20. Благородные намерения
Когда бойцы вышли в коридор, землю во второй раз тряхнуло. Где-то вдали с грохотом упал большой тяжелый предмет. Потолок над головами покрылся паутиной тонких трещин. Прямоугольные лампы, выстроенные в один ряд на всем протяжении двухсотметрового коридора, судорожно замигали, балансируя между абсолютной тьмой и ослепительными вспышками.
– Лифт должен быть там, – сказал Мазёвый, когда пол под ногами обрел привычную твердость. Рука командира указывала налево.
– В той стороне по-прежнему находится отряд в полсотни орков, – напомнил Кумар.
– Они нас пропустят, – зловеще ухмыльнулся Клюв, поглаживая барабаны гранатомета.
По правой стене располагалось несколько дверей. За одной находилась комната с боевыми симуляторами. За другой гимнастический зал и простенькая полоса препятствий. За третьей обнаружились симуляторы управления наземной боевой техникой. По всей видимости, разведчики оказались на территории какого-то учебного центра. Коридор, по которому шли земляне, имел не более двух метров в ширину. Вдоль центральной линии располагалась обычная для здешних подземелий ярко-желтая полоса, заменяющая ковровую дорожку. Впереди виднелась плотно закрытая двустворчатая дверь.
Огненный барьер возник из ничего. Мгновение назад путь ничто не преграждало, а затем – УМПФ-Ф-Ф!!! – поперек коридора вырос огненный заслон. Разом вспыхнули стены, пол и потолок, но пламя не было следствием пожара. Хотя бы потому, что обыкновенные пожары не имеют локализации с такими ровными, аккуратными границами. Это была именно стена огня. В буквальном смысле. Шириной в полметра или чуть больше. Было видно, как плавится и сморщивается каменный потолок, как выгорает желтая краска на полу. От жара одна за другой хлопнули две лампы, брызнув синими искрами и стекольной крошкой. Разведчики подались назад, и в ту же секунду за их спинами вырос второй полыхающий барьер. Взорвалась еще одна лампа.
– Они движутся! – гаркнул Клюв, рефлекторно заслоняя локтем лицо от подступающего жара. – Движутся на нас!
И огненные стены действительно двигались. Медленно сжимались, подобно тискам, оставляя за собой наплывы раскаленного докрасна камня.
– Пирокинетик! – крикнул Кумар. Огонь горел с тихим гудением, ничуть не мешая разговору, но бойцы все равно орали. Главным образом от нахлынувшего нервного возбуждения. Любое животное, попав в огненную ловушку, начинает буйствовать, подчиняясь инстинктам, бурлящим в крови гормонам и врожденному страху перед пламенем. А человеку ничто животное не чуждо.
– Что? – переспросил Мазёвый, вертя головой из стороны в сторону. Он искал взглядом выход и не видел его. Только плавящийся камень стен и потолка. Следовало дать команду на прорыв, но Мазёвый медлил. Такой температуры потрепанные бронекостюмы могли не выдержать.
– Это делает пирокинетик! – повторил Кумар. – Экстрасенс, управляющий огнем! Если проскочим через одну стену, он тут же создаст новую. Или выкинет еще что похуже.
– Ты чуешь эту суку?! – спросил Клюв. Кумар утвердительно закивал головой.
– Он там, – экстрасенс указал в том направлении, куда с самого начала шли разведчики. Пылающие стены продолжали медленно сжиматься. Мазёвый дал длинную очередь в указанном направлении. Огненный барьер прочертила кривая линия багровых вспышек. Тяжелые пули попросту таяли от жара, едва проникая в горящую стену на половину ее толщины. То, что от них оставалось, мгновенно обращалось в черные струйки дыма.
– Не прошибает! – искренне удивился Мазёвый.
– С Новым годом, падла! – крикнул Клюв, единожды выстрелив из гранатомета. Болванка большим черным жуком врезалась в оранжевую стену огня и по центру вырос пушистый цветок белого кумулятивного пламени. Во все стороны полетели жгучие брызги. Бойцов обдало волной жара, которая опалила кожу даже сквозь термостойкую броню.
– Ничего тупее не придумал, чем пожар кумулятивом гасить?! – рявкнул Мазёвый.
– Придумал! – с вызовом ответил Клюв, пихая в руки командира гранатомет. – Пойду и грохну гада в упор.
– Ты чего?!.. – крикнул Мазёвый, пытаясь ухватить бойца за рукав. Клюв не слушал. Взяв карабин наизготовку, он кинулся прямиком в наступающий огонь. Заорал отчаянное «Уррааа!», стреляя на бегу. Врезался в пылающую стену, растаял и взвился черным дымом, точно огромная пуля. Древний боевой клич землян резко оборвался.
Кумар, кинувший вслед Клюву всю подвластную сверхъестественную силу в надежде прикрыть и уберечь товарища, болезненно вскрикнул и пошатнулся. Единственное, что удалось сделать экстрасенсу, так это принять на себя часть боли. На миг ему почудилось, что яростное пламя, вызванное к жизни безликим пирокинетиком, пожирает его собственное тело.
Огонь погас так же внезапно, как появился.
– Клюв! – неуверенно позвал Мазёвый, растерянно оглядывая оплавленный, дымящийся коридор. – Брат!
– Нету Клюва, – дрогнувшим голосом сказал Че Паев. – Смертью храбрых и всё такое. Дурак!
– Дурак, – эхом повторил Мазёвый и жалобно шмыгнул носом.
Впереди, сразу за оплавленным участком, поперек ярко-желтой полосы лежал орк. Броня, закрывающая его тело, была в точности такой, в какую недавно облачился Клюв. Красная куртка с коротким рукавом, выполненная из жаропрочных материалов, но совершенно бесполезная против пуль. На руках перчатки с раструбами до локтей. Голову защищал не шлем, а красный колпак вроде тех, в которых принято изображать палачей из древнего прошлого Земли. Бойцы молча двинулись к поверженному противнику. От стен всё еще исходили волны жара. Подошвы ботинок мгновенно прикипали к мягким черно-красным наплывам камня. Ощущение было такое, будто идешь по толстому слою густого клея, который жадно хватает тебя за пятки.
– Клюв его достал, – сказал Мазёвый, сверху вниз глядя на пулевые отверстия в броне орка. – Стрелял уже из огня и достал.
Подчиняясь какому-то странному порыву, он быстро нагнулся и одним движением сдернул красный палаческий колпак с головы мертвеца. Этот орк был не таким, как другие. Низкорослый и коренастый, сложением он более напоминал разведчиков, нежели своих высоких длинноруких собратьев. Кожа на лице была бледно-розовой, напрочь лишенной зеленоватого оттенка. Радужки застывших зрачков светились непривычной темной синевой. Черты лица также казались странноватыми. Представители некоторых малочисленных орочьих рас внешне заметно отличались от преобладающего большинства.
Мазёвый брезгливо отбросил красный колпак и с ненавистью посмотрел в темно-синие мертвые глаза. Из горла землянина вырвалось сдавленное клокотание. Внезапно он подпрыгнул и каблуками обоих ботинок ударил в бледно-розовое лицо. Глухо хрустнули кости черепа.
– Скотина!
Деформированная голова орка гульнула под ногами, и Мазёвый с трудом удержал равновесие. Широко шагнув в сторону, он даже не взглянул на результат своих действий. Отомстил как смог и сразу постарался забыть.
– Он спрятался от меня, – виновато проговорил Кумар. – Очень хорошо спрятался. Полностью растворился в тумане. Я не чуял его, пока он не напал…
Мазёвый жестом велел экстрасенсу прекратить оправдываться.
– Смоем боль утраты чужыми слезами, – хрипло сказал он, указывая на двустворчатую дверь в конце коридора. Теперь она была широко открыта. Слева поперек дверного проема падала полупрозрачная тень орка, притаившегося по другую сторону. – Говоришь, их там с полсотни?
– Около пятидесяти, – кивнул экстрасенс. – Обычные орки. Не такие, как этот. У некоторых есть телепатические способности, но очень слабые. Они знают о нашем присутствии и почему-то боятся. Нас теперь только трое, – он болезненно сглотнул. – Только трое, а их…
– На их месте я бы вообще застрелился от ужаса, – перебил Че Паев, уменьшая силу магнитного ускорителя на своем карабине. Не ради тишины. Вовсе нет. Чем ниже начальная скорость полета пули, тем обширнее причиняемые ею повреждения и тем сильнее страдания жертвы.
– Убьем скотов как можно больнее! – рыкнул Мазёвый, вскидывая доставшийся от Клюва гранатомет. Щелкнул рычажком, переключая барабаны.
С сотни метров он выпустил три снаряда в открытую дверь. Два строго горизонтально, а третий под небольшим углом с таким расчетом, чтобы он сдетонировал о пол сразу за порогом. Грянули взрывы, и помещение, в которое упирался коридор, наполнилось дробью звонких щелчков и писклявым визгом рикошетящей шрапнели. Добрая горсть свинцовых шариков вылетела обратно в коридор, хлестнула по стенам и потолку. Несколько штук ударились о броню землян, не причинив особого вреда. И сразу завыли раненые. Шрапнельные боеприпасы использовались сравнительно редко. В войсках отдавали предпочтение осколочным снарядам в силу их тактико-технических преимуществ. Но при работе по не защищенным броней вражеским пехотинцам разницы не чувствовалось. Мазёвый выстрелил еще раз, целя в пол за порогом. Че Паев пустил вдогонку снаряду длинную очередь. Он тоже метил в пол. Пули под углом отскакивали от камня, бились в дальнюю стену, вновь отскакивали, уже сильно деформированные, бешено вращающиеся в полете. Такие пули не прошибали, а раздирали и кромсали. В дыму, заслонившем дверной проем, мелькнуло несколько теней. Мазёвый выпустил пятый снаряд и бросил на пол ненужный гранатомет.
– Как там за дверью? Почему не отстреливаются?
– Паника, – ответил экстрасенс. – Большинство зеленых ранено либо убито.
– Банзай!
Мазёвый быстрым шагом двинулся вдоль левой стены. Че пошел по правой стороне коридора. Кумар замешкался на секунду. Его взгляд зацепился за руку мертвого пирокинетика. Точнее, за предмет, сжатый скрюченными пальцами. Маленький мешочек из плотной золотистой ткани. Что-то вроде кисета. Из развязанной горловины высыпалось несколько темно-коричневых гранул, напоминающих растворимый кофе.
– В жизни не видел, чтобы кто-то так управлялся с огнем, – пробормотал экстрасенс, подбирая кисет. Сунув трофей в набедренный карман, он поспешил за Мазёвым.
Прежде чем ворваться внутрь, бойцы отправили перед собой по гранате. Че бросил от правой стены по диагонали влево. Мазёвый, соответственно, от левой по диагонали вправо. Как только отбарабанили осколки, разведчики ринулись вперед, расстреливая всё, что подавало признаки жизни. Сопротивления не было. Сверкнули три или четыре одиночных луча. И всё. Кумар вошел в дверь последним. Увидел перевернутые, погрызенные шрапнелью и пулями столы, свалку израненных тел, лужи крови, едва не споткнулся об оторванную взрывом голову. Мазёвый и Че были уже в центре этой просторной комнаты с демонстрационными плакатами, схемами и картами на стенах. Маги бойцов не смолкали ни на секунду. Крики орков становились все реже, все тише. Что-то в этой комнате было не так. Экстрасенс почувствовал произошедшую ошибку сразу, как только шагнул за порог. Почувствовал, но не понял, в чем она заключается.
Из-за опрокинутого набок стола высунулся орк с расширенными, остекленевшими от страха глазами. Очень медленно, неуверенно навел короткоствольный луч-мастер на экстрасенса. На его лице читался ужас перед действием, которое предстояло совершить. Кумар выстрелил первым, продырявив зеленокожему переносицу. Слишком уж тот медлил. Выстрел оказался простым. С шести-семи метров сложнее промахнуться, чем попасть. Особенно, если у тебя в руках карабин со включенной системой самонаведения. Только нажав на курок, экстрасенс понял, что именно здесь не так. А секунду спустя Мазёвый объявил, что отряд противника полностью уничтожен.
– Это дети! – выдавил Кумар. – Мы ворвались в школьный класс и перебили детей!
– Не такой уж он и школьный, – возразил Мазёвый, чикнув ногой оказавшийся поблизости короткоствольный луч-мастер. Оружие проехалось по полу, размазав кровавую лужу, набежавшую из оторванной ноги зеленокожего подростка. – Это скорее военно-патриотический клуб, чем простая школа. Что-то я не вижу здесь на стенах таблицы Менделеева и портретов любимых классиков. Зато имеются плакаты с типовыми схемами минных заграждений, детальным описанием фугасов, ручных гранат и стрелкового оружия.
– Орки своих храмовников с самых пеленок по военным специальностям натаскивать начинают, – подтвердил Че Паев.
– Дети, – отупело повторил экстрасенс, озираясь по сторонам.
Земля вновь содрогнулась. Избежавшие шрапнели лампы часто заморгали. Несколько демонстрационных плакатов сорвались со стен и с шелестом упали на пол. Когда мир вокруг обрел обычную неподвижность, Мазёвый решительно подошел к экстрасенсу, взял его за плечи и так встряхнул, что у Кумара едва не повылетали зубы.
– Карма у них такая, – сказал Мазёвый. – Они оказались на пути к лифту, а значит, просто не могли не умереть. Как командир приказываю отставить сопли и выяснить, много ли орков заинтересовалось взрывами в этом классе.
– Нет.
– Что нет?
– Никого не чую, – тихо проронил Кумар, глядя в сторону.
– Подозрительно как-то. Должны были всполошиться.
– А я вот думаю, что подземные толчки вызвали множество разрушений, – сказал Че, направляясь к небольшой дверце за кафедрой. Других выходов из помещения не было. Боец подергал ручку. Заперто. – Пожары, прорывы трубопроводов, произвольная детонация боеприпасов. В общем шуме наших взрывов могли и не заметить.
– Или сюда идут храмовники, которые умеют прятаться от нашего Кумара, – возразил Мазёвый. Отступившись от экстрасенса, он приладил к сфере эхолов и сосредоточился на звуках. Кумар так и остался стоять с повернутой в сторону головой. Замер, как памятник разочарованному солдату. Он вновь видел старого орка. Тот медленно брел между окровавленными телами, не глядя на экстрасенса. Трость жутковато постукивала по каменному полу.
– Действительно, взрывы и пожары, – сказал Мазёвый, отвинчивая рожки. – В основном под нами. Сверху ничего интересного не слышно.
– Мы всё время нападаем исподтишка, – пробормотал Кумар, глядя на призрак старика, скорбно блуждающий среди трупов. – Расстреливаем безоружных, убиваем детей…
– Ты потерялся, брат, – сказал Мазёвый, перезаряжая карабин. – Такое с солдатами иногда случается. Ни с того ни с сего начинаешь сочувствовать инопланетным гадам больше, чем родным землянам. Это не страшно, если вовремя остановиться. Прекрати очеловечивать зеленых, и все встанет на свои места. Они – это они, мы – это мы, и братской любви между нами не бывать.
Старый орк остановился и наконец удостоил Кумара своим взглядом. В темных зрачках сверкнуло неприкрытое осуждение. Упрек, однако же, без явной ненависти. Призрак будто бы спрашивал, зачем люди пришли сюда. Что они здесь делают?
– Что мы тут делаем? – вслух спросил экстрасенс. Мазёвый недоуменно уставился на него. Хмыкнул, дернув подбородком.
– В общем и целом мы здесь родине служим, брат. А конкретно в данный момент пробиваемся к лифту. И намерения у нас самые благородные, а именно – спасти свои собственные задницы от неминучей смерти. Я подчеркиваю, в контексте сложившихся обстоятельств это очень благородная цель. Чем скорее мы отсюда выберемся, тем раньше в штабе армии вторжения начнут принимать правильные решения и тем меньше землян погибнет на этой сраной планетенке. Ты ведь не станешь отрицать благородство нашего с тобой стремления спасти жизни соотечественников? Не станешь? Вижу, что нет. Значит, хватит киснуть и страдать неуместной рефлексией, брат Кумар. Меняй обойму в карабине и пошли дальше воевать.
Че Паев к тому моменту сжег замок в дверце за кафедрой, высунулся наружу и объявил, что всё чисто.
– Пошли! – Мазёвый ухватил потерянного экстрасенса за руку и увлек за собой. – Идем уже! И хватит на трупы таращиться. Не забывай, что учитель этих малолеток – сука он потная! – живьем спалил нашего Клюва. Как по-твоему, чему он здесь мелюзгу учил? Людей убивать он их учил. Так-то. Мой тебе совет, брат: думай про убийство всякого орка, независимо от его пола и возраста, как про спасение человека. Убил ты за сегодня, положим, десяток зеленых, считай, спас десяток людей, которых они могли бы убить завтра, и отомстил за тот десяток, который они убили вчера. Вот такая нехитрая военная арифметика.
Миновав учительскую и спальные кубрики воспитанников, разведчики вышли в транспортный туннель. Не такой огромный, как тот, где они встретились с бородавчатым, но достаточно широкий, чтобы в нем свободно могли разъехаться два тяжелых танка. Через два километра дорога упиралась в линию монорельса. На перроне стояли готовые к отправке контейнеры, а за ними виднелась заветная дверь грузового лифта. Через оптику бойцы насчитали с полдюжины скучающих часовых. Едва осмотревшись, разведчики были вынуждены вернуться в помещения учебного центра. В туннеле появилась транспортная колонна орков, идущая по направлению к монорельсу. Выход бойцы заварили и спешно заминировали. Сами устроились неподалеку прямо на полу.
– Как ты, брат? – спросил Мазёвый, с заботой поглядывая на Кумара.
– Нормально, – ответил экстрасенс, отстраненно разглядывая кнопки и кольца настроек на умной оптике своего мага. Оружие он держал на коленях. Поднять взгляд ему было страшно. Старый орк всё еще находился поблизости.
Без особого желания схрумкав кусок белково-жирового сухаря, Че спросил:
– Мазёвый, вот скажи, как самый умный, что такое квинтет?
– Музыкальная пьеса для пяти инструментов, а что?
– Так ругаться хочется, что уже словарного запаса не хватает, – ответил Че, убирая остатки сверхпитательной плитки в вещмешок. – Вот я и вспомнил про квинтет. Слово очень хлесткое. Хорошее ругательство из него могло бы выйти.
– В точку, – мрачно усмехнулся Мазёвый. – Весь этот разведвыход – один большой квинтет для пяти идиотов.
После того как транспортная колонна прогрохотала в обратную сторону, разведчики выждали еще четверть часа. Не особенно доверяя чутью деморализованного экстрасенса, Мазёвый долго изучал шумы, собранные и отфильтрованные эхоловом.
– Где-то поблизости затихарился десяток зеленокожих, – вынес он свой вердикт. – Храмовники, надо полагать, раз Кумар их не чует.
– Думаешь, нас караулят?
– А хрен их знает?
– На реинкарнацию?
Мазёвый утомленно вздохнул и кивнул головой.
– Иного нет у нас пути.
Стараясь не шуметь, бойцы разминировали вход и срезали сварочный шов. Че взялся за дверную ручку, вопросительно взглянул на командира. Тот положил палец на курок подствольника и утвердительно кивнул. Че толкнул в сторону раздвижную дверь. В тот же миг в туннеле раздался грохот. Мазёвый увидел оранжево-алые языки пламени, рвущиеся из широких стволов. За ними рассмотрел очертания громоздкой бронированной машины. Опрометью кинулся на пол. Краем глаза заметил, как Че сделал то же самое, заодно сшибив с ног нерасторопного экстрасенса. Мазёвый завопил в надежде уберечь от разрыва барабанные перепонки, и его крик утонул во взрывах реактивных снарядов, ударивших в дверной проем.