Глава 12

Отплыть удалось только с наступлением сумерек.

Сначала Отциваннур долго тянул со сборами, бегал от своего плота к Рафову и обратно, вспоминая вдруг, что забыл нечто совершенно необходимое, без чего отправляться в плаванье было бы чистым безумием. Реальной же причиной суетливой нерасторопности Отциваннура являлась морская болезнь, приступа которой можно было ожидать сразу по выходу в море. Отциваннур понимал, что с этим ничего не поделаешь и остается только смириться с неприятностями, которые будут сопровождать плавание к Тихой заводи, но при этом почти неосознанно делал все возможное, чтобы оттянуть пугающий его момент отплытия. И продолжалось это до тех пор, пока его не приструнил Виираппан, очень конкретно заявивший, что все, мол, еще один поход Отци к своему плоту за забытым гвоздем, и они отплывают без него.

После того как Отциваннур, смирившись с участью, которую сам для себя избрал, уселся на мешок с одеждой, брошенный возле надстройки Виираппанова плота, сложил руки на коленях и скорбно склонил голову, Раф с Феггаттурисом отправились на базар.

Базар, занимавший четыре сцепленных в ряд плота, находился в самом центре острова. Рафу с Феггаттурисом всего-то и купить нужно было, что пару бухт травяной веревки, штук пять циновок, соли и кое-что из приправ. Всего перечисленного на базаре было в изобилии, но стоило только Рафу или его спутнику начать к чему-то прицениваться, как торговец тут же заявлял, что товар закончился и на столике остался только смотровой экземпляр, продать который он не может ни при каких условиях. Либо оказывалось, что товар обещан другому покупателю, который уже внес за него задаток. Либо, что выглядело совсем уж странным, продавец вдруг обнаруживал какой-нибудь скрытый дефект у своего товара и на этом основании отказывался его продать.

Пройдя вдоль торговых рядов в одну сторону, а затем вернувшись обратно, Раф с Феггаттурисом наконец поняли, что им не удастся ничего купить.

– Проделки Упаннишшура, – уверенно заявил Феггаттурис. – Это он подговорил торговцев ничего нам не продавать.

– Может быть, – не стал спорить Раф. – Хотя, по большому счету, какая разница? Нам в доходчивой форме дают понять, что нам здесь не рады.

Они вернулись на плоты, когда солнце уже касалось краем горизонта.

Огромное, толстое, будто разбухшее от распиравшего его изнутри жара, дневное светило окрашивало дорожку, по мелкой ряби бегущую от него к Квадратному острову, в бирюзовый с зеленоватым отливом цвет. Казалось, это светится морское дно, а солнце – его отражение в небесах.

Проводить плоты вышел только человек без имени – такая уж у него была работа.

– Будь здоров, – отвязав причальный канат, кивнул ему на прощание Раф.

– И тебе того же, – ответил человек без имени.

Голос его звучал, как обычно – бесцветно и равнодушно. Казалось, он произносит слова механически, не вкладывая в них никакого смысла или эмоций. Как будто сам он был не человеком, а всего лишь его тенью.

Раф прыгнул на плот и оттолкнулся багром от причала.

Пока еще было светло, Раф с Феггаттурисом произвели перестановку плотов, – плот Виираппана соединили с плотом Феггаттуриса. «Двойками» было проще управлять, да и плыли они примерно с одинаковой скоростью, не уходя далеко друг от друга.

Отциваннур себе места не находил. Он то забегал в надстройку Виираппанова плота и падал навзничь на расстеленную циновку. То вскакивал на ноги, выбегал на палубу и наваливался грудью на поручень. То, скрестив ноги, садился возле глухой стены надстройки, закрывал глаза и замирал в неподвижности, будто погрузившись в транс.

С удивлением наблюдая за странными перемещениями своего спутника, Виираппан долго не решался спросить, что все это значит? В конце концов, старик все же подловил Отциваннура в тот момент, когда тот неровной трусцой перебегал от левого борта плота к правому, и схвати его за руку.

– Ты чего суетишься? – спросил Виираппан.

– Ничего, – быстро мотнул головой Отциваннур.

Слишком быстро, слишком суетливо и слишком поспешно – такому нельзя верить.

– Чего бегаешь? – снова спросил старик. – Место найти не можешь?

– Все в порядке, – Отциваннур попытался отгородиться от старика открытой ладонью.

Но не тут-то было.

– Может, тебе облегчиться нужно? – продолжал допытываться Виираппан.

– Нет, – отказался Отциваннур.

– Так что ж тогда тебе на месте не сидится?

– У меня морская болезнь, – вынужден был признаться Отциваннур.

– И все? – недоверчиво прищурился Виираппан.

– Все, – кивнул Отциваннур.

– То есть, у тебя еда в желудке не держится?

– Точно.

– Так что ж ты все бегаешь?

– Жду, когда начнется приступ.

Виираппан озадаченно погладил бороду.

– Ждешь, значит?

– Жду.

– А пока все нормально?

– Пока – да, – как будто с обидой даже ответил Отциваннур.

– Ну, жди-жди, – старик усмехнулся и потопал в надстройку хмель заваривать.

Море было спокойным, ветер дул в нужном направлении, и, посовещавшись, Раф с Феггаттурисом решили плыть дальше, не останавливаясь на ночевку.

Рафу нравилось плыть в ночи, когда кажется, что огни на морском дне – это отражения звезд. А может быть, наоборот, звезды – это отражения морских огней, утонувших в бездонном небе.

Закрепив парус, Раф заварил хмель и, прихватив с собой чайник, пару чашек и масляный светильник, забрался на крышу надстройки.

– Эй! – махнул он рукой находившемуся на другой «двойке» Феггаттурису. – Приглашаю на хмель!

– Годится! – крикнул в ответ Феггаттурис.

Отциваннур, в отличии от Виираппана, еще не спал и согласился присмотреть за парусом.

Феггаттурис закрепил на веревке скользящую петлю и перекинул конец на плот Рафа. Просунув запястье в петлю, альбинос прыгнул в воду и, загребая одной рукой, быстро перебрался на соседний плот.

Стряхнув с себя воду, Феггаттурис забрался на крышу надстройки, где и получил в руки чашку горячего хмеля.

– Отличный хмель, – одобрительно кивнул альбинос, отведав напиток. – Сам сушишь?

– Конечно, – улыбнулся в ответ Раф.

Приятно было поговорить со знатоком предмета, который и тебя интересует.

– Скажи, зачем ты загнал плот под плывущее дерево? – спросил Раф у альбиноса.

– Я наблюдал за плоскоглазыми, – ответил Феггаттурис.

– Что ты делал? – переспросил Раф.

– Наблюдал за плоскоглазыми, – повторил альбинос. – Мне было интересно, как они живут, чем занимаются, как проводят свободное время… – Он улыбнулся, разглядев в тусклом свете пляшущего язычка племени выражение недоверия на лице Рафа. – Тебе это кажется странным?

– Нет, – качнул головой Раф. – Хотя, конечно, это необычное занятие для человека, – тут же добавил он. – Люди, как правило, мало интересуются тем, что происходит вокруг.

– В большинстве своем люди скучны и нелюбопытны, – добавил Феггаттурис. – Следует это признать и смириться.

– Ты не любишь людей? – спросил Раф.

– Я бы сказал иначе. – Феггаттурис дернул подбородком, будто что-то сдавило ему горло. – Я хорошо отношусь к отдельным людям. К тем, кого знаю, чьи взгляды если и не разделяю, то, по крайней мере, уважаю. Остальные… – Феггаттурис постучал ребром ладони по крыше надстройки. – До остальных мне просто нет дела. Точно так же, как и им до меня. Упаннишшур предлагал забыть то, что произошло на плоту Таурриммаса. Мне же проще выбросить из головы самого Упаннишшура. Да и Таурриммаса в придачу. С этими людьми у меня нет ничего общего.

– Ты считаешь, что плоскоглазые умнее людей?

– Не в этом дело, – быстрым движением растопыренной пятерни Феггаттурис взъерошил волосы на затылке. – Плоскоглазые – это иной взгляд на мир. С их помощью мы на себя самих можем посмотреть со стороны. И, может быть, тогда мы наконец поймем, чего ради мы тут оказались.

– Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?

– В чем?

– В том, что мы живем на Мелководье.

Феггаттурис пожал плечами:

– Во всем должен быть какой-то смысл.

– Чайка летает в небе просто так, без всякого смыла.

– Это ты так думаешь.

– А ты думаешь иначе?

– Иначе думает чайка.

Раф усмехнулся.

– Тебе нужно поговорить об этом с Виираппаном.

– С ним я уже разговаривал.

– И что?

– Старик сказал, что я сумасшедший.

Раф удивленно хмыкнул:

– Серьезно? Так и сказал?

– Да, – Феггаттурис скорбно склонил голову. Затем громко расхохотался и звонко хлопнул Рафа ладонью по голому плечу. – Он сказал, что я сумасшедший, но ему это нравится.

Вот это как раз не вызывало у Рафа ни малейшего удивления.

– И долго ты наблюдал за плоскоглазыми? – спросил он.

– Около трех недель. – Феггаттурис взял чайник и налил хмеля сначала Рафу, затем себе. – Если бы не Таурриммас, оставался бы там и дальше.

– А плоскоглазые не возражали?

– Да вроде нет, – Феггаттурис поджал губы не то смущенно, не то недовольно. – Честно говоря, они вообще почти не обращали на меня внимания. Им вроде как было абсолютно все равно, есть я рядом или меня нет. Я был для них пустым местом.

– Ты не пытался завязать знакомство с кем-нибудь из них?

– Пытался, – Феггаттурис усмехнулся и покачал головой. – С таким же успехом можно знакомиться с мачтой.

– И несмотря на это, ты уверен в том, что плоскоглазые так же разумны, как и люди?

– Да. Они ничуть не глупее нас с тобой. Только организация их жизни подчинена какому-то иному принципу. Плоскоглазые всегда все делают вместе. Утром, как по команде, все разом выходят из домов, разбиваются на группы и каждый начинает заниматься каким-то делом. Когда смотришь на них, создается впечатление, что работает единый, хорошо отлаженный механизм. Одни плоскоглазые уплывают куда-то на лодках и возвращаются с корзинами, наполненными углем. Их на помостах уже ожидают другие, которые принимают у них уголь. Третьи в это время грузят в лодки пустые корзины. Четвертые относят уголь в дом. И так повсюду. Любая работа разбита на небольшие, строго функциональные операции, выполнением которых занимается определенная группа плоскоглазых. Примерно в полдень они все разом бросают работу и расходятся по домам, где их уже ждет еда. Все едят одно и то же, быстро, но без спешки и суеты. Закончив есть, одни отправляются работать, другие остаются, чтобы прибраться в домах и приготовить ужин. Вечером повторяется то же самое. И так изо дня в день.

– Возможно, кто-то заставляет их работать? – предположил Раф.

– Только не это, – уверенно возразил Феггаттурис. – Во-первых, я не видел среди плоскоглазых надсмотрщиков. Во-вторых, так работать, как они, с усердием и полной самоотдачей, из-под палки не заставишь. Они просто так живут.

– Ну, не очень-то просто… – начал было рассуждать вслух Раф.

Феггаттурис поднял руки, жестом приказывая умолкнуть.

Раф замер, затаив дыхание. Масляный светильник очерчивал только узкий круг света, поэтому, пытаясь понять, что насторожило альбиноса, Раф весь обратился в слух.

Сначала Раф ничего не услышал. Затем ему показалось, что он слышит тихий плеск по правому борту. Совсем не тот, что издает лижущая край плота волна. Более короткий и резкий. Только вот слышит он звук или все же ему это кажется?

Снова всплеск с той же стороны. На этот раз более отчетливый.

– Слышишь? – одними губами прошептал Феггаттурис.

Раф молча кивнул.

Феггаттурис двумя пальцами раздавил язычок пламени. Как ни странно, после этого стало лучше видно, что происходит в темноте. Лунная дорожка давала достаточно света для того, чтобы, присмотревшись, увидеть – поверхность воды испещрена не только гребешками волн, но и какими-то чужеродными вкраплениями. Продолговатые, кажущиеся абсолютно черными, они были похожи на большие пальмовые листья. Непонятно только, как они здесь оказались? И почему, вопреки здравому смыслу, плыли против ветра?

Жестом велев Феггаттурису следовать за собой, Раф ползком добрался до края крыши и неслышно соскользнул на палубу, там, где лежала тень. Рядом спустился с крыши Феггаттурис. Оба замерли, прижавшись спинами к стене.

– Что это? – спросил шепотом Раф.

– Не знаю.

– А почему мы прячемся?

Альбинос не ответил. Он встал на четвереньки и осторожно выглянул за угол.

– Надо предупредить Отци, – прошептал он, оглянувшись на Рафа.

– О чем? Ничего ведь не происходит.

– Так… На всякий случай.

Феггаттурис подошел к бортовому поручню и дернул веревку, по которой перебрался на Рафов плот.

– Можно крикнуть, – предложил Раф.

– Крик услышит не только Отци.

– Кого мы боимся?

Феггаттурис снова посмотрел на Рафа.

В темноте Раф не мог разглядеть выражение лица альбиноса, но он видел, как блестят в лунном свете белки его глаз.

– Плоскоглазых, – сказал Феггаттурис.

Решив, что приятель шутит, Раф негромко усмехнулся.

Странный плеск, привлекший внимание людей, раздался у самого борта.

Раф подошел к Феггаттурису, перегнулся через поручень и обомлел.

Мерно загребая воду длинными руками, мимо плота плыл на доске плоскоглазый. А следом за ним еще один. И еще. И еще…

Раф перебежал к другому борту, туда, где скользила по воде лунная дорожка.

Мимо плотов встречным курсом плыли на досках десятки, а может быть, и сотни плоскоглазых. Они плыли целеустремленно, работая руками, как веслами. Плоты их нисколько не интересовали. Во всяком случае, ни один из плоскоглазых даже головы не повернул в их сторону.

Это казалось невероятным! Обычно плоскоглазые не уплывали далеко от своих селений. Да и что им делать на Глубине?..

– Они плывут… – начал Раф и умолк, боясь сказать то, что уже было ясно.

– …К Квадратному острову, – закончил Феггаттурис. – Кошмар, обещанный Упаннишшуру, сбывается быстрее, чем я предполагал.

Плоскоглазый, доска которого скользила вдоль самого борта Рафова плота, поднял руку и ухватился за стойку бортового поручня.

– Что ему нужно? – перегнувшись через поручень, в недоумении уставился на плоскоглазого Раф.

– Не знаю, что нужно ему, а нам нужен свет.

Распахнув дверь, Феггаттурис забежал в надстройку и вынес на палубу чан для огня. Слабые, бледно-голубые язычки пламени дремотно полизывали остатки угля. Альбинос схватил первую подвернувшуюся под руку циновку, разорвал ее, кинул в чан и прижал сверху ногой. Огонь скользнул по оборванным концам тростника, продрался сквозь плотное плетение и, вырвавшись наружу, взметнулся верх. Плывущие по морю плоскоглазые исчезли в мигом сгустившейся мгле, зато теперь людям было отлично видно все, что происходило рядом.

Держась рукой за стойку поручня, плоскоглазый закинул ногу на палубу и, не то скользнув, подобно водяной змее, не то перекатившись, точно рыба-веретено, оказался на плоту. Он тут же выдернул из воды плавательную доску, кинул рядом с собой на палубу и скинул с ноги петлю страховочного фала.

– Эй! Что там у вас происходит? – раздался из темноты крик Отциваннура, увидевшего яркий огонь на соседнем плоту.

– Плоскоглазые! – закричал в ответ Феггаттурис. – В воде вокруг плотов полно плоскоглазых! Буди Виираппана, зажигайте огонь! Не давайте им забраться на плоты!

– Понял! – крикнул Отциваннур. – Чего им нужно?

– Эй, – обратился Раф к плоскоглазому. – Что тебе нужно?

При этом он сделал жест руками, с помощью которого обычно спрашивал у плоскоглазых, хотят ли они обменять уголь на предложенный им товар.

Плоскоглазый поднялся на ноги и сделал отрицательный жест рукой – он приплыл не для того, чтобы торговать.

Ростом плоскоглазый был самую малость ниже Рафа. Ноги у него были такие же тонкие, как и руки. Казалось, что зеленовато-коричневая, влажно лоснящаяся в отсветах пламени кожа обтягивает не мышцы, а голые кости. Короткое тело без плеч было похоже на обрубок морского огурца. Приплюснутая с затылка голова выглядела непропорционально большой по сравнению с тонюсенькой, точно стебелек, шеей. Казалось, плоскоглазому стоило неимоверных усилий держать ее в таком положении, и при первом же неудачном движении голова непременно либо упадет на плоскую грудь, либо откинется на спину. На лице выделялись только большие, полукруглые глаза, похожие на застекленные окошки, по другую сторону которых в полупрозрачной желтоватой жидкости плавали крохотные черные бусинки зрачков. Безгубый рот напоминал тонкий разрез. На месте носа – две круглые дырки, закрывающиеся кожистыми клапанами. По бокам – затянутые мембранами ушные отверстия. И никакого намека на растительность. Что, в общем, правильно – с волосами на голове плоскоглазый выглядел бы не просто странно, а дико.

– Что тебе нужно?

Отчасти надеясь на то, что с незваным гостем все же удастся объясниться и мирно разойтись, Раф использовал иной жест из языка, с помощью которых плотогоны общались с плоскоглазыми. Смысл его сводился к тому, что человек предлагал плоскоглазому самому сделать встречное предложение.

На плоту Феггаттуриса загорелся огонь.

– У нас никого нет! – крикнул Отциваннур.

– А у нас уже двое!

Проследив за взглядом Феггаттуриса, Раф увидел второго плоскоглазого, забравшегося на плот тем же манером, что и первый.

Первый плоскоглазый перекинул руку через плечо и вытянул из-за спины инструмент, которого ни Раф, ни Феггаттурис прежде не видели Это была толстая палка, заметно расширяющаяся на конце, утыканная острыми осколками камней.

«Ты хочешь отдать это мне?» – жестами спросил плоскоглазого Раф.

«Нет, – сделал отрицательный жест плоскоглазый. – Я хочу, чтобы ты отдал мне это».

«Что?» – не понял Раф.

«Это», – концом палки, которую он держал в руке, плоскоглазый очертил широкий полукруг.

– По-моему, он хочет твой плот, – сказал Феггаттурис.

– Мне тоже так показалось, – согласился Раф.

«Зачем тебе это?» – жестом спросил Раф.

Плоскоглазый ничего не ответил.

«Что ты хочешь предложить взамен?»

Вместо ответа плоскоглазый широко размахнулся и ударил палкой по стене надстройки.

– Эй! Ты что делаешь?! – крикнул возмущенно Раф и кинулся к плоскоглазому.

Он сам еще не знал, что собирался сделать – отобрать у плоскоглазого дубинку, которой тот намеревался разнести его плот, или же попытаться как-то заставить его одуматься.

Плоскоглазый посмотрел на Рафа пустым, ничего не значащим взглядом. Лицо его было похоже на гуттаперчевую маску, которая корчила рожи по воле пальцев, вставленных в отверстия на обратной стороне. В гримасах, что он корчил, смысла было не больше, чем в куче прелого тростника.

Ничего не говоря, не сделав никакого предупреждающего жеста, плоскоглазый вскинул свое оружие с явным намерением ударить Рафа по голове. Раф метнулся в сторону и упал на палубу. Острые осколки камней на конце дубинки плоскоглазого скользнули по плечу, сдирая кожу. Раф перекатился через спину и, оказавшись рядом с плоскоглазым, что было сил ударил его ногой в колено. Плоскоглазый квакнул, скорее растерянно, чем испуганно, и завалился на бок. Поднявшись, Раф дважды, наотмашь ударил его кулаком по лицу – с левой, с правой. Плоскоглазый упал на спину. Раф выхватил из его руки дубинку и замахнулся, чтобы нанести последний, добивающий удар.

Лицо плоскоглазого было мало похоже на человеческое. Лишенное понятной человеку мимики, оно не выражало ни чувств, ни отблеска мысли. Даже глаза ничего не отражали. Но, посмотрев плоскоглазому в лицо, Раф опустил дубинку. Он не понимал, почему плоскоглазый напал на него. Для этого, как ему казалось, не было никакой причины. Убийство Таурриммасом плоскоглазого? Но, гниль сырая, ежели они разумные существа, то должны понимать, что на глупость нельзя отвечать еще большей глупостью!

Свободной рукой Раф ухватился за бортовой поручень и пинком столкнул плоскоглазого в воду. Не маленький, выплывет.

Тем временем второй плоскоглазый, тоже вооружившись дубинкой, набросился на Феггаттуриса. Альбинос присел, уходя от удара слева, и, как только дубина пролетела у него над головой, ударил противника кулаком в живот. Плоскоглазый сдавленно охнул. Довершая начатое, Феггаттурис снизу ударил его в челюсть, да так, что плоскоглазый отлетел к штабелю ящиков. Не давая плоскоглазому опомниться, альбинос схватил его за ноги и выкинул за борт.

– Ну как? – у Феггаттуриса даже дыхание не сбилось.

– Порядок, – кивнул Раф.

– У тебя рука в крови.

– Ерунда.

Из корзины, стоявшей на палубе, Раф достал большой кусок старого мочала, намотал его на дубинку плоскоглазого и сунул в огонь. Когда мочало загорелось, Раф подошел к борту и вытянул руку с факелом вперед.

Плоскоглазых не было видно. Ни одного. Как будто и не было их вовсе. Словно дурной сон приснился. Вот только раненое плечо саднило.

– Эй, Отци! Как там у вас? – крикнул Феггаттурис, глядя туда, где во тьме горел огонь.

– Нет никого! – раздался ответный крик Отциваннура.

– Я все же пойду, проверю, – сказал Феггаттурис Рафу. – Руку сам перевяжешь?

– Все в порядке, – Раф хлопнул приятеля по плечу. – Давай!

Со стороны вспомогательного плота послышались сначала приглушенные удары, а затем громкий треск.

Раф вскинул еще не прогоревший факел над головой.

Забравшийся на вспомогательный плот плоскоглазый старательно и усердно крушил Рафов огород.

– Ах ты, зараза! – закричал возмущенно Раф.

Такого он уже не мог простить и оставить без ответа.

Раф ринулся было на разоряемый плот, но его схватил за руку Феггаттурис.

– Постой.

Альбинос нырнул в надстройку и быстро вернулся с двумя длинными баграми.

– Держи! – кинул он один из них Рафу.

Раф поймал багор, перекинул его в правую руке и перехватил поудобнее. Что и говорить, прав был Феггаттурис – с багром плотогону обращаться сподручнее, нежели с дубинкой.

Вместе с Феггаттурисом они перебрались на вспомогательный плот.

Плоскоглазый, разорявший Рафов огород, работал усердно, не замечая приближающихся к нему людей с баграми. И все же Раф решил сначала попытаться призвать его к порядку.

– Эй! – Раф окликнул плоскоглазого громко, но стараясь, чтобы в голосе не звучала явная агрессия. – А ну-ка…

Больше он ничего произнести не успел. Вскинув дубинку над головой, плоскоглазый кинулся на Рафа, будто он был его самый злейший враг, неоднократно изобличенный в подлоге, обмане и лжесвидетельствовании.

Увы, энтузиазм и азарт не могли компенсировать отсутствие мастерства и опыта. Раф только чуть присел и выставил перед собой тупой конец багра, как делал обычно, чтобы сходящиеся плоты не ударялись сильно друг о друга. Плоскоглазый налетел на багор, на секунду ошарашенно замер, затем сел на грядку и выронил из рук дубинку.

– Вот же гадина, – только и смог сказать Раф, окинув взглядом разоренный огород.

Плоскоглазый начал приходить в себя. Сначала он потряс головой, затем потер ладонью место на животе, куда пришелся удар. Раф полагал, что плоскоглазый кинется за борт, поскольку перевес силы был явно не на его стороне, но человек ошибся. Плоскоглазый даже и не помышлял о бегстве. Вместо этого он ухватился рукой за дубинку и попытался подняться на ноги, с явным намерением продолжить драку или погром на плотах – тут уж трудно угадать, что для него было важнее. Но он не принимал в расчет того, что любой из этих вариантов не устраивал Рафа с Феггаттурисом.

Выбросив багор вперед, альбинос зацепил крюком руку с дубинкой и прижал ее к земле. Раф таким же образом зафиксировал левую ногу противника.

Но даже в таком положении плоскоглазый не думал сдаваться. Вцепившись свободной рукой в багор Феггаттуриса, он принялся извиваться всем телом, как будто его бросили на раскаленный противень.

– Ну, и что мы с ним будем делать? – посмотрел на Рафа альбинос.

– Давай свяжем, – предложил Раф.

– Зачем?

– У нас будет пленник.

Феггаттурис сосредоточенно сдвинул брови – он не понимал, на что им сдался пленник.

– Допросить его, – объяснил Раф. – Выясним, куда и с какой целью плывут плоскоглазые. Да и вообще, с чего они вдруг стали такими агрессивными?

– Куда и зачем они плывут, я и сам могу тебе рассказать.

– Все равно, пленник не помешает, – стоял на своем Раф.

– Да пожалуйста, – не стал спорить Феггаттурис. – Только держать его будешь на своем плоту.

– Договорились, – Раф передал свой багор Феггаттурису и побежал за веревкой.

По пути он подкинул ветоши в чан с огнем, а то на плоту уже начали сгущаться тени.

– Эге-гей! – призывно прозвучал с плота Феггаттуриса голос Виираппана. – Что там у вас происходит?

– Раф пленного взял! – откликнулся Феггаттурис.

– Да? – удивился Виираппан – А у нас так никого и не было!

– Повезло!

Вернувшись с веревкой, Раф принялся вязать плоскоглазому руки. Затем перекинул другую веревку через связанные руки, сделал на концах две петли и затянул их на щиколотках пленника.

– Ловко, – одобрительно кивнул Феггаттурис. – Где научился?

– Старик говорит, это латентная память.

– А, – Феггаттурис положил багры на плечо и пошел на базовый плот.

– Ну, идем, что ли, – Раф дернул за веревку.

Пленник без охоты, но и не сопротивляясь особо, потопал за ним следом.