Глава 16

День проскальзывал за днем, неделя пробегала за неделей, один месяц сменял другой. Год пролетел так, что никто и не заметил. Хотя, если вспомнить все, что случилось за этот год, хватило бы на два, а то и на три.

Прежде всего стоит рассказать о хутудах.

Язык хутудов не отличался особой сложностью, и очень скоро Рикс смог вычленить основные его фонемы. Ему потребовалась лишь небольшая практика, чтобы научиться выражать самые простые понятия на языке хутудов. И только после этого Рикс принял предложение хутудов посетить их места обитания.

Но все же Чарли оказался прав – Лиза Виндзор, а заодно с ней и остальные малыши, каждый день проводившие в компании маленьких хутудов, научились объясняться с ними раньше Рикса. Причем обмен происходил взаимный – не только люди стали использовать слова из языка хутудов, но и маленькие хутуды начали довольно бегло говорить на языке людей.

В первую экспедицию на другую сторону скальной гряды Рикс пригласил Игоря Ван-Страттона – признанного эксперта в области естественных наук, Энга Вей Ли и Сергея Найденова. Первые двое с готовностью согласились. Найденов, не объяснив причины, отказался.

Риксу это не понравилось. Отношения между Найденовым и Ли едва ли не с каждым днем становились все более напряженными. Рикс опасался, как бы эта взаимная неприязнь, причину которой он никак не мог понять, не перешла в открытую вражду.

Но, как известно, свято место пусто не бывает – узнав об отказе Найденова, принять участие в экспедиции изъявила готовность Стелла Эль-Страд.

Чарли был безмерно раздосадован тем, что не может идти вместе со всеми. В какой-то степени его успокаивало лишь то, что Рикс пообещал вести прямой репортаж с места событий. Впрочем, знать, что происходит по другую сторону скал, хотел не один только Чарли, поэтому уборщику пришлось оперативно наладить систему трансляции передачи Рикса в голосовом диапазоне – для всех желающих.

Утром одного из дней, когда хутуды, как обычно, привели в лагерь своих детей, Рикс подошел к Шиверу и попросил его показать дорогу на другую сторону скальной гряды. Хутуд пришел в небывалое возбуждение – видно, он уже и не надеялся на то, что люди когда-нибудь согласятся посетить его селение. Следуя впереди маленькой процессии в направлении водопада, Шивер то и дело повторял, что селение у них маленькое, совсем не такое, как у людей, да и показать-то им особенно нечего, но, тем не менее, он страшно рад и горд, что Рикс и его дети – похоже, хутуды считали абсолютно всех людей детьми Рикса – соблаговолили наконец принять его приглашение. Рикс пытался успокоить Шивера, но тот лишь сильнее заводился.

Когда они дошли до каменной стены, Шивер указал на узкий, примерно в две ладони шириной, неровный каменный выступ, поднимающийся полого вверх и уходящий за стену падающей воды. Первым запрыгнув на уступ, хутуд легко и быстро побежал вперед.

«Отсюда я точно свалюсь», – подумал Рикс. Но отступать было поздно. Что подумают о нем дети? Решат, что Рикс трус? Ну, уж нет! Лучше пусть его потом вылавливают со дна озера!

Рикс сначала одну ногу поставил на каменный уступ, затем – другую. Прижался спиной к стене и медленно-медленно начал подниматься к водопаду.

Времени это заняло уйму, зато все благополучно добрались до укрытого за струями водопада прохода, где их уже с нетерпением поджидал Шивер.

В другом конце темного прохода виднелся свет.

Чтобы дети не споткнулись в темноте, Рикс зажег фонарик, чем привел в неописуемый восторг Шивера. Указывая на фонарик, хутуд поинтересовался у Рикса, не горячо ли ему держать огонь в руке. Рикс объяснил, что огонь холодный, и предложил Шиверу потрогать его. Хутуд осторожно коснулся пальцем фонарика и восхищенно зацокал языком.

Судя по рельефу стен, пещера имела естественное происхождение.

Пока они шли, Рикс попытался расспросить Шивера о селении, к которому они направлялись. Сколько хутудов в нем живет? Есть ли поблизости другие? Шивер с радостью отвечал на все вопросы. Но используемая хутудами система счета была настолько непривычной, что Рикс смог понять только то, что жителей в селении Шивера много и оно не единственное.

Выйдя по другую сторону прохода, они оказались в удивительном месте. Даже Риксу показалось, что еще немного – и восторженный вздох вырвется из его груди. Никто и представить себе не мог, что мир может быть таким красивым.

Огромная чашеобразная котловина, со всех сторон закрытая скалами, была едва ли не до краев заполнена обезумевшей от вседозволенности зеленью. Все вокруг цвело и рвалось вверх, к небесам. Даже воздух, казалось, был заполнен фантастическими ароматами.

Удивление и восторг гостей не остались незамеченными. Шивер довольно скалился и снова звал их за собой, торопил идти дальше.

Спустившись вниз по склону, они оказались под невысокими деревьями с развесистыми кронами, украшенными гирляндами больших ярко-алых цветов.

Едва ли не каждое встречающееся на пути растение Ван-Страттон ловил в объектив своего карманного элнота, а затем прогонял изображение через «Определитель флоры Деллы».

– Ни одного известного вида! – шептал он, не то в паническом восторге, не то с благоговейным ужасом. – Ни одного!

– Ну и что? – непонимающе посмотрела на него Стелла.

Игорь в ответ только рукой махнул – не до того, мол.

Вскоре они вышли на большую зеленую поляну, вокруг которой располагалось селение хутудов.

Хутуды не обременяли себя строительством домов. Чтобы сделать жилище, хутуд собирал вместе концы гибких веток двух-трех кустов, росших на краю поляны, стягивал их сплетенной из травы веревкой, а сверху накидывал сухих листьев. Получался эдакий живой вигвам, внутри которого в тесноте, да не в обиде размещались двое, трое, а то и четверо хутудов.

Аборигены радостно встретили гостей. А то, что Рикс, хотя и запинаясь, но все же мог объясняться на их языке, так и вовсе привело хутудов в восторг. Который при желании можно было бы и диким назвать. Хутуды прыгали, хлопали себя ладонями по бокам и при этом что есть мочи кричали: «Хутуд! Хутуд!» Когда же Рикс преподнес хутудам в подарок вечную зажигалку и показал, как ею пользоваться, аборигены уже и не знали, как еще выказать свое восхищение новыми друзьями.

В общем, встреча прошла по высшему разряду. Гости выяснили, что хутуды живут семьями, плавать не умеют, но очень любят плескаться в протекающей неподалеку мелкой речушке и являются убежденными вегетарианцами – из всех продуктов нерастительного происхождения хутуды делали исключение только для яиц, считавшихся у них деликатесом.

Так и было положено начало дружбе – долгой, интересной, полной многих взаимных открытий – между хутудами, людьми и роботами.

Кстати, отношение хутудов к роботам заслуживает отдельного упоминания. Если Рикса они принимали за странного, не похожего на остальных человека, то Чарли и Браво долгое время оставались для них загадками. Как только Рикс освоил язык хутудов, двое других роботов скопировали в свою память составленную им программу-переводчик. То, что предметы, мало напоминавшие живых существ, разговаривали на понятном им языке, первое время повергало хутудов в замешательство и смятение. Со временем они к этому привыкли. А может быть, просто смирились. Между собой они называли роботов словом «хатед», что в весьма приблизительном переводе Рикса означало что-то вроде «странный объект, заслуживающий внимания». Что подразумевали под этим словом сами хутуды, так и осталось загадкой.

Проанализировав образцы флоры и фауны, собранные по другую сторону скальной гряды, Игорь Ван-Страттон заявил однозначно:

– Эндемики!

– Что? – непонимающе переспросила Эль-Страд.

После посещения селения хутудов Стелла начала внимательно прислушиваться к тому, что говорил Игорь.

– Подавляющее большинство видов растений, что мы видели по ту сторону скал, не встречаются больше нигде на Делле. Ряд насекомых и мелких грызунов также не описаны в «Определителе». Я уж не говорю о самих хутудах. Все это позволяет мне сделать вывод, что мы имеем дело с замкнутой биологической системой, эндемичной для данной местности.

– Это хорошо или плохо? – после некоторого колебания решила все же уточнить Стелла.

– Это удивительно, – улыбнулся Игорь. – К сожалению, я плохо разбираюсь в геологии. Но, смею предположить, сквозная пещера за водопадом образовалась не так давно. Как ты понимаешь, я говорю «не так давно», имея в виду исторические периоды. – Стелла поспешно кивнула. – До этого котловина была полностью отрезана от внешнего мира. Именно поэтому там сохранились растения и животные, которых не встретишь больше нигде на Делле.

– А хутуды? Как они туда попали?

– Так же, как и все остальные. Популяция хутудов, обитающая в котловине, оказалась отрезанной от мира. Я беру на себя смелость предположить, что хутуды являются одной из тупиковых ветвей развития разумных человекообразных существ на Делле.

– То есть они дальние родственники малдуков?

– Скорее всего. На всей остальной территории хутуды не смогли конкурировать с другими гуманоидами и вымерли. В котловине же они оказались самыми высокоразвитыми существами.

– Интересно, до нас они когда-нибудь встречались с людьми? – задумчиво произнес Ли. – Хотя бы с теми же малдуками?

– Думаю, что нет, – покачал головой Ван-Страттон. – Рикс говорит, что в языке хутудов нет слова, определяющего понятие «человек». А вот малдуки хутудов, я полагаю, видели. Не знаю, за кого уж они их приняли – за мифических чудищ или за души далеких предков, – но именно встречей с хутудами можно объяснить то, что эти замечательные места на протяжении долгих лет остаются запретными для малдуков. Они не ходят сюда, опасаясь снова встретиться с напугавшими их однажды загадочными существами.

Рикс, в целом, готов был согласиться с выводами, сделанными Ван-Страттоном.

Чарли был абсолютно уверен в правоте Игоря.

А вот Браво…

Универкуху было не до хутудов – его беспокоили собственные проблемы.

Как оказалось, причиной нервозности Браво, отмеченной Риксом еще при первой их встрече после разлуки, была вовсе не санитарная обработка внутренних полостей, на которую он ссылался. И не зависание отдельных цепей, как предполагал Рикс. Все было гораздо ужаснее – универкух разучился готовить.

Да-да, именно так! Браво, как и прежде, помнил сотни, если не тысячи рецептов! Как и раньше, он мог все точно взвесить, отмерить, зажарить, замесить и вскипятить. Но он не мог использовать свои знания и навыки, потому что все те замечательные и полезные блюда, которыми он потчевал детей в поселковой школе, были приготовлены из пищевых концентратов. Увы, никогда прежде Браво не приходилось готовить из натуральных продуктов. Как выяснилось, он понятия не имел, что делать с ощипанной тушкой слепыря или выпотрошенной рыбиной. Видя все это, он приходил в панический ужас, после чего впадал в коматозное состояние, на языке роботов называющееся зависанием системы. Чтобы привести Браво в чувства, Риксу приходилось производить полную перезагрузку его позитронного мозга.

Сказать, что подобная ситуация тревожила Рикса, все равно что ничего не сказать. Как робот, Рикс прекрасно понимал состояние Браво. Для робота нет ничего ужаснее и трагичнее, чем осознать собственную несостоятельность. Весь смысл существования робота сводится к идее служения человеку. А о каком служении может идти речь, если робот сам понимает, что не может так же отлично, как прежде, исполнять свои непосредственные обязанности.

Ну, в самом деле, кому нужен универсальный кухонный агрегат, который не способен ничего приготовить? Пусть даже в этом нет его вины. Создатели модели «Браво В-12», надо думать, даже не предполагали, что их детищу придется работать в полевых условиях, используя для приготовления пищи полностью натуральные продукты, не прошедшие никакой предварительной обработки. Но не в правилах роботов искать оправдание собственному бессилию. Для робота существует единственное правило: если по каким-либо объективным причинам ты не в состоянии выполнять свои обязанности – скажи об этом хозяину. А уж человек решит, что с тобой делать – отправить на модернизацию или в лом.

Истории о трагических судьбах устаревших моделей пользуются среди роботов неизменной популярностью. Это своего рода фольклор роботов, о котором людям ничего не известно. Рикс слышал множество подобных историй, заканчивающихся одинаково – так жалостливо, что суставы начинало клинить. Обычно брошенный и никому не нужный робот устаревшей модели сам себя разбирал на запчасти, из которых потом какой-нибудь замечательный человек создавал новую, удивительную машину. Или – устаревший робот, дабы не обременять более своих хозяев, сам бросался под пресс. Или – сидя в дальнем углу сырого подвала, всеми забытый и никому не нужный, робот тихо и безропотно позволял ржавчине поедать свое тело.

Человек, услыхавший эти истории, непременно бы решил, что роботы вплотную подошли к созданию собственной религии, и им остался всего лишь шаг до идеи индивидуального бессмертия после разрушения бренной искусственной оболочки с последующим воскрешением или перерождением в корпусе новой модели. Вот только сделать этот шаг роботы, скорее всего, никогда не смогут. Потому что, в отличие от людей, мыслят они исключительно рационально и прагматично. Во всяком случае, люди в этом уверены.

Как бы там ни было, Рикс всерьез опасался за состояние позитронного мозга Браво, который все же нельзя было перезагружать с такой убийственной частотой и регулярностью. Рикс полагал, что это происходит из-за того, что Браво не знает, как ему поступить в ситуации, когда рядом не было ни человека, которому можно рассказать о собственных проблемах, ни центра модернизации. Не было даже пункта утилизации отслуживших свое машин! На самом же деле главная проблема Браво заключалась в том, что он не хотел даже самому себе признаться в том, что стал бесполезен. Именно поэтому универкух старательно уклонялся от всех попыток Рикса или Чарли потолковать с ним по-свойски, как робот с роботом, чтобы прояснить, наконец, ситуацию. Браво попросил ребят закатить себя в пещеру, в самый дальний ее конец, и теперь стоял там в скорбном одиночестве, не отвечая на вызовы дальней связи и не реагируя на прямые попытки контакта.

Ситуацию, которая, казалось, зашла в тупик, неожиданно спасла Аня Годинович. После того как с треском провалились все попытки как-то расшевелить Браво, Аня сказала:

– Не знаю, кто ему нужен, техник-наладчик или робопсихолог. Лично я уверена, что вся проблема Браво в том, что он просто боится попробовать что-то новое. Он нашел для себя хорошее оправдание – неправильно приготовленная пища может причинить вред тому, кто ее съест. Можно подумать, Сара с Кирой, принимаясь за готовку, всякий раз уверены, что у них получится что-то съедобное. Но, если Браво отказывается готовить и мы не можем его заставить делать это, хорошо, пусть работает анализатором. Если он и качество продуктов оценивать откажется, это будет саботаж чистой воды!

– И, между прочим, нарушением второго Закона роботехники! – ловко ввернул Чарли, первым смекнувший, куда клонит Аня.

Рикс же добросовестно протранслировал весь этот разговор Браво.

На следующий день Аня принесла в пещеру две большие корзины с образцами ягод, плодов, корнеплодов и грибов, собранных неподалеку, – все, что на вид казалось съедобным, но не употреблялось в пищу по причине категорического запрета, наложенного Риксом на подобные эксперименты.

Тут надо сказать, что запрет этот уже не раз нарушался. Рикс был не вездесущ и не всеведущ. Пользуясь его отсутствием, дети успели попробовать на вкус кое-что из того, что понравилось им на вид. По счастью, все закончилось благополучно. Но поставить Рикса в известность о том, что ряд растительных продуктов уже прошли тест на съедобность, никто не решался. Поэтому способность Браво проводить химический анализ продуктов оказалась очень кстати. А весьма своевременное напоминание о втором Законе сделало универкуха покладистым.

Поначалу Аня только молча закладывала образцы продуктов в приемную ячейку универкуха и ждала, когда на табло появится информация о его составе и пищевой ценности. Потом она, как бы между прочим, начала вслух прикидывать, как использовать то или иное растение. А в очередной раз, сунув в приемную ячейку заведомо ядовитый гриб – универкух не знал, что прежде, чем консультироваться с ним, девочка показала содержимое корзин хутудам, которые четко обозначили ряд грибов и ягод как опасные для употребления в пищу, – Аня сделала вид, что не поняла выведенную на дисплей информацию.

– О! – радостно воскликнула она. – У нас целая корзина таких грибов! Сегодня же сварим из них суп!

И универкуха наконец прорвало.

– Ни в коем случае! – закричал он. – Эти грибы ядовитые!

– А этот? – показала Аня другой, уже побывавший в анализаторе гриб.

– Этот пойдет, – согласился Браво. – Что ты еще собираешься добавить в суп?

– Только грибы.

– И все?!

– Это будет грибной суп.

– Да будет тебе известно, девочка, грибы придают бульону замечательный вкус. Но они не содержат питательных веществ в количестве, необходимом для того, чтобы пустой грибной бульон можно был назвать полноценной пищей!

– А что в него нужно добавить? – полюбопытствовала Аня.

– Существует много рецептов грибного супа, – начал универкух. – Для того чтобы выбрать подходящий, мы должны сначала определить, какие ингредиенты у нас имеются…

Так оно и пошло. Не имея возможности самому готовить пищу из незнакомых продуктов, Браво стал помогать девочкам составлять меню. Он быстро научился работать с готовыми рецептами из своей базы данных, заменяя недостающие ингредиенты теми, что имелись в наличии. Затем он попытался импровизировать и создал несколько оригинальных рецептов абсолютно новых блюд на основе продуктов, предоставленных дикой флорой и фауной Деллы, которые получили общее одобрение.

А еще Браво скачал из библиотеки Чарли подборку классических буддистских трактатов, среди которых имелись «Дао Дэ Цзин», «Чжуанцзы», «Лецзы», «Дхаммапада» и «Железная флейта». Чем поверг бывшего робота-уборщика в полнейшее недоумение – прежде универкух не читал ничего, кроме рецептурного справочника.

Ряд новых продуктов питания вошли в рацион людей по совету хутудов, прекрасно разбиравшихся в том, какие растения и в каком виде стоит употреблять в пищу. Самым важным открытием стали два вида растений, которые дети пересадили на очищенные от травы и сорняков участки земли неподалеку от лагеря.

На невысоких, толстых стеблях растения, которое хутуды называли тыкином, сидели обернутые в листья початки размером с ладонь, усеянные мелкими, зеленоватыми семенами. Хутуды собирали недозрелые початки, сдирали с них листья и с удовольствием поедали сочные, чуть сладковатые семена тыкина. Детям тоже нравился недозрелый тыкин. Но, чтобы получить семена для рассады, нужно было дать им созреть. Листья на зрелых початках тыкина желтели и опадали, семена же под ними становились такими жесткими, что и зубами не разгрызешь. Собрав горсть зрелых семян тыкина, все тот же дотошный Игорь Ван-Страттон перетер их между двумя плоскими камнями и залил образовавшийся порошок водой. У него получилось тесто, из которого можно было печь лепешки.

Другое растение хутуды называли исхомом. Это был невысокий, травянистый куст, ничем особо не примечательный. Однако после того, как на кусте исхома отцветали мелкие голубоватые цветки, а на месте их появлялись крошечные ярко-красные ягоды, отвратительные на вкус, куст следовало выдрать из земли и обобрать с его корней клубни размером с кулачок семилетнего ребенка. Вот их-то как раз, помыв как следует, можно было есть. Причем как в сыром, так и в вареном виде. А еще хутуды рассказали людям, что клубни исхома можно закапывать в угли прогоревшего костра, после чего они становились особенно вкусными и нежными.

Хотя, по мнению Ван-Страттона, которое никто не брался оспорить, хутуды, по сравнению с людьми, находились на более низкой ступени общественного развития, аборигены Деллы смогли обучить детей многому из того, до чего люди, в конце концов, наверное, и сами додумались бы, но времени это у них заняло бы немало. К примеру, хутуды умели ориентироваться на местности, глядя, как растет трава и откуда дует ветер. Они знали, как развести костер без зажигалки и даже из сырых дров. Как быстро соорудить надежное укрытие от дождя. Хутуды знали целебные свойства многих растений и трав – какой листок приложить к ране, какие коренья бросить в отвар, чтобы пить при простуде, – при том, что никаких других лекарств под рукой не было, для людей эта информация имела огромное значение. Ван-Страттон скрупулезно заносил в свой элнот все, что хутуды рассказывали о том или ином растении, и вскоре у него получился целый справочник по фитотерапии.

Но что, пожалуй, самое главное, хутуды научили людей обрабатывать камни.

Не имея необходимых инструментов, люди были лишены возможности использовать на практике многие имеющиеся у них знания. Теперь же, научившись выбирать нужные камни и обрабатывать их так, чтобы получать поверхности нужной фактуры – режущие, колющие, пилящие, да какие угодно! – они принялись за дело. Хутуды использовали ровные каменные сколы только как ножи, для того, чтобы срезать растения или обрабатывать дерево. Кустарная мастерская по обработке камней, работу которой возглавил Сейран Абдуллаев, быстро наладила выпуск, помимо каменных ножей, еще и каменных шил, топоров, пил, скребков и стамесок. А еще они делали острые каменные наконечники для копий и стрел. Как сделать лук, дети сами сообразили.