Глава 11
Островитяне, казалось, только и ждали команды расходиться. Не прошло и двух минут, как на причале почти никого не осталось.
– Мне что делать? – опасливо косясь на альбиноса, подбежал к Упаннишшуру растерянный Таурриммас.
– Отдохни, потом разгрузишь свой плот. Что-то ведь ты привез. – Упаннишшур ободряюще похлопал Таурриммаса по плечу. – И не болтай попусту о том, что было.
Таурриммас счел за лучшее поскорее убраться. Секунда – и след его простыл.
– Ты сам не понимаешь, что творишь, – обескуражено покачал головой Феггаттурис.
– Я-то как раз понимаю. – Упаннишшур подошел к надстройке, в которой жил человек без имени, и постучал в дверь. – А вот ты… Понятия не имеешь о том, как мы живем, а уже пытаешься учить, что и как нам следует делать…
Из-за двери высунулась голова человека без имени.
– Проводи Чхоппоттуна до его плота, – велел ему Упаннишшур. – И Кумманниса с собой прихвати, пусть пока отдыхает.
– А потом что? – спросил Кумманнис.
– Потом и узнаешь, – ответил Упаннишшур, даже не взглянув в его сторону.
Человек без имени и Кумманнис подхватили под руки Чхоппоттуна и повели его по переброшенным между плотами мосткам вглубь острова.
– Ты говоришь, что Таурриммас убил плоскоглазого, – вновь обратился к Феггаттурису Упаннишшур. – Потому что ты видел мертвого плоскоглазого. Кумманнис и Чхоппоттун видели, как все произошло. Ну, и сам Таурриммас, понятное дело. Итого, вас четверо, – Упаннишшур показал четыре пальца. – Я же утверждаю, что ничего этого не было. Потому что я этого не видел. И все остальные жители острова, – Упаннишшур вытянул руку в ту сторону, куда ушли островитяне, – тоже ничего не видели. А это значит…
Упаннишшур сделал паузу и протянул руку, предлагая Феггаттурису закончить начатую фразу.
– Это значит, что вы ничего не хотите знать, – сказал альбинос.
Упаннишшур досадливо щелкнул пальцами.
– Неправильный ответ!
– Это значит, что для вас ничего не произошло, – сказал Виираппан.
– Вот! – как на победителя викторины, указал на старика пальцем Упаннишшур. – Вот то, что я хотел услышать!
– Мне знакома подобная логика, – безразлично пожал плечами Виираппан. – Она имеет право на существование, но, как философская система, не выдерживает элементарной критики.
– А вот этого нам не надо! – с наигранным страхом замахал на старика руками Упаннишшур. – Не надо никакой критики! Смысл нашего существования не в том, чтобы пытаться понять, что, как и почему происходит в этом мире, – по моему глубокому убеждению, все подобные попытки априори обречены на провал, – а в том, чтобы сохранять существующее положение вещей.
– Конец истории, – изрек многозначительно Виираппан.
– Да называй, как хочешь, – махнул на него рукой Упаннишшур. – Но мы живы до сих пор только потому, что с нами ничего не происходит.
– Но, Таурриммас… – снова начал было Феггаттурис.
– Да перестань, – поморщившись недовольно, перебил его Упаннишшур. – Что значит слово четырех человек против мнения всех островитян?.. Пуф! – Упаннишшур раскинул пальцы веером, как будто стряхивая с них пыль. – Ничего не произошло. Нам всем это понятно. Скоро и Чхоппоттун в это поверит. И Кумманнис. И сам Таурриммас будет думать, что все это ему только привиделось в дурном сне. И тогда все снова встанет на свои места. Все будет по-прежнему. Как всегда… Кстати, и плоскоглазые, будь они немного поумнее, не стали бы поднимать столько шума из-за такой ерунды, как пара тюков заплесневелой кожи. Могли бы сделать вид, что ничего необычного не происходит, и тогда бы на самом деле ничего бы не произошло. – Упаннишшур выжидающе посмотрел на Феггаттуриса. – Понимаешь, о чем я?
– Нет, – честно признался альбинос.
– Окружающий нас мир – это проекция нашего неосознанного представления о нем. Мы не можем менять его по собственному желанию. Но общественное мнение, которое существует помимо сознания каждого отдельного индивида, способно формировать…
Упаннишшур запнулся. Озадаченно почесал согнутым пальцем переносицу. Он понял, что его занесло в слишком высокий эмпирей, в результате чего он утратил почву под ногами.
– Ладно, не продолжай, – усмехнулся Виираппан. – Нам уже и без того все ясно.
Старик смеется, подумал Раф, а между тем, далеко не все из того, что говорит Упаннишшур, противоречит его собственным высказываниям. Однако Виираппан куда как осторожнее в своих выводах.
– А как же плоскоглазые? – насмешливо поинтересовался Феггаттурис. – Они-то не в курсе тех судьбоносных решений, что вы тут принимаете. Вот приплывут ваши плотогоны с гнилой рыбой в Тихую заводь, а плоскоглазые-то и откажутся им уголек отгружать. Что тогда?
– Да ничего особенного, – улыбнулся наивности альбиноса Упаннишшур. – Мы скажем, что так было всегда.
– А…
В ответ на свой вопрос Феггаттурис рассчитывал услышать все, что угодно, любую глупость, бред, но только не то, что сказал Упаннишшур. Поэтому он не сразу сообразил, как следует прокомментировать слова островитянина.
– А как же без угля?..
– А что такое уголь? – удивленно посмотрел на альбиноса Упаннишшур.
Феггаттурис плотно сжал губы и медленно втянул воздух раздувшимися ноздрями. Он решил, что над ним издеваются. И лучше бы он был прав, подумал Раф.
– Оставь его, Феггаттурис, – подал голос Отциваннур. – Он искренен в своей глупости.
– Отци, – с упреком обратился к Отциваннуру Упаннишшур. – Почему ты так говоришь? Разве ты не житель Квадратного острова? Разве ты не плывешь вместе со всеми по волнам времени? Разве ты хочешь, чтобы начались перемены? Разве… – Упаннишшур улыбнулся. – Я понимаю, что все это патетика, но тем не менее, Отци, ты, как мне казалось, лучше других понимаешь суть проблемы. Ведь если бы ты был не согласен со мной, то не сломал бы свою звучалку. Я ведь видел, Отци, – он погрозил Отциваннуру пальцем, – видел, как она тебе нравится. Я все вижу, дорогой мой Отци. И даже многое из того, что остается незамеченным другими…
– Видишь ли, Упан, – перебил его Отциваннур, лишив тем самым удовольствия красиво завершить прочувствованную речь. – Схема, которой все мы пытались придерживаться, работала до тех пор, пока происходившие вокруг нас перемены можно было не замечать. Но в конце истории нет места убийствам по одной простой причине – они совершенно бессмысленны. Убив плоскоглазого, Таурриммас изменил статус нашего общества, который мы раньше считали заданным однажды и навсегда.
– Ты сильно переоцениваешь значение данного инцидента, – покачал головой Упаннишшур. – Что значит для нас смерть плоскоглазого? Для тебя лично, Отци? – не успев задать вопрос, он тут же сам на него и ответил: – Да ровным счетом ничего! Пройдет два-три дня, и о ней все забудут. Я больше вам скажу – никто бы и не узнал об этом убийстве, если бы этот, – Упаннишшур пальцем ткнул в Феггаттуриса, – не устроил представление на причале. И тогда бы мы с полной уверенностью могли сказать, что на Квадратном острове ничего не происходит!
Феггаттурис посмотрел на Отциваннура, на Виираппана, на Рафа. Взгляд у него был удивленный и немного растерянный, как у человека, который совершенно неожиданно отыскал решение задачи, над которой бился долгое время, считая ее невообразимо сложной, а оказалось, что ответ настолько прост, что в это почти невозможно поверить.
– Они все тут сошли с ума, – почти уверенно заявил Феггаттурис.
– Если бы, – усмехнулся невесело Отциваннур. – На самом деле Упаннишшур во многом прав. Хотя в это трудно поверить.
– Ну, наконец-то я слышу разумную речь, – довольно улыбнулся Упаннишшур. – Нам осталось сделать всего несколько шагов к полному взаимопониманию.
– Не дождешься, – процедил сквозь зубы Феггаттурис.
– Речь не о тебе, – не глядя, махнул на альбиноса рукой Упаннишшур. – Тебе в любом случае придется убраться с острова. Бери, что тебе нужно, и чтобы после полудня тебя здесь не было.
– Это приказ? – набычился Феггаттурис.
– Всего лишь пожелание, – улыбнулся Упаннишшур. – Но высказанное от имени всех жителей острова. Поверь мне, тебе у нас не понравится.
– Не сомневаюсь, – криво ухмыльнулся Феггаттурис. – Да я и сам тут не останусь.
– А я что вам говорил? – просветленно улыбнулся Упаннишшур трем оставшимся. – Видите, как все замечательно складывается!
– Я тоже сегодня уплыву, – сказал Раф.
– Ты хороший плотогон, Раффаттан, – Упаннишшур по-отечески положил руку Рафу на плечо. – С пониманием ситуации у тебя все в порядке. Вот, рыбку мне вчера закинул. Спасибо. Тебе только нужно научиться выбирать себе верных попутчиков.
Раф искоса глянул на Виираппана и угрюмо наклонил голову.
– Я совсем уплываю… Не вернусь больше.
– Зря ты так… – Упаннишшур прищурился с укоризной. – А впрочем, поступай, как знаешь. Ты, старик, – ткнул он пальцем в Виираппана, – слишком часто к нам тоже не наведывайся. Занудный ты очень, только настроение людям портишь… – Виираппан ничего не ответил – демонстративно отвернулся, давая понять, что считает ниже своего достоинства вступать в бессмысленный спор. – Ну, а ты, Отци? Ты-то тут что делаешь? Почему к себе на плот не идешь?
– Я тоже решил попутешествовать. – Отциваннур поднял руку и пошевелил растопыренными пальцами, должно быть, пытался изобразить мелкую рябь на воде. – Пока на плоту Виираппана. А чуть позже и за своими плотами вернусь.
– Ну-ну, – усмехнулся Упаннишшур. – Путешественники…
Рафу показалось, что сейчас Упаннишшур плюнет на палубу и разотрет плевок ногой. Но Упаннишшур этого не сделал. Он даже говорить больше ничего не стал, просто повернулся и прочь зашагал.
– Надеюсь, я не стану нежеланным гостем на ваших плотах? – спросил Отциваннур у Рафа, поскольку знал, что из Виираппана плотогон никудышный.
– Места достаточно, – ответил Раф.
– Замечательно, – Отциваннур азартно потер ладони. – Тогда я сбегаю к себе на плот, соберу кой-какие вещички и вернусь.
Сказал – и побежал.
– Мне это нравится, – улыбнулся Виираппан. – Дался нам этот остров! В конце концов, можем свой остров собрать, когда Отци три своих плота подгонит. Или построим где-нибудь на отмели хижины на сваях, как у плоскоглазых. Чем плоха мысль?
Старик с вызовом глянул на Рафа, как будто был уверен, что тот непременно станет возражать. Но Раф не собирался это делать.
– Нужно подготовить плоты к отплытию, – сказал он.
– Да-да, конечно, – с деловым видом кивнул Виираппан.
Из чего Раф сделал совершенно правильный вывод, что сам старик делать ничего не собирается. Даже на своем плоту.
– Куда вы направляетесь? – спросил альбинос.
– В Тихую заводь, – уверенно ответил старик.
– Да? – немного удивился Раф, поскольку речь о конкретном маршруте плавания пока не заходила.
– Ну, а куда же еще, – Виираппан по-деловому подтянул штаны. – Должен же кто-то разобраться с этой грязью. На Упаннишшура у меня надежды никакой.
– Мне-то, в принципе, все равно, – пожал плечами Раф. – Но все же, хотелось бы знать, нам-то это зачем?
– Вы тоже считаете, что я оговариваю Таурриммаса? – повысил голос Феггаттурис.
– Вовсе нет, – сделал отрицательный жест рукой Виираппан. – Я думаю, все произошло именно так, или примерно так, как ты и говоришь. Но мне интересно, что думают по этому поводу плоскоглазые. Упаннишшур прав в одном – на Квадратном острове ничего не происходит. Не знаю, что уж тому причиной, только, когда я, случается, задерживаюсь на острове более чем на сутки, мне начинает казаться, что я попал в таинственную временную петлю, – мне приходится снова и снова переживать один и тот же день… Ты, небось, тоже обращал на это внимание? – спросил он у Рафа. Раф что-то невнятно промычал в ответ, – он еще не до конца разобрался в собственных ощущениях и мыслях. – Отличия незначительные: сегодня ты ел на завтрак вареную рыбу, завтра – копченую, сегодня ты остановился, чтобы перекинуться несколькими ничего не значащими фразами с одним соседом, завтра – с другим, сегодня было пасмурно, завтра заиграло солнце. Меняется только общий фон, на котором ничего не происходит. И так изо дня в день. Убийство плоскоглазого воспринимается островитянами, как очередная бутафорская деталь. Вчера никто плоскоглазого не убивал, сегодня это сделал Таурриммас. В остальном – никакой разницы. Значит, по-прежнему ничего не происходит…
– Здорово! – восхищенно цокнул языком Феггаттурис. – Надо ж такое придумать!
– Весь фокус в том, что никто это не придумывал. Ни Упаннишшур и ни кто-то другой возвел отсутствие событий в ранг основополагающего закона мироздания. Так было всегда… Так было прежде. До тех пор, пока обитатели Квадратного острова не выходили за рамки своего мира. Убив плоскоглазого, Таурриммас тем самым подключил к сфере повседневных интересов обитателей острова внешний фактор, результат воздействия которого я лично пока не берусь предсказать. Упаннишшур, подобно улитке, которую схватила чайка, пытается спрятаться в раковину. Если я не вижу того, что происходит вокруг, значит, ничего не происходит. Это даже дети знают. Но если плоскоглазые не захотят оставить убийство своего сородича без последствий, для Квадратного острова это может обернуться катастрофой. Пусть даже они не станут объявлять нам войну. Достаточно будет, если они перестанут снабжать нас углем.
– Упаннишшур сумеет убедить островитян в том, что они и прежде жили без угля, ели только сырую рыбу и никогда не заваривали хмель, – усмехнулся Феггаттурис.
– Пусть так, – не стал спорить Виираппан. – Но что еще могут придумать плоскоглазые?
– Не знаю, – растерялся Феггаттурис.
– Вот оно! – щелкнул пальцами едва не под самым носом у альбиноса Виираппан. – И я не знаю. И Раф, – кивнул он на своего спутника, – тоже не знает. Вообще, – старик широко раскинул руки в стороны, – вообще никто этого не знает! Ну, а поскольку до тех пор, пока трагедии не произошло, никому на Квадратном острове до нее нет дела, к плоскоглазым плывем мы.
– Я с вами, – сказал Феггаттурис.
– Конечно, – Виираппан как будто заранее знал, что альбинос примет такое решение. – Ну и чего мы стоим? – Старик строго глянул на плотогонов. – Скоро Отци вернется, а у нас плоты к отплытию не готовы. За дело, ребята, за дело!
Виираппан трижды хлопнул в ладоши.
Раф с Феггаттурисом переглянулись. Улыбнулись. И принялись за дело.
