Глава 10
Стигийские безобразия
При всех неудобствах у военных судов все же есть одно неоспоримое преимущество перед гражданскими — это скорость. Весь путь занял у нас немногим более полусуток. Мой спутник, верный своему слову, продрых большую часть времени. Должно быть, армейские навыки — самые устойчивые, или у него просто талант… Но как только в дверь каюты постучали и возникший на пороге матрос что-то шепнул Тыгуа, учитель, еще секунду назад вялый и сонный, преобразился.
— Так, Эд, мы почти на месте. Собирайся.
Гул двигателей изменил тональность, канонерка накренилась — и, разрывая облака, пошла на снижение. В желудке возникла противная пустота, уши заложило. Я сглотнул, вцепился в портфель и с некоторым сомнением глянул на Тыгуа.
— Учитель, как мне вас представить? Я-то выгляжу вполне, м-м, официально, а вот вы… Может, как моего телохранителя? Но ваш, с позволения сказать, костюм…
Он отмахнулся.
— Не заморачивайся. Веди себя так, словно меня вообще рядом нет.
— У них могут возникнуть вопросы…
— А ты их игнорируй, — весело заявил он. — Дай понять, что задавать вопросы — твоя прерогатива, а не наоборот. Неизвестность пугает, ты в курсе? Пускай понервничают.
Что ж, логично… В разрывах туч показались огни. Стигия в этот вечерний час выглядела недобро — сумрачный город в окружении подернутых ряской болот и разверстых пастей угольных и рудных карьеров… К небу тянулись сотни дымов. Смешиваясь с облаками, они порождают кислотные дожди, разъедающие крыши и мостовые. Здесь не было ни ласкающих взор плавных изгибов улиц, ни серебряной филиграни каналов, ни пышной растительности: сплошь прямые углы и темные краски. Кварталы — словно ряды пакгаузов, изредка перемежающиеся тусклыми зеркальцами водоемов. И, конечно же, темное сердце Стигии — огромная сталеплавильная фабрика, извергающий чад и копоть монстр… Канонерка шла уже над самыми крышами; в иллюминатор я видел фигурки прохожих — они останавливались и запрокидывали головы, рассматривая проплывающую в небе стальную ладью. Наконец мы пересекли границу фабрики — высокую каменную стену, увитую по верху спиралью Бруно. Полыхнула оранжевым лампа над дверью каюты, гул двигателей разорвал резкий сигнал зуммера.
— Все, на выход! — Тыгуа перешагнул через комингс и направился к люку.
Канонерка зависла в нескольких метрах над землей, и двое аферистов, поглубже нахлобучив шляпы, чтобы не сдуло ветром, спустились по болтающемуся трапу на площадку перед административным корпусом. Ощутив под ногами твердую почву, я первым делом достал портсигар и закурил — это было то, чего мне так не хватало всю дорогу. Тыгуа с любопытством озирался по сторонам. В одиночестве мы оставались недолго — двери распахнулись, и нам навстречу выбежал тучный фрог в униформе охраны.
— Директор на месте? Проводите нас к нему! — процедил я, перекинув сигарету в угол рта.
— Э-э…
— В чем дело? — я приподнял бровь.
— Его Превосходительство нездоров, так что…
«Его Превосходительство». Надо же!
— Ну, значит, заместитель, — я пожал плечами. — Или кто там у вас сейчас за главного.
— Да, конечно! Прошу за мной… — и уже войдя в здание, набравшись духа, он спросил: — Э-э… Как мне о вас доложить?
— Как о столичных гостях, — я усмехнулся, придав лицу выражение «высокое начальство изволит шутить». — Своего рода неофициальная инспекция, тэк скэзэть….
Будь я проклят, если волшебное слово «инспекция» не подействовало как надо! Толстый охранник заткнулся и всю оставшуюся дорогу лишь пыхтел, карабкаясь вверх по лестнице. По пути мы миновали аж два поста охраны. Я ожидал, что нас вот-вот остановят, по крайней мере Тыгуа с его «удочкой», — но, очевидно, наш провожатый имел здесь какой-то вес. Что ж, тем лучше.
Кабинет директора располагался на третьем этаже… Собственно, весь этаж был приемной вкупе с кабинетом, являя разительный контраст внешнему виду здания, его закопченной и выщербленной кирпичной кладке. На мгновение показалось, что я возвратился в Амфитриту: сочная зелень, взращенная под ярким светом электрических ламп, изысканное разноцветие орхидей, хрустальный перезвон водяных струек в миниатюрных фонтанчиках, подсвеченный бассейн, облицованный розовым мрамором… Уютные кожаные диваны скромно прятались среди пузатых фаянсовых кадок с экзотической флорой. Здесь даже воздух был другой: никакой тебе угольной гари, свежесть и легкий цветочный аромат.
— А что? Неплохо! — Тыгуа со знанием дела разглядывал потолочные фрески в обрамлении позолоченной лепнины.
— Бедновато, — откликнулся я, живо припомнив собственную (увы, теперь навеки — бывшую) квартиру, обставленную немногим лучше скворечника. — Но в целом неплохо, да — по крайней мере, чистенько…
Эта моя фраза совершенно добила толстого охранника. Теперь мы были для него какими-то небожителями.
И.о. директора, господин Елинага, выглядел просто ужасно. Сомневаюсь, что он был первым или даже вторым замом, самое большее — начальником отдела, напрочь огорошенным свалившейся на его плечи ответственностью. Маленький клерк с трясущимися руками и часто моргающими глазами в мелкой сетке кровяных жилок, он никоим образом не вписывался в роскошную обстановку кабинета. «Окурок в антикварной вазе» — вот сравнение, немедленно пришедшее мне на ум при виде него.
— Так вы говорите, неофициальная инспекция? — нервно дернувшись, переспросил он. — В каком смысле… Неофициальная?
Это был достаточно тонкий момент. Рекомендательное письмо с печатью посольства, данное мне Греем, утверждало, что я являюсь его представителем, — и, по сути, не значило здесь ровным счетом ничего. Метрополия не вмешивалась в дела Королевства. Строго говоря, у меня было не больше прав находиться здесь, чем у первого попавшегося прохожего.
— А вам нужна официальная? — я ненавязчиво изобразил удивление. — Уверяю вас, господин Елинага, это совсем нетрудно устроить… Но я все же полагаю, вопрос не столь важен и мы сможем уладить это дело, так сказать, частным порядком…
— О, да! Конечно! — он ухватился за мои слова, словно утопающий за соломинку. — Разумеется! Я просто… Извините! Вы понимаете, столько дел, и это все так неожиданно на меня навалилось…
— Кстати, как здоровье Его Превосходительства? Я могу нанести ему визит?
Елинага заерзал в роскошном кресле, словно под его тощей задницей развели костер.
— Боюсь… Именно сейчас… Видите ли, господин директор некоторым образом не в городе…
— Вот как?
— Да, он… Э-э… В своей загородной резиденции, вы знаете… Пошатнулось здоровье, сердце и все такое…
— Что ж, сердце надо беречь. Возможно, нам и не потребуется его тревожить, — тут я подался вперед и отчеканил: — Меня в первую очередь интересует корреспонденция. Те мешки, что отправляют с территории фабрики.
— А? Корреспонденция? — он выглядел растерянным. — Но… Почему корреспонденция?
— На то имеются некоторые резоны, — безапелляционно заявил я. — Так что же?
— Э-э… Боюсь, я не очень понимаю… Может, вам лучше побеседовать с господином директором почт и радио?
— Мы не преминем это сделать. Но отправляют-то ее с территории вашей фабрики, так?
— Да, разумеется — если послание срочное, то… Воздушные сообщения…
— Также неплохо было бы пообщаться с начальником охраны, — продолжал давить я. — Вы не могли бы его вызвать?
— О, боюсь, он тоже… Так сказать, отсутствует…
— Неужели и он болен? — я покачал головой. — У вас здесь что, эпидемия?
— Нет-нет! — встрепенулся Елинага. — Он в инспекционной поездке, знаете ли — проверяет безопасность, у нас же здесь такой контингент, з-заключенные… Каторжане…
— Ну, а его заместитель? Послушайте: все, что мне надо, — прояснить некоторые детали относительно почтовых отправлений. И чем скорее я это сделаю, тем раньше, — тут я внимательно глянул ему в глаза, — мы вас покинем. Не хотелось бы надолго отвлекать столь занятых фрогов от дел. Кстати, в отсутствие Его Превосходительства главный здесь — вы, верно?
Елинага совсем сник.
— Почему бы вам не собрать здесь всех ответственных за пересылку корреспонденции лиц — ну, скажем, завтра, в первой половине дня? Полагаю, директор почт не откажется присутствовать… Особенно если вы намекнете ему, что на некоторые вопросы куда удобнее ответить в частной беседе, а не тревожить ради таких пустяков полицию.
— О, разумеется… Да… Скажите, вы ужинали? — вдруг выпалил Елинага.
— Боюсь, мы даже не обедали, — вздохнул я. Клерк тут же просиял.
— Господа, в таком случае позвольте оказать вам гостеприимство! Лучший ресторан Стигии, я сейчас же закажу столик…
— Заодно распорядитесь насчет гостиницы, — милостиво кивнул я. — Мы немного устали с дороги.
Ужин был великолепен; гостиничный номер — сдвоенные апартаменты «люкс», превосходны. Похоже, господин Елинага воспользовался бронью, приберегаемой для особых случаев, например для ублажения грозных столичных чиновников.
— Не хватает только девок для полного комплекта! — фыркнул Тыгуа, когда дверь за нашим клерком, наконец, захлопнулась. — Эд, ты величайший пройдоха из всех, каких я только видел! Снимаю шляпу!
— Ага, недурно получилось, — скромно признал я. — Скажите, вы не заметили ничего странного в поведении нашего чичероне?
— Ха! Я, по-твоему, что — полный идиот? Да он крутился, словно угорь на раскаленной сковородке! Меня так и подмывало надавить на него по-свойски!
— Это было бы лишнее. Мы все-таки не пленного допрашиваем, верно?
— Как думаешь, что он скрывал?
— Понятия не имею! Но ситуация в высшей степени странная: все, кто только мог, разбежались, оставив беднягу расхлебывать кашу… Впрочем, насколько я успел понять, к моему делу происходящее не имеет отношения. Возможно даже, все это пойдет нам на пользу. В своем стремлении побыстрее от нас избавиться они будут склонны сотрудничать… — я зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть. — Ого! Похоже, нынешний ужин сработал вроде снотворного — а ведь я успел неплохо соснуть на борту канонерки…
— Брось, в этих летучих жестянках разве выспишься как следует… — Тыгуа в свой черед зевнул. — Даже не знаю, что предпочесть — кровать или бассейн.
— Ну, я-то определенно выберу кровать! Грех не опробовать такое роскошное ложе, когда еще доведется ночевать под балдахином…
Таким образом, пожелав друг другу спокойной ночи, мы разбрелись по спальням и погрузились в объятия Морфея — чтобы спустя несколько часов проснуться среди пожаров, воплей, насилия и смерти.
* * *
Мне следовало разобраться в ситуации. Мне следовало выжать из господина Елинаги все, что он знает о происходящем. Может быть, мне следовало напустить на него Тыгуа. Увы, хорошие идеи, как правило, посещают нас потом — когда сделать уже ничего нельзя.
* * *
За окном ровно гудел ливень. Алисе казалось, что весь дом мелко вибрирует: за время пребывания в Амфитрите она так и не привыкла к неистовству здешних дождей. Говорят, все дело в испарении и особом строении планетарной коры: воды просачивались сквозь систему пещер вглубь — и там, разогретые геотермальным теплом, устремлялись вверх исполинскими столбами пара. По величине гейзеров и обилию горячих источников мир разумных амфибий был на данный момент первым среди тех, куда давали доступ генераторы ван Верде…
— Еще кофе? — поинтересовалась Эллори.
Девочка покачала головой. Они сидели в кафе Лакси: Алисе здесь понравилось, вдобавок она рассчитывала узнать, нет ли свежих новостей от Монтескрипта.
— В меня больше не лезет… Сейчас пойдем, должна же я испытать в деле эту непромокаемую одежку!
— Что ж, случай подходящий, — кивнула маска.
— Счет, пожалуйста! — чуть повысила голос Алиса.
Они расплатились и вышли на улицу.
— Ух! — против воли Алиса сжалась и втянула голову в плечи. — Ничего себе! Когда доберемся домой, будет ощущение, словно меня высекли!
— Если хочешь, вернемся и переждем…
— Ну уж нет! — упрямо возразила Алиса. — Решили — значит, идем!
Все вокруг скрыла стеклянистая пелена. Орошающие просторы Пацифиды дожди обычно кратковременны, но иногда в небесной механике что-то заедало, и они хлестали часами, а то и сутками напролет. Девочка видела фотографию города после одного из таких затяжных ливней — дома, подтопленные до второго этажа, проспекты, превратившиеся в реки, торчащие из воды деревья… Она попыталась было представить, как будет выглядеть после затопления эта улица, но Эллори внезапно остановилась и схватила ее за плечо.
— Стой!
В голосе телохранительницы было нечто такое, что заставило Алису вздрогнуть. Пальцы Скрывающей Облик сомкнулись на рукояти мачете. В следующий миг из стены дождя вылетела стрела и впилась ей в бок. Эллори сдавленно вскрикнула и упала на одно колено. Алиса ахнула. Впереди замаячили расплывчатые фигуры.
— Беги! Марш отсюда! — прохрипела Эллори. — Живо!
Негодяи приближались — зыбкие, серые, словно и не фроги вовсе, а мстительные духи, порождение беспощадной стихии. У одного был арбалет с коротким, но мощным луком. Он неторопливо вытянул из колчана густо оперенный болт — и в этот миг телохранительница атаковала. Стрелок рывком взвел свое оружие, но было поздно. Эллори распласталась над землей в длинном выпаде, и широкое лезвие с хирургической точностью вошло в шею арбалетчика, наполовину отделив голову от туловища. Вторая стрела тоже попала в Скрывающую Облик, но уже вскользь, прошив кожу и мышцы плеча. Нападавшие обнажили лезвия. Они не спешили, разворачиваясь полукругом, обходя Эллори с двух сторон. Телохранительница замерла. Дождевые струи плясали на черном клинке, заставляя сталь мелко вибрировать. Один из разбойников сделал ложный выпад, но Эллори не попалась в эту ловушку — и, выждав секунду, ударила сама, коротко рубанув клинком параллельно земле. На такой дистанции она не смогла бы достать противника — но тот рефлекторно выставил навстречу свое оружие. Девушка оттолкнулась клинком от клинка — и, развернувшись всем корпусом, завершила движение, нанеся неожиданный удар другому нападавшему. Остро наточенная сталь прошла сквозь плоть, будто и не встретив преграды, напрочь снеся ему половину лица и глубоко развалив грудь. Раненый выронил оружие и бросился прочь, безуспешно пытаясь зажать хлеставшую кровь. Двое оставшихся обменялись быстрыми взглядами.
— Давай! — бешено завопил один, рванувшись в атаку. Эллори поймала его на замахе, рубанула по сжимающим рукоять пальцам — но защититься от второго уже не успела. Удар клинка был похож на ожог: резкая вспышка боли — и медленное, пульсирующее угасание. По коже сразу же заструились горячие ручейки крови. Разбойник резво отскочил назад, разрывая дистанцию — и пятился, не спуская глаз с телохранительницы, покуда не скрылся за стеной ливня. Эллори, тяжело дыша, огляделась. Никого. Тот, первый, которому она проткнула горло, тоже куда-то исчез. Лишь розовые пятна напоминали о схватке — но кровь стремительно исчезала под напором дождевых струй. Зажимая рану, она сделала несколько шагов. Внезапно накатила тошнотворная слабость, перед глазами заплясали багровые круги. Хотелось сесть и перевести дух. Стиснув челюсти, телохранительница заставила себя идти, тяжело опираясь о мачете, словно о трость. Еще один шаг… Еще…
* * *
Алиса не успела убежать далеко. Внезапно, словно из ниоткуда, пред ней выросли два фрога. Скользкие пальцы зажали девочке рот, а затем один из негодяев, здоровенный детина со шрамом через всю физиономию, ухмыльнувшись, врезал ей кулаком под дых. Алиса сложилась пополам, в глазах у нее потемнело. Она чувствовала, что ее взвалили на плечо и куда-то тащат, но не могла даже пошевельнуться — от страшной боли руки и ноги сделались словно ватные.
* * *
Я помню, что мне снилось в ту ночь. Я висел в зеленоватой толще вод, не испытывая при этом никаких проблем с дыханием — словно превратившись во фрога, а где-то рядом, на самой границе видимости, кружили исполинские продолговатые тени. Акулы. В нашем мире они не водятся (здесь существуют опасные водные хищники, но другие) — и тем не менее, их присутствие меня не удивляло, как это часто бывает во сне. Жуткие твари постепенно сужали круги. Они двигались с обманчивой медлительностью — а я изо всех сил старался не упустить из вида зловещие силуэты. Это было непросто: стоило сосредоточить внимание на одной, как остальные оказывались немного ближе. Их глаза были похожи на дыры стволов: я почти физически ощущал эти холодные, лишенные эмоций взгляды…
Взрыв вырвал меня из глубин сна — он заставил содрогнуться все здание. Задребезжали стекла. Я вскочил, откинул полог. Ночь за окном освещало кровавое зарево; на его фоне темнел силуэт Тыгуа — учитель напряженно вглядывался в происходящее. Где-то неподалеку раздавались выстрелы.
— Что случилось? Война? — глуповато спросил я, спросонья пытаясь сообразить, у какого из сопредельных государств могло хватить наглости напасть на Пацифиду. В голову ничего не приходило. Неужели Метрополия…
— Это не война, — отозвался, наконец, Тыгуа. — Давай-ка оденься, Эд, мало ли что… Это бунт.
— Бунт?! — мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить. — То есть заключенные? Каторжане? Но они ведь под охраной!
— Полагаю, уже нет, — со смешком ответил он. — Раз начались уличные бои, дело серьезное.
Я быстро натянул одежду, подошел к окну и всмотрелся в багровую мглу. Пламя бушевало где-то вдалеке — насколько я мог судить, на территории фабрики; там время от времени гремели взрывы — но не столь мощные, как разбудивший меня. А вот выстрелы звучали все ближе.
— Залпов не слышно, — отметил Тыгуа. — Беспорядочная пальба. Плохо дело: похоже, полиция не справляется.
Внизу, на улице, показалось несколько бегущих со всех ног фигур. Толком их было не разглядеть — лишь смутные силуэты. Похоже, у ребят имелся веский повод спешить: преследователи не отставали. Один из беглецов вдруг обернулся и вскинул руку. Неяркая вспышка, хлопок. Кто-то упал, но других это не остановило — они нагнали стрелявшего, повалили его и принялись избивать. Вопли несчастного вскоре затихли. Тыгуа мрачно покосился на меня.
— Надо уходить.
— Вы так думаете? Зачем? И куда?
— Не будь болваном. Для тех парней мы не более чем ходячие источники всяких полезных вещиц… Как и остальные добропорядочные горожане. Очень скоро респектабельных постояльцев начнут резать и выбрасывать из окон.
От его слов у меня мороз пробежал по коже. Он не шутил, и это не была фигура речи. Только тут я обратил внимание, что учитель одет и вооружен.
— Что, если найти безопасное место и дождаться…
— Такого сейчас нет, — оборвал он. — Попробуем сунуться в порт: похоже, это единственный способ выбраться из города.
— Почему не посуху? — этот вопрос я задал ему уже на лестнице: приняв решение, Тыгуа не стал мешкать.
— Стигия окружена непроходимыми болотами. Поэтому здесь и держат заключенных. Ты что, не знал?
Я тут же дал себе зарок: впредь, отправляясь куда-нибудь, внимательно изучить карту.
Пробираться по улицам города, охваченного хаосом и анархией — то еще удовольствие. Ночь то и дело разрывали вспышки выстрелов. Тыгуа оказался прав: полиция не смогла подавить восставших, и каторжане растеклись по жилым кварталам разрушительной волной, грабя и убивая всех, кто попадался им под руку. Район, в котором располагалась гостиница, вскоре оказался ареной уличных боев: мы успели вырваться буквально в последнюю минуту. Опасность грозила еще и со стороны стражей порядка: те стреляли на любое померещившееся во тьме движение, не особенно заботясь о том, в кого попадут. Врагом был каждый.
— Не вздумай останавливаться! Ходу, ходу! — подгонял Тыгуа. Мы передвигались бегом, позволяя себе короткие передышки лишь в парадных и подворотнях, где тьма была особенно густа. При этом он яростным шепотом поносил мое пристрастие к светлым костюмам: по его словам, я представлял собой превосходную мишень. Мне даже огрызнуться не удавалось: все силы уходили на то, чтобы сберечь дыхание.
До меня внезапно дошло — я ведь понятия не имею, в какую сторону надо идти, в то время как Тыгуа выбирает путь весьма целеустремленно.
— Откуда… Вы… Знаете дорогу? — выдавил я во время очередной передышки.
— Я здесь родился… Когда-то, — проворчал он.
Ну и дела! Учитель не переставал меня удивлять.
— Так, Эд, стой здесь, никуда не уходи! — внезапно приказал он. — Я гляну, чего там.
С этими словами он растворился в ночи. Я перевел дух. Вопли и грохот выстрелов отдалились: все же мы немного опередили бунтовщиков. Если повезет, выберемся из города живыми — но миссия, увы, безнадежно провалена. Попробуй, возьми след в этой кровавой каше! А что, если все это затеяно нарочно?
Я нервно усмехнулся. Ну еще бы — взбунтовать каторжан, захватить город, и все ради того, чтобы проницательный Э. Монтескрипт был сбит с толку! Какое утонченное коварство! Какой изощренный разум противостоит мне в этом деле! Какой…
За углом послышались быстрые шаги. В полной уверенности, что это возвращается Тыгуа, я вышел навстречу — и нос к носу столкнулся с полицейским. Слабого света, сочащегося от далекого фонаря (на всю улицу горел он один) едва хватало, чтобы опознать форму — и здоровенный мушкет, нацеленный точнехонько мне в живот. Одно неверно понятое движение — и…
— Доброй ночи, офицер! — я попытался придать голосу некое подобие радушия, боюсь только, не слишком натурально. — Что тут у вас происходит?
— Ты кто? — хрипло бросил он.
— Позвольте представиться: Эдуар Монтескрипт, частный детектив… Вчера вечером прибыл из Амфитриты, — быть может, услыхав о том, что я из столицы, эта деревенщина перестанет в меня целиться? Ага, держи карман шире. Он отступил на шаг и поднял ствол малость повыше.
— Раздевайся!
— Простите?
— Снимай пиджак и брюки!
— Но, офицер…
— Живее, кому сказал! — рявкнул он. Мушкет дернулся.
Вот так влип… Пытаясь тянуть время, я начал медленно расстегивать пуговицы.
Коротко свистнул рассеченный воздух. Голова полицейского вдруг мотнулась в сторону, выбросив фонтанчик крови. Колени его подломились, и мой неудавшийся грабитель сунулся физиономией в мостовую. Тыгуа появился словно из ниоткуда — без единого звука соткался из мрака и неверных теней.
— Малость переборщил, — буркнул он, вытирая обух клинка фуражкой упавшего. — Но вроде не насмерть. Не впадай в ступор, Эд. Лучше подбери его ствол, может пригодиться.
— Вы вовремя… — собственный голос показался мне каким-то странным.
— Ага. Лучше я его, чем он тебя, верно? — судя по нетерпеливому тону учителя, сейчас было не время для дискуссии. Я все-таки спросил:
— Думаете, он стал бы стрелять?
— Черт его знает, — глубокомысленно отозвался Тыгуа. — Но лучше не рисковать.
Наверное, он был прав. Привычные правила больше не действовали. Этой ночью в городе правил один закон — закон силы. Кое-как оправившись от шока и вооружившись мушкетом, я поспешил следом за Тыгуа. Уже на следующей улице мне стало понятно, почему тот полицейский стремился избавиться от своей формы.
Трупы блюстителей порядка раскачивались на фонарных столбах, озаряемые пламенем близких пожаров. Со стороны порта доносились крики и лязг железа: похоже, там сошлись врукопашную. Интересно, как бы нам подобраться поближе и оценить обстановку, оставшись при этом в живых? Тыгуа решил задачу гениально: по прошествии пяти минут, нескольких темных, как смоль, лестничных пролетов и короткой, но напряженной борьбы с замком чердачного лаза мы выбрались на крышу. Отсюда порт был виден как на ладони. Русло реки здесь некогда расширили и углубили — достаточно, чтобы в образовавшемся водоеме поместился десяток крупных судов и всякая мелочь, вроде шлюпок и яликов. Парочка пиассов полыхала. Похожие отсюда на суетящихся муравьев фроги пытались отбуксировать обреченные суда подальше от остальных — что любопытно, никто им не мешал в этом благом начинании.
Схватка с полицейскими подходила к концу — причалы и близлежащие улицы усеивали неподвижные тела. Оставшиеся в живых стражи порядка сдерживали силы нападавших, соорудив баррикады в дверях здания портовой администрации. Оно представляло собой эдакий миниатюрный замок с башенками по углам и узкими зарешеченными окнами. Ну, какое-то время каменные стены послужат защитой, а дальше что? Готов поспорить, оборону держат самые упертые парни — те, что похитрее, наверняка сейчас улепетывают со всех ног, избавляясь от униформы прямо на бегу… Впрочем, возможно, полиции просто не оставили выбора. Ружейный огонь почти прекратился: наверное, у сражающихся подошли к концу боеприпасы — но их это не слишком смущало. Обе стороны пустили в ход холодное оружие — насколько я мог разглядеть, в дело шли и традиционные мачете, и самодельные копья, ножи, топоры, палки — словом, все, что нашлось под рукой.
— Если бы у бунтовщиков была хоть капля ума, они подожгли бы дом вместо того, чтобы пытаться взять его штурмом, — прокомментировал я.
— Возможно, они так и сделают, — пожал плечами учитель. — А ты заметил, что эти парни действуют куда организованнее, чем полагается чумазым каторжанам?
— Должно быть, у них там есть кто-то толковый.
— И, похоже, не один… Кстати, обрати внимание — тащат бочку. Уж не керосин ли?
Наши догадки подтвердились в самом ближайшем времени: на баррикадах полыхнуло пламя.
— Каменное здание не так-то просто подпалить, но этого им и не требуется. Если будет много дыма — защитники просто задохнутся, — единственный глаз Тыгуа мрачно сверкнул. — Скверная смерть…
— Если только от дома к реке не проложено водовода.
— Думаю, те парни дорого дали бы, чтобы это оказалось правдой.
С небес донесся нарастающий рокот. Летающая канонерка, вроде той, что доставила нас в Стигию, прошла неподалеку, обдав крыши яростным вихрем, и зависла над причалами. Вспыхнул мощный электрический прожектор; голубоватый луч лизнул площадь перед зданием портовой администрации, пробежался по неподвижным телам и уперся в штурмующих. Треснуло несколько выстрелов, не принесших, по-видимому, никакого вреда обшитому сталью корпусу воздушного судна, а вслед за тем сказала свое веское слово пушка. Заряд картечи ударил в толпу возле баррикад, разметав ее, словно взмах метлы — докучливых муравьев. Второго залпа бунтовщики дожидаться не стали и бросились в разные стороны. Луч прожектора преследовал бегущих. Борта канонерки озарили неяркие вспышки: экипаж палил по отступающим через открытые иллюминаторы.
Горящую баррикаду уже тушили и растаскивали: пользуясь моментом, остатки сил правопорядка стремились вырваться из ловушки. Канонерка поднялась чуть выше. Вновь грянула пушка; правда, на этот раз я не видел, какой урон понесли нападавшие, — только столб пыли и каменного крошева, взметнувшийся над крышами. Прожектор внезапно превратился в ослепительный диск. Я рефлекторно зажмурил глаза — и в тот же миг Тыгуа с силой рванул меня за плечо, выдергивая из светового пятна. Пиджак затрещал, расходясь по швам.
— На чердак, живо!
— Но мы же не бунтовщики! — пропыхтел я, протискиваясь в лаз.
— Конечно, нет! Мы законопослушные граждане, — согласился Тыгуа. — Ты сможешь быстро и доходчиво объяснить это парням в канонерке?
— О… Да, верно. Я понял, о чем вы…
Гул винтов вскоре отдалился и затих. Мы вновь выбрались на крышу. Я закурил. Учитель неодобрительно покосился на меня, но промолчал. В порту между тем вновь возникло движение. Действия бунтовщиков выглядели довольно осмысленно. Они принялись разгружать ближайший корабль — тюки и ящики летели прямо в воду.
— Сегодня днем, самое позднее — завтра, начнется десантная операция, — задумчиво сказал Тыгуа. — Реку наверняка перекроют, высадят войска, те установят блокпосты и фильтрационные пункты, патрули начнут прочесывать город. Мало-мальски организованное сопротивление подавят с воздуха — у восставших нет средств ПВО, так что для флотских канониров это будет просто стрельба по мишеням. Потом начнется дознание, главарей казнят, остальных отправят обратно, прибавив срок, только режим теперь будет много строже. Тех, кто успел покинуть Стигию, начнут разыскивать — и, скорее всего, найдут: у них ведь не хватит ума вести себя тихо… На что они рассчитывали, не понимаю?
— Большинство не заглядывает так далеко, — усмехнулся я. — Вырваться из-за решетки, всласть пограбить, свести счеты с надзирателями и полицией…
— Не все же из этих ублюдков такие тупые!
— Те, что поумнее, сейчас грузятся на пиассы. Вполне возможно, всю эту заварушку устроили несколько ушлых парней только ради того, чтоб выбраться с каторги.
— Это все равно, что избавиться от мусора, подпалив дом!
— Ну, собственность Его Величества этих ребят не слишком волнует! А в такой суете легко улизнуть. Если я прав, то зачинщики уже в нескольких километрах ниже по течению…
— Не сходится, — покачал головой Тыгуа. — Ты представляешь, насколько серьезно охраняются каторжные тюрьмы? Кто-то же должен был разгромить полицию, возглавить отряды и организовать их продвижение — в противном случае их бы смели… Больше похоже на военную операцию. Вот я и гадаю — кто и зачем?
— Ну… Среди каторжан, например, вполне могло оказаться несколько бывших офицеров или ветеранов…
— Допустим. А все эти странности с фабричным начальством? Готов поспорить, они подозревали что-то нехорошее… Или просто знали. И озаботились заблаговременно покинуть город.
— Да, вы ставите верные вопросы, — кивнул я. — Но все это по-прежнему не наше дело. Моя миссия, увы, провалена — попробуй тут разберись в чем-нибудь… Надо выбираться отсюда.
— Собственно, это я и обдумываю, — сказал Тыгуа. — Не забывай, нам еще надо пережить сутки-другие кровавого разгула и захват города бравыми королевскими десантниками. Дело не из легких: эти ребята будут настроены вовсе не дружелюбно. Отбитые потроха нам обеспечены — и это в лучшем случае.
Мы переглянулись.
— В таком случае…
— Ага. Вопрос только в том как.
— По реке…
— Для меня — плевое дело. А сколько продержишься на воде ты? Не забывай, безопасность прямо пропорциональна расстоянию до города. Будь я один — плыл бы трое-четверо суток без остановки, отдыхал и спал бы, не вылезая из реки.
Я недоверчиво хмыкнул. Конечно, он — фрог, но…
— Не веришь? Чудак! Чтоб ты знал, это старая армейская фишка! — заявил учитель. — Если на пути твоей роты река и течение в нужную сторону — марш-бросок превращается в прогулку! Мы преодолевали вплавь сотни километров…
— Нет, такое мне точно не по плечу! Нужна лодка.
— Нужна, — согласился Тыгуа и неожиданно добавил: — Я уже слишком стар для всего этого дерьма!
— Синематограф на вас плохо влияет, учитель.
— Ты так думаешь?
— Уверен.
Я вновь закурил. Сигареты надо бы экономить: раздобыть их можно только в столице, да и там — не на каждом углу. Этот наш порок среди фрогов приживался с трудом — быть может, потому, что к их услугам было великое разнообразие традиционных стимуляторов. Затянувшись, я бросил рассеянный взгляд на порт. Бунтовщики продолжали избавлять от груза суда — и, казалось, вовсе не спешили пуститься в плавание. Они чего-то ждали. Спустя некоторое время к причалу подкатила тяжело нагруженная телега, запряженная четырьмя полицейскими. Даже отсюда, с крыши, они имели крайне жалкий вид — связанные за спиной руки, изорванная в клочья и окровавленная форма. Сопровождавшие груз негодяи были с ног до головы увешаны оружием. Едва телега остановилась, к ней начал стекаться народ. Полицейских принялись избивать. Зрелище было ужасным. Почти не сознавая, что делаю, я поднял мушкет.
— Эй, ты что?! Не вздумай! — очнулся от раздумий Тыгуа. — Их ты все равно не спасешь, а вот нас раскроешь!
Я нехотя опустил оружие. Кто-то там, у причалов, наводил порядок: самых рьяных отгоняли пинками. Очевидно, тащившие телегу еще были зачем-то нужны.
Груз принялись перетаскивать на пиасс. Он полностью состоял из одинаковых ящиков. Тыгуа вдруг с интересом всмотрелся в происходящее — он даже встал, а затем негромко присвистнул.
— Ого! Знаешь, что там такое, Эд?
— Понятия не имею!
— Взрывчатка! Используется для горных работ. Этого количества хватит, чтобы… Ух, даже не знаю… Поднять на воздух полгорода! Ну, если правильно заложить, конечно.
— Зачем им столько?
— Понятия не имею! — копируя мою интонацию, заявил он. — Но гадом буду, если для чего хорошего.
В голове у меня внезапно зародилась безумная идея. Риск, конечно, чрезвычайно велик — но… Нам в любом случае не светит спокойная жизнь в ближайшее время, так ведь? Я поделился соображениями с Тыгуа.
— Ты сумасшедший, Эд! — заявил он. — Настоящий псих! — и тут же добавил: — Пошли. Это настолько безумная идея, что и впрямь может сработать.
Возможно, это будет последняя глупость в моей жизни. Что ж, хорошая эпитафия: «С тех пор он больше не совершал ошибок…» А, какого черта! Удача любит смелых. Так что мы спустились вниз и не таясь двинули прямиком к нагруженной взрывчаткой телеге. Мельком глянув на Тыгуа, я в очередной раз поразился. Нет, учитель, казалось, не сделал ровным счетом ничего — он все так же был облачен в набедренную повязку, потрепанную жилетку и дурацкую соломенную шляпу, но в то же время весь его облик изменился. Теперь это был матерый старый негодяй, головорез, готовый прикончить вас ради пары медяков: развинченная походочка, гнусная ухмылка — он словно прикидывал, что можно взять с каждого встречного. Мушкет он у меня забрал и снял с ножен мачете брезентовый чехол, маскировавший оружие. Да, среди бунтовщиков Тыгуа с легкостью сошел бы за своего, по крайней мере ночью, — чего нельзя сказать обо мне. Уже выйдя на площадь, я удостоился нескольких нехороших взглядов. Здесь, внизу, идея больше не казалась мне такой остроумной — но идти на попятный было поздно. Я взвалил на плечо ящик взрывчатки, и мы потопали к причалу, словно имели на это полное право. Учитель сопровождал меня, не отходя ни на шаг и подгоняя легкими тычками ствола — со стороны это выглядело, будто он меня конвоирует. Так никем и не остановленные, мы подошли к сходням.
— Не сюда, придурки! — внезапно рявкнул с борта чей-то голос. — На другое корыто!
— Как скажешь, брат… — лениво отозвался Тыгуа.
Н-да, на месте этого «родственничка» я бы теперь ходил с оглядкой…
«Другое корыто» было поменьше размерами, хотя тоже довольно внушительное — видавший виды грузовой пиасс. Уже поднимаясь по сходням, я бросил взгляд на название корабля — и едва не сверзился в воду от удивления. Освещение было скудным — масляный фонарь на носу и догорающие остатки баррикад возле здания администрации, но и этого хватило, чтобы разглядеть надпись «Арлекинова рыба», облупившуюся, но вполне читаемую.
