Глава 21
Очень сильный не умирает естественной смертью

Первым приближающийся корабль заметил вахтенный пилот мобильной боевой станции «База-33». Не отвечая на запросы, корабль двигался на крейсерской скорости по направлению к системе Сагами. Внешнее сканирование показало, что чужак является кораблем типа «линкор», стоявшим прежде на вооружении боевого флота Империи Пяти Солнц. Вахтенный знал, что группу имперских кораблей из тех, что были уничтожены в Куанском котле, которым можно было найти какое-то применение, буксировали в ремонтные доки системы Шер-Пак. Линкор же, что вахтенный уже видел на обзорном скрине, направлялся к системе Сагами, мало того, что шел своим ходом, так еще и без сопровождения. Сделав новый запрос и вновь не получив ответа, вахтенный доложил о происшествии командиру станции. Командир запросил связь со штабом. Дежурный по штабу ответил, что в данный момент все офицеры находятся на заседании военного совета. Ни о каком имперском линкоре, направляющемся в систему Сагами, дежурный по штабу не знал. А в ответ на вопрос командира «Базы-33», что же ему делать, посоветовал действовать по обстоятельствам.

Подобный ответ вовсе не удивил командира «Базы-33» – для сайтенской армии это был общепринятый стиль руководства. Старший офицер становился у руля войсковой операции, только если имел твердое намерение покрыть себя неувядаемой славой выдающегося полководца и гениального стратега, а заодно и получить очередное повышение по службе. В иных же случаях младшим командирам полагалось действовать по собственному усмотрению. Иначе говоря, на свой страх и риск. В случае удачи – честь тебе и хвала, в случае поражения – разжалование в рядовые, а то и шаттл до ближайшей станции перерождения. И как ни странно, система работала довольно эффективно, в первую очередь потому, что каждый знал, что может и должен принимать решения.

Получив от дежурного по штабу ответ, ничего не меняющий в его первоначальных планах, командир «Базы-33» приказал готовить орудия к бою.

– Минутная готовность, – уверенно произнес командир «Базы-33», наблюдая за приближающимся к линии атаки линкором.

Орудийные команды ясно видели неизвестный корабль на арм-скринах и только ждали приказа открыть огонь.

– Тридцать секунд, – сказал командир и сосредоточенно прикусил губу.

Какие могут быть сомнения – он поступает в строгом соответствии с уставом. И если какие-то идиоты решили перегнать трофейный корабль, не позаботившись установить на нем систему опознания «свой —чужой», то это уже их проблемы.

– Десять секунд.

Оружейники переключили контрольные клавиши.

– Пять секунд.

На командирском пульте загорелся красный индикатор. Главный оружейник переключил дублирующую клавишу, позволяющую оружейникам на палубах открыть огонь. Индикатор замигал зеленым.

– Три секунды…

Пальцы оружейников застыли над пусковыми кнопками.

– Две…

– Одна…

Удивленные оружейники ждали команды «Пуск», которая должна была прозвучать следом.

Ничего не понимающий командир тупо таращился на скрин.

Линкор, секунду назад занимавший едва ли не треть большого, очень большого обзорного скрина, внезапно исчез. Растворился в космическом мраке. Как будто его и не было. Будь это система псевдоневидимости, на скрине остался бы темный силуэт корабля, закрывающий находящиеся за ним звезды. Но со звездами все было в порядке. Кроме того, пропали отметки о приближающемся корабле на всех скрин-контроллерах и сканерах.

Осторожно, искоса, командир «Базы-33» посмотрел на вахтенного юнита.

Юнит, разинув рот, пялился на обзорный скрин.

– Ты видел корабль? – осторожно спросил юнита командир.

– Да, – тупо, будто заводная кукла, кивнул юнит.

– А сейчас? – вкрадчиво поинтересовался командир.

– Нет, – отрицательно мотнул головой вахтенный.

Командир перевел вопросительный взгляд на навигатора.

– Аналогично, – ответил тот, не дожидаясь вопросов.

Главный оружейник молча перевел дублирующую клавишу в положение «Ожидание».

– Цель пропала.

– Так, – командир с озадаченным видом постучал пальцами по краю приборной консоли. – И что, по-вашему, это значит?

– Давайте посмотрим запись, – предложил штурман.

Идея была отличная.

Контрольную запись вернули на несколько минут назад, и офицерская команда «Базы-33» вновь увидела на обзорном скрине имперский линкор. От носа до кормы это был самый настоящий корабль. Дав увеличение, можно было рассмотреть клепки, сварные швы и свежую заплату на правом борту. Призрачный «Вечный жид», странствующий, если верить легендам, по просторам Вселенной и не находящий пристанища ни в одном порту, в представлении капитана «Базы-33» должен был выглядеть иначе – весь в пробоинах и покрытый ржавчиной. К тому же на борту линкора был ясно виден опознавательный знак императорского флота.

– Вот, сейчас, – предупредил командир.

Р-раз!

Линкор исчез!

– Давайте еще раз.

Запись пустили в обратную сторону в режиме замедленного воспроизведения.

Линкор появился так, будто умелый монтажер соединил две разные записи.

Запись снова пустили вперед в режиме посекундного воспроизведения.

Вот – он есть. И вот – его нет.

Как ни старался командир, как ни ухищрялся, воспроизводя запись с разной скоростью и со всеми доступными световыми фильтрами, ему так и не удалось поймать момент исчезновения таинственного корабля. Контуры линкора не расплывались, не становились блеклыми, он просто исчезал, как будто над записью поработал мастер визуальных спецэффектов.

Признавая свое бессилие, командир сложил руки на груди и чуть прикрыл мембрану левого зум-объектива. Команда смотрела на него, ожидая приказов. А он, хотя и сохранял внешнюю невозмутимость, пребывал в полнейшей растерянности. С одной стороны, таинственный корабль просто исчез, а значит, формального нарушения границы сектора, охраняемой «Базой-33», не было. Если он составит донесение в штаб, в котором укажет, что неопознанный корабль, который он собирался атаковать, исчез, его сначала поднимут на смех, а затем отправят на контрольное тестирование. Значит, делать это не стоит. С другой стороны, если вдруг имперский линкор объявится в системе Сагами, вблизи станции «Сагами-18», служащей временной ставкой Верховного главнокомандующего – а другой ставки, кроме временной, у верховного и быть не могло, поскольку сайтены постоянно вели наступательную войну, останавливаясь на время, чтобы подтянуть резервы и перегруппировать основные силы, – история о корабле-призраке вряд ли спасет командира пограничной «Базы-33» от перерождения. Остальные – командир окинул взглядом команду, может быть, и отделаются понижением по службе, а ему точно вычистят память и заменят базовую программу на более примитивную, с ограниченным числом степеней свободы – юнит должен не думать, а выполнять команды. Задумался – потерял две секунды и схлопотал пулю в лоб. Хорошо, если лоб титановый, а пуля не кумулятивная, – шутка, с которой идет в бой сайтенская пехота, не так уж и глупа, если подумать.

И в тот момент, когда командир пограничной «Базы-33» уже принял решение и готов был придавить пальцем клавишу удаления записи, демонстрирующей трюк, что проделал призрачный корабль, автоматически включилась связь с командованием. Изображения на контакт-скрине не было, но исключительный слух сайтена, позволяющий анализировать тончайшие обертоны, безошибочно определил голос Верховного главнокомандующего генерала Контуса:

– Внимание всем постам. По имеющейся у нас информации, к системе Сагами направляется линкор «Дасоку», приписанный к бывшему императорскому флоту. О любых случаях попытки нарушения границы докладывать немедленно.

Командир «Базы-33» метнулся к пульту связи и, не дожидаясь, когда всплывет виртуальная панель, застучал пальцем по кнопке аварийного вызова.

– Генерал, мы наблюдали имперский линкор несколько минут назад!

Одновременно с «Базой-33» отозвались «База-12», «База-8», «База-31» и крейсер «ZZ-TOP», также наблюдавшие вражеский линкор.

Генерал Контус искоса глянул на Василия Ивановича.

– Так ты работаешь на япошек?

– Я работаю из любви к искусству, – улыбнулся Василий Иванович.

– Я это уже слышал, – пренебрежительно махнул рукой генерал.

– Не веришь?

– Не вижу смысла.

– Это своего рода головоломка. Мы с тобой находимся в запертой комнате без окон, со стенами из бронепластика. Единственная дверь ведет в зал военного совета, где полным-полно злых, вооруженных сайтенов… Кстати, чем закончился военный совет?

Генерал Контус пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре.

– Со счетом двадцать три к восемнадцати победили «ястребы».

– Это значит, что ты низложен?

– Это значит только то, что поменяется состав штабных офицеров.

– И так каждый раз?

– После каждой победы. Лавров победителей на всех не хватает. Боевым офицерам кажется, что штабные пытаются украсть их заслуги. Нормальная система ротации кадров.

– Нормальная?

– Конечно. Как только штабные начинают обрастать жиром, становиться ленивыми и плохо соображать, им на смену приходят фронтовики.

– А ты не участвуешь в этом процессе?

– Я этим процессом руковожу.

– Так что сейчас происходит в зале военного совета?

– Полагаю, что основное действо закончилось. Победители надавали пинков побежденным, выставили их взашей и сейчас распределяют между собой должности. Пострадавших в ходе совета, в зависимости от тяжести полученных повреждений, отправили на восстановление и перерождение. В зале уборщики наводят порядок.

– Уборщики… – Василий Иванович достал из кармана коммуникатор. – Тебе не интересно, как там с «Дасоку»? – ожидая соединения, спросил он у генерала.

– Честно говоря, я не понял, в чем смысл этого представления с линкором? – пожал плечами Контус. – Поскольку огонь не был открыт, могу предположить, что «Дасоку» помаячил перед нашими мобильными базами на границе, да и убрался восвояси.

– А ты все же поинтересуйся, – с улыбкой посоветовал Василий Иванович. – Санако! Это Вася…

– Внимание, запрос отрядам, наблюдавшим имперский линкор…

– Ты уже занимаешься наведением порядка в зале военного совета?.. Уже почти все убрала?..

– Где сейчас линкор?.. Вне зоны наблюдения?..

– Молодец. Хотя сайтенам это теперь вряд ли понадобится.

– Что значит, «вне зоны наблюдения»?..

– Собирайся и побыстрее.

– Исчез?.. Как это, исчез? Ушел в гиперспейс?.. Просто исчез?..

– Найди наших и уходи…

– Что за бред вы несете!.. Как на глазах у всех может исчезнуть целый корабль?..

– Встретимся, где договаривались…

– Под трибунал!..

– Конечно, приду…

– Принудительная модернизация!..

– Все, целую.

– Отбой, придурки!.. Придурки, говорю!

– Ну как? – Василий Иванович спрятал коммуникатор в карман.

– Что это значит? – недобро посмотрел на него сайтен.

– А сам-то что думаешь? – спросил русский насмешливо.

Генерал Контус оскалил верхний ряд зубов.

– Точно, – кивнул Василий Иванович. – Если не знаешь, что сказать, лучше молчи.

– Один линкор, пусть даже исчезающий у всех на глазах, ничего не значит, – процедил сквозь зубы генерал Контус. – Япошки хотят освободить Императора. – Генерал саркастически усмехнулся. – Они помешаны на традициях.

– Традиции следует уважать, – назидательно произнес Василий Иванович.

– В этом мире уважают только силу! – Генерал Контус звучно стукнул кулаком по столу. – Силу и решительность!

Василий Иванович посмотрел на генерала не с сожалением даже, а с грустью и тоской, как на тяжелобольного человека.

– Ты знаешь, что такое дао?

Генерал сделал пренебрежительный жест рукой – не знаю, мол, и знать не хочу.

– Человек при своем рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежные и слабые, а при гибели – сухие и гнилые. Твердое и крепкое – это то, что погибает, а нежное и слабое – это то, что начинает жить. Поэтому могущественное войско не побеждает и крепкое дерево гибнет. Сильное и могущественное не имеет того преимущества, какое имеют нежное и слабое.

– Слова, слова, слова, – усмехнулся Контус.

– В этих словах заключена мудрость тысячелетий, – возразил Василий Иванович.

– Во многой мудрости много печали, – легко и красиво парировал Контус.

– Я бы поспорил с тобой, но сейчас у меня нет времени.

– И аргументов, похоже, маловато.

– Давай не будем ссориться.

– Почему?

– Нам еще выбираться отсюда.

– Нам?

– Думаешь, я тебя одного оставлю?

Василий Иванович подошел к двери. Изнутри она закрывалась на обычный кодовый замок. Код Вася-киборг запомнил, когда его набирал генерал Контус. Чуть приоткрыв дверь, Василий Иванович осторожно выглянул из кабинета. Зал военного совета был пуст.

– Генерал, нам пора, – Василий Иванович сделал приглашающий жест.

Верховный главнокомандующий сидел за столом, похожий на памятник самому себе. Голова гордо вскинута, плечи расправлены, грудь – вперед, руки лежат на столе, точно лапы сфинкса.

– Генерал, – повторил свой жест Василий Иванович.

– Я никуда не пойду, – сухо, будто робот, произнес Контус.

– Как это? – удивленно наклонил голову Василий Иванович. – По-моему, сейчас приказы отдаю я.

– Приказы можно отдавать лишь тем, кто готов их выполнять.

– Генерал, я не хочу угрожать, но, обрати внимание, у меня в руке пистолет.

– У меня тоже кое-что есть.

Генерал, с отчаянием как будто, рванул куртку на груди. Щелкнула по скрину отлетевшая пуговица. Кожа у сайтена была бледно-серая, как у мертвеца. На левой стороне генеральской груди металлически поблескивал клапан с петелькой-открывашкой, вроде тех, что на банках с сидром. Генерал вставил палец в петлю.

– Это япошки, как дикари, режут себе животы, когда хотят свести счеты с жизнью. Сайтены делают это красиво.

Генерал Контус, Верховный главнокомандующий и духовный лидер сайтенов, стиснул зубы так, что скрип их услышал даже русский, и, дернув за петлю, вырвал клапан из груди. Из отверстия брызнул мутный, будто растворенная в воде известка, кровезаменитель. Верховный главнокомандующий упал на стол. Судорожно дернулись короткие пальцы на свесившейся с края стола левой руке. Генерал Контус умер в шестой раз.

Конечно, это была не настоящая смерть. Для сайтена смерть означает только временное прерывание жизненного процесса. После перерождения в его память загрузят последние воспоминания, сохранившиеся в мемори-чипе. Обычно, если сайтен не приговорен к принудительной модернизации, стираются только воспоминания о самом моменте смерти – считается, что они могут травмировать психику. Но генерал Контус всегда просил сохранить свои воспоминания в полном объеме. Он помнил пять своих предыдущих смертей, запомнит и шестую. И непременно запомнит русского, на глазах у которого он вырвал клапан из груди. Потому что последняя мысль Контуса была именно о нем, об этом странном русском, так похожем на сайтена, рискующем собственной жизнью из любви к искусству. Странно… Сайтену очень хотелось это понять.

Глядя на обхватившего руками стол Верховного главнокомандующего, Василий Иванович подумал о том, что, наверное, так оно даже лучше. Генерал Контус был врагом, но при этом он был еще и солдатом, заслуживающим уважения. И прежде чем покинуть кабинет, Вася-киборг отдал честь мертвому генералу.

Расшвыривая ногами мельтешащих повсюду крошечных роботов-уборщиков, сбежавшихся в зал военного совета, должно быть со всей станции, Василий Иванович добрался до дверей и выглянул в коридор. Мимо него пробежали трое вооруженных трассерами юнитов в сопровождении капитана внутренней охраны. Капитан только мельком глянул на Васю-киборга, но не сказал ни слова. Пришлось Василию Ивановичу догнать группу сайтенов и пристроиться у них в хвосте.

– Где мятежники? – на бегу спросил он у капитана.

– Прорвались на второй уровень. Мы заблокировали их возле главного шлюза.

Получив необходимую информацию, Василий Иванович свернул в боковой коридор. Это хорошо, что сайтены думают, будто им удалось загнать мятежников в угол, в то время как складское помещение возле главного шлюза как раз и было целью группы Ватагина.

Василий Иванович на бегу достал коммуникатор.

– Ватагин, Санако с тобой?

– Да. Как ты?

– До вас мне не добраться.

– Знаю, сайтены обложили нас со всех сторон. Что собираешься делать?

– Буду выбираться сам.

– Как?

– Есть у меня план.

Василий Иванович соврал – никакого плана у него не было. Но то была слишком незначительная причина для того, чтобы подвергать опасности жизни других людей. В особенности Санако. Что бы ни случилось с ним, девушка должна была выбраться со станции живой и невредимой.

Тем временем группа «Татэ-но кай» держала оборону в складском комплексе при главном шлюзе, где к ним присоединились семеро складских рабочих из местных и выполнившая свою миссию Санако. Император Цутинобу был несколько растерян, поскольку не рассчитывал на столь скорое освобождение из плена, но в целом держался молодцом. Он даже потребовал, чтобы Ясухира дал ему трассер, сказав, что регулярно упражнялся в стрельбе. Понятное дело, отказать Императору Ясухира не смог, хотя Ватагину это не понравилось. Русский полагал, что во время спец-операции каждый должен выполнять свою задачу: спасатели – спасать, освобожденные пленники – радоваться вновь обретенной свободе, враги – в бессильной злобе скрежетать зубами, а зрители – восторженно хлопать в ладоши – и никак иначе. Тем более что спасенный был Императором, который теперь так и норовил сунуться под пули со своим трассером. А что, если его подстрелят невзначай? Кому нужен мертвый Император? Получится, что зря старались. Пока что ни один человек из «Татэ-но кай» даже не был ранен. Что тоже настораживало Ватагина – такое везение не могло длиться вечно.

Положение группы осложнялось тем, что в складском комплексе имелось множество дверей и ворот. Конотори, техник, работавший на складе, смог заблокировать все входы. Но закрытые двери были лишь иллюзией. Любую из них можно было выбить одним выстрелом из гранатомета. Или, того проще, срезать замок плазером. Но сайтены не торопились штурмовать помещение, в котором заперлись мятежники, – то ли основательно готовились к захвату, то ли были уверены, что рано или поздно люди и сами сдадутся, поскольку деваться им некуда.

В то время как Ясухира приступил к минированию дверей, Ватагин занялся осмотром подготовленных к отправке пустых контейнеров. Вскоре он нашел то, что искал, – десятитонный контейнер для транспортировки свежих продуктов растительного происхождения. Поскольку трюмы грузовых кораблей, как правило, не оснащались системами поддержания микроклимата – во время перелетов температура и состав атмосферы там немногим отличались от забортных, – контейнер был оборудован собственным экзопериметром рециркуляции воздуха. Готовя контейнер к отправке, сайтены, как у них было принято, забили его каким-то хламом. Ватагин велел складским рабочим подогнать автопогрузчики и очистить контейнер от груза. Японцы непонимающе переглянулись, но спорить благоразумно не стали.

Контейнер был уже пуст, и рабочие занимались проверкой экзопериметра, когда сайтены снесли двенадцатые ворота, расположенные прямо по центру складского комплекса. Не мудрствуя лукаво, они выбили похожую на занавес дверь, собранную из широких продольных металлопластиковых полос, каждая из которых убиралась в свой паз в стене, направив на ворота автопогрузчик, доставленный с другого склада. Робот проломил дверь и тут же был разорван на части взорвавшейся миной. Но в образовавшийся пролом уже ломились сайтены.

Шквальным трассерным огнем людям удалось отбросить назад бросившихся в проем сайтенов. Но, отступив в коридор, сайтены принялись забрасывать ожесточенно отстреливающихся людей нелетальными гранатами. Взрыв одной плазменной гранаты мог бы выжечь все помещение, две вакуумные мины вывернули бы находившихся в ней людей наизнанку, кассетные гранаты, нашпигованные сотнями стальных игл с моноуглеродной огранкой, способными пробить двухдюймовый лист железа, не оставили бы никого в живых, но сайтены не использовали оружие, более мощное, чем дымовые, световые и клеевые гранаты, опасаясь повредить внешние стены складского комплекса – при том, что автоматика дверей была нарушена, а одни из ворот так и вовсе взорваны, малейшее отверстие во внешней обшивке станции могло привести к разгерметизации целого крыла. Не слишком мудреная тактика сайтенов тем не менее возымела определенный успех – четверо бойцов были ослеплены взрывами световых гранат, а один из складских работников оказался с головы до пояса облеплен липкой пленкой. Ватагин приказал отступать к подготовленному контейнеру.

Клубы едкого дыма быстро заполняли помещение складского комплекса, и сайтены, высадив еще одни ворота и пару дверей, кинулись на приступ.

– В контейнер! Все в контейнер! – закричал Ватагин.

У контейнерной двери Ясухира считал людей.

– Все? – спросил подбежав к нему, Ватагин.

– Все, – кивнул Ясухира.

Обернувшись, Ватагин, не целясь, от пояса выпустил очередь по наступающим сайтенам, забежал в контейнер и скомандовал:

– Запирай!

Гулко ухнула захлопнувшаяся дверь. Лязгнул стальной замок. Чмокнул залепивший все щели герметик.

Снаружи не было слышно ни звука.

И голос Ватагина из темноты:

– Что, никто не догадался фонарик взять?

Тишина в ответ.

– Замечательно… Скажи мне Исэ-сан, почему обо всем должен думать только я один? – Узкий лучик света прорезал темноту. – Ну что, Исэ-сан, может быть, теперь споем?

Собственно, ничего другого им уже не оставалось.

А вот Василию Ивановичу было не до песен.

На третьем ярусе станции «Сагами-18», куда так стремился Василий Иванович, царили тишина и покой. Разве что изредка встречающиеся в коридорах юниты с повязками внутренней охраны на плечах напоминали о том, что недавно здесь бесчинствовали мятежники. Патрульные вышагивали непременно по двое, заложив большие пальцы за ремни, и подозрительно посматривали на всех, кто встречался им на пути. Один раз Василия Ивановича даже очень вежливо попросили предъявить служебное удостоверение. Бдительность здесь была ни при чем – истомившимся без дела патрульным требовалось общение. Но в целом было ясно – эпицентр событий переместился на второй ярус.

Свернув в боковой коридор, Василий Иванович вскоре нашел то, что ему было нужно, – аварийный шлюз. Возле него даже охраны не было – видимо, сайтены полагали, что достаточно заблокировать и опечатать дверь. Василий Иванович с подобной постановкой дел был категорически не согласен и принялся за дело. Как только он сорвал голографическую печать, над дверью замигал сигнал тревоги. Одновременно должна была сработать контрольная система в центральной диспетчерской, и не было никаких причин к тому, чтобы этого не случилось.

Василий Иванович рассчитывал, что успеет управиться до прибытия сайтенов, но он еще ковырялся с кодовым замком, когда в коридор вбежали двое патрульных. Развернувшись вполоборота, Василий Иванович картинно, как дуэлянт, вскинул руку с капсульным пистолетом и дважды выстрелил. После чего убрал пистолет и снова принялся за дело.

Через сорок две секунды дверь перед Василием Ивановичем приветливо распахнулась.

Довольно улыбнувшись – не потерял еще навыка, – Василий Иванович спрятал в потайной кармашек электронную отмычку, вошел в тамбур и запер за собой дверь. Перед самым носом прибывшей по экстренному вызову группы захвата.

Пока дилетанты ковыряли дверной замок, Василий Иванович облачился в легкий спасательный скафандр, рассчитанный всего на пятнадцать минут пребывания в открытом космосе, вышел в шлюз и включил систему экстренной декомпрессии. Теперь сайтены уже не могли достать Василия Ивановичем – единственным врагом становилось время.

Полоска красных индикаторов сползла вниз и уперлась в желтую светящуюся ячейку с надписью «Давление 0». Василий Иванович ткнул в надпись пальцем, внешняя дверь шлюза откатилась в сторону, и перед ним открылась изумительнейшая картина – две веретенообразные космические станции, по внешней обшивке которых скользили отсветы центрального светила системы Сагами на фоне черного, беззвездного неба. Не хватало только музыки Штрауса. Василий Иванович пристегнул к поясу страховочный фал, подошел к открытому проему и, ухватившись за поручень, посмотрел вниз. Тьма и звезды под ногами. Провал, падать в который можно бесконечно. Красиво и жутко.

Василий Иванович задумался о том, что чувствовали люди прежде, когда могли смотреть на звезды только снизу вверх, стоя ногами на земле и запрокинув голову. Наверное, именно поэтому он пропустил момент, когда в непосредственной близости от «Сагами-18» материализовался «Дасоку». Линкор возник из ниоткуда, как рыба с блестящим боком, выпрыгнувшая из воды только для того, чтобы вновь в нее нырнуть. И если уж на Василия Ивановича явление «Дасоку» произвело настолько сильное впечатление, что он едва не выпустил поручень, за который держался, то можно себе представить, что почувствовали сайтены, увидев за бортом станции невесть откуда появившуюся здоровенную махину – линкор императорского флота. С открытой оружейной палубой, между прочим.

«Дасоку» развернулся к станции боком и сделал залп двумя фотонными торпедами. Пронзив космический мрак, сияющие свечи ударились в борт станции на уровне второго яруса и растеклись по обшивке призрачным, синеватым пламенем. Василию Ивановичу не было видно, что происходит внизу, но он знал, что сейчас обшивка станции плавится, подобно ледяной пластинке, к которой поднесли язычок пламени, бронепластик испаряется, а края отверстия расползаются в стороны. Вскоре сквозь прорехи в стене, увлекаемые вырывающимся наружу воздухом, полетел мелкий мусор и плохо закрепленные ящики из складского комплекса. Чуть погодя полетели и сайтены. Раскинув в стороны руки и ноги, они кружили в пустоте, будто влекомые странным танцем, в сопровождении музыки, которую не слышал никто, кроме них.

На второй палубе «Дасоку» открылись ворота грузового шлюза, и из него выполз толстый, гибкий рукав с электромагнитным захватом на конце. Поблескивая плотной металлической чешуей, рукав забрался в дыру и принялся шарить в складском помещении, выискивая то, что ему было нужно.

Василий Иванович посмотрел на часы. Кислорода у него оставалось на семь с половиной минут. Отпустив поручень, Василий Иванович ухватился обеими руками за тонкий страховочный фал и, потихоньку стравливая его, стал спускаться вниз, скользя прорезиненными подошвами башмаков по внешней обшивке станции. Должно быть, тот, кто разрабатывал модель спасательного скафандра, посчитал магнитные ботинки непозволительной роскошью.

Ничего, мысленно подбадривал себя Василий Иванович, ничего, успею. У меня еще куча времени. На худой конец, он мог примерно вдвое уменьшить потребление кислорода, но при этом снизилась бы и двигательная активность тела.

Металлический рукав пополз обратно, в брюхо «Дасоку». Василий Иванович занервничал и начал быстрее перебирать руками. Он то и дело соскальзывал вниз, при этом тело его относило в сторону. После этого приходилось медленно, цепляясь руками за фал и упираясь ногами в обшивку, возвращаться в исходное положение. Василий Иванович не знал, да и знать не хотел, сколько кислорода у него осталось, – если он не успеет спуститься до второго яруса станции прежде, чем рукав втащит в грузовой шлюз контейнер с группой Ватагина, это уже не будет иметь ровным счетом никакого значения. Если бы дело происходило на планете, можно было бы просто прыгнуть вниз, пусть даже рискуя свернуть себе шею. При нулевой гравитации нужно было упорно и старательно ползти вниз, как паук по паутинке.

Василию Ивановичу оставалось преодолеть совсем немного, чуть больше восьми метров, когда из пробоины в стене показался контейнер – сначала один его край, потом другой. Контейнер плыл, следуя за плавно изгибающимся рукавом, слегка покачиваясь, будто корабль на волнах. Выругавшись от души, чтобы успокоить нервы, Василий Иванович на глаз прикинул расстояние до контейнера и примерную скорость его движения. Затем он уперся ногами в обшивку станции, выбрал нужный угол, отцепил от пояса фал, сделал глубокий вдох и вырвал шланг подачи кислорода. Струя газа, мгновенно превращающегося в ледяную дымку, ударила в стену. Получив инерционный толчок, тело Василия Ивановича полетело в противоположном направлении. Извернувшись угрем, Василий Иванович вытянул руки и ухватился за строповую петлю на углу контейнера. В ушах у Василия Ивановича нежно пели колокольчики, вроде тех, что висели над входной дверью в доме у принимавшего его на Сагами толстого, как боров, вечно смеющегося японца по имени Бэнкэй, во рту пересохло, перед глазами медленно вращались огромные стеклянные шестерни, внутри которых прыгали радужные солнечные зайчики, в стопах и кончиках пальцев рук ощущалось острое покалывание. Последним волевым усилием Василий Иванович зафиксировал в положении максимальной нагрузки кистевой мышечный имплантант. Теперь его правую руку было проще отрубить, чем оторвать от строповой петли. Что ж, пусть так оно и будет, успел еще подумать Василий Иванович, прежде чем сознание его отключилось, перейдя в режим ожидания.