Глава 25

Спор Рикс проиграл вчистую – ни через неделю, ни через две Найденов не объявился. Ли проявил благородство и не стал настаивать на безоговорочном выполнении условия пари – ему хватило того, что робот признал свое поражение.

– Я был уверен, что Сергей вернется, – с непониманием разводил руками Рикс, рассказывая Браво о том, как бесславно проиграл спор. – Ему ведь просто некуда больше податься… Может, с ним какая беда приключилась?

– Да брось, – попытался успокоить приятеля Браво. – Живет где-нибудь в лесу, один… Он всегда любил одиночество.

– Скорее, предпочитал одиночество обществу других, – уточнил Чарли.

Робота-уборщика не было сейчас рядом с Браво и Риксом. Он находился на берегу озера, занимаясь своим любимым делом – рыбной ловлей на удочку, которую Чарли сам смастерил и подогнал под свои манипуляторы. Разговор с Риксом Чарли поддерживал в ультразвуковом режиме.

– Да что может случиться с молодым, здоровым парнем в лесах Деллы? – продолжал гнуть свою линию Браво. – Пропасть здесь может только полный идиот! А с голоду умрет лишь законченный лентяй!

– Но почему он не вернулся? – Рикс задавал вопрос в первую очередь себе самому.

– Потому что ему и без нас хорошо, – отвечал Чарли. – Ах, черт!.. Такая рыбина сорвалась!

– Он, наверное, все еще переживает из-за случившегося, – находил иной, более деликатный ответ Браво.

За прошедшее время Ли со своей командой еще дважды побывал в поселке. Каждый раз ребята возвращались, нагруженные едой – по большей части это были специи и сладости, которых в лесу не достать, – и кучей полезных инструментов и приспособлений.

В лагере заработала «ветряная лестница», и подключенный к ней генератор давал свет во все жилые и хозяйственные помещения. Странно было вечером сидеть возле костра и смотреть на электрический свет, льющийся из-за неплотно прикрытой двери жириковой фермы.

Поскольку все три экспедиции прошли без происшествий – ребята даже следов малдуков не встретили, – Рикс позволил Энгу брать с собой в поселок тех, кто хотел там побывать. Робот понимал, что выросшим детям важно вернуться в то место, где они когда-то жили, а кто-то и родился. Хотя бы для того, чтобы перевернуть эту страницу своей жизни и навсегда о ней забыть.

Однако нашлась троица, которая напрочь отказалась идти в поселок.

– А что мне там делать? – с искренним непониманием пожал плечами Ваня Ву, когда Рикс спросил его, почему он не идет вместе с Ли.

Алиса Макдуган так и вовсе отказалась говорить на эту тему. Не потому что была чем-то расстроена или напугана – ей просто нечего было сказать. Слова «поселок, где мы когда-то жили» не имели для нее никакого смысла. Она была уверена, что всю свою жизнь провела в лагере на берегу озера. И не желала расставаться с этой иллюзией.

– Просто не хочу, – тихо ответила на тот же вопрос Лиза Виндзор.

И, прикусив остренькими зубками губу, отвернулась.

Риксу показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Хотя это могли оказаться и солнечные блики.

Как бы там ни было, робот не стал приставать к девочке с расспросами.

Вместо этого он сам отправился в поселок с командой Ли, оставив лагерь на Браво и Чарли.

Универкух и уборщик тоже были не прочь побывать в поселке, но оба понимали, что их участие в походе сильно замедлило бы движение группы. А лежащий все на том же месте, только выросший еще больше мокрун для Браво и вовсе был непреодолимым препятствием.

Рикс, хотя и знал из рассказов тех, кто уже побывал на развалинах поселка, что от него почти ничего не осталось, продолжал думать о нем как о чем-то вполне реальном, все еще существующем. И, даже когда увидел заросшие кустами и травой руины, он внутренним взором все еще продолжал видеть перед собой дома.

Он будто бы снова шел по главной улице поселка. Вот слева стоит здание школы, с широким крыльцом, на которое с утра пораньше непременно выходил господин Воронин, чтобы съесть шоколадный батончик с маком, до которых он был великим охотником. Вот справа дом старика Безродного, который, как всегда, сидит в старом кресле-качалке, в широкополой соломенной шляпе, надвинутой на самый нос, с тяжелой, суковатой палкой в руках и что-то беззвучно бормочет. А вон впереди, рядом со зданием мэрии, упирается в небо ажурная мачта с блоком ретранслятора на самом верху.

– О чем ты думаешь, Рикс? – чуть поотстав от основной группы, спросил Грег Макдуган.

– Да так… – Рикс сделал неопределенное движение рукой. – Обо всем сразу.

– У меня было примерно такое же ощущение, когда я в первый раз сюда вернулся, – улыбнулся Грег. – Голова полна мыслей, обо всем сразу и ни о чем конкретном.

– Да… Именно так… – рассеянно, что, в общем-то, совершенно нехарактерно для роботов, кивнул Рикс.

Неподалеку от упавшей мачты ретранслятора стояли два больших шалаша, сооруженные предыдущей группой разведчиков. Чтобы привести их в порядок, всего-то и требовалось, что немного подлатать стены да накидать на крышу ветки с листвой.

День уже клонился к закату, и всю работу решили оставить на завтра. Ребята быстро развели костер, разделали подстреленного по пути безрогого оленя и насадили на вертела нашпигованные невообразимо острыми жар-семечками и натертые чесночной травой окорока.

Пока мясо готовилось, ребята не спеша попивали травяной чай. Рикс сидел рядом, по-человечески обхватив руками колени, и слушал, о чем они говорят.

Роботу казалось, что сама атмосфера старого пепелища на месте их прежнего дома должна была всколыхнуть в душах детей какие-то особенные чувства, которые, в свою очередь, просто обязаны были заставить их о многом задуматься, переосмыслить все то, что произошло, может быть, даже по-новому взглянуть на свою нынешнюю жизнь. Но – нет, разговоры у огня продолжались самые что ни на есть обыденные. Кто-то посетовал на то, что исхом в этом полугодии уродился мелкий. Кто-то рассказал о царь-рыбе, которая, оказавшись пойманной, умудрилась сама выпрыгнуть из лодки да при этом еще и едва не перевернула ее. В эту историю мало кто поверил, и рассказчик, обидевшись, умолк. После этого еще кто-то вспомнил о том, как поражены были хутуды, увидев впервые горящую неоновую лампу. Сначала хутуды никак не могли понять, что это такое. А когда им, наконец, разъяснили природу странного дневного света, долго не могли взять в толк, для чего это нужно.

– Нужно будет прихватить еще метров тридцать провода, чтобы в пещеру свет провести.

– Можно и рядом с селением хутудов «ветряную лесенку» запустить. Тогда у хутудов тоже будет электричество.

– А им-то зачем?

– Чтобы был свет по ночам.

– Хутуды в темноте видят.

– Все равно, при свете же веселее!

– Нет, хутуды на это не согласятся.

– Точно, ни за что. Они по-своему жить привыкли.

– Шивер даже охотничий нож не взял, который я ему подарить хотел.

– Хутуды приспособились к своей среде обитания. Иного им просто не нужно.

– Да они и не выживут в другой среде.

Со своего места поднялся Ли, подошел поближе к огню и отрезал от жарящейся оленьей ноги узкую полоску мяса. Откусив кусок, Энг пожевал мясо и одобрительно кивнул.

– Готово. Сверху можно срезать.

С оленьих ног обрезали пропекшееся мясо и разложили на пластиковом пакете. То мясо, что возле костей еще оставалось сырым, оставили на вертелах. На импровизированном столе тотчас же появились разломанные на куски уже немного зачерствевшие лепешки, пакетик с солью и горшочек с густым, чуть сладковатым тыкиновым соусом – восхитительную приправу к мясу готовила Аня Годинович.

– Когда мы наведем тут порядок, – сказал Ли, прожевав кусок мяса, – то объявим места, где живут хутуды, заповедными. Это будет их собственная земля. И никто не будет иметь права ступать на нее без их согласия.

– Это верно, – кивнул Макдуган. – Только хутуды, они же в каких-то вопросах наивные, как дети. Их любой гад обдурить сможет.

– А с гадами мы сами разбираться будем, – Эль-Страд подцепила на кончик ножа еще один кусок оленины. Положила его на лепешку, полила сверху соусом. – Да и не уживаются среди нас гады.

– Был один, да и тот сбежал.

– На Серегу намекаешь?

– Ага.

– Интересно, где он сейчас?

– Да какая разница…

– Главное, что не с нами.

– Эт-точно…

Последнее время Рикс стал замечать за собой некую странность. Если он долго сидел вот так, как сейчас, неподвижно, и мысли его не были заняты никакими особо сложными расчетами, он начинал чувствовать, что погружается в состояние ленивой умиротворенности, когда ни делать ничего не хочется, ни думать, ни говорить. Хочется только сидеть все так же, неподвижно, надеясь на то, что этот миг блаженного покоя будет тянуться вечно. Чарли, когда Рикс описал ему это состояние, назвал его дремотой. Но роботы не спят и уж тем более не дремлют. Браво выдвинул более правдоподобное объяснение. По его мнению, все дело было в том, что схемы позитронного мозга роботов давно не проходили профилактику, и это могло понизить степень их быстродействия. А как результат – кратковременное зависание основных функций, что и приводило к тому состоянию, что Чарли называл дремотой. С подобным объяснением вполне можно было бы согласиться, если бы не одно «но» – состояние так называемой «дремоты» возникало у Рикса только при вполне определенных внешних условиях. А именно – когда он находился в кругу друзей и ему было хорошо и спокойно.

Ужин затянулся едва не до полуночи. Ночь была теплой, небо – ясным, звезды на нем блистали, точно капельки ртути, разбежавшиеся в разные стороны, да и ребятам было о чем поговорить. Рикс не уставал удивляться способности людей находить темы для разговоров. Даже когда говорить, казалось, совершенно не о чем.

Задержавшись у костра дольше остальных, Ли из-под козырька бейсболки осторожно посмотрел на робота.

– Что? – спросил Рикс.

– Ты сегодня не спорил со мной.

– А почему я должен был спорить? – удивился Рикс.

– Ты всегда начинаешь возражать, когда я завожу речь о будущем.

– О будущем? – пуще прежнего удивился Рикс.

– О том, каким мы его сделаем, – уточнил Ли.

– Да, конечно, – немного рассеянно кивнул Рикс. – Мы сами создаем свое будущее.

– Ты это серьезно? – Энг глянул на робота настороженно, как будто опасался, что тот его разыгрывает.

– Да, конечно, – повторил Рикс. И посмотрел на небо. – Звездам числа нет, бездне – дна… – произнес он строчку, услышанную когда-то очень-очень давно.

Запрокинув голову, Ли тоже посмотрел в ночное небо.

– Представляешь, – прошептал Рикс. – У многих из этих звезд есть планетарные системы. И на этих планетах тоже живут люди.

– Ну, и что? – непонимающе пожал плечами Ли.

– Ты разве не чувствуешь родства с ними? – удивленно посмотрел на юношу робот.

– А почему я должен что-то чувствовать? – не меньше его удивился такому вопросу Энг. – Только потому, что когда-то в незапамятные времена, еще на Старой Земле, у нас мог быть общий предок?

– Ну, и поэтому тоже… – Рикс растерянно постучал пальцами по коленке. – А еще потому, что люди создали великую цивилизацию, расселились на просторах Галактики… – Робот снова умолк, соображая, какой бы еще довод привести. Вспомнил: – Да, еще у вас был Шекспир!

– Насчет Шекспира согласен, – едва заметно улыбнулся Ли. – Тут есть чем гордиться. А все остальное… – Энг приподнял руку, в которой держал нож, и сделал движение, как будто острием пытался проковырять дырку. – Мне не нужны эти звезды. Не нужны люди, которые живут на других планетах. Я не испытываю к ним никаких чувств. Для меня они просто не существуют.

– Но когда-нибудь вы вернетесь в общество таких же, как вы…

– Нет! – Ли с размахом всадил нож в кусок дерева. – Мы останемся здесь, на Делле!

– Рано или поздно здесь появятся другие люди.

– А вот тогда-то мы и подумаем, стоит ли иметь с ними дело. И что бы мы ни решили, общение будет происходить на наших условиях.

– Мне кажется, ты несколько перегибаешь палку.

– В какую сторону?

– В сторону конфронтации. Ты заранее к ней готовишься.

– Хочешь мира – готовься к войне.

– Сейчас это не актуально. Современные люди должны не конфликтовать, а искать взаимопонимание.

– Да?.. Вспомни, как долго мы искали взаимопонимание с Найденовым. И что в результате?

– Найденов – это частный пример…

– Вот именно! А представь себе, что там, – Ли указал острием ножа на звезды, – таких, как Серега, может оказаться сотня. Тысяча! Сотни тысяч!

– Если бы это было так, они бы давно уничтожили цивилизацию.

– По-видимому, в мире людей существуют механизмы, сдерживающие или нейтрализующие потенциальных деструкторов. А может быть, они просто растворяются в людском океане и почти незаметны. Но наше общество маленькое, а потому и хрупкое. Оно не выдержит вторжения извне. Нам придется либо стать такими же, как все, либо…

– Либо?..

– Либо, как я уже сказал, начать с того, что самим диктовать условия.

Пауза.

– Рикс?

– Да?

– Почему ты молчишь?

– А что я должен сказать?

– Что-нибудь, что обычно говорят взрослые.

– Иди спать.