Глава 13
Голова в львиной пасти

Самое ценное, что у нас есть, — наше время. Это единственная твердая валюта в лукавом, изменчивом мире, где мы, волей судьбы или чьей-то еще, отбываем жизненный срок. Короли и нищие, красавицы и дурнушки, величайшие и ничтожнейшие из смертных — мы все под завязку нагружены этой монетой, и платим, платим, платим… Платим столь щедро и столь бездумно, что осознавай это в полной мере — пожалуй, заработали бы бессонницу и язву желудка, ибо нет ничего досаднее для богача, чем наблюдать золотой ручеек, неумолимо покидающий его карманы. Но так уж устроено — мы ощущаем всю ценность безвозвратно покидающих нас мгновений лишь изредка…

Я сошел с борта курьерского воздушного корабля не в самом блестящем виде. Трехдневную щетину живописно дополняли измазанные подсохшим речным илом брюки и расползающийся по швам пиджак. Если прибавить к этому еще и спрятанный за пазухой не самого гуманного вида нож — образ темной и в высшей степени подозрительной личности получался вполне завершенным. На месте любого полицейского я немедленно арестовал бы меня до выяснения всех обстоятельств, невзирая на документы. Команда авизо была настроена примерно таким же образом — покидая судно, я спиной чувствовал любопытные взгляды: не выскочат ли из подкатившего прямо к сходням диномобиля стражи порядка, размахивая пистолетами, наручниками и ордером на арест. К немалому их разочарованию, ничего подобного не произошло. Воздухоплавателям довелось лишь узреть нескладную фигуру Уго Титтибонда — больше в дино никого не было.

— Ну, так кому и зачем я понадобился? Что за спешка? — поинтересовался я, устроившись на заднем сиденье: вдыхать пот Уго мне совсем не хотелось. Напрасный труд: его испарения успели пропитать весь салон. Первый раз вижу человека, который бы так сильно потел. Тренируется он, что ли?

Диномобиль вырулил со взлетного поля и покатил по проспекту, набирая скорость. Мне стало несколько неуютно: Уго гнал, как сумасшедший, а движение, надо сказать, в этот час было весьма оживленным. Мой водитель шипел сквозь зубы нечто грубое и нещадно сигналил. Казалось, еще немного — и от него повалит пар, как от вскипевшего чайника.

— У нас тут экстренная ситуация, — соизволил, наконец, ответить Титтибонд. — Необходимо ваше присутствие.

— Очень мило. Ну так, может, намекнете, в чем, собственно, дело, раз уж я здесь?

— Пусть лучше господин посол… А, ладно! Алису похитили!

— Что, опять?! — вырвалось у меня. — Но с ней же Эллори…

— На них напали. Телохранительница девочки сейчас в больнице, и неизвестно, выживет ли…

— Проклятье! Она в сознании? Нет, сперва вот что: были какие-то требования? Выкуп, отставка посла, что-то еще? С ним выходили на связь?

Диномобиль вдруг резко вильнул, едва не задев рикшу.

— А, чтоб тебя! Послушайте, господин Монтескрипт, позвольте мне сосредоточиться на вождении; я и так весь на нервах! Посол все вам расскажет…

Остаток пути прошел в молчании. Чудом никого не сбив и не попав в аварию, мы подъехали к посольству. На воротах лениво трепыхался лоскут желтой ткани — какой-то оригинал повязал там женскую шаль. Я ожидал, что меня проводят в кабинет, и уже заготовил было извинения за свой непрезентабельный вид — но Грей, похоже, меньше всего сейчас думал о формальностях. Он поджидал нас на крыльце. При виде меня на лице посла проступило такое облегчение, словно пред ним явился ангел господень. Хм. Не слишком ли большие надежды он возлагает на скромного частного детектива?

Луиджи Маскарпоне лениво протянул руку и, передвинув одну из фигур холеным пальцем, кивнул племяннику. Сержио Канальо взял кубик, именуемый на игорном жаргоне «удача». Шла партия в «болотные шашки» — игру, столь же популярную среди фрогов, как маджонг у китайцев. Болотные шашки имели массу разновидностей — самая простая из них нуждалась в игральном кубике, камешках и кусочке мела, коим расчерчивали на квадраты любую подходящую плоскость. Впрочем, у дона Луиджи для этой цели имелся специальный инкрустированный столик, да и сами фишки, вырезанные с немалым искусством из местного темно-зеленого, в коричневатых прожилках камня, скорее напоминали шахматы, чем шашки. Это был наиболее сложный вариант.

— Шесть! — обрадованно заявил Сержио, выкинув наибольшее возможное число. Рука его зависла над доской.

— «Удачу» ты кидать навострился, giovanotto, — ухмыльнулся дон Маскарпоне. — Но это тебя не спасет. Ты загнал большую часть своей армии в болото. А тем, что осталось, много не навоюешь, так-то!

Сержио, закусив губу, испытующе уставился на доску. Дядя был прав. В центре игрового поля пара десятков клеток имела более темный оттенок: «болото», по правилам, ополовинивало четное количество выпавших очков и снимало большую часть с нечетных. Соответственно, счастливая шестерка продвигала его на каких-то жалких три хода, задумай он переместить одну из «увязших» фигур.

— Всегда оставайся на суше, мой мальчик. Здесь ты сильнее, — самодовольно заявил дон. — А еще лучше — научись заманивать в «болото» своего противника. Вот где истинное мастерство, а не в том, чтобы выбросить себе побольше очков…

Сержио удрученно всплеснул руками: дела его обстояли неважно. Синьор Луиджи умел выигрывать — и не только в «болотные шашки». К Маскарпоне меж тем подошел один из доверенных охранников и, склонившись к самому уху, прошептал что-то.

— Видели на взлетном поле? — переспросил дон. — Сходил с корабля?

Охранник молча кивнул.

— Сержио, где сейчас наш друг Арриведерчи?

— Думаю, как обычно, — пожал плечами племянник. — А что?

— Разыщи его, giovanotto. Похоже, этим вечером вам предстоит небольшая работенка. Ты как, в форме, надеюсь? Очередная bambina тебя не укатала?

— Значит, вы в точности выполнили его требования, — заметил я, стараясь, чтобы это не прозвучало обвинением. Посол, однако же, воспринял сказанное именно так. Муки совести, не иначе.

— Да, господин Монтескрипт. Я хочу увидеть свою дочь живой и невредимой. Поэтому вы здесь, и поэтому на воротах висит условный знак. Если считаете меня предателем — что ж, ваше право. Хочу только спросить, как бы вы действовали на моем месте.

— Я ни в чем вас не обвиняю, сэр. Вы все сделали правильно… Надеюсь, — на самом деле я клял Грея во все тяжкие, разумеется, мысленно. Он лишил меня свободы маневра. Время еще было… А теперь придется искать девчонку, попутно уворачиваясь от убийц мафии: я не сомневался, что таинственный ночной визитер посла и Арриведерчи — одно и то же лицо. Не так уж много среди моих знакомых фрогов, разговаривающих сиплым шепотом. Оставалось понять, какую роль во всем этом играет наш крестный отец, дон Луиджи Маскарпоне. Что-то здесь не складывалось. Его пристальный интерес к покушению, настойчивые попытки оказать на меня давление… Но одно дело — поприжать скромного частного сыщика, и совсем другое — похитить дочь посла. Слишком много шумихи — а мафия обожает проворачивать свои делишки, не привлекая внимания полиции и власть имущих. Даже если допустить, что киднеппинг — его рук дело, почему бы просто не потребовать у Грея информацию? На кой ему сдался я? Или…

Что, если за похищением Алисы стоит один лишь Арриведерчи? Вот его-то интерес к моей персоне понятен — ублюдку не терпится перерезать мне горло. Может, он действует втайне от своего босса? Или вообще ведет двойную игру? Почему нет? Этот тип — настоящий психопат, ему плевать на последствия.

— Что вы намерены делать дальше? Хоть какие-то идеи у вас есть? — спросил посол, после того как я, в свою очередь, изложил ему историю наших с Тыгуа приключений. Он выслушал отчет вполуха — простительно для человека в его ситуации.

Идея у меня была. Весьма рисковая — хотя, в свете последних событий, не столь уж безумная, и чем дольше я ее обдумывал, тем больше она мне нравилась. Я собирался нанести дону Луиджи официальный визит. Так сказать, сунуть голову в пасть льва. Что будет, если разыскиваемый мафией человек сам, по своей воле явится к крестному отцу? О да, тут есть масса вариантов — но, по крайней мере, меня выслушают. Может, удастся разрешить проблему к общему удовлетворению.

Я вкратце разъяснил это Грею. Он согласился — а собственно, что ему еще оставалось?

— Возможно, дон Маскарпоне захочет узнать подробности дела о покушении, — предупредил я его. — Мне придется рассказать ему…

Грей лишь отмахнулся.

— Все, что угодно — лишь бы она вернулась домой. Вам что-нибудь нужно?

— Горячая вода и бритва, — усмехнулся я. — И неплохо бы послать кого-нибудь в лавку готового платья — мой костюм, боюсь, приказал долго жить.

В Амфитрите, как правило, твое место жительства недвусмысленно намекает на социальный статус, но, в отличие от многих других городов, богатые и бедные районы здесь перемешаны в кажущемся беспорядке. На самом деле логика есть, но она не очевидна тем, кто не знаком с местной историей. Особняк Маскарпоне располагался в квартале, где издавна селилась городская знать. Полагаю, добиться разрешения на застройку стоило дону не меньше, чем сама вилла — а она, безусловно, впечатляла. Синьор Луиджи пренебрег местной традицией возводить здания из коричневато-красного кирпича. Дом был выстроен из золотистого песчаника — такой камень не добывали поблизости, так что можно было не сомневаться — одна его доставка влетела в изрядную сумму. Архитектура, впрочем, являлась неким парафразом традиционной фрогской — разве что стена, огораживающая владения мафиози, была малость повыше и без единого вьющегося по камням стебля, отчего казалась непривычно голой.

Надо ли говорить, что бывать на вилле Маскарпоне мне еще не доводилось. Позвонив в бронзовый колокольчик у ворот, я передал охраннику записку сквозь прутья решетки. Смерив меня внимательным взглядом, он принял послание и исчез. Его место тут же занял фрог неприметной наружности. Я присмотрелся к его костюму. Сшит хорошо, даже весьма, с учетом специфических требований — рукоять пистолета в подмышечной кобуре ничуть не выпирает… И, тем не менее, ствол у него есть, быть может, и не один. Сам я, естественно, отправился на виллу безоружным, оставив клинок в кабинете посла. Случись что — ни нож, ни пистолет мне не помогут.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пары минут, как ворота бесшумно отворились. Фрог тут же шагнул навстречу и с профессиональной быстротой провел пальцами по моей одежде. Это неприятно напомнило мне первую нашу встречу с Арриведерчи. Перед домом бы разбит небольшой парк с прихотливо изгибающимися зелеными изгородями. Как следует рассмотреть его у меня не было возможности — ко всему прочему, такое любопытство могло не понравиться охранникам. Я лишь отметил, что среди этой растительности запросто укрылся бы целый взвод телохранителей. Может, так оно и было.

Дон Луиджи поджидал меня на открытой веранде. Мафиозо вальяжно развалился в глубоком плетеном кресле. По правую руку от него раскачивался на стуле Сержио Канальо, а слева подпирал миниатюрную колонну долговязый фрог с безобразным шрамом поперек физиономии. От неожиданности я сбился с шага. Судя по всему, мое появление было для этой парочки не меньшим сюрпризом. Сержио уставился на меня с веселым изумлением, а вот Арриведерчи, похоже, был вовсе не рад — он дернулся, словно получил под дых. Его поза теперь выражала страшное напряжение. Первое, чему я научился в школе Тыгуа, — считывать невербальные реакции соперника; этот фрог готов был убивать. Одно томительное мгновение казалось, что он не сможет сдержаться — но Арриведерчи пересилил себя. Следующее, что он сделал, изумило меня еще больше. Неотрывно глядя мне в глаза, он прижал к губам длинный палец, через мгновение превратив этот жест в банальное почесывание. Остальные присутствующие, похоже, не заметили краткой пантомимы. Очень интересно…

— Ба, вот это сюрприз! Кого я вижу! — блеснул ослепительной улыбкой Сержио. — Эдуар Монтескрипт, собственной персоной!

— Ты не представляешь, как мы рады тебя видеть, Эд. Присаживайся, — Луиджи Маскарпоне гостеприимно указал на свободный стул. Добродушие этой парочки, конечно, ничуть меня не успокоило — с теми же шутками и прибаутками они отправили бы меня на корм рыбам.

— Синьор Маскарпоне, в прошлую встречу между нами возникло недопонимание, — начал я без обиняков. — Настало время разрешить ситуацию.

— Очень любопытно… — протянул он. — И что же привело тебя к этой мысли, giovanotto?

— Отнюдь не кулаки ваших… сотрудников, — я позволил себе маленькую шпильку в его адрес. — Нет, синьор. У моего клиента, господина Сайласа Грея, полномочного посла Метрополии, похитили дочь. Вы, безусловно, об этом слышали. И я подозреваю, что ее похитители… — говоря все это, я смотрел прямо на мафиозо, но старался не упускать из вида Арриведерчи. Он вновь напружинился, глаза его сузились, длинные пальцы чуть дрогнули, наметив движение за отворот жилета… Ага, там у него пистолет. Стоит закончить фразу так, как я намеревался, «находятся здесь» — и маленький свинцовый шарик поцелует меня в лоб. Бывший бойплав отчего-то смертельно боялся этих слов — а значит, дон Луиджи здесь ни при чем. За похищением стоял лишь один из присутствующих — и он вовсе не горел желанием, чтобы это пронюхали остальные. Так что я завершил предложение совершенно иначе:

— …не могли остаться незамеченными. Вы знаете, как это бывает: кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, ну и так далее…

Арриведерчи немного расслабился. У меня меж лопаток проложил дорожку ручеек пота: игра шла рискованней некуда — а правила предстояло постигать прямо на ходу.

— Разумеется, полиция носом землю роет, но пока безрезультатно. Меж тем вы обладаете некоторыми, гм… Резервами, связями… Которых лишены слуги закона. Поэтому мой клиент предлагает вам сделку: он предоставляет интересующую вас информацию, а вы, в свою очередь, добываете информацию для него. Разумеется, и то и другое полностью конфиденциально: никаких властей, никакой полиции, даже личных контактов не потребуется. Я буду служить передаточным звеном между вами.

— Очень любопытно, giovanotto, — повторил он. — И какого рода информацией готов поделиться со мной господин посол?

— Той, что вы хотели от меня, — я пожал плечами. — Все, что удалось раскопать о покушении на Его Высочество кронпринца…

Густые брови дона Маскарпоне изогнулись двумя черными гусеницами.

— Покушение? Я интересовался?! Mamma mia, Эд, о чем ты?!

Я недоуменно уставился на него.

— То есть как?! Но вы же сами в прошлую нашу встречу… — я оборвал фразу на полуслове.

Вот оно что… Я-то решил, будто речь идет о после — в то утро вечно озабоченный и потеющий Уго Титтибонд заявился ко мне от его имени… Но следующее приглашение я получил от зомби! Неужели Маскарпоне говорит о нем?! Некоторое время мы молча таращились друг на друга.

— Так которое из моих дел вас интересовало? — спросил я.

Маскарпоне улыбнулся.

— «Спящие лилии», конечно. Я простой бизнесмен, Эд. Политика меня не интересует.

На веранде вновь повисло молчание. Ситуация, похоже, зашла в тупик. Я не мог поделиться подробностями этого дела — ни зомби, ни драчливый колдунишка ни за что не согласились бы на такое. А впрочем…

— Возможно, если вы поведаете о причинах своего интереса, я смогу сообщить вам кое-что.

— Не наглей, Эд, — лениво бросил Сержио.

— Да, он нахальный малый, — мясистые губы Маскарпоне раздвинулись в улыбке. — Но знаешь, племянник, мне это нравится. Что ж, почему бы и нет. Кладбища — хороший бизнес, Эд. Тем более если это кладбища особого рода — кладбища для зомби. Это, как бы сказать… — он помахал ладонью, — pensione. И клиенты совсем не капризны: им не нужно свежее белье каждый день и хорошая кухня. Только тишина и покой. Но без персонала все равно не обойтись. А ты знаешь, какой персонал там требуется.

— Колдуны.

— Верно, нужен stregone. Хотя бы один. А всякому stregone нужны разные вещи. Всякое такое, чего не пойти и не купить в ближайшей лавке. И это тоже выгодный бизнес, giovanotto. Очень выгодный.

Я не понимал, к чему он клонит.

— Боюсь, тут я упустил нить ваших рассуждений, синьор Луиджи. Вы говорите о наркотиках? Но все эти зелья можно купить буквально на каждом углу…

— Не все, giovanotto. Далеко не все.

Вот оно как. Я не знал этого; впрочем, немудрено — колдуны ревностно охраняют тайны своего ремесла.

— Есть ряд препаратов, которые не так-то просто раздобыть. И они нужны stregones. Так нужны, что те готовы платить за них большие деньги — даже чужакам вроде нас.

Да, наши чародеи, пожалуй, самые ревностные приверженцы древних традиций. Представителей других рас они не слишком жалуют — я имел возможность убедиться в этом лично. Раз уж они имеют дело с ребятами Маскарпоне — значит, позарез нуждаются в их услугах.

— Знаешь, что является самым выгодным товаром в этом бизнесе? — Маскарпоне прищелкнул пухлыми пальцами. — Твист.

— Твист? А что он собой представляет?

— Это пыльца одного очень редкого растения плюс еще кое-что… Такой бурый порошок с едва различимым запахом.

Арриведерчи немного переменил позу. Теперь он стоял, облокотившись о колонну, ладонь другой руки — за отворотом жилета, взгляд чуть прищуренных глаз неотрывно следит за мной.

— Мне удалось заполучить партию этого зелья. Оно очень сильное, сотня доз умещается в маленькой коробочке… Но кто-то убил курьеров, а товар перехватил. Это печально, giovanotto. Это как плевок мне в лицо. Я крайне огорчен.

Итак, мой личный враг Арриведерчи был мертвецом. Он еще ходил, разговаривал, был полон сил и здоровья — но это ничего не меняло. Стоит Маскарпоне узнать, в чьем кармане находилась коробочка с твистом, — и отсчет времени для этого фрога пойдет на минуты. Я держал его судьбу в своих руках. Стоит мне произнести несколько слов — и его не станет. Вот почему он готов стрелять. И вот зачем похитил девчонку: он рассчитывал добраться до меня раньше, чем Маскарпоне. Покончи он со мной — и все концы были бы надежно упрятаны. Но я спутал негодяю все карты своим визитом.

На что он надеется?

Я лихорадочно соображал. Объявить Арриведерчи похитителем твиста прямо сейчас — безумный шаг. Он словно сжатая до предела пружина: одно резкое движение, одно неверное слово — и… Не знаю, в кого он разрядит пистолет, в меня или в дона, но даже если в него — выйти из этой ситуации целым и невредимым будет непросто. Еще я мог промолчать сейчас — а позже сообщить дону Луиджи, что в его хозяйстве завелась крыса. Вроде бы такой выход напрашивался сам собой. Мне даже не придется марать руки об эту тварь. Но имелось по меньшей мере два довода «против». Во-первых — Алиса. Я не знал, где и с кем она сейчас. Что, если подельники Арриведерчи, не дождавшись своего главаря, попросту прикончат ее? Было и «во-вторых». Как ни крути, а твист забрал у негодяя именно я, пока тот валялся в отключке. И можно сколько угодно оправдываться и рассказывать, как все произошло на самом деле, — мне это не поможет. По большому счету, Маскарпоне плевать, присвоил я его собственность или же развеял по ветру. Он повесит этот долг на меня — хотя бы потому, что я последний держал в руках проклятую коробочку. Естественно, я не смогу вернуть ему ни товара, ни денег. А дальше… Либо меня отправят прогуляться по воде в цементных башмаках (Маскарпоне чтит славные традиции коза ностра), либо я всю оставшуюся жизнь буду отрабатывать свой долг — тем способом, который дон сочтет наиболее удачным.

— О чем задумался, Эд? — поинтересовался Сержио.

— Размышляю, есть ли у меня хоть что-то, способное вас заинтересовать, — соврал я. — Боюсь, в «Спящие лилии» меня пригласили совсем по другому поводу — пропал мастер, обслуживавший зомби…

Арриведерчи расслабился, вынул руку из-за пазухи и адресовал мне едва заметную ухмылку. Он понял, что я сориентировался в ситуации. Теперь мы были повязаны общей тайной. Маскарпоне пожелал узнать больше; пришлось выдать ему слегка отредактированную версию моих кладбищенских приключений.

— Куда катится мир! — сокрушенно вздохнул дон Луиджи, когда я закончил рассказ. — Какие-то негодяи похищают дочь посла, какие-то мерзавцы убивают моих курьеров, низкопробные бандиты устраивают погром в «Спящих лилиях»… Я всегда был поборником прогресса, giovanotto, но если это прогресс, то запиши меня в ретрограды.

«Прогресс», стоя за плечом босса, гнусно ухмылялся. Я постарался замять скользкую тему.