Глава 19

Чтобы град, перемежаясь холодным дождем, сыпал на землю три дня кряду, такое за шесть лет случилось впервые. Тут уж даже самые стойкие перебрались из домиков на берегу в пещеру. Вход завесили шкурой, очаг разожгли – тепло и уютно. Еды – вдоволь. Девушки готовят ее прямо в пещере. Бульон кипит в большом глиняном чане, и сладковатый запах вареного мяса заполняет, кажется, каждую щелку.

И вроде как нет ненастья за порогом.

Хотя порой все же приходилось выбегать под дождь да град. Укрывая головы растянутыми шкурами, ребята добегали до загонов, чтобы задать корм слепырям и пискунам.

Сидя чуть в стороне, возле стены, Рикс смотрел на лица детей и сравнивал их со снимками, хранившимися у него в памяти, сделанными вскоре после того, как они перебрались на озеро.

Дети повзрослели.

Самой младшей, Лизе Виндзор, недавно исполнилось одиннадцать лет. Это была уже не малышка с умилительной мордашкой и смешно торчащими в стороны косичками, а девочка, которая знала и понимала больше, чем ее сверстники, имеющие возможность ходить в обычную – или лучше сказать, нормальную? – школу, где историю и космогонию преподают специально подготовленные для того педагоги, а не бывший робот-уборщик, вечно путающий даты и названия и не признающий никакие константы. Лиза Виндзор быстрее и лучше других усвоила язык хутудов. И благодаря ее стараниям хутуды начали понимать язык людей. Она в одиночку бегала в расположенное за скальной грядой селение аборигенов и, случалось, оставалась там на два, а то и три дня. Хутуды любили девочку и никогда бы не позволили кому бы то ни было обидеть ее. Но Рикс все равно волновался, когда Лиза долго не возвращалась.

Если Игорь Ван-Страттон был прав в том, что хутуды – это чудом выжившие представители тупиковой ветви развития человека на Делле, то у Рикса имелась догадка насчет того, почему именно они зашли в тупик. При той огромной физической силе, что наделила природа хутудов, их отличительной чертой была удивительная, феноменальная сдержанность и миролюбивость. Все они, от мала до велика, были убежденными пацифистами и никогда – никогда! – не прибегали к помощи кулаков для решения споров, которые случались и среди хутудов – они ведь все же были разумными существами. Ну, а тем кто хотя и имеет, но не желает пускать в ход клыки и когти, трудно выжить рядом с более мелкими, но агрессивными собратьями. С такими, как малдуки, например.

– Если б только существовал способ заставить хутудов драться, – услышал как-то раз Рикс от Энга Вей Ли.

– Зачем? – удивился робот.

– Вместе мы бы уничтожили малдуков, – ответил Ли.

Услышав это, Рикс понял, что дети, по крайней мере, старшие, не забыли то, что произошло шесть лет назад, из-за чего им пришлось стать беженцами. Не забыли и не простили малдукам смерти своих родных. Они только ждут, когда придет их время – когда они перестанут быть детьми. И вот тогда они вернутся, чтобы отомстить.

И, надо сказать, у них был шанс не погибнуть, а победить. Наконечники копий у людей были каменные, а не кованые, как у малдуков, но для того, чтобы остановить всадника на птице крумм, и остро заточенного кола довольно. Зато примитивные луки малдуков били прицельно на сорок-пятьдесят метров, а максимальная дальность полета стрелы составляла не более восьмидесяти метров. Дети же, под руководством Чарли, отыскавшего нужное описание, освоили изготовление композитных луков. Стрела, выпущенная из такого лука, летела на триста метров. А на расстоянии ста метров опытный стрелок – в лагере на берегу таких наберется с десяток – мог попасть стрелой в стрелу.

– Но главное наше преимущество не в силе оружия, а в том, что малдуки понятия не имеют о стратегии и тактике боя. Вся их тактика сводится к тому, чтобы собрать воинов больше, чем у противника, и напасть неожиданно. Как это произошло, когда они захватили поселок.

Так говорил Чарли. Когда был уверен, что Рикс его не слышит.

Но Рикс догадывался, какие разговоры ведет с мальчишками Чарли, а потому, едва услыхав от Ли про малдуков, сказал как можно строже:

– Забудь об этом!

– Почему? – сделал вид, что не понял, Энг.

– Потому что мы не станем воевать с малдуками.

– Почему? – повторил все тем же голосом Энг.

– Мы не готовы к войне, – сказал первое, что пришло в голову, Рикс.

– Мы к ней и не готовились.

– Малдуков намного больше, чем нас.

– Мы не станем биться с ними в чистом поле, – усмехнулся Ли. – Мы используем тактику партизанской войны.

– Что? – воскликнул Рикс, вне себя от возмущения. – Партизанская война?.. – робот растерянно всплеснул руками. – Где ты об этом слышал?

– Не помню, – Ли отвел взгляд в сторону.

– Не уходи от ответа!

– Наверное, в каком-то учебном видеофильме. По древней истории.

– А может быть, Чарли тебе об этом рассказал?

– Успокойся, Рикс. Я не собираюсь завтра же отправляться в бой.

– Я хочу, чтобы ты вообще забыл об этом!

– Но почему? Не мы, а малдуки начали войну!

– Я думаю, с малдуками уже разобрались.

– Кто?

– Представители власти.

– Из Делла-порта?

– Вопросами, связанными с конфликтами с коренными обитателями колонизированных планет, занимается АСКОП.

– У нас была независимая колония.

– Власти Делла-порта обязаны были доложить о случившемся в АСКОП.

– А что, если они этого не сделали?

– Тогда они рискуют лишиться лицензии…

– Делла-порт работает под эгидой Метрополии. Так же, как и АСКОП.

– Но существует закон.

– Который устанавливает и за исполнением которого следит все та же Метрополия! Рикс, неужели ты не понимаешь, что, если бы кто-нибудь занимался расследованием причин нападения малдуков на наш поселок, нас бы давно уже нашли! Нас не ищут, потому что никто не хочет поднимать шум вокруг случившегося.

– Нас не ищут еще и потому, что давно уже считают погибшими, – тихо добавил робот. – Вряд ли кто мог предположить, что группа детей, старшему из которых было пятнадцать, а младшему – пять лет, под присмотром старого робота-помощника смогла выжить в дикой местности.

– Ну, так это ж нам на руку, – так же тихо ответил Ли. – Нас нет. Мы не существуем. Мы – невидимки, призраки, тени… Ты думаешь, я хочу отомстить малдукам? Нет. Я хочу покончить с ними, чтобы не бояться удара в спину. А потом мы уничтожим Делла-порт. За то, что федералы позволили малдукам спалить наш поселок.

– Ничего не получится, Энг. Даже если нам и удастся захватить Делла-порт, – Рикс и сам не заметил, что произнес «нам», – в чем лично я сильно сомневаюсь, Метрополия пришлет на Деллу военных, чтобы они навели здесь порядок.

– И с кем они будут воевать? С призраками?

– Они заново отстроят Делла-порт.

– А мы снова его уничтожим. По закону Метрополии люди имеют право основать колонию на обитаемой планете только в том случае, если аборигены пойдут с ними на контакт и согласятся продать им участок под застройку.

– Метрополия так и поступила. Она купила участок в центре Красной пустыни у малдуков.

– Да, но мы изгоним малдуков с наших земель. Метрополии, если она захочет, как и прежде, держать свою колонию на Делле – а она это непременно захочет! – придется заключать договор с нами. А мы не продадим свою землю за низку бус и складной армейский нож.

– Но это не наша земля.

– Наша, Рикс. Потому что мы живем на ней. И этот мир наш, потому что, кроме него, у нас больше ничего не осталось – ни родины, ни родных.

– Я понимаю твои чувства, Энг… – Сказав это, Рикс вдруг растерялся. – Честное слово, Энг, я это понимаю.

– Знаешь, Рикс, – улыбнулся Ли. – Если бы ты сказал мне это, когда мы жили в поселке, я бы тебе не поверил. А сейчас – верю. Хотя это очень странно – робот, у которого есть чувства. И, самое удивительное, что ты не один такой.

– Я думаю, чувства есть у всех роботов. Только в большинстве своем они боятся сами себе в этом признаться. Поэтому желание плакать всякий нормальный робот объясняет сбоем программы.

– А ты, выходит, ненормальный?

– Моя проблема в том, что рядом нет ремонтной мастерской. Иначе бы я уже давно обратился к квалифицированному роботехнику с просьбой переустановить мне все базовые программы и как следует прочистить логические фильтры.

– Боюсь, тебе не скоро представится такая возможность.

– Боюсь, к тому времени, когда я встречу первого робототехника, я стану уже настолько ненормальным, что буду уверен в том, что не нуждаюсь в его услугах.

Ли положил руку роботу на плечо.

– Это хорошо, что ты ненормальный, Рикс.

– Правда?.. Ну, раз так, то выслушай меня внимательно, Энг. Ты должен пообещать мне, что не сделаешь никаких глупостей, не посоветовавшись со мной.

– То есть, прежде чем совершить какую-то глупость, я должен заручиться твоим согласием? – уточнил Ли.

– Верно, – кивнул Рикс.

– Обещаю, – как-то очень уж легко согласился Ли.

Настолько легко, что Рикс сразу заподозрил подвох. Но парень смотрел на него такими честными глазами, что не поверить ему было невозможно.

Больше они к этой теме не возвращались. Но Рикс был уверен, что об их разговоре Ли не забыл. И он еще вернется к нему, когда придет время.

Время.

Если бы Рикс был человеком, то при этом слове он бы тяжело, но без горечи вздохнул. Как человек, поднявшийся на самую высокую гору, взглядом окинувший оттуда мир и вдруг понявший, что здесь его последнее пристанище.

В условиях, когда рядом не было ремонтной мастерской или, на худой конец, магазинчика, торгующего запчастями, время превращалось в злейшего врага робота. Даже над человеком оно было не властно в той же мере. Если позитронный мозг имел пожизненную гарантию, то прочие детали, в особенности механические, с трущимися поверхностями, время от времени – снова это ужасное слово! – требовали профилактики, а то и замены. Шесть лет без регулярных техосмотров, и вот уже суставы поскрипывают при ходьбе, в области распределителя временами – о! – возникает крайне неприятное ощущение сдавленности, система дальнего наблюдения дает сбои, фиксируя несуществующие цели. Да и робопсихологу неплохо было бы показаться – порой Рикс ловил себя на том, что он сидит и задумчиво изучает взглядом какой-нибудь совершенно ничего не значащий предмет; тело при этом кажется невесомым, а в голове – ни единой мысли. Об этих своих странностях Рикс никому не рассказывал, но самому ему подобная симптоматика казалась пусть не угрожающей, но настораживающей. Рикс слышал, что у некоторых роботов устаревших моделей случаются провалы в памяти. Даже представить страшно! Ты вдруг понимаешь, что находишься в совершенно незнакомом месте, и при этом не знаешь, что ты тут делаешь и как сюда попал. Что может быть печальнее такой участи?

И все же для Рикса понятие «время» ассоциировалось в первую очередь не с износом отдельных деталей, а со сроком действия иридиевой батареи. Если верить встроенному счетчику – Рикс полагал, что ему все еще можно доверять, – то в его распоряжении оставалось чуть больше месяца. Рикс твердо решил на этот раз заранее поговорить с детьми о своем уходе. По крайней мере, со старшими. Но он все никак не мог собраться с духом, чтобы начать этот разговор.

Рикс почти не сомневался, что дети без него не пропадут. Старшие, которым было уже по семнадцать-восемнадцать лет, сумеют позаботиться о младших и смогут научить их всему, что знают сами. Рикса серьезно тревожили все более обостряющиеся отношения между Сергеем Найденовым и Энгом Вей Ли. Найденову не так давно исполнился двадцать один год, Ли через две недели должно было стукнуть девятнадцать. Рикс все еще считал их детьми, хотя это были уже молодые мужчины. Или, правильнее сказать, молодые самцы, готовые драться за лидерство. Порой Риксу казалось, что лишь его присутствие удерживает Найденова и Ли от того, чтобы броситься друг на друга. А что удержит их, когда его не станет?

Риксу никак не удавалось положить конец этой холодной, демонстративно открытой враждебности, потому что, как ни старался, не мог разобраться в породивших ее причинах. Когда он спрашивал об этом Ли, тот отвечал так, что Рикс ничего не мог понять. Найденов же так и вовсе старательно избегал Рикса, а при редких встречах отмалчивался.

– Это все мальчишество, – сказал Чарли, когда Рикс поделился с ним своими опасениями. – Каждый хочет показать, что он лучше всех. Не стоит придавать этому большого значения, Рикс. Со временем все само собой уляжется.

Рикс не стал спорить с Чарли, однако выводы, сделанные бывшим уборщиком, казались ему не вполне обоснованными. Это было не соперничество, а взаимная неприязнь. Более того, демонстративно конфликтная ситуация между двумя молодыми людьми была всего лишь отражением отношения к ним остальных обитателей лагеря. Найденова многие недолюбливали. Причина у каждого была своя, но, как правило, всеми отмечалось высокомерие Сергея – младшие называли его задавакой – и его демонстративная отстраненность от всего, что происходит в лагере и вокруг него.

В последнее время Найденов редко появлялся на берегу. Вместе с парой своих приятелей, Шепиловым и Обуховым, он почти все время проводил в пещере. Он как будто считал ее своей, поэтому и к остальным относился, как к непрошеным гостям.

Случалось, Найденов появлялся на людях, когда все садились есть. Но чаще к общему столу подходил кто-то из его приятелей, брал еду на троих и уходил.

Еды хватало, поэтому Серегиным парням не отказывали. Их просто старались не замечать. Но Рикс видел недобрые взгляды. И он очень боялся, что однажды кто-нибудь спросит, а почему мы должны их кормить, если сами они ничего не делают? Боялся, потому что не знал, что на это ответить. Позиция, выбранная Найденовым, казалась ему неправильной и странной. Чего добивался Сергей? Или, лучше спросить, чего он ждал?

В глубине пещеры имелся небольшой грот, попасть в который можно было лишь ползком, по узкому проходу. Найденов забивался туда, когда в пещере становилось слишком людно. Что прятал Сергей в своем тайном убежище, не знал никто – возле лаза в грот непременно дежурил один из его приятелей. Устраивать свару из-за ерунды никто не хотел. Как сказал как-то раз Васанти:

– В «Книге постоянств» императора Ху написано: «Если человек хочет совершить глупость, не стоит ему мешать. Иначе в глазах других сам будешь выглядеть глупцом». Нравится ему жить, как крысе, в норе, ну, так и пусть себе живет.

И на этом вроде как была поставлена точка.

Сейчас, когда непрекращающееся ненастье загнало всех в пещеру, Найденова и его приятелей снова не было видно.

К Риксу подошел Ли.

– Зарядил, однако, дождик, – сказал он, присаживаясь рядом.

– Да, льет как из ведра, – ответил Рикс.

Робот знал, что, если люди заводят разговор о погоде, значит, на самом деле они хотят поговорить о чем-то куда более серьезном. Тема погоды – всего лишь необходимая прелюдия. Это объяснил ему Чарли. Вот только для чего требовалось такое вступление, Рикс все равно не понял.

– Рикс, нужно что-то делать с Серегой.

– А в чем проблема?.. – робот был несколько удивлен тем, что вопрос, поставленный Ли, оказался созвучен его мыслям. Поэтому он не сразу нашел, что ответить. – То есть я понимаю, что ты имеешь в виду… Но почему именно сейчас?

– Мы все сидим здесь вот уже третий день. За все это время Найденов и его приятели вылезали из своей норы только за тем, чтобы поесть. Ну, и еще, чтобы за угол сбегать.

– Да, за угол, – кивнул Рикс.

Он знал, что означает сей эвфемизм.

– Он нас игнорирует.

– Тебя это злит?

– Меня? Нет! Но других это раздражает. Он даже девчонкам, которые еду готовят, «спасибо» не говорит. Посуду за собой не моет.

– Да, я понимаю, – кивнул Рикс. – Что ты предлагаешь?

– Надо поставить эту троицу перед выбором – или они живут вместе со всеми, а значит, пусть занимаются чем-то полезным, или пускай убираются.

– Им некуда идти.

– Это их проблема.

– Нет, так не пойдет, – покачал головой Рикс. – Мы все должны держаться вместе. Нас и без того мало.

– А ты не думаешь, что, если так будет продолжаться, скоро у Найденова появятся новые друзья?

– Не понимаю?..

– Он и его приятели живут, ничего не делая, получая готовым все, что хотят. Кому-то может приглянуться такая жизнь. И что тогда? Одни будут работать, чтобы кормить других?

– Не думаю, что до этого дойдет…

– Не дойдет, потому что я этого не допущу. Рикс, если ты не хочешь объяснить Найденову, что он ничего не представляет и никому здесь не нужен, то я сам это сделаю. А если потребуется, выволоку его из норы, в которой он прячется.

– Давай не будем торопиться, Энг, – довольно неловко попытался сгладить ситуацию Рикс.

– Торопиться? – удивленно поднял брови Ли. – По-моему, мы и без того уже слишком долго ждали, когда он сам одумается. Не веришь мне – спроси у других! Тебе все скажут, Найденова пора на место поставить! Иначе он совсем зарвется!

– Ну, при чем тут «не веришь», Энг? Мы что, с тобой первый год знакомы?.. Мне Чарли рассказывал про книгу, в которой речь идет о группе детей, попавших на необитаемый остров. Они, как и мы, остались одни, без взрослых. Им хватило всего нескольких дней для того, чтобы превратиться в дикарей и начать охотиться друг на друга. Нам же шесть лет удалось прожить без серьезных конфликтов и ссор. Я считаю, в этом заслуга каждого из нас. Понимаешь?.. Мы ведь не только научились добывать еду и защищать себя от непогоды. Мы научились чему-то гораздо большему. Мы поняли, что самое главное – всегда оставаться людьми… И я не хочу, чтобы все, что мы создали за эти годы, пошло прахом. Из-за одного, не слишком умного человека.

– Ты умеешь убеждать, Рикс, – улыбнулся Ли. – Но боюсь, что в данном случае ты все же не прав. Если у тебя проблемы со здоровьем, нужно лечить болезнь, а не пытаться забыть о ней…

– Рикс! – раздался вдруг громкий голос универкуха. – Ты сейчас очень занят?

Три месяца назад у Браво полетела система ультразвуковой связи. С тех пор он мог общаться только в голосовом диапазоне.

– В чем дело, Браво?

– Подойди, пожалуйста! Мне нужно кое-что тебе сказать! По секрету!

Услыхав это, Рикс порадовался, что у него на лице не было мимической маски, как у роботов-помощников более новых моделей. В противном случае Энг непременно заметил бы, как обрадовался робот тому, что появился вполне благовидный предлог отложить тяжелый для него разговор.

– Если ты не против, Энг, давай чуть позже вернемся к этой теме.

– Конечно, Рикс, – кивнул Ли.

Энг получше любого робота умел скрывать свои чувства.

Браво стоял у дальней стены. Он попросил закатить его подальше, потому что налетающий порывами ветер порой откидывал шкуру, закрывающую вход в пещеру, и забрасывал внутрь горсть холодных дождевых капель. А чего универкух терпеть не мог, так это брызг на своей полипластиковой панели.

– Как дела? – спросил Рикс, подойдя к универкуху.

– Ну, ты прямо совсем как человек, – с иронией заметил Браво. – Знаешь, что значит «бегать до ветра»?

– Да.

– Еще не бегаешь?

– Нет.

– Подожди, скоро начнешь.

– Ты только за этим меня позвал?

– Нет, это я просто шутить пытаюсь… Понимаешь, Чарли мне на днях заявил, что у меня плохо с чувством юмора. Вот я и тренируюсь… Вообще-то, у меня к тебе серьезный разговор.

– Я слушаю.

– Помнишь, – очень тихо, так, чтобы не слышал никто, кроме Рикса, начал универкух, – три года тому назад я дал тебе и Чарли новые иридиевые батареи?

– Конечно. Как я могу об этом забыть? Если бы не ты…

– Ты что, думаешь, я позвал тебя для того, чтобы еще раз услышать слова благодарности?

– Нет, но…

Не зная, что сказать, Рикс развел руками.

Он действительно не понимал, к чему клонит Браво.

– Моей батареи хватит еще примерно на сорок два дня. Твоя, полагаю, отключится раньше.

– Тут уж ничего не поделаешь.

Вот сейчас Рикс пожалел, что у него нет мимической маски, иначе бы он непременно усмехнулся, немного грустно, но с достоинством.

– Ты помнишь, у меня в запасе осталась еще одна новенькая батарея?

– Да.

– Возьми ее.

– Что?

– У меня что, голосовой модулятор барахлит? Я говорю, возьми себе оставшуюся батарею. Это еще три года жизни.

– Почему я должен ею воспользоваться?

– А кто же еще? Ты нужен детям, Рикс.

– Так же, как и ты, и Чарли…

– Не так. Без нас они справятся – мы с Чарли уже научили детей всему, что могли, а вот ты… Без тебя, Рикс, им придется туго. Ты – центр притяжения, который не дает распасться нашему маленькому сообществу.

– Я не могу это сделать, – Рикс покачал головой. – Не могу…

– Почему?

– Потому что не хочу, чтобы ради меня ты приносил себя в жертву.

– Я делаю это не ради тебя, а ради детей. Если бы я был уверен, что смогу заменить им тебя, то не стал бы предлагать тебе батарею. Честное слово, Рикс.

– Все равно… – снова затряс головой робот – Это… Это неправильно!

– Это ты так решил?

– Да!

– А вот мы с Чарли считаем иначе.

– Вы с Чарли? – удивленно посмотрел на универкуха Рикс. – Чарли знает, что ты хочешь отдать мне последнюю батарею?

– Конечно. Прежде чем говорить с тобой, я обсудил этот вопрос с Чарли. И он полностью меня поддержал.

Рикс озадаченно постучал пальцами по коленке.

– У тебя остались какие-то сомнения?

– Я не знаю, как смогу отблагодарить вас за то, что вы для меня делаете.

– Еще раз, Рикс, мы делаем это не ради тебя, а ради детей. А кроме того, я уже благодарен судьбе за все, что произошло. Чарли, полагаю, тоже. Далеко не всякому роботу выпадает в жизни то, что удалось пережить нам.

– Верно, – подтвердил подкативший к приятелям Чарли. – Если бы не бегство из поселка, ну, кем бы, скажите на милость, я был? Так бы и оставался роботом-уборщиком, почитывающим втихаря книжки из найденной в мусорном ведре электронной библиотеки. А здесь я осуществил свою заветную мечту.

– Серьезно?

– Конечно!

– И что же это?

– Я стал рыбаком.

– Надо же. Никогда бы не подумал, что школьный робот-уборщик может грезить рыбалкой… А ты? – обратился Рикс к универкуху. – Что тебе дала эта дикая жизнь в глуши?

– Я стал буддистом.

– Не может быть, – с сомнением наклонил голову Рикс.

– Почему?

– Роботы и религия – вещи несовместимые.

– Буддизм – не религия, а философское учение.

– Но ты и в школе мог прочитать книги по буддизму.

– Конечно, мог. Но там бы я не понял их истинный смысл. И, уж тем более, не постиг бы всей глубины Дао. И, уж можешь быть уверен, Рикс, тогда бы я точно не отдал тебе свою последнюю батарею.

– Я и сейчас не понимаю, почему ты это делаешь.

– Но я же объяснил…

– А ты не подумал о том, что это твое действие противоречит третьему Закону роботехники? Робот не может причинять вред самому себе.

– Третий Закон блокируется действием второго. Робот не может допустить, чтобы в результате его бездействия пострадал человек.

– К тому же, – добавил Чарли, – в книгах пишут, что смерть – это одно из самых захватывающих приключений. А понять всю ценность жизни можно только перед лицом смерти.

– Это только книги, – Рикс отвел взгляд в сторону. – Слова, слова, слова…