Глава 25

Проснулся Гайно от неопределенного чувства опасности, толкнувшего его изнутри.

Солнце уже коснулось краем гор. По земле растекались первые, едва приметные голубоватые сумерки.

Гайно осторожно чуть приподнял голову и осмотрелся.

То, что он увидел, заставило его содрогнуться от омерзения.

У ног спящего Глумза извивалось отвратительное существо, похожее на выросшего до гигантских размеров дождевого червя. От слизи, покрывающей его бледно-розовое тело, исходила тошнотворная вонь, которая, должно быть, и разбудила Гайно. Червяк вертел тупой оконечностью своего тела, на которой пульсировала, то сжимаясь, то расходясь в стороны, глубокая воронка, опоясанная двумя рядами тонких, шевелящихся хоботков. Тягучая зеленая жидкость сочилась из омерзительного зева и разбрызгивалась хоботками по сторонам. Червяк, казалось, приноравливался, как бы половчее ухватить Глумза за пятку.

Гайно выхватил пистолет, перекатился на живот и выстрелил. Пуля вошла в землю, прошив червяка насквозь, но не причинив ему при этом никакого заметного вреда.

Глумз, вздрогнув от звука выстрела, проснулся. Увидев у своих пяток ужасную тварь, он отдернул ноги и пополз, лежа на спине, назад, оскальзываясь голыми ступнями на траве.

Червяк, извиваясь всем телом, как угрь на мелководье, полз следом за ним.

Гайно снова прицелился в пульсирующий зев и тут услышал позади себя беззаботно-веселый переливчатый женский смех, никак не соответствующий происходящему. Не нажав курок, он откинулся на спину и посмотрел назад.

В нескольких шагах от него на большом, поросшем по низу мхом валуне сидела, закинув ногу на ногу, крылатая женщина. Опершись руками позади себя и запрокинув голову с роскошными, стального цвета волосами, она заливалась звонким смехом. Широко раскрытый рот как будто намеренно демонстрировал ровные белые зубы. Большие перепончатые крылья, чуть подрагивая в ритме смеха, лежали у нее на плечах.

Гайно поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Пуля ударила в камень рядом с обнаженным бедром женщины, ужалив его мелкими осколками.

Оборвав смех, она отпрыгнула в сторону и, взмахнув крыльями, поднялась в воздух.

Вместе со взмахами крыльев мгновенно исчез, словно растворившись в воздухе, и кошмарный червяк.

Глумз сидел в неестественной позе, прижавшись спиной к стволу дерева, с коленями, задранными до подбородка, и вытаращенными, ничего не понимающими глазами изучал то место, где секунду назад корчилась розовая туша.

Женщина, сделав круг на небольшой высоте, снова опустилась на валун.

– Убирайся отсюда, – наставил на нее ствол пистолета Гайно. – Или следующая пуля будет твоей.

– Фи, что за тон! – женщина кокетливо приставила кончик пальца к подбородку. – Неужели ты будешь стрелять в женщину, красавчик?

– И не сомневайся, – заверил ее Гайно.

Холодная решимость в глазах Гайно заставила ее поверить, что именно так он и поступит. Ее красивое лицо исказила гримаса ненависти и злобы. Нервно взмахнув крыльями, она оттолкнулась от камня и полетела в сторону заката.

Гайно спрятал пистолет в кобуру и подошел к Глумзу.

– Испугались? – спросил он, помогая старику подняться на ноги.

– Признаться честно – да, – кивнул Глумз. – Что это было за ужасное чудовище?

– Вы про женщину? – уточнил Гайно.

– Нет, про гигантского червяка, который чуть не схватил меня за ногу, – едва не выкрикнул Глумз. – До сих пор мурашки по спине бегут, как вспомню о нем… И куда он вдруг исчез?

– Никакого червяка не было, – усмехнулся Гайно. – Здесь была только ларния – крылатая женщина.

– Но я видел червяка! – уверенно заявил Глумз.

– Я тоже его видел, – усмехнулся Гайно. – И даже по глупости стрелял в него. Но это было всего лишь видение, внушенное нам ларнией. Напугать человека до полусмерти для них любимое развлечение.

– И зная, что это всего лишь забава, вы собирались стрелять в нее? – ужаснулся Глумз.

– И не сомневайтесь, выстрелил бы, если бы она не улетела, – заверил его Гайно. – В стране Тер нет более мерзких тварей, чем ларнии. Они делают гадости всем без разбора, просто, что называется, из любви к искусству. Наша ларния была еще молодая, глупая, поэтому и напустила на нас червяка. Старая придумала бы что-нибудь поинтереснее. Например, изобразила бы пожар или наводнение, чтобы заставить нас карабкаться по скалам до тех пор, пока бы мы шеи себе не свернули. Уж кто-кто, а ларнии служат Глору не за страх, а за совесть, – родственные души! – Гайно поднял с земли увязанное в узел одеяло. – Уже темнеет. Пора отправляться в путь.

– А эта женщина не донесет на нас? – с некоторой тревогой сросил Глумз.

– Вряд ли, – спокойно ответил Гайно. – Скорее всего она даже не знает, кого встретила. Повеселилась – и забыла.

Спустившаяся в долину тьма принесла с собой ночную свежесть и прохладу. Конечно, это был совсем не тот прожигающий до костей холод, который приходилось терпеть ночью в пустыне, но по позвоночнику все же бегал озноб. Чтобы согреться, путники ускорили шаг. Глумз даже накинул на плечи свое драное одеяло.

На утренней заре, по колено в молочно-белом, стелющемся по земле тумане, они наконец вошли в лес.

Глумз хотел было предложить ненадолго остановиться и передохнуть, но, видя, с каким нетерпением Гайно стремится вперед, к дому, только спросил, облизнув сухие губы:

– Далеко еще?

– Часа два такого хода, и мы дома, – улыбнулся, оглянувшись через плечо, Гайно.

Взглянув на Глумза, он понял, что того сильно утомил ночной переход. Сорвав с дерева два темно-коричневых плода размером с кулак, Гайно ножом счистил с них твердую, одеревенелую кожуру и протянул Глумзу золотистую, истекающую соком мякоть.

– Попробуй, – сказал он. – Это вкусно и прибавляет сил.

От плодов исходил густой, терпкий аромат. Их приторно-сладкий вкус Глумзу понравился не очень, но идти действительно стало легче. Ноги теперь передвигались как будто сами собой, в теле образовалась легкость, в голове – приятная пустота. По-видимому, решил Глумз, в плодах содержался какой-то легкий наркотик.

Но, как ни старался Глумз, выдержать взятый темп ему не удалось. Путь занял почти вдвое больше времени, чем рассчитывал Гайно.

Когда лес начал редеть, путники вышли на грунтовую дорогу, стелющуюся дальше среди широких полей свежевспаханной черной земли.

Вскоре они вошли в поселок.

Высокие и длинные одноэтажные дома, сложенные из огромных, грубо обтесанных бревен, с покрытыми дерном крышами, стояли без всякого порядка, на различном расстоянии друг от друга, развернувшись дверями каждый в свою сторону, – как зерна, брошенные рукой гигантского сеятеля. То и дело встречались постройки меньшего размера с возвышающимися над односкатными крышами кирпичными трубами, из которых плотными, густыми клубами валил серый дым. Из раскрытых дверей доносился ритмичный, певучий звон металла о металл. Нигде не было ни изгородей, ни заборов.

Находившиеся на улице жители – высокие, меднокожие, с четырьмя большими мускулистыми руками – с интересом посматривали на незнакомцев, но никто их не спрашивал, кто они и кого ищут.

Гайно уверенно выбирал дорогу среди неразберихи ничем не отличающихся друг от друга домов и кузниц. Глумз, с любопытством оглядываясь по сторонам, семенил за ним.

Остановившись возле знакомого ему дома, Гайно громко, раздельно стукнул три раза по дверному косяку и решительно распахнул дверь.

Во всю длину большой, просторной комнаты тянулся высокий стол из гладко оструганных, начищенных до сверкающей желтизны досок. В противоположном от входа конце комнаты едва приметно тлел очаг. По стенам висели боевые топоры, секиры, мечи, щиты и луки. Под ними стояли широкие скамьи. На одной из них, по левую сторону от стола, двое мальчиков примерно одного возраста, лет десяти, чинили большую рыбацкую сеть. На другой стороне комнаты занимались каким-то шитьем женщина и девочка лет пяти.

Увидев гостей, женщина воткнула иголку в полотно, отложила шитье в сторону и вышла навстречу.

– Спасибо вам, что выбрали именно наш дом, – сказала она, жестом руки приглашая проходить к столу. – Надеюсь, вы будете гостить у нас долго. – Женщина обернулась к сыновьям. – Юхо, сбегай-ка позови отца.

Один из мальчиков спрыгнул со скамьи и, обогнув чужаков, выбежал за дверь.

Двое оставшихся в доме детей сами, не дожидаясь указаний матери, принялись за дело. Мальчик, подбросив в очаг дров, старательно раздувал его, а девочка, гремя крышками, подвешивала над огнем различных размеров котелки и чайники.

Усадив гостей за стол, женщина выставила перед ними большие медные блюда, на которых лежали крупно нарезанные ломти серого, ноздреватого хлеба, сыр с капельками росы на срезе, овощи с сияющей влажной кожицей, словно только что сорванные с грядки, и столько еще всевозможной снеди, что Глумз, несмотря на голод, пришел в ужас.

– Хозяюшка, нам всего этого не съесть! – жалобно воскликнул он.

Женщина на это шутливое замечание Глумза даже как будто обиделась.

– Вы же никуда не торопитесь, – сказала она, переводя взгляд с одного гостя на другого.

Прозвучало это скорее как утверждение, нежели как вопрос. Мол, раз уж пришли в гости, так уважайте хозяев.

– Нет-нет, мы обязательно попробуем все, – торопливо заверил хозяйку Гайно. – Но особенно мне по душе ваша картофельная запеканка с грибами, уважаемая Скола.

Женщина удивленно дернула бровью, однако никаких вопросов задавать не стала, – гостей полагалось сначала накормить, а уж после расспрашивать.

Гайно поймал за руку пробегающего мимо мальчика.

– А тебя, шустрик, зовут Вик, – сказал он. – Угадал?

– Да, – весело кивнул мальчик.

– А вот с твоей сестренкой я незнаком. Ей сколько лет?

– Ее зовут Холма, – ответил мальчуган. – Ей только шесть.

– Привет, Холма, – махнул девочке рукой Гайно.

– Привет, – ответила девочка и, сняв с котла крышку, с чрезвычайно серьезным видом стала перемешивать его содержимое.

Глумз внимательно наблюдал за Сколой.

Женщина смотрела на Гайно со всевозрастающим удивлением, но правила этикета не позволяли ей первой начать расспрашивать странного гостя.

Распахнулась дверь, и в дом вбежал Юхо. Следом за ним вошел двухметровый обнаженный по пояс гигант. На его мускулистом теле и в кудрявых, черных с проседью волосах блестели крупные капли воды, которой только что окатил его из ведра сын.

С широкой, искрящейся улыбкой гигант раскинул в стороны четыре свои руки.

– Привет вам, гости! – громыхнул, подобно грому, его радостный голос. – Спасибо, что не прошли мимо нашего дома! Скола, надеюсь, ты не морила гостей голодом?

– Спасибо, благородный Хорк, – поднялся навстречу хозяину Гайно. – Уважаемая Скола выставила на стол самое лучшее.

– Вы знаете меня, незнакомцы? – удивился Хорк. – Могу ли и я узнать ваши имена?

– Моего друга зовут Гельфульд Глумз, – представил спутника Гайно.

Глумз, приподнявшись со стула, поклонился.

– Привет тебе, Гельфульд Глумз! – обнял его за плечи Хорк.

– А меня, Хорк, ты знаешь уже более двадцати лет, – чуть подсевшим от волнения голосом произнес Гайно. – Мое имя Гайно Тон.

– Гайно Тон? – улыбка медленно сползла с широкого лица Хорка.

– Да, Гайно Тон, – натянуто улыбнулся Гайно. – Меня, наверное, трудно узнать?

– Да ты вообще не похож на Гайно, – чуть отстранившись от гостя, медленно произнес Хорк.

– И тем не менее это я, – понуро качнул головой Гайно. – Мне пришлось сменить тело. Мы с Глумзом скрываемся от Глоров и просим тебя на время приютить нас.

– Я никому никогда не отказывал в крове, – все так же медленно произнес Хорк. – Но, если ты называешь себя именем моего друга, то я хочу быть уверен, что в дом ко мне пришел действительно друг.

– Как я могу доказать тебе это? – приподняв бровь, с надеждой спросил Гайно.

Хорк снял со стены секиру и положил ее перед Гайно.

– Гайно Тон когда-то неплохо обращался с этим оружием.

Гайно провел пальцами по рукоятке секиры.

– Себе ты, конечно, возьмешь топор, – сказал он, взглянув на хозяина дома.

Хорк молча кивнул.

– Ну что ж, – Гайно встал и сноровисто ухватил секиру, – пойдем на площадку для поединков.

– Пойдем, – Хорк снял со стены топор. – Но, послушай, называющий себя Гайно Тоном, я хочу предупредить тебя. У меня есть удар, про который знает Гайно и с которым он сможет справиться. Если же ты – прости меня– самозванец, лучше тебе сразу отказаться от поединка – тебе против него не устоять.

– Идем на площадку, – решительно сказал Гайно.

– Хорк, остановись! – крикнула вдруг Скола. – Это – Гайно!

– Тогда приготовь ему его любимую запеканку с грибами, – ответил Хорк, выходя вслед за Гайно из дома.

На улице Гайно догнал Глумз.

– Гайно, вы сошли с ума, – быстро заговорил он. – Вы собираетесь драться с этим гигантом?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Гайно.

– Да он же раздавит вас, как муравья! – ужаснулся Глумз.

– В свое время мы сражались с ним на равных, – ответил Гайно.

– Откажитесь от поединка! – настаивал Глумз.

– Чтобы в Хайралаке меня считали самозванцем? – Гайно отрицательно мотнул головой. – Пусть лучше Хорк снесет мне голову.

– Безумец, безумец… – всплеснул руками Глумз.

Глумз впал в отчаяние, не зная, какими еще доводами можно остановить Гайно. Он был уверен, что в сражении с великаном Хорком у Гайно нет ни малейшего шанса на победу. Хорк ростом выше и в плечах шире, да и рук у него вдвое больше.

Хорк и следующие за ним Гайно и Глумз не спеша шли извилистой дорогой, петляющей и огибающей чуть ли не все дома в поселке. По пути их группа увеличивалась. Хайралакцы знали, что, если двое с боевым оружием идут к площадке в центре селения, значит, предстоит поединок. И никто из них не хотел пропустить такое зрелище.

Площадка для поединков представляла собой ровный, утоптанный, ничем не ограниченный круг.

Зрители встали по краям, оставив противников в центре.

Глумз подошел к Хорку и схватил его за руку.

– Пожалуйста, отложите поединок, – умоляюще посмотрел он в глаза хайралакцу. – Мы проделали очень долгий и трудный путь, сильно устали. Гайно нужно хотя бы отдохнуть.

– Его никто не заставлял, – пожал плечами Хорк. – Он сам решил биться прямо сейчас.

– Но у вас же четыре руки! – в отчаянии выкрикнул Глумз свой последний довод.

– Не волнуйся, все будет честно, – улыбнулся Хорк и засунул две руки за пояс. – Так тебя устраивает?

– Если вы его убьете, – Глумз сжал руки в кулаки, – после этого вам придется сражаться со мной.

Он ожидал издевательского смеха в ответ на свой бессмысленный, продиктованный одним лишь отчаянием вызов, но Хорк ответил спокойно и серьезно:

– Что ж, можешь выбирать себе оружие.

Глумз обежал глазами круг зрителей и, выбрав самого старого, со множеством шрамов на теле хайралакца, подошел к нему.

– Я прошу вас, запретите им сражаться, – обратился он к нему. – Это будет неравный поединок.

– Никто и ничто, – старик вскинул вверх свою седую голову, – не может помешать мужчинам показать свою силу и храбрость, если они сами того хотят.

Тем временем Гайно бросил на краю площадки свой ремень с ножом и пистолетом и накрыл его курткой. Оставшись обнаженным по пояс, как и Хорк, он встал, широко расставив ноги, и двумя руками взялся за рукоять секиры.

– Начали? – посмотрел он на своего противника.

Хорк, подготавливая взмах, положил топор на плечо.

– Начали!

Соперники, одновременно бросившись вперед, столкнулись в центре площадки. Лязгнула сшибленная сталь.

– Неплох, совсем неплох, – одобрительно произнес старый воин, рядом с которым остался стоять Глумз, после того, как Гайно отразил первую мощную атаку Хорка.

Хорк быстро понял, что имеет дело не с новичком и победить его одним стремительным натиском не удастся. Он повел позиционную борьбу, делая время от времени пробные выпады и ожидая, когда соперник допустит ошибку, чтобы нанести решающий удар.

Гайно только оборонялся. Он чувствовал, как все сильнее сковывает его усталость, накопившаяся за время похода. Давало знать и долгое отсутствие практики. Он ждал, когда Хорк применит свой излюбленный удар, контрприему против которого он сам и обучил когда-то Гайно, и надеялся только на то, что у него хватит сил довести бой до этого момента.

Наконец Хорк, решив, что соперник достаточно измотан, бросился на него, широко замахнувшись топором, зажатым в правой руке. Гайно, приготовившись встретить удар, выставил перед собой секиру, которую держал обеими руками. В последний момент, когда топор уже, казалось, падал на противника, Хорк перебросил его в левую руку, и удар пошел параллельно земле, в незащищенный бок Гайно. Уйти от такого удара или парировать его было невозможно. Но Гайно сделал шаг вперед, развернулся, почти прижавшись с Хорку спиной, и, поймав рукоять летящего теперь уже мимо него топора на лезвие секиры, придавил к земле и переломил. Сразу же после этого он бросил секиру назад, пропуская ее под локтем и целя рукоятью в солнечное сплетение противника. Этот удар должен был сбить с ног даже могучего Хорка, но рукоять остановилась в сантиметре от его кожи.

Гайно опустил секиру.

Хорк, обхватив его всеми четырьмя руками, поднял в воздух.

– Смотрите, хайралакцы! – радостно возвестил он всем присутствующим. – Смотрите! Это мой друг Гайно Тон! Он вернулся к нам!

– Ради всех Хранителей, Хорк, отпусти меня, – взмолился сдавленный двойным объятием Гайно. – Иначе мне сегодня уже не придется попробовать то, что приготовит Скола.