подросток, непоседливая и…
— Своенравная, да? — из разговора с послом у меня сложилось именно такое впечатление.
— Возможно, я позволял ей слишком многое, — нехотя признал Грей. — Но у меня и в мыслях не было, что она способна на столь легкомысленный поступок! Особенно после всего случившегося… Господин Монтескрипт, я не желаю, чтобы полиция допрашивала мою дочь в связи с этим делом! По крайней мере я должен присутствовать при таком разговоре…
— Значит, покушение на кронпринца…
— Это пока подождет! — решительно заявил Грей. — Первым делом — найдите Алису и обеспечьте ей безопасность; все остальное потом… Но, разумеется, если она вернется сама, тогда, конечно, сразу же приступайте к расследованию…
— Договорились, — я встал. — Для начала мне потребуются две вещи: фото вашей дочери и аванс.
Получив требуемое, я вышел за ворота посольства и в раздумье замедлил шаг. Мне не нравилась вся эта история: слишком уж серьезные персоны оказались в ней задействованы с самого начала. Стоит ненароком перебежать кому-нибудь дорогу… На другой чаше весов, правда, был весьма солидный гонорар — и профессиональная гордость. Проклятый Маскарпоне, по сути, лишил меня возможности отказаться: такой шаг выглядел бы капитуляцией, жалкой попыткой увильнуть. Кое-кто считает удар по голове мягким предупреждением, да? Придется ему доказать, что в случае с Эдуаром Монтескриптом это равнозначно объявлению войны!
Раз уж я всерьез решил бодаться с парнями дона, следовало позаботиться о тылах. Учитель Тыгуа — вот кто мне нужен, и чем скорее, тем лучше. В конце концов, девчонка Грей никуда не денется: я был уверен, что найду ее еще до захода солнца — если только она сама не вернется к тому времени в посольство.
Амфитрита окружена болотами. Это неудивительно: столица амфибийного королевства изначально была свайным городом посреди озера, точнее — системы мелких озер, согреваемых кое-где геотермальными источниками и связанных бесчисленными протоками. Со временем воду загнали в каналы, сушу нарастили, а заболоченные берега, раскинувшиеся на многие километры, сделались чем-то вроде пригородов — будь то разбойные Веселые Топи, куда не следовало соваться без крайней нужды, или благопристойный и респектабельный Орхидейник. Попасть туда можно было лишь на лодке — или же вплавь, если такое позволял ваш статус, темперамент и физические возможности. Я выбрал первый способ — и спустя час шагнул на заболоченный берег.
Город, казалось, остался позади: растительность вокруг была столь буйной, что это место мало чем отличалось от девственных лесов. Лишь разбегающиеся во всех направлениях дощатые настилы свидетельствовали о неком присутствии цивилизации. Углубившись в зеленый лабиринт, я шаг за шагом вспоминал дорогу. Тротуар скоро превратился в узкую тропинку среди стен здешнего исполинского камыша — его стебли вчетверо превышали человеческий рост. Под ногами хлюпало. За очередным поворотом тропинка вовсе прекратила существование — впереди расстилалась огромная лужа, целый пруд, дальний конец которого прятался под нависшими ветвями низкорослых деревьев. Я продолжал идти. Вода сперва доставала до колен, потом сделалась по пояс. В дождливые дни бывало и выше — учитель Тыгуа иногда заставлял нас спарринговать, стоя по горло в пруду, а то и вовсе удерживаясь на плаву. Конечно, ученикам-фрогам все это давалось легче, чем мне, но возражения не принимались. «Если ты умеешь драться — ты умеешь это везде! — ревел Тыгуа. — Под водой, на крыше, в снегу, в кромешной темноте — везде, понял! Вперед, парень! Разбей ему физиономию вдрызг! Где кровь?! Почему я не вижу крови?! — и добавлял, отдуваясь: — Я вас, засранцев, либо выучу, либо прикончу».
Сочные шлепки ударов я услыхал раньше, чем увидел хижину учителя — по обычаю, она пряталась в густой листве вьющихся растений. У входа была сделана деревянная площадка; по ней азартно скакал подросток-фрогги, нанося в прыжке удары по массивному кожаному мешку, подвешенному к стропилам веранды. Учитель Тыгуа сидел под навесом, обихаживая армейское мачете — с литой резиновой рукоятью и прямым, расширяющимся к острию клинком. Возле ног его, на крохотной жаровне, грелся небольшой котелок с расплавленным лаком. Время от времени Тыгуа окунал туда кисть-флейцовку и проводил ею по лезвию. В здешнем климате любое железо ржавеет моментально, и владельцу оружия не обойтись без тщательного ухода за ним; клинки коррозионно-стойкой стали имелись, насколько я знал, лишь у королевских гвардейцев.
У фрогов нет ребер. Внутренние органы покоятся в своеобразном мускульном мешке — а тот имеет тенденцию с возрастом растягиваться, увеличиваясь в размерах. Поэтому лет до тридцати мои соотечественники-амфибии выглядят стройными и голенастыми; зато после сорока все без исключения приобретают внушительных размеров брюшко. Незнакомому с этой физиологической особенностью они могут показаться разжиревшими и неуклюжими, на самом же деле фроги не теряют ни капли ловкости и быстроты. Пузо учителя Тыгуа напоминало тугой аэростат — но я не позавидовал бы тому, кто сочтет его легкой добычей. Одежду наставника составляли старый кожаный жилет, набедренная повязка и сандалии — насколько помню, я ни разу не видел его в чем-то другом, разве что зимой эти предметы дополнял теплый плащ. Он, конечно, услыхал мои шаги (слух у фрогов отменный), но виду не подал, лишь зыркнул единственным глазом — другой, пораженный бельмом, скрывала черная пиратская повязка.
— Хлесткость! Удар должен быть хлестким! — рявкнул он ученику. — Резкость и быстрота, понял?! А ты входишь быстро, но бьешь слабо либо начинаешь двигаться как деревянный! А вот попадется тебе противник вроде него, — тут Тыгуа кивнул в мою сторону. — Слабым ударом такого не вырубишь, а от медленного он уйдет или заблокирует! Так, ладно, на сегодня хватит… Упор лежа принять! Отжался! Встал на кулак! Спина прямая, прямая спина! В струнку!
Я сочувственно покосился на ученика. «Стойка на кулаке» была фирменным упражнением школы Тыгуа. Вроде ничего особенного, статическая нагрузка — но попробуйте простоять так хотя бы пять минут!
С неба рухнул ливень. Дожди здесь льют часто, бывает, и по нескольку раз в день. Обычно они кратковременные, но дьявольски сильные. Я надвинул шляпу на лоб и поежился. Все вокруг скрылось за стеклянистой завесой, деревянная площадка перед домом уподобилась кипящей кастрюле. Тугие струи хлестали неподвижно замершего фрога, шипя и дробясь на мелкие капли, гулко барабанили по крыше.
— Достаточно! — заявил, наконец, Тыгуа, и обессиленный ученик распластался на мокрых досках. — Следующая тренировка как обычно… Ну здравствуй, Эд. С чем пожаловал?
— Мне нужна ваша консультация, учитель, — я зашел под навес и присел на корточки. — Чем можно вырубить человека метров с десяти так, чтобы он сразу потерял сознание?
Тыгуа придирчиво осмотрел клинок, отложил его в сторону и мрачно уставился на меня единственным глазом.
— Давай-ка подробнее, — велел он; и я принялся пересказывать события сегодняшнего утра.
— Значит, по затылку… — задумчиво протянул Тыгуа и вдруг, безо всякого предупреждения, взорвался: — Я что, учил тебя поворачиваться к противнику спиной?!
— Но я разговаривал…
— Да плевать, с кем ты там разговаривал! Ты оставил сзади угрозу, даже краем глаза не следил, — и еще удивляешься, что тебя вырубили?! Почему ты не встал вполоборота, чтобы контролировать тех двоих? Что тут сложного?!
Я стиснул зубы. Он, конечно, был прав: от парней Маскарпоне по определению следовало ожидать какой-нибудь пакости.
— Я слишком расслабился, признаю. Ошибка…
— Твоя ошибка не в этом, — жестко перебил Тыгуа. — С самого начала ты позволил тем двоим диктовать правила игры — вот где ошибка! Я же тысячу раз говорил вам, олухам: весь мир делится на хищников и жертв! Люди, фроги — неважно… У тебя была возможность выбрать линию поведения хищника: оскалиться, зарычать, врезать по физиономии, короче, продемонстрировать силу. Не сделал этого? Все, ты сам перевел себя в разряд жертв! Удар по башке — всего лишь следствие.
— Знаете, что такое мафия? Если бы я сделал, как вы советуете — вполне возможно, повстречал бы вскоре пять-шесть амбалов; тут дело вряд ли ограничилось бы шишкой на затылке…
Этого, пожалуй, говорить не следовало. У Тыгуа четкая жизненная позиция относительно физического насилия и ситуаций, в которых оно необходимо.
— С такими рассуждениями ты скоро от собственной тени будешь шарахаться! — напустился он на меня. — Ах, как бы чего не вышло! Злые дяди придут и сделают бо-бо! Может, да, а может, и нет! Какого черта ты вообще у меня учился?! Я что, тратил свое время на труса?! Ты самый сильный и страшный, Эд! Ты, а не они! Вот что всегда надо помнить! Такие вещи решаются на уровне инстинктов — и сразу, в первые секунды, а не потом! Отныне ты законная добыча для этой компании!
— Ну уж дудки! — возмутился я. — Теперь я буду готов к встрече!
— Тогда тебе придется проломить пару-тройку голов!!! — взревел Тыгуа.
— Да нет проблем! — я тоже начал заводиться, хотя прекрасно понимал — учитель делает это нарочно. Такой у него метод…
— Ну и хорошо, зачем орать-то? — нормальным голосом вопросил Тыгуа. — Дай-ка мне вон ту корзину…
Порывшись в ее содержимом, он извлек странный предмет. Присмотревшись, я понял, что это туго набитая чем-то перчатка; вдобавок некто сметал пальцы грубой сапожной дратвой — таким образом, что она напоминала сжатый кулак. К раструбу была прикручена длинная эластичная лента.
— Такая штуковина называется «воздушный кулак», — пояснил Тыгуа. — Ничего сложного: пригоршня свинцовой дроби, зашитая в толстую кожу — и гуттаперчевый ремень. Возьми-ка.
Я взвесил вещицу в руке. Ого! Увесистая штучка; такая вполне может отправить в царство сновидений — если хорошенько приложиться, конечно.
— Хотите сказать, он метнул ее? — с сомнением спросил я.
— Вот стоило тебе забросить тренировки — и ты сразу позабыл о разнице между человеком и фрогом, — наставительно заметил Тыгуа. — Ваша раса в целом сильнее; мы же немного быстрее и, как бы это сказать…
— Хлесткие!
— Точно! — ухмыльнулся он. — Да ты вспомни собственные спарринги. Средний человек заломает среднего фрога в борьбе; а вот в боксе, весьма вероятно, получит нокаут — просто потому, что наши конечности более приспособлены для резких, взрывных движений.
— Хулиганская штучка…
— Так и есть. Вот, смотри… — рука Тыгуа вдруг с неуловимой быстротой распрямилась. Потревоженный воздух коротко свистнул возле моего уха, а в следующий миг сквозь рокот ливня донесся звонкий шлепок — перчатка врезалась в мешок с песком, на котором отрабатывались удары. Сам учитель даже не шевельнулся: он продолжал сидеть, скрестив ноги, напротив меня. Гуттаперчевая лента, сократившись, бросила «кулак» обратно. Тыгуа, не глядя, поймал его на лету.
— Вот так оно и бывает…
— Что ж, буду знать! — я погладил затылок. — Учитель, у меня к вам еще один вопрос. Есть ли способ парализовать фрога? Или, скажем, вызвать инсульт, нанося удары по определенным точкам?
— Сказки! — отмахнулся Тыгуа. — Вот хороший прямой в голову иногда может вызвать инсульт, и не только у фрога, кстати. Но башку противника вряд ли назовешь «точкой», хе-хе…
— А как насчет такого… — и я пересказал ему историю посла, разумеется, без упоминания имен и места действия.
— Сказки! — упрямо повторил учитель. — Все эти россказни о великих мастерах, древних воинских искусствах и тайных школах — полная лажа… Годятся для того, чтобы выманивать деньги у простаков.
— То есть тайных школ не существует?
— Да их полно! — широкий рот Тыгуа расплылся в ухмылке. — Я же говорю, для легковерных подростков — самое то! Управляешь жизненной силой, изучаешь смертельные удары по энергетическим точкам… Спустя некоторое время начинаешь чувствовать себя великим бойцом — ну, до первой настоящей драки, конечно.
— Значит, ничего настоящего? Ну, а слухи, легенды…
— О, слухи периодически возникают, на то они и слухи… — Тыгуа неопределенно помахал длиннопалой ладонью. — Сам знаешь, как это бывает: кто-то когда-то слышал о ком-то, кто-то собственными глазами видел… Отшельники, закрытые религиозные секты, горные кланы, передающие воинское мастерство по наследству… Мой тебе совет — не увлекайся экзотикой. Я учу простым и эффективным вещам, и знаешь — работает!
Ливень иссяк — так же внезапно, как начался. Из-за облаков выглянуло солнце, и в насыщенном влагой воздухе тут же расцвели бледные радуги.
— Почему ты не носишь пистолет? — вдруг спросил учитель.
— До недавнего времени не было нужды, — пожал я плечами. — И потом, я вообще не люблю порохового оружия. Стоит разок попасть под дождь — и все, затравка намокла, пистолет превратился в бесполезный кусок металла…
— А что, иметь при себе герметичную пороховницу религия не дозволяет? — ехидно поинтересовался он. — Да и кусок, как ты говоришь, металла я бы не назвал таким уж бесполезным: неужели забыл, сколько всего интересного можно сделать короткой дубинкой?
Я не стал объяснять ему, что мой пистолет свободно умещается в ладони: сам Тыгуа предпочитал старую армейскую модель почти в локоть длиной да еще с медным «яблоком» на конце рукояти для утяжеления. Правда, владел он этим монстром с поистине чудовищной эффективностью…
— Пожалуй, вы правы. Сегодня же достану его и почищу.
— Вот-вот, почисти, — кивнул Тыгуа. — Кстати, как дела у тебя с деньгами?
— Я получил аванс…
— Загляни-ка в монастырь к Скрывающим Облик, поговори с настоятелем. Пусть выделит тебе послушника для охраны, скажешь, я попросил. Да смотри не торгуйся: сколько он там скажет, столько и заплатишь, у них на эту тему спорить не принято.
Я молча поклонился, в который раз дивясь на своего наставника: связи Тыгуа были выше моего разумения. У него с равной легкостью мог оказаться в старинных приятелях высокопоставленный чин королевской разведки — или же, как сейчас, полуопальный религиозный лидер.
— Не знаю, стоит ли… Если за мной будет таскаться парень в маске, о скрытности можно забыть…
— Тебе что, собственная голова не дорога?! — рявкнул Тыгуа.
В этом весь учитель. Он искренне проповедовал отчаянную смелость — что, в общем, означало нарываться на неприятности, но при этом терпеть не мог, когда с его учениками случалось что-нибудь скверное… Хм, а ведь телохранитель и впрямь будет нелишним — не для меня, а для девчонки Грей! Одним из пунктов нашего договора с господином послом было обеспечить ей защиту; вот и прекрасно! Головной болью меньше, вдобавок мне не придется расплачиваться из собственного кармана: деньги телохранителю — законные деловые расходы. Следовало признать, Тыгуа дал отличный совет: Скрывающие Облик были великолепными бодигардами, фанатично защищавшими своих клиентов — так велела их странная религия…
— Благодарю, учитель! — я вновь отвесил поклон.
— Другое дело… — проворчал Тыгуа. — Ладно, иди; я уж вижу, ты весь извелся от нетерпения… Нужны тебе мои поучения, как фрогу зонтик!
— О нет, что вы! — запротестовал я. — Я благодарен за каждое слово!
— Да брось, в самом деле… — Тыгуа явно охватил приступ скромности, и теперь у нас началось своеобразное соревнование. — Кому охота слушать старого сумасшедшего драчуна? У тебя, небось, дел полно — что я, не знаю, как ты вертишься, великий сыщик…
— Да не так уж и верчусь… Пока. Ну, разве что предстоит найти одного не в меру резвого подростка… Человеческого подростка. Но это же пара пустяков!
— Хм… Подростка, говоришь? В таком случае я на твоем месте поспешил бы управиться до вечера, — заявил Тыгуа. — Ты забыл, какой сегодня день?
Я непонимающе взглянул на него, быстро прикинул — праздник Красных Шарфов был девять дней назад, значит, сегодня тринадцатый день сезона Черной Орхидеи… Сердце вдруг екнуло.
— Ага, дошло? — ехидно ухмыльнулся Тыгуа.
— Праздник Мертвых!
