Глава 18
Совершенномудрый подобен тому, кто одевается в грубые ткани, а при себе держит яшму

Никогда прежде не случалось Бутову заглядывать в космический монастырь. Он точно не мог сказать, что именно ожидал увидеть, но то, что предстало его взору, вовсе не вызывало душевного трепета. На обзорном скрине появилась похожая на грушу, опутанная сетью причальных ферм космическая станция устаревшей и давно уже снятой с производства серии «Гранат». На внешнюю обшивку станции была нанесена буддистская символика. Но похожие на головастиков черно-белые значки «инь» и «янь» и причудливые иероглифы, по мнению русского, здорово смахивающие на засушенных паучков со скрюченными лапками, не произвели на Бутова большого впечатления. А может быть, все дело было в том, что он с самого начала не понимал, зачем нужно лететь в монастырь? Что мог посоветовать капитану великий наставник Дзен, человек уважаемый и мудрый, но сугубо штатский? Поскольку ответов на эти вопросы не было и, как полагал Бутов, в принципе быть не могло, оставалось списать все на присущую японцам верность традициям – самурай без церемонного поклона даже голову врагу не снесет.

Уважающий чужие традиции, но все же не склонный придавать им чрезмерно большого значения, Бутов поначалу вообще не собирался покидать корабль, но в последний момент любопытство все же взяло верх, и русский криогенщик в сопровождении десяти старших офицеров и капитана «Дасоку» отправился в монастырь Кубоканэ.

В тамбуре гостей встретили четверо монахов, облаченных в долгополые ярко-желтые с красной окантовкой одежды. Церемонно раскланявшись, монахи поинтересовались, что привело военных в монастырь. На что нито кайса Сакамото ответил, что офицеры «Дасоку» хотят вместе с монахами вознести молитву Будде Амитабе, а ему самому необходимо встретиться с настоятелем монастыря Нитирэном. Монахи сказали, что братья готовы помолиться вместе с офицерами, но вот встретиться с наставником Нитирэном нито кайса вряд ли удастся, в последнее время настоятель монастыря плохо себя чувствует и редко, очень редко выходит из своей кельи. Сакамото продолжал стоять на том, что ему необходимо увидеться с Нитирэном, он даже обмолвился о том, что отправиться к наставнику ему велел сам Император, волю которого не могут нарушать даже святые. Последний аргумент произвел на братьев-монахов впечатление. Ничего не обещая заранее, они сказали, что сообщат настоятелю о желании капитана «Дасоку» повидаться с ним. А пока они предложили гостям пройти в комнату для чаепитий.

Бутова поразило то, что монахи ни словом не обмолвились ни о нападении сайтенов, ни о пленении Императора и падении Империи Пяти Солнц. Быть может, они вообще не знали о том, что происходит в мире? Ни к чему им это? Да не может такого быть, чтобы люди жили в полной изоляции! Ту же еду и воду кто-то им доставляет на станцию! А значит, и новости должны прилетать.

Стены комнаты для чаепитий, куда проводили гостей монахи, были задрапированы легкими, светло-зелеными портьерами. В центре стоял большой полукруглый стол на низких ножках. Единственным украшением комнаты служила большая статуя сидящего в позе лотоса Будды, вырезанного, как определил на глаз Бутов, из цельного куска темно-пурпурного, кажущегося полупрозрачным, с серебристой блесткой довернита – совсем недешевого поделочного камня, добываемого на Доверне-9. А с учетом того, что размеры самородных довернитов, как правило, не превышают нескольких сантиметров, статуя Будды из комнаты для чаепитий могла стоить целое состояние.

Встретившие гостей монахи незаметно удалились. Сменившие их трое других проворно расставили на столе чашечки для чая, принесли глиняные чайнички с черными иероглифами и блюдечки из тоненького фарфора со сладостями, приготовленными не иначе, как здесь же, в Кубоканэ. Во всяком случае, Бутов ничего подобного прежде не пробовал. Особенно ему понравился миндаль в меде – монахам приходилось то и дело подкладывать русскому на блюдечко новую порцию.

Вскоре явился один из монахов, отправившихся известить наставника Нитирэна о желании капитана «Дасоку» повидаться с ним. Опустившись на колени позади Сакамото, монах что-то зашептал нито кайса на ухо. При этом взгляд его то и дело косил в сторону Бутова. Криогенщик подумал даже, а не жалуется ли монах Сакамото на то, что русский слишком много ест?

Но дело, как оказалось, было не в том. Поставив недопитую чашечку чаю на стол, Сакамото поднялся на ноги и знаком попросил Бутова подойти. Быстро собрав ложечкой и отправив в рот остававшийся на блюдечке миндаль, криогенщик глотнул чая и подошел к капитану.

– Наставник Нитирэн согласился встретиться со мной. – Сакамото смотрел на Бутова так, будто пытался прочитать его мысли. – Но он изъявил желание, чтобы и ты присутствовал на встрече.

– При чем тут я? – искренне удивился Бутов. – Я вообще в первый раз слышу об этом вашем Нитирэне.

– Достаточно того, что он тебя знает.

– Откуда он может меня знать?

– Понятия не имею. – Сакамото посмотрел на монаха, как бы переадресовывая ему вопрос русского.

– Наставник Нитирэн не называл вас по имени, – тихо зашептал монах. – Но он сказал, что с капитаном «Дасоку» в его келью должен явиться русский, который вошел в ворота монастыря вместе с остальными гостями. Как я понимаю, другого русского среди вас нет.

– Верно понимаете, – кивнул Бутов. – Но как Нитирэн мог узнать о том, что я здесь? Он что, ясновидящий?

– Наставник Нитирэн обладает многими способностями, недоступными простому смертному, но для того, чтобы узнать о вас, ему не нужно было прибегать к ясновидению. – Монах едва заметно улыбнулся. – Он видел вас на контакт-скрине, когда вы переступали порог монастыря.

– А, ну это все объясняет, – удовлетворенно кивнул Бутов.

– Ошибаешься, – возразил Сакамото.

Бутов не успел спросить нито кайса, в чем именно заключается его ошибка.

– Прошу, следуйте за мной, – сказал монах и, приподняв закрывавшую дверь портьеру, вышел из комнаты для чаепитий.

Следуя за монахом, Сакамото и Бутов прошли по длинному коридору, пересекли просторный, тускло освещенный дзэндо с полом, застланным плетеными циновками, и, воспользовавшись гравитационным лифтом с открытой кабиной, поднялись на четыре яруса вверх.

– Прошу за мной, – снова сказал монах, сворачивая в узкий боковой проход.

Пройдя всего десять шагов, они оказались в тупике с низкой дверкой. Монах приоткрыл дверь и, низко согнувшись в поясе, скользнул в помещение.

– Наставник Нитирэн… – послышался из-за двери голос монаха.

– Я все знаю, – перебил его тихий, чуть хрипловатый, старческий голос. – Впусти их, Исо.

Пропустив гостей в келью, монах тут же вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Вопреки ожиданиям Бутова, келья оказалась не крошечной, тускло освещенной комнатушкой с низкими, сводчатыми потолками, а обычной одноместной каютой. На откидном пристенном столике стояла подставка с пятью зажженными палочками с благовониями, источающими странный, чуть сладковатый, ни на что не похожий аромат, не дурманящий голову, а как будто, наоборот, прочищающий мозги и делающий сознание ясным и прозрачным, как кварцевое стекло. Рядом с ней – две простенькие колонки музыкального чип-плеера. На узкой койке укрытый стеганым одеялом лежал не старик даже, а всего лишь пожилой человек. Седые волосы были собраны на затылке в пучок. Жидкие усы свисали по краям рта с тонкими, сухими губами. Темные глаза внимательно смотрели на вошедших из-под полуприкрытых век. Человек казался не изможденным болезнью, а просто очень уставшим.

Наставник Нитирэн достал из-под одеяла левую руку, пошевелил пальцами и положил ее поверх одеяла.

Сакамото утратил душевное равновесие, увидев наконец легендарного наставника Дзен. Он даже забыл, войдя, поклониться. И только спустя минуту нито кайса вдруг вспомнил о правилах вежливости.

– Наставник Нитирэн! – приложив ладони к бедрам, низко поклонился капитан «Дасоку». – Для меня огромная честь видеть вас! Прошу извинить меня за то, что я нарушил ваш покой! Я бы никогда не посмел надоедать вам, сэнсэй, если бы не чрезвычайные обстоятельства!

Наставник Нитирэн кивнул Сакамото и перевел взгляд на Бутова. Русский поклонился пожилому человеку уважительно, но без самоуничижения. Губы Нитирэна тронула тень улыбки. Наставник кивнул Бутову.

– И что же произошло в мире? – тихо произнес Нитирэн. – Что заставило вас совершить неблизкий путь в нашу скромную обитель?

– Мне повелел посетить вас Император, – ответил Сакамото.

– Император? – Нитирэн удивленно приподнял бровь. Бутову показалось, что наставник играет, изображая удивление. Сакамото же не мог ничего видеть, поскольку так и стоял, наклонив голову и вперив взор в пол. – Когда-то я встречался с Императором. Но мы ни разу не разговаривали с той поры, как я занял место настоятеля Кубоканэ. – Нитирэн поднял руку и медленно провел пальцами по усам. – Как здоровье Императора?

– Я не могу ответить на этот вопрос, сэнсэй, – покачал головой Сакамото. – Император пленен сайтенами.

– Ах, вот как! – По тому, как произнес эти слова Нитирэн, невозможно было понять, явилось ли известие сие для него новостью, удивился ли он и опечалился ли хотя бы самую малость, узнав о постигшей Императора злой участи.

– Сайтены нанесли удар по Империи Пяти Солнц, – сказал, не глядя на наставника, Сакамото. – Императорский флот уничтожен.

– Полностью? – спросил Нитирэн.

– Остался только линкор, на котором мы прилетели.

– «Дасоку»?

– «Дасоку».

– Как это случилось? Вы не участвовали в битве?

– «Дасоку» участвовал в битве при Куане в составе восьмой эскадры императорского флота. Корабль получил серьезные повреждения, но нам удалось уйти.

– Конечно. – Нитирэн как будто и не ожидал услышать ничего иного. – Где вы восстанавливали корабль?

– На Старой Одессе.

– Там хорошие ремонтники, – одобрительно наклонил голову Нитирэн. И вдруг спросил: – Империя пала?

Сакамото молчал, не зная, что ответить.

Наставник посмотрел на Бутова.

– У нас еще есть «Дасоку», а значит, мы можем и будем сражаться, – ответил на вопрос Нитирэна русский.

– Достойный ответ, – одобрительно наклонил голову наставник Кубоканэ. – Но ввязаться в драку еще не значит победить.

– Если не рассчитываешь на победу, так нечего и в драку лезть, – усмехнулся Бутов.

Нитирэн протянул руку, взял со столика две палочки с благовониями, зажег их и воткнул в подставку.

– Так что вы хотите от меня?

– Не знаю, – Бутов решил, что вопрос адресован ему. – Это Сакамото-сан решил с вами повидаться.

– Отправиться к вам, сэнсэй, мне повелел Император, – не поднимая головы, произнес Сакамото. – Полагаю, у него имелись на то причины.

– Ну без причины даже лист с дерева по осени не слетит, – усмехнулся Нитирэн. – Но, прежде чем отправляться в путь, тебе бы следовало понять, что имел в виду Император.

– Я много думал об этом… – начал Сакамото.

– Мы считаем, что «Дасоку» – особенный корабль, – уверенно перебил его Бутов. – Не такой, как все.

– Да? – с интересом посмотрел на русского Нитирэн. – И что же в нем особенного?

– Загадка! – театрально всплеснул руками Бутов. – Но есть в нем что-то такое, от чего то восторг нахлынет, то озноб по спине пробегает!

Не поднимая головы, Сакамото искоса глянул на Бутова – ему русский о своих ощущениях не рассказывал. Или это он только сейчас придумал? Голову Нитирэну заморочить хочет? Если так, то зря старается.

– Да уж, это ты верно подметил, – кивнул Нитирэн.

Сакамото исподлобья посмотрел на наставника: что он имеет в виду? И вдруг его будто молния ударила!

– Кацухиро-сан!

– Узнал-таки, наконец, – усмехнулся Нитирэн.

– Кацухиро-сан! – Сакамото принялся кланяться, как заведенный. – Я знал! Я знал, что Император не просто так послал меня к вам!

– Ну может быть… – чтобы отвести взгляд в сторону, Нитирэн принялся поправлять свесившийся с кровати край одеяла. – Все может быть в этом самом странном из миров.

– Так вы знакомы? – Бутов указал пальцем сначала на Сакамото, затем – на настоятеля Кубоканэ.

– Встречались пару раз, – ответил Нитирэн.

– Это хорошо или плохо? – глубже копнул русский.

– Ну это как посмотреть, – ушел от прямого ответа Нитирэн.

– Кацухиро-сан! – в тридцать первый раз поклонился Сакамото.

– Будет тебе, будет, – махнул на него рукой наставник. – Теперь я Нитирэн, настоятель монастыря Кубоканэ.

– А прежде вы кем были? – деликатно поинтересовался Бутов.

– Прежде я был капитаном линкора «Аравасу», – ответил Нитирэн.

– Точно! – звонко хлопнул в ладоши Бутов. – То-то я чувствую, имя знакомое! Мне про вас Рюичи рассказывал! «Аравасу» – это же прежнее название «Дасоку»!

– Именно так, – слегка наклонил голову настоятель Кубоканэ.

– Но что могло заставить боевого офицера податься в монахи?

Сакамото неодобрительно глянул на Бутова – по незнанию русский задавал вопросы, которые не принято было задавать даже очень близким людям. Бутов его взгляда не заметил, и Сакамото не стал ничего говорить – потому что ему и самому было интересно, что ответит бывший капитан «Аравасу».

– Темная зона, – сказал Нитирэн. – Темная зона меняет человека. Заставляет его по-новому взглянуть на мир, чтобы попытаться понять свое место в нем… Или – свое предназначение?.. Не знаю, – Нитирэн пожал плечами. – Честное слово, не знаю… После Темной зоны я почувствовал себя будто заново родившимся… – Настоятель усмехнулся невесело. – Избитое сравнение. К тому же совершенно неправильно отражающее суть того, что действительно случилось, – он махнул рукой. – Я не родился, а воскрес из мертвых. И не потому, что кто-то решил предоставить мне второй шанс, а потому, что не выполнил еще свою миссию… Люди ведь, по сути своей, это комочки жизни, разбросанные по просторам Вселенной. Что представляет собой каждый из нас? Да ничего! Ровным счетом ничего! Это мы сами можем тешить себя иллюзиями собственного величия, твердить, что человек – это звучит гордо… А что пингвин – не гордо звучит? Чем он хуже человека?

Нитирэн сделал паузу, как будто хотел знать, что ответят гости на поставленный им вопрос.

– Пингвин ничего не знает о своем предназначении, – сделал попытку отгадать загадку Бутов.

– А что ты знаешь о своем предназначении? – хитро прищурился Нитирэн.

– Ну я хотя бы знаю то, что человек – это звучит гордо, – нашелся-таки что ответить Бутов.

– Молодец, – похвалил его наставник. – Только знание это ровным счетом ничего тебе не дает.

– Я могу выбирать свой Путь, – предложил свой вариант ответа Сакамото.

– Это такая же иллюзия, как и все остальное в жизни, – грустно покачал головой Нитирэн.

– Вы считаете, что Путь каждого человека прочерчен от начала и до конца?

– Если бы я знал ответ на этот вопрос, то был бы самым великим философом со времен обезьяны, первой решившей, что сидеть всю жизнь на дереве невыносимо скучно. Но я точно знаю, что у каждого из нас есть своя крошечная миссия, которую необходимо выполнить. Зачем? – Бутов кивнул – Нитирэн угадал вопрос, щипавший его за кончик языка. – Снова не ко мне вопрос. Я не знаю, кто все это придумал и кто следит за тем, как протекает процесс. Но у меня есть серьезные подозрения, что карма и реинкарнация – это не воздаяние за грехи и неправедную жизнь, а второй заход, если в первой своей жизни человек не смог выполнить отведенную ему миссию.

– Ну хорошо, – не удержался-таки Бутов. – Допустим, выполнил я свою миссию. А дальше что?

– Для тебя лично – ничего. Выполнив свою миссию, ты уходишь в небытие.

– Какой тогда в этом смысл? – разочарованно пожал плечами Бутов.

– Миллионы, десятки миллионов крошечных миссий складываются одна к другой, как гигантский паззл. Что получится в итоге, лично я не могу себе даже вообразить. Да, честно говоря, и не хочу об этом думать. Потому что есть истины, постичь которые в принципе невозможно. Однако вся история человечества – это, по сути, процесс сборки некой гигантской конструкции, за которой, когда она будет готова, не станет видно Вселенной.

Бутов задумался, пытаясь осмыслить то, что сказал наставник Нитирэн. Крепко задумался. И все равно ничего не понял. Делать умное лицо, с серьезным видом сдвигать брови и многозначительно кивать, ощущая при этом в голове субстанцию, по плотности близкую к космическому вакууму, Бутов никогда не умел. Поэтому он решил оставить в стороне проблему вселенского паззла, в который, если верить Нитирэну, он тоже должен был вложить свой кусочек, и вернуться к более понятной и интересной для него теме.

– Ну хорошо, а при чем тут Темная зона?

– Темная зона, – тихо произнес Нитирэн и обеими руками принялся разглаживать складки на одеяле, – Темная зона показала мне, насколько мы пока еще далеки от понимания Вселенной и осознания своего места в ней.

– Поэтому вы ушли в монастырь? Чтобы попытаться понять?

Понять?..

Нитирэн сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, задержал дыхание и сосредоточился на точке, расположенной чуть ниже пупка. Глаза настоятеля Кубоканэ оставались открытыми, поэтому со стороны могло показаться, что Нитирэн просто глубоко задумался. На самом же деле он вернулся в прошлое, в те времена, когда наставник Нитирэн был капитаном «Аравасу» Ёсидзавой Кацухиро.

…Никакого дурного предчувствия у Кацухиро не было. К приказу сопровождать экспедицию в Темную зону он отнесся, как к самому обыкновенному заданию. В роли конвоира капитану «Аравасу» приходилось выступать не раз – обычное дело в мирное время, когда кругом враги. О Темной зоне ходило много слухов, один другого чуднее, но что она представляет собой на самом деле, никто не знал и объяснить не мог. Что ж, будет шанс самому взглянуть на это чудо. Можно сказать, что Кацухиро был даже рад – задание несложное, но интересное.

Помимо «Аравасу», базовый лайнер со странным названием «Цурануки» сопровождали еще два боевых корабля – «Китасиракава» и «Юдзухира». С капитаном «Юдзухиры» Сирато Мануэмасой Кацухиро был знаком еще с академии. Сирато был старше его на год, но курсанты быстро сдружились и даже после окончания академии продолжали поддерживать добрые отношения, что случается, прямо скажем, не часто. С Котаро Синэфусе, капитаном «Китасиракавы», Кацухиро встречался всего несколько раз на официальных приемах, поэтому ему трудно было судить, что это за человек. Но, исходя из того, что Кацухиро доводилось слышать о капитане Синэфусе от других офицеров, он был настоящим военным, не только преданным своему делу, но еще и любящим его. Капитан «Аравасу» придерживался мнения, что чем лучше офицеры знают друг друга, тем слаженнее они действуют в боевых условиях, да и вообще, в любой экстремальной ситуации, поэтому Кацухиро искренне надеялся, что за время совместной экспедиции у них с нито кайса Синэфусе сложатся более близкие отношения.

Ни с одним человеком из экипажа базового лайнера «Цурануки» Кацухиро знаком не был. Ученые, исследователи и техники – все гражданские лица. Даже команда, которой предстояло вести «Цурануки», состояла из гражданских специалистов. Нет, Кацухиро вовсе не относился к ним с пренебрежением – каждый человек достоин уважения, если, конечно, он истинный мастер своего дела, – у него просто не было возможности свести знакомство с гражданскими пилотами – они были подданными одной империи, но при этом существовали как бы в различных ее плоскостях, редко пересекающихся друг с другом.

Экспедиция в Темную зону оказалась одним из тех редких случаев, когда военным и гражданским предстояло действовать вместе. Более того – согласованно. Итто кайса Кацухиро ничего не имел против этого. У него вызывало непонимание лишь то, что командование экспедицией было доверено сугубо гражданскому лицу – профессору Таданобу. При всем уважении к ученым заслугам профессора Кацухиро сомневался в том, что Таданобу сможет быстро, почти не задумываясь, полагаясь в большей степени не на разум, а на интуицию, принимать ответственные решения в кризисной ситуации. Однако итто кайса Кацухиро не имел привычки обсуждать с кем бы то ни было приказы командования. Капитаны других кораблей сопровождения также знали, что такое субординация и воинская дисциплина. Поэтому оставалось надеяться лишь на то, что все пройдет гладко и неожиданности, с которыми непременно должна была встретиться экспедиция, будут только интересными и увлекательными. Странно, но почему-то никто не подумал о том, почему экспедицию, которую возглавлял признанный специалист в области физики вакуума, должны сопровождать три боевых корабля.

Границы Темной зоны как таковой не существует. На навигационных картах отмечена лишь условная черта, заходить за которую кораблям не рекомендуется. А какая может быть необходимость? Космос – это ведь не хайвэй, где для того, чтобы не столкнуться с вылетевшей на встречную полосу машиной нужно на обочину выруливать. Быть может, в тот момент, когда корабли пересекли черту, за которой, как было принято считать, начиналась Темная зона, ученые с «Цурануки» зафиксировали изменения в показаниях каких-то своих приборов, а итто кайса Кацухиро только сделал соответствующую отметку в судовом журнале.

Они двигались вперед на предельной скорости. Впереди шел «Цурануки». Чуть поотстав, лайнер прикрывали с двух сторон «Китасиракава» и «Юдзухира». «Аравасу» замыкал процессию. Столь необычное построение выбрал профессор Таданобу. Объяснить, какой в этом смысл, он не счел нужным. Кацухиро подозревал, что никакого смысла не было и в помине, – просто штатский начальник экспедиции не придумал ничего более интересного.

Два часа итто кайса Кацухиро и вахтенные офицеры «Аравасу» внимательно следили за показаниями бортовых приборов и внешних сенсоров. Все отклонения, которые им удалось зафиксировать, находились в пределах нормы. Кто-то высказался на счет того, что Темная зона – это еще один миф, родившийся, по сути, из ничего, а в основе своей имеющий склонность людей объяснять все, что не поддается скорому осмыслению, проявлением потусторонних сил. Для того чтобы развеять сие заблуждение, всего-то и требовалось, что насквозь пройти Темную зону, которая на самом-то деле не темнее остального космоса, и вернуться назад с насмешливой ухмылкой.

Вокруг ничего не происходило.

Кацухиро откровенно скучал. С наступлением часа Обезьяны он передал управление кораблем первому помощнику и удалился в свою каюту. Там он прилег на кровать и, раскрыв на повисшем перед ним в воздухе виртуальном скрине файл с «Сутрой Лотоса Таинственного Закона», погрузился в древнюю, знакомую почти наизусть, но остающуюся все так же интересной, историю о подвигах Будды Амиды-Нёрай.

Примерно через полчаса его оторвал от чтения вызов вахтенного офицера.

– Извините за беспокойство, господин капитан, но обстоятельства требуют вашего присутствия на мостике.

Голос вахтенного показался Кацухиро странным. Не то офицер испуган, не то чем-то расстроен. А может быть, и то, и другое сразу.

– В чем дело? – Кацухиро поднялся с кровати, одернул и застегнул френч.

– Не могу точно сказать… – Вахтенный точно испуган. Как маленький мальчик, потерявший маму в огромном магазине. – Что-то происходит… Что-то странное.

– Что именно? – Кацухиро уже бежал по коридору.

– Ничего нет… Все вдруг исчезло…

Кацухиро толкнул дверь-сёдзи в сторону и вбежал на мостик.

Первым, что он увидел, был черный обзорный скрин. Не выключенный – тогда он имеет сероватый оттенок, будто мелкой пылью присыпан, – а именно черный. Скрин фиксировал тьму, абсолютную, беззвездную тьму, в которую провалился «Аравасу».

– Когда это случилось?

Кацухиро посмотрел на другие скрины – на всех только чернота.

– Несколько минут назад. – Вахтенный низко наклонил голову, словно подставляя шею под удар меча – как будто в случившемся была его вина. – Я сразу же связался с вами, господин капитан.

Не работал ни один датчик, ни один индикатор не фиксировал показания. Однако, судя по тому, что горел свет, скрины были включены, и искусственная гравитация работала, энергосистема была в порядке.

– Что с остальными кораблями?

– Внешняя связь выведена из строя.

Итто кайса Кацухиро невольно обратил внимание на оборот, использованный первым помощником. Выведена из строя – как будто речь шла о противнике.

Кацухиро подошел к консоли аварийного управления. Пытаясь перевести основные системы корабля на дублирующие схемы, дернул один переключатель, другой. Глупо, конечно, – находившийся на мостике бортинженер правого края наверняка уже предпринял все необходимые действия. И, если уж у него ничего не вышло… Значит, дело – дрянь.

Кацухиро обхватил пальцами подбородок.

– Есть какие-нибудь соображения?

Так, на всякий случай спросил. Не особо надеясь на ответ.

– Это Темная зона, – произнес негромко старший мастер-оружейник.

– Что? – удивленно посмотрел на него итто кайса.

– Темная зона. – Лицо у мастера-оружейника бледное, как зимняя луна, руки в кулаки сжаты. – Мы утонули в ней. Как в болоте. И нам не выбраться. – Он отчаянно, как будто стряхивая воду с волос, затряс головой. – Никогда. Это Темная зона… – Пальцы мастера-оружейника принялись теребить полы френча, взгляд уперся в темный скрин. – Никогда… Темная зона… Никогда, – повторял он снова и снова.

– Вызовите доктора, – велел итто кайса Кацухиро помощнику левого края. – Корабль продолжает двигаться намеченным курсом? – спросил он у штурмана.

Тот в ответ только молча развел руками.

Итто кайса Кацухиро недовольно поморщился – в самом деле, глупый вопрос – и быстро провел двумя пальцами по лбу.

Так… Нужно собраться с мыслями. Ситуация нештатная. Настолько нештатная, что можно забыть про советы из официально утвержденного командованием «Руководства по нештатным ситуациям для старшего офицерского состава кораблей императорского флота». Что следует сделать в первую очередь, когда вообще не знаешь, что нужно делать?..

Стоп!

Есть!

Кацухиро нашел взглядом бортинженера правого края.

– «Аравасу» находится в движении?

– По всей видимости… – совершенно потерянно промямлил тот. – Мы шли на шести вспомогательных двигателях… Их никто не глушил… Во всяком случае, я не отдавал такой команды…

Великий Хатиман-дайбосацу! Никогда еще Кацухиро не видел этого офицера, с которым вместе летал на «Аравасу» уже четвертый год, таким подавленным. Что происходит? Почему людей пугает темнота? Только потому, что они боятся не найти в ней дорогу назад? Как это глупо!

– Свяжитесь с машинным отделением и узнайте, работают ли двигатели.

Самое простое решение вопроса почему-то не приходило в голову бортинженеру правого края.

– Да, господин капитан! – быстро поклонился он итто кайса и схватился за коммуникатор. – Датчики ничего не показывают, – сообщил он через минуту. – Но, судя по характерным звукам и вибрации, двигатели работают.

– Отлично! – Итто кайса Кацухиро поднял руки над головой и хлопнул в ладоши. – Господа…

На мостик влетел врач.

– Что у вас тут происходит? Кто пострадал?

– Со мной все в порядке! Уже все в порядке! – замахал руками мастер-оружейник. – Благодарю вас, Ону-сан, – учтиво поклонился он доктору. – Но ваша помощь мне не нужна.

Доктор недовольно поджал губы.

– Извините, Ону-сан, – слегка кивнул ему итто кайса. – Не смею более вас задерживать.

Недовольно ворча что-то себе под нос, доктор покинул мостик. Гулко стукнули сомкнувшиеся за его спиной створки двери.

– Господа офицеры! – вновь обратился Кацухиро к присутствующим. – Мы потеряли контакт с остальными кораблями экспедиции и не знаем, где мы находимся. В сложившейся ситуации мы не имеем возможности выполнять возложенную на нас миссию. Продолжая двигаться вперед, мы все дальше уходим от места, где Темная зона граничит с обычным пространством. И мы понятия не имеем, где можем оказаться в итоге. Может быть, в ином времени или измерении, а может быть, и в другой Вселенной. Поэтому я принял решение возвращаться назад. Вопрос в том, как выполнить это технически? Я готов выслушать любое, пусть даже самое фантастическое предложение.

– Нам всего-то и нужно, что развернуть корабль и лечь на обратный курс, – сказал штурман.

– Да, но как выполнить маневр с отключенными навигационными приборами?

– И не имея возможности управлять кораблем.

– Остается надеяться на интуицию.

– Интуиция может далеко завести.

– Есть другие предложения?

Капитан обвел взглядом присутствующих на мостике офицеров.

– Если что-то делать, то нужно торопиться. – Помощник левого края взглядом указал на обзорный скрин.

Присмотревшись, можно было заметить, что абсолютно черный прежде скрин начал наливаться изнутри темно-фиолетовым, флуоресцирующим свечением. То же самое происходило и с другими скринами. А на уголках скрин-навигатора мерцали синеватые отсветы, похожие на искры электрических разрядов.

– Великий Будда Амидо, что это такое?

Мастер-оружейник прошептал эти слова одними губами, но его услышали все.

– Не знаю, – покачал головой Кацухиро. – Но, думаю, ничего хорошего…

С сухим хлопком взорвался индикатор давления.

– Норотоми-сан, – обратился итто кайса к бортинженеру правого края. – Вы можете вручную просчитать, как перераспределить нагрузку на двигатели, чтобы развернуть корабль на сто восемьдесят градусов?

– Для начала следует сбросить скорость хотя бы…

– Нет, мы будем разворачиваться на полном ходу и по минимальной дуге!

– Это безумие!

– Знаю!

– Корабль может развалиться!

– Не преувеличивайте, Норотоми-сан.

Одновременно с десяток клавиш с главной консоли управления выстрелили, точно пули. Одна из них угодила капитану в скулу. Кацухиро поморщился и потер ушибленное место.

– У нас нет времени на обсуждение этого вопроса, Норотоми-сан, – произнес он с убийственным спокойствием человека, знающего, когда и как он должен умереть.

– Да, господин капитан. – Бортинженер правого края коротко поклонился капитану, сел в кресло и выдернул из нагрудного кармана элнот.

Кацухиро заметил, как дрожали пальцы бортинженера, когда он брал в руку световое перо.

Собираясь сесть, итто кайса повернулся и взялся рукой за спинку кресла. Кисть руки прошла сквозь спинку, не встретив сопротивления. Кацухиро недоуменно уставился на кресло. Что происходит? Изменяется физическая природа вещей или рассудок покидает его?

Кацухиро незаметно посмотрел на офицеров. Никто из них как будто не заметил того, что произошло с итто кайса. Но не заметить того, что меняется вся окружающая реальность, было невозможно. Стены покрылись мелкой рябью и, будто восковые, начали оплывать, пол местами вздулся пузырями, а где-то зиял черными, бездонными дырами, и, что было в этих провалах, знать отчего-то совсем не хотелось.

Реальность менялась на глазах – плыла, растекалась, вскипала, вот-вот готовая взорваться.

Свет сначала сделался оранжевым. Затем померк, приобрел бирюзовый оттенок. Разноцветные пятна света вспыхивали и гасли прямо в воздухе. Мастер-оружейник пытался ловить их, как ребенок мыльные пузыри, хлопая в ладоши. Когда он старался подпрыгнуть на месте, чтобы дотянуться вытянутыми вверх руками до очередного цветного шарика, к подошвам его ботинок прилипали клейкие нити расплывающегося пола.

– Норотоми-сан! – крикнул Кацухиро, не в силах найти взглядом пропавшего невесть куда вместе с креслом бортинженера правого края.

– Уже закончил, господин капитан! – прозвучало в ответ из пустоты.

Голос бортинженера плыл на низких нотах, как звук при сильно замедленном воспроизведении.

Из-под главной консоли пульта управления кораблем выскользнуло толстое сине-зеленое щупальце, покрытое малиновыми волдырями и похожими на когти чешуйками.

– Кацухиро-сан!

Итто кайса выхватил из щупальца элнот с расчетами и едва успел отпрыгнуть в сторону, когда сверху на него рухнул потолок. Споткнувшись о что-то твердое, Кацухиро упал. Руки его по локоть провалились в розоватую, вязкую субстанцию, источающую приторный мускусный аромат. Ухватившись за подлокотник кресла, который, как ни странно, оказался вполне реальным, Кацухиро поднялся на ноги.

– Норотоми-сан!

– Я здесь, господин капитан.

Рядом с левым плечом капитана нарисовалось нечто, отдаленно напоминающее человеческое лицо – присмотревшись, можно было разглядеть отдельные фрагменты, ни один из которых не находился на предназначенном ему природой месте. Кацухиро пришла на память история о мастере дзен До Хуне, который однажды расстелил перед своими учениками платок, высыпал на него тысячи мельчайших осколков разноцветного стекла и предложил сложить то, что они собой представляли изначально. Наверное, если бы ученикам До Хуна удалось выполнить это задание, у них получилось бы именно то, что видел сейчас перед собой Кацухиро.

– Норотоми-сан? – с опаской спросил капитан «Аравасу».

– Я тоже не сразу вас узнал, господин капитан, – ответил ему низкий, плывущий голос.

– Вы передали результаты расчетов в машинное отделение?

– Я потерял коммуникатор.

Кацухиро отдернул рукав френча. На запястье красовалась очень искусно выполненная татуировка в виде коммуникатора. На всякий случай Кацухиро все же попробовал понажимать на кнопки, но безрезультатно.

– Идемте, Норотоми-сан, – Кацухиро поймал щупальце, вяло извивающееся в сгустившемся, как застывающее желе, воздухе и потащил бортинженера за собой. – Мы должны добраться до машинного отделения.

– Ничего не выйдет, – ответило ему неправильное лицо. – Мы даже не сможем найти выход с мостика.

– Идем! – упрямо повторил итто кайса Кацухиро и, с трудом вытягивая ноги из липкой, вонючей смолы, на добрых десять сантиметров затопившей пол, пошел вперед.

Они и в самом деле не сумели найти выход. Или Кацухиро забыл о том. Он помнил странные волны, то и дело накатывающие спереди и выбивающие воздух из груди. После каждого такого удара Кацухиро минуту, а то и две стоял, отчаянно хватая ртом воздух. Временами дикий скрежет впивался в уши раскаленной докрасна иглой. Кацухиро снова разевал рот и орал в ответ что есть мочи. Он помнил, как кто-то пытался схватить его, а он уклонялся от захвата или наносил упреждающий удар мечом, который непонятно каким образом оказался у него в руке. Он уже не понимал, куда и зачем он идет, но знал, что останавливаться нельзя. Остановиться – значит умереть.

А может быть, он и в самом деле умер?..

– Вам удалось добраться до машинного отделения? – спросил у Нитирэна Бутов.

– Не знаю, – едва заметно качнул головой настоятель Кубоканэ.

– Но ведь «Аравасу» вышел из Темной зоны.

– Может быть, и так, – кивнул Нитирэн. – А может быть, я по-прежнему нахожусь в Темной зоне, на борту «Аравасу», и все, что со мной происходит, – это только сон. Или галлюцинации, порожденные умирающим разумом.

– Ну я-то точно не галлюцинация, – усмехнулся Бутов.

– Вы в этом уверены? – хитро прищурился Нитирэн.

– Конечно.

– И можете это доказать?

– Запросто.

– Каким образом?

– Хотите я вас ущипну?

– И что же это докажет?

– Если вы почувствуете боль, значит, щипок был настоящий. А если так, то и я не видение.

– Да будет вам! – Нитирэн посмотрел на русского, как учитель на любимого ученика, который непонятно с чего вдруг начал ошибаться в ответах на простейшие вопросы. – Вы разве никогда не слышали о фантомных болях? Или о том, что инвалиды порой жалуются на то, как у них болят ампутированные конечности?

– Хорошо, – не стал спорить Бутов. – Назовите то, что не может быть иллюзией.

– Дао.

– А… – криогенщик задумался. – И все?

– И все.

– Это нечестно.

– Согласен. Но не я придумывал правила.

Бутов взглядом попросил помощи у Сакамото.

Капитан сделал вид, что не понял.

– Но если все же исходить из предположения, что «Аравасу» удалось выбраться из Темной зоны, как вы можете объяснить то, что с вами там произошло?

– У меня нет объяснений.

– Как я понимаю, корабль оказался цел и невредим?

– Абсолютно.

– Следовательно, все, что вы видели, было бредом?

– Не уверен.

– Почему?

– Потому что это видел не я один.

– Понятное дело, весь экипаж оказался под воздействием некоего неизвестного фактора, вызвавшего временные изменения психики. Вам удалось развернуть «Аравасу», и это спасло вам жизнь. Остальные экспедиционные корабли потерялись в Темной зоне, потому что их экипажи полностью утратили контроль над реальностью.

Нитирэн тяжело вздохнул и взглядом указал на небольшой комодик, на верхней крышке которого сидели два вырезанных из дерева, скалящихся друг на друга дракона. Комодик стоял на низком столике, прислоненный задней стенкой к переборке.

– Нижний левый ящичек.

Присев на корточки, Сакамото выдвинул указанный ящичек и достал из него элнот карманного формата.

– Включи, – кивнул Нитирэн.

Сакамото надавил большим пальцем утопленную в узком торце маленькую пластиковую кнопку.

– Это расчет конфигурации вспомогательных ХД-двигателей, произведенный Норотоми-саном, бортинженером правого края линкора «Аравасу». Что скажешь, нито кайса?

– В этом нет никакого смысла. – Сакамото быстро глянул на устало прикрывшего глаза наставника Нитирэна. – Я неверно выразился…

– Все верно, нито кайса. – Нитирэн чуть приподнял кисть правой руки и снова уронил ее поверх одеяла.

Бутов протянул руку, и Сакамото передал ему элнот.

– Чудная конфигурация, – криогенщик прикусил губу и наморщил лоб. – Маневр с разворотом при таком раскладе совершить не удастся, зато суммарная мощность двигателей вырастет примерно на пять процентов, – прищурившись, Бутов что-то прикинул в уме. – Ага, – кивнул он. – И расход топлива увеличится как минимум втрое, – русский посмотрел на настоятеля Кубоканэ. – В чем подвох?

– Ну во-первых, использовав данную конфигурацию двигателей, мы сумели вырваться из Темной зоны.

Нитирэн сделал паузу. Протянув руку, он взял со стола пластиковую бутылочку с холодным фруктовым чаем, щелкнул крышкой и сделал глоток.

– Вы все же успели внести изменения? – спросил Сакамото.

– Может быть, я, может быть, кто-то другой, – Нитирэн защелкнул пробку и поставил бутылочку на стол. – Я этого не помню. И никто не помнит. Мы пришли в себя, когда корабль уже покинул Темную зону. Но элнот с расчетами Норотоми остался у меня.

– Вы не спрашивали бортинженера, почему он сделал такой странный расчет?

– Конечно, спрашивал. Норотоми и сам несказанно удивился, когда увидел собственные записи. По его словам, он старался в точности выполнить полученное задание – рассчитать конфигурацию двигателей для разворота корабля на сто восемьдесят градусов по самой короткой дуге и с минимальной потерей скорости – и, более того, был уверен, что сделал верный расчет.

– Временное помутнение сознания, – поставил диагноз Бутов. – Он думал, что рассчитывает разворот, а на самом деле…

– Что, Бутов-сан? – с интересом посмотрел на русского Нитирэн. – Что же произошло на самом деле?

– Я не знаю, – злясь на себя самого, Бутов отвел взгляд в сторону.

Вот так всегда, поторопишься, брякнешь что-нибудь, не подумав, а потом чувствуешь себя полным идиотом.

– Я тоже этого не знаю, Бутов-сан, – улыбнулся снисходительно Нитирэн. – Поэтому нам с вами остается лишь возрадоваться тому, что незнание не является пороком, хотя в разряд добродетелей его нельзя возводить так же, как и лень.

– Вы сказали «во-первых», когда начали рассказывать об этой конфигурации, – напомнил Бутов. – А это значит, есть еще, по крайней мере «во-вторых».

– Есть, – не стал спорить с очевидным Нитирэн. – Когда «Аравасу» покинул Темную зону, мы не стали сразу же менять конфигурацию двигателей. Поначалу мы вообще плохо понимали, что происходит. Половина команды не могла подняться на ноги из-за мучительных головных болей. Другая половина страдала от приступов головокружения, сопровождавшихся тошнотой и удушьем. У многих продолжались галлюциногенные видения, случались приступы беспричинного страха и прочие расстройства психики. Что, в общем, было вполне объяснимо после того, что нам пришлось пережить. Нам с трудом удалось набрать вахтенную команду из тех, кто хотя бы мог держаться на ногах. Решили, дойдем до базы, там и разберемся со всем. В отличие от людей, все бортовые приборы «Аравасу» работали, как ни в чем не бывало. Для корабля пребывание в Темной зоне прошло без последствий, – Нитирэн снова протянул руку за бутылочкой с чаем. – Так нам казалось вначале, – настоятель глотнул чаю и поставил бутылочку на место. – Странности начались, когда вахтенный пилот попытался определить местоположение «Аравасу» с помощью реперных гравитационных точек. Метод, как вам известно, чрезвычайно прост. Достаточно иметь под рукой самый примитивный гравиметр и навигационную карту с обозначением гравитационных реперов. Так вот бортовой гравиметр «Аравасу» ловил все реперные точки, но при этом не фиксировал местоположение самого корабля.

– Показания были нестабильными или «плыло» изображение? – задал уточняющий вопрос Сакамото.

– Если бы, – усмехнулся Нитирэн. – Судя по показаниям гравиметра, «Аравасу» вообще не существовало. То есть линкор не имел собственной гравитационной массы. Вы можете себе такое представить?

– Я могу предположить, что прибор все-таки был неисправен, – сказал Бутов.

– Я тоже так решил, – кивнул Нитирэн. – Но вскоре выяснилось, что не только гравиметр, но вообще ни один прибор из имеющихся на борту «Аравасу» не реагирует на линкор. Мы даже запустили разведзонд, чтобы попытаться взглянуть на себя со стороны. И ничего не увидели. Абсолютно ничего. Ни одним из имевшихся в нашем распоряжении средств наблюдений, включая визуальное, нам не удалось себя обнаружить. Точно так же не увидели нас и системы наблюдения базы «Этидзэн», к которой мы направлялись. Даже когда мы вышли с ней на связь, наблюдатели утверждали, что не видят нас ни на радарах, ни на сканерах. «Этидзэн» увидела нас только тогда, когда «Аравасу» начал торможение.

– И что это значит? – непонимающе развел руками Сакамото.

– А то и значит, что Темная зона изменила все, что в ней побывало. У людей изменилась психика. Более половины экипажа «Аравасу» были признаны негодными к дальнейшему прохождению службы и отправлены на пенсию. В течение последующего года уволились еще полсотни. Более трехсот человек были направлены в специализированные клиники для прохождения дальнейшего лечения. Сто двадцать три человека умерли, причем половина из них покончили с собой. И это были не сеппуку, а банальные самоубийства – один выбросился в окно, другой на ночь съел три упаковки антидепрессанта, третий вскрыл себе вены. Я не знаю, сколько человек из экипажа «Аравасу» живы в настоящее время. Мне известна судьба девяти из них, все они являются послушниками обители Кубоканэ. Линкор же приобрел способность становиться невидимым.

– Постойте-ка! – замахал руками Бутов. – «Аравасу» – это тот же «Дасоку»? Я все верно понял?

– Да, – кивнул Нитирэн.

– Сакамото-сан, вы в курсе, что командуете невидимым кораблем?

Капитан «Дасоку» только руками развел.

– Вы не поняли, – покачал головой Нитирэн. – «Аравасу», он же «Дасоку», становится невидимым только при определенных условиях – скорость и конфигурация вспомогательных ХД-двигателей.

– Та самая конфигурация, использовать которую не придет в голову ни одному нормальному человеку! – догадался Бутов.

– Именно так, – подтвердил Нитирэн.

– Так вот что искал на «Дасоку» Грипенфлихт! – Бутов потряс зажатым в кулаке элнотом.

– Потому и сайтены хотели захватить «Дасоку», – добавил Сакамото. – Они были уверены, что на борту корабля имеется какое-то секретное оружие.

– Вся информация о необычных свойствах «Аравасу» была удалена из архивов Исследовательского центра. Но людей, изучавших нас и корабль после возвращения из Темной зоны, было великое множество. Число же документов, протоколов и статей, написанных на эту тему, вообще не поддается исчислению. По-видимому, какая-то обрывочная информация все же просочилась.

– Чтобы сохранить все в тайне, вас заставили изменить показания?

– Нет, я сам решил так поступить после разговора с Императором. Он не собирался делать из «Аравасу» секретное оружие – в противном случае линкор не отправили бы снова в строй под другим именем. Он сказал мне буквально следующее: «Темная зона – это то, что пока находится за границами понимания человека. Мы не должны брать ничего из того, что она нам предлагает до тех пор, пока не будем уверены в том, что это никому не причинит зла. Или пока это не станет необходимо».

– Так можно сделать невидимым любой корабль?

– Не думаю, – покачал головой Нитирэн. – Мы пробовали выставлять ту же самую конфигурацию двигателей на кораблях различных моделей и конструкций, и ни один из них даже на миг не исчез со скринов наблюдения. Невидимым может становиться только корабль, вернувшийся из Темной зоны.

– Значит, о том, как сделать «Дасоку» невидимым, до нынешнего дня знали только два человека – вы и Император?

– В исследованиях принимало участие большое число людей, но мало кто из них имел представление о реальной цели проводимых испытаний. Тем не менее, сопоставив факты, кто-то мог понять, что происходит на самом деле.

– А элнот с записями? – снова помахал элнотом Бутов. – Как он оказался у вас?

– Когда Император узнал, что я собираюсь стать послушником монастыря Кубоканэ, он повелел мне взять элнот и хранить его до особой необходимости. До тех пор, пока он лично не прикажет мне вернуть его. Слова Императора, которые вы передали мне, Сакамото-сан, я расцениваю как прямой приказ передать элнот вам.

Сакамото посмотрел на Бутова, в руках у которого находился элнот. Бутов посмотрел на элнот – задумчиво, как неопытный грибник, решающий, что за гриб у него в руке, съедобный или поганка.

– И что нам теперь с этим делать? – спросил Сакамото, непонятно к кому обращаясь.

– Я не знаю. – Нитирэн приподнял с одеяла худые руки. – Я только сделал то, что должен был.

– Зато я знаю, – уверенно заявил Бутов и сунул элнот в нагрудный карман.

Нитирэн довольно улыбнулся. Он понял, что не зря пригласил русского на эту встречу.