Глава 20

Собрания, на которых Старпол обсуждал со своими подручными те или иные вопросы, касающиеся положения дел в поселке, проходили поочередно в домах каждого из присутствующих на них. Будучи неплохим психологом, Старпол таким образом давал возможность каждому из подручных, которых сам он считал не более чем исполнителями своей воли, ощутить собственную значимость.

На это раз встреча была назначена в доме Тикера.

Внутреннее пространство хижины, где происходила встреча, было перегорожено двумя широкими раздвижными ширмами из полимерной пленки. Одна отделяла ту часть комнаты, где находился курятник, другая – небольшую спальню, куда Тикер отправил женщину, жившую вместе с ним, после того как она выставила на стол угощения и крепкую настойку из синего мха.

Синий мох рос в глубоких скальных расселинах. Добраться до него можно было, лишь сняв с себя всю верхнюю одежду. Естественно, без обморожений не обходилось. Но дело того стоило: синий мох почти полностью отбивал запах сивухи, присущий хорошо перебродившей закваске. Впрочем, лазить за ним в расселины приходилось тем, кому хранитель храмовых врат разрешал только раз в год, в День Сотворения Мира, употреблять перебродившую закваску.

– Ну что ж, друзья мои, – обратился к собравшимся вокруг стола Старпол. – Настало время очередного испытания нашей веры в Сущего. Готовы ли вы к нему?

Вопрос был чисто риторическим, потому и отвечать на него никто не стал. Каждому из присутствующих было прекрасно известно, что происходит с теми, кто отказывается исполнять волю Сущего, высказанную его наместником на земле, возложившим на себя нелегкое бремя хранителя храмовых врат.

Вместо того чтобы в очередной раз повторять стандартные фразы, заверяя себя и всех остальных в верности идеям Сущего, Тикер расплескал по кружкам крепкую настойку.

Кружки были разобраны, подняты вверх и после слов хранителя храмовых врат, провозгласившего:

– Во славу Сущего! – тотчас же опорожнены.

На небольшой тарелочке, заблаговременно поставленной рядом с местом, которое должен был занять Старпол, лежали два сваренных вкрутую куриных яйца – излюбленное кушанье хранителя храмовых врат. Другим яиц не предложили: не то угощение, что подается на стол каждый день.

Прежде чем отведать яйца, Старпол поставил пустую кружку на стол, взял из глубокой миски крупную серую лепешку и, отщипнув небольшой кусочек, понюхал его, после чего отправил в рот.

Это был сигнал к началу трапезы.

За столом сразу же возникло оживление. Приглашенные суетливо раскладывали еду по своим мискам.

Старпол тем временем взял яйцо, ударом о стол разбил его с тупого конца и начал неторопливо, двумя пальцами, счищать скорлупу.

Пятерку, собравшуюся по его зову в доме Тикера, Старпол называл «мои цепные псы». Что это означало, он и сам не знал – слова пришли к нему вместе с обрывками воспоминаний о другой жизни, – но название ему нравилось. Эти пятеро готовы были по первому приказу хранителя храмовых врат, не задумываясь и не задавая никаких вопросов, перегрызть глотку любому. И, что самое удивительное, почти ничего не требовали взамен. Ну, разве что разрешения пить крепкую настойку каждый день да права приводить к себе в дом любую приглянувшуюся женщину. Старполу нравилось думать, что «цепные псы» служили ему не за страх, а за совесть.

Никто из них особенно не верил в то, о чем частенько говорил Старпол: что придет такой день, когда весь мир, а не только участок, прилегающий к подножию гор, будет принадлежать им и тогда имена их станут произносить с благоговением и трепетом. Им было достаточно и той власти, которой они обладали в поселке. Но при этом любому из них было ясно – эта власть держится исключительно на авторитете Старпола, который никто не оспаривал, его умении манипулировать людьми и способности выдавать свои собственные желания за чаяния всего народа.

Старпол не помнил, кем он был в другой жизни, до того, как однажды очнулся, лежа на снегу. Но у него сохранился ряд воспоминаний, которыми не обладал никто другой: он знал, как заставить людей верить себе даже в тех случаях, когда он и сам себе не верил, знал, как заставить их любить себя за дары, что и без того принадлежали им по праву, и, что, пожалуй, самое главное, он знал, как следует поступать с теми, кто начинал сомневаться и задавать лишние вопросы.

Опираясь на эти и ряд других знаний и навыков, Старпол очень быстро превратил жизнь тихого, мирного поселка, люди в котором жили в покое и относительном достатке, в сущий ад.

Посеять семена недоверия и зависти между простыми и наивными, как дети, обитателями поселка, прежде превосходно ладившими друг с другом, оказалось проще простого. Порою было довольно одного слова или даже многозначительного молчания для того, чтобы между двумя людьми образовалась точка кристаллизации взаимного недоверия, которая затем сама собой обрастала все новыми и новыми, невесть откуда берущимися деталями, стремительно превращаясь в снежный ком, катящийся вниз по склону со все большей скоростью. Остановить стихию мог только один человек, и имя ему было Старпол.

По первому времени Старпол стал в поселке кем-то вроде мирового судьи, к которому приходили за советом в любой ситуации, требующей разрешения. И, надо признать, он умел быстро уладить любой спор.

При этом он никогда не забывал и о собственных интересах. Но интересовали его не те вещи, которые предлагали ему представители той или иной стороны, прося разрешить спор в их пользу, а души людей: каждый, кому он помогал, должен был поклясться в том, что придет к нему по первому же зову и выполнит любое приказание.

Примерно год спустя, когда таких должников набралось достаточное количество, Старпол перешел к следующему этапу своего грандиозного плана.

Сущего придумал не Старпол. Имя это было известно в поселке задолго до его появления. Никто толком не мог объяснить, кто он такой, этот Сущий, но все относились к нему с огромным уважением, почитая как некоего незримого покровителя мира вечных снегов.

Старпол творчески развил и переосмыслил эту легенду. В его интерпретации Сущий превратился в создателя мира, неусыпно наблюдающего за тем, что в нем происходит. Сущий был способен как миловать, так и карать людей, нити от судеб которых он перебирал между пальцами, решая, какую из них оборвать. Поскольку Сущий считал ниже своего достоинства общаться с людьми напрямую, он выбрал для этой цели посредника, каковым стал все тот же Старпол.

А дабы придать всей этой сказке значительность и вес, Старпол придумал еще историю о храмовых вратах, что должны были открыться в тот момент, когда Сущий решит явить людям свой бессмертный лик.

Храмовые врата действительно существовали. Правда, до того, как на Старпола снизошло откровение относительно того, для чего предназначен сей загадочный объект, его попросту называли плитой с письменами.

Плита не плита, но Старпол отдал бы многое, чтобы узнать, что же скрыто за ней. Однако, несмотря на все усилия, сдвинуть плиту с места так и не удалось. Поэтому на Старпола снизошло очередное откровение, из которого он узнал, что Сущий сообщит ему, как открыть врата, когда придет Великий Час. А до того Старпол получил от Сущего звание хранителя храмовых врат и наказ свято охранять их от покусительства врагов, которых, как вскоре выяснилось, у Сущего немало.

Ничего необычного в этом как будто не было: у каждого могли быть враги, даже у высшего существа, витающего где-то высоко над миром. Несколько странным могло показаться разве то, что все враги Сущего, имена которых узнавал во время откровений хранитель храмовых врат, оказывались почему-то и врагами Старпола. Но даже те, кому это казалось подозрительным, не спешили высказывать свои сомнения вслух, опасаясь также оказаться причисленными к врагам Сущего.

Что значило стать врагом Сущего и какая за это должна последовать расплата, большинство представляло себе довольно-таки смутно. Зато каждый превосходно знал, что врагов хранителя храмовых врат постигала незамедлительная кара. Загадочные исчезновения провинившихся из поселка объяснялись чаще всего непознаваемым для простого смертного проявлением воли Сущего.

Порою Старпол и сам задумывался над тем, чего ради он за все это взялся? Не проще ли было просто поселиться в обычном доме, обзавестись женщиной и жить себе тихо-мирно, ничем не выделясь из общей массы? Минимум того, что было необходимо для жизни, в поселке мог получить каждый, а накапливать запасы еды, одежды или каких-либо других вещей не имело смысла. То, что у тебя две рубашки, в то время как у всех остальных одна, вовсе не делало тебя значимой фигурой: при ограниченных ресурсах, когда ни у кого нет ничего лишнего, невозможен даже натуральный обмен товарами.

После долгих размышлений Старпол пришел к выводу, что существует единственная причина, почему он, вопреки здравому смыслу, пытается перестроить жизнь в поселке в соответствии с собственными представлениями о целесообразности и порядке. Это страсть, растворенная в крови, от которой невозможно избавиться иначе, как только направив все свои силы на ее воплощение. И имя ей – жажда власти.

Старполу было абсолютно безразлично, что, обладая практически неограниченной властью в поселке, он получал лишь самую малость сверх того, что имели рядовые поселенцы. Ему было достаточно ощущения упоительного восторга от осознания, что от него зависят жизни десятков людей. И при этом он свято и искренне верил, что все его деяния направлены на благо всего поселка.

Долгими ночами, мучимый бессонницей Старпол в одиночестве сидел за столом в своем пустом доме, решая, как обустроить поселок.

Результатом этих ночных бдений была ноющая головная боль, на протяжении последних двух лет почти не отпускавшая его. Зато жизнь в поселке постепенно приближалась к тому безупречному во всех отношениях образцу, который мысленно уже выстроил хранитель храмовых врат.

Самой большой проблемой для Старпола стал в свое время вопрос, чем занять людей, дабы не погрязли они в сытой лености? К тому же, как известно, чем больше у человека свободного времени, тем чаще он начинает задумываться над вопросами, которых у него вообще не должно возникать, поскольку ответы на них он получает в готовом виде, очищенными от едких примесей неоднозначности и недосказанности.

Проблему удалось решить, когда кто-то принес в поселок пару маленьких самородков, найденных неподалеку. Вид этих небольших желтых кусочков металла заставил быстрее бежать кровь в жилах хранителя храмовых врат. Старпол и сам не мог в точности объяснить, в чем заключалась притягательная сила металла, который, как он вспомнил, едва увидев самородки, называется золотом. Но фрагментарная память о другой жизни говорила ему, что золото и власть неразделимы.

В соответствии с волей Сущего, которую хранитель храмовых врат узнал во время очередного откровения, все жители поселка должны были отныне заниматься добычей золота.

Теперь Старпол мог с гордостью сказать: «Я есть власть!»

То, что порою ему приходилось прибегать к радикальным методам лечения, дабы избавить вверенный его заботам народ от источников смуты и неверия, Старпол воспринимал как необходимую жесткость, которую власть должна время от времени демонстрировать.

Все, чем он занимался, хранитель храмовых врат именовал еще одним словом, не до конца понятным, пришедшим из другой жизни. Однако само звучание этого слова вызывало невольное почтение: политика.

За все время, что Старпол добросовестно исполнял возложенные на себя нелегкие обязанности хранителя храмовых врат, было только два случая, когда ему начинало казаться, что ситуация в поселке выходит из-под контроля.

Первый раз это произошло пару лет назад, когда в поселок явился чужак, заявивший, что он пришел из другого поселка, расположенного севернее на расстоянии дневного перехода.

Тогда еще не была начата разработка золотого месторождения, и едва ли не весь поселок собрался послушать рассказы чужака о том, как живут другие люди.

Старполу эти рассказы совершенно не понравились. Судя по словам чужака, в поселке, откуда он пришел, ситуация была примерно такой же, что и в поселке Старпола до того, как он в нем появился. У них не было никакой централизованной власти, никто ни за что не отвечал, а каждый делал все, что ему заблагорассудится.

– Значит, поселись я в вашем поселке, я тоже смогу делать все, что пожелаю? – спросил у чужака Старпол.

– Конечно! – с радостной улыбкой ответил тот.

– Так… – Старпол не спеша кивнул и посмотрел на чужака взглядом победителя. – Выходит, я могу войти в любой дом, убить хозяев и поселиться в нем, присвоив все имущество?

Сказав это, Старпол довольно ухмыльнулся. Теперь-то его подопечные должны были понять, чего стоит забота, которую проявляет о них хранитель храмовых врат. В его поселке ситуация, подобная той, что он описал, была абсолютно невозможна. Если кто и мог войти в чужой дом и учинить там погром, так только кто-нибудь из «цепных псов» хранителя храмовых врат. Но действовали они при этом по приказу хранителя и исключительно в интересах всех остальных обитателей поселка.

Чужак посмотрел на Старпола удивленным взглядом, так, словно не понял, о чем его спросили.

– Вы не способны поддерживать порядок в своем поселке! – поспешил закрепить свой успех Старпол. – Потому что не знаете, что такое закон!

Хранитель храмовых врат театральным жестом воздел к потолку руку с вытянутым вверх указательным пальцем.

Чужак, а следом за ним и другие присутствующие при разговоре посмотрели наверх, как будто думали, что именно там находится закон, о силе которого возвестил Старпол.

– Ты, похоже, неправильно меня понял, друг, – вновь посмотрел на Старпола чужак. Он ко всем обращался «друг», даже к тем, кого видел впервые. – В нашем поселке каждый имеет право делать все, что захочет, при том, что его действия никоим образом не ущемляют интересов других.

Старпол рассмеялся, картинно откинув голову назад и широко раскрыв рот.

– Но кто определяет, насколько те или иные мои действия задевают интересы других? – спросил он у чужака.

– Каждый сам должен за этим следить, – ответил тот с таким видом, словно ему приходилось объяснять абсолютные истины, которые должен знать каждый.

Старпол снова хохотнул.

– В таком случае я могу перерезать тебе горло и заявить после, что даже и не думал, что таким образом ущемляю твои интересы.

– Конечно, – с невозмутимым видом ответил ему чужак, пришедший с севера. – Но тогда ты должен быть готов к тому, что кто-нибудь другой поступит с тобой точно так же.

– Видимость порядка в вашем поселке держится лишь на страхе! – с пафосом обличителя возвестил хранитель храмовых врат.

– Вовсе нет, – возразил чужак. – Не страх удерживает людей от совершения антиобщественных поступков, а понимание того, что с другими нельзя поступать так, как ты не хотел бы, чтобы поступили с тобой.

– Это просто смешно! – презрительно фыркнул Старпол. – Человек может вести себя пристойно на людях, но совершать неблаговидные поступки, когда уверен, что о его причастности к ним никто никогда не узнает.

– Такой человек сам себя изолирует от общества, поскольку подсознательно все время ожидает от окружающих аналогичных действий в отношении себя.

– Все это только слова! – одним взмахом руки Старпол отмел в сторону доводы, приведенные чужаком.

– Вовсе нет, – покачал головой тот. – Любой из вас может посетить наш поселок и убедиться, что я говорю чистую правду.

Вот это он сказал совершенно напрасно.

Собравшимся тут же было приказано разойтись по домам.

Хранитель храмовых врат не имел намерения допускать, чтобы жители поселка, который он считал своим, имели контакты с кем-либо еще. Тем более со смутьянами, не имеющими представления о силе закона и считающими, что могут прожить сами, без мудрого руководства опытного политика.

Конечно, с чужаком можно было попытаться договориться, однако Старпол решил, что это будет лишь пустой тратой времени: тот, похоже, не имел ни малейшего представления, что такое дипломатическое соглашение и какую выгоду каждая из сторон может извлечь из него. По приказу Старпола «цепные псы» отвели чужака на несколько километров от поселка и бросили там, отобрав солнцезащитные очки. День был ясный, так что через пару часов смутьян, решивший прилюдно оспаривать истины, изрекаемые хранителем храмовых врат, должен был полностью лишиться зрения, после чего судьба его была предрешена. Но Лоуф на всякий случай еще и доху с чужака снял. За что по возвращении в поселок получил строгий выговор от Старпола: хранитель храмовых врат был против того, чтобы оправдывать политической целесообразностью банальное мародерство.

Старпол никогда никому не рассказывал о том, что он нашел в одном из карманов дохи чужака с севера. В первую очередь потому что и сам не мог понять, для чего чужак носил в кармане клочок бумажки с изображением странного вида всадника с развевающейся бородой и горящими безумием глазами.

Жителям же поселка хранитель храмовых врат объявил во время утренней проповеди, что чужак, явившийся накануне в поселок, был не кем иным, как врагом Сущего, а посему все, о чем он говорил, представляло собой гнуснейшую ложь. Хранитель поклялся, что во время одного из откровений Сущий поведал ему, что вокруг их поселка на сотни километров нет никакого жилья.

Конечно, за исключением дома полоумного Мидла.

Мидл тоже внушал Старполу некоторое беспокойство. Но, поскольку он как мудрый политик считал необходимым иметь легальную оппозицию, не претендовавшую реально на власть, он до поры до времени старика не трогал. До Старпола доходила информация, что Мидл позволяет себе нелицеприятные высказывания в его адрес, но, так как старик крайне редко спускался с перевала, чтобы наведаться в поселок, не стоило особенно беспокоиться о том, что слова его могут посеять зерна сомнений среди поселенцев. Если же в разговоре с кем-нибудь из жителей случайно или намеренно упоминалось имя Мидла, Старпол только грустно улыбался: ну что, мол, возьмешь с сумасшедшего.

Второй случай, когда Старпол серьезно испугался, что может потерять власть, произошел около года назад.

И ведь что досадно – история получилась глупее некуда.

Молодой парень по имени Кроул, тихий, спокойный, неожиданно во время утренней проповеди обратился к хранителю храмовых врат с просьбой разъяснить, для чего Сущему требуется золото, на добычу которого они тратят уйму времени и сил.

Старпол в ответ на это глубокомысленно изрек что-то вроде того, что Сущий не должен объяснять каждому своих намерений.

– Но тебе-то он об этом сказал?

Кроул задал вопрос с таким невероятно глупым видом, что Старпол не почувствовал в его словах подвоха.

– Да, мне это известно. – Он величественно наклонил голову.

– Ну так поделись с нами своими знаниями, – усмехнулся Кроул. – Если мы будем знать, для чего требуется золото, то станем работать еще усерднее.

По толпе собравшихся на проповедь поселенцев прокатился одобрительный ропот.

Старпол приоткрыл рот, но так ничего и не ответил. В голове у него не было ни единой мысли.

– Так что же, хранитель храмовых врат, – вновь обратился к нему все тот же Кроул, – дашь ты нам ответ или нет?

Старпол вспомнил: ему доносили о том, что парень временами поднимается к перевалу, чтобы проведать живущего там Мидла. Видно, разговоры с сумасшедшим стариком оказали на Кроула дурное влияние. Но пока он не совершил ничего такого, за что его прилюдно можно было бы обличить как врага Сущего.

– Вы со своими скудными умишками не в силах постичь всю мудрость, грандиозность и красоту замысла Сущего, воплотить в жизнь который вы призваны! – брякнул Старпол первое, что пришло на ум.

Толпа снова зашумела, однако на этот раз уже недовольно.

Старпол понял, что совершил ошибку. Оскорбив разом всех присутствующих, он тем самым продемонстрировал отнюдь не свою силу и власть, а неспособность победить в словесном поединке простого мальчишку, никак не проявившего себя до этого случая. Если толпа, повинуясь единому порыву, разом бросится сейчас на хранителя храмовых врат, то пятерка «цепных псов» не только не сможет ее сдержать, но скорее всего не станет даже и пытаться сделать это.

Старпол быстро облизнул внезапно пересохшие губы.

Дабы остановить волну возмущения, уже готовую хлынуть через край и затопить притвор храма, Старпол вскинул правую руку над головой. Он пока еще и сам не знал, что собирался сказать народу. Мозг его работал в форсированном режиме, с невероятной быстротой перебирая сотни сложнейших комбинаций из слов и символов, которые можно предложить собравшимся. У хранителя храмовых врат было заготовлено достаточное количество стандартных словесных блоков, не содержащих никакой информации, но при этом неизменно производящих впечатление на слушателей своей пышностью и непонятностью, создающими эффект псевдоглубокомыслия. Но сейчас требовалось не это! Для того чтобы предотвратить новые вопросы, которые неизменно последовали бы в ответ на любое из замечаний хранителя храмовых врат, нужна была не многозначительная белиберда, а заявление, содержащее в себе конкретную информацию. И эта информация должна была удивить присутствующих, буквально ошарашить их, но не вызывая сиюминутных сомнений.

– Стойте! – вскричал хранитель храмовых врат так, словно холодное лезвие широкого охотничьего ножа уже прикоснулось к коже на его горле. – Стойте! – снова крикнул он и сделал паузу, ожидая, чтобы шум в толпе стих.

Выждав минуту, Старпол заговорил, не повышая голоса, так, чтобы тем, кто находился в задних рядах, приходилось внимательно прислушиваться, дабы не пропустить ни одно из произнесенных им слов.

– Я не хотел говорить об этом раньше времени. – Голос хранителя храмовых врат звучал тихо и смиренно, однако при этом в нем можно было уловить и сдержанное негодование, и обиду на незаслуженное недоверие, и печаль всепрощения. – Но поскольку в наших сплоченных рядах появились недовольные, ставящие под сомнение величие и глубину замысла самого Сущего, я скажу об этом сейчас. Пятидневку тому назад на меня снизошло откровение. Осенив меня своей благодатью, Сущий сказал следующее: «Вам уже недолго осталось ждать. Пройдет всего лишь год, и я явлю моему народу свой лик. Но произойдет это только в том случае, если он будет по-прежнему крепок в своей вере и послушен моей воле, которую я передаю через тебя, хранителя храмовых врат».

Старпол сделал паузу, чтобы оценить, какое впечатление произвела его речь на присутствующих.

Народ в толпе зачарованно молчал, готовый внимать каждому слову своего предводителя. Но, взглянув на Кроула, Старпол увидел на лице парня насмешливую ухмылку.

Старпол умел держать себя в руках, однако эта ухмылка, позволенная себе мальчишкой, которого он мог стереть с лица земли одним движением указательного пальца, неожиданно вывела хранителя храмовых врат из себя. Именно поэтому он закончил свою речь не так, как планировал вначале.

– И после этого, – повысив голос, продолжил Старпол, – Сущий вручил мне ключ от храмовых врат. «Тебе передаю я сей ключ, – сказал он, прежде чем исчезнуть. – Когда придет Великий Час, ты отомкнешь врата храма, чтобы народ мой смог познать великую истину жизни». – Старпол умолк ровно настолько, чтобы медленно развести руки в стороны. – И сердце мое возликовало! – Он все-таки не смог удержаться, чтобы не перейти на обычный свой пафосный стиль речи. – И разум мой преисполнился мира и спокойствия! Ибо… – Старпол на мгновение запнулся, потеряв нить рассуждений. Впрочем, нашелся он быстро, так что пауза осталась почти незамеченной. – Ибо знал я теперь, что момент истины близок! – с улыбкой благости на лице закончил свою речь хранитель храмовых врат.

– И где же он? – вновь раздался насмешливый голос из первых рядов собравшихся.

Старпол вздрогнул так, словно в ягодицу его неожиданно впилась игла.

Конечно, это вновь неуемный Кроул.

В глазах хранителя храмовых врат мелькнул огонь, не предвещавший ничего хорошего. Однако голос его по-прежнему был напоен елеем.

– Ключ у меня, поскольку я, как тебе должно быть известно, – при этих словах Старпол позволил себе легкую ироничную усмешку, – являюсь хранителем храмовых врат.

– Но увидеть-то мы его можем? – поинтересовался уже не Кроул, а кто-то другой, стоявший у него за спиной.

– Нет! – с непозволительной резкостью ответил Старпол. И, быстро сориентировавшись в ситуации, сделал необходимое разъяснение: – Я не могу исключить того, что среди нас скрываются тайные враги Сущего.

Сказав это, хранитель храмовых врат бросил многозначительный взгляд на Кроула.

Кроул снова усмехнулся, да так ехидно, что у Старпола мурашки по спине побежали. Ему до зуда в крестце хотелось прямо сейчас, не мешкая, отдать приказ своим «цепным псам» расправиться с насмешником. Но и на этот раз он сумел совладать со своими эмоциями. Кроул никуда от него не уйдет, так что покончить с ним можно в любой удобный момент. А месть со временем становится только слаще.

Поскольку новых вопросов не последовало, хранитель храмовых врат поднял обе руки вверх и скрестил их над головой, возвещая, что на этом сегодняшняя проповедь закончена.

Все присутствующие повторили жест хранителя.

Вернее, почти все.

Кроул повернулся к притвору храма спиной и, раздвигая толпу плечом, не спеша пробирался в сторону поселка. Тем самым подписывая себе смертный приговор.

После окончания проповеди Старпол велел своим подручным отыскать Кроула. Он пока еще не знал, каким образом покарает этого самоуверенного нахала, и не собирался торопиться с принятием окончательного решения. Отвести Кроула в снега и бросить там одного слишком просто. Старпол хотел, чтобы Кроул умирал мучительно и долго, сполна искупая то оскорбление, которое нанес ему.

Обыскав весь поселок, «цепные псы» хранителя не смогли отыскать Кроула. Тогда они проверили всех работающих на золотом прииске, но и там обнаружить смутьяна не удалось.

Получив отчет о безуспешном окончании поисков, Старпол понял: то, что произошло сегодня возле храмового притвора, не импровизация, а заранее спланированная провокация. Зная, что за этим последует, Кроул был готов к тому, чтобы уйти из поселка. А идти ему некуда, кроме как на перевал, к полоумному Мидлу.

Поскольку день уже перевалил на последнюю треть, подниматься на перевал было поздно.

Когда же на следующий день Старпол вместе со своими подручными ввалились в дом Мидла, там уже никого не было, кроме самого старика.

Мидл удивленно смотрел на хранителя храмовых врат, который с порога принялся расспрашивать о Кроуле.

По своему обыкновению, старик все время кивал головой и постоянно повторял: «Да, да… Именно так…»

Да, да… Кроул приходил к нему вчера вечером… Переночевал… А на рассвете ушел… Именно так… Куда?.. На другую сторону гор… Зачем?.. Сказал, что дело секретное и послал его сам хранитель храмовых врат…

Именно тогда Старпол организовал экспедицию, которая должна была отправиться по следам Кроула. Он опасался, что, если по другую сторону гор живут люди, Кроул не просто останется у них, а рано или поздно приведет их в поселок хранителя храмовых врат.

Однако, спустившись с гор по другую сторону перевала, посланная Старполом экспедиция не смогла обнаружить никаких признаков присутствия людей. Из чего следовал вывод, что Кроул сгинул без следа где-то на бескрайних просторах снежной пустыни.

Старпол жалел, что Кроулу удалось избежать заслуженного наказания, но тем не менее он был вполне удовлетворен тем, что конфликт оказался исчерпан. Кроул убежал из поселка как последний трус, и это свидетельствовало о том, что за его шутейским бунтом не стояло никакой реальной силы.

И вот, спустя год после исчезновения Кроула, в поселок явились двое чужаков, уверяющих, что они пришли с другой стороны гор. То, что они говорили правду, подтверждал тот факт, что они знали о доме полоумного Мидла на перевале. Но как им удалось преодолеть снежную пустыню, расстилающуюся без конца и края по другую сторону гор, это понять было невозможно.

Однако в отличие от чужака, явившегося в свое время из поселка на севере, эта пара пришла сюда не для того, чтобы смущать население рассказами об иной жизни. У них имелись собственные интересы, что сразу же поднимало их в глазах Старпола на более высокий уровень. Несмотря на то что цель их прихода – поиск выхода из мира вечных снегов – казалась Старполу утопичной, пришельцы вызвали интерес у хранителя храмовых врат.

Тот, что был старшим, по имени Харп, произвел на Старпола вполне благоприятное впечатление даже несмотря на то, что самым нахальным образом хамил ему на протяжении всего разговора. Если бы это была пустая бравада, призванная произвести впечатление на хозяина, Старпол непременно почувствовал бы фальшь в поведении Харпа. Но нет, чужак вел себя вполне естественно. Он, несомненно, был сильным и уверенным в себе человеком. И при этом отнюдь не глупым. Харп превосходно понимал, что в своем поселке Старпол обладал безграничной властью и при желании мог бы сделать с незваными гостями все, что угодно. Однако он не пытался лебезить перед хранителем храмовых врат, а, напротив, вел себя в высшей степени вызывающе. Причина тут могла быть только одна: Харп ни секунды не сомневался в своем превосходстве над Старполом. Может, следом за этими двумя шли другие?

Даже если и так, Харп был человеком при своих интересах, а следовательно, как полагал Старпол, с ним можно было договориться. Если Харп не запросит слишком многого, он получит свое. А визит чужаков, которые с должным почтением относятся к хранителю храмовых врат и к той системе власти, которую он создал в своем поселке, Старпол без особого труда сумеет обыграть в собственных интересах. Ну а если Харпу и в самом деле удастся открыть врата, это станет подлинным триумфом хранителя.

Спутник Харпа вызывал у Старпола куда меньший интерес. Судя по всему, он находился в полном подчинении у своего старшего товарища. Говорил он при встрече мало, и ни разу слова его не противоречили тому, что сказал ранее Харп. У Старпола даже появилось подозрение, что чужак по имени Марсал мог оказаться профессиональным убийцей, которого Харп держал при себе, дабы он защищал его жизнь. Как бы там ни было, Старпол не сомневался, что Марсал не станет делать ничего, что противоречило бы интересам Харпа.

Старпол не собирался расспрашивать своих подручных о том, какое впечатление произвели гости на них. Ни один из его «цепных псов» не был настолько проницателен и умен, чтобы почувствовать все нюансы человеческой натуры. Они были всего лишь добросовестными исполнителями приказов, не более того. Старпол собрал их только затем, чтобы сделать необходимые разъяснения по поводу текущих событий и дать указание насчет того, как им вести себя в отношении гостей.

Очистив яйцо от скорлупы, хранитель храмовых врат как следует посолил его и откусил сразу половину.

– Вам всем уже известно, что в моем поселке появились двое чужаков. – Старпол начал говорить, не закончив жевать, и с губ его летели мелкие крошки яичного желтка. – Событие, прямо скажем, из ряда вон выходящее.

– Хранитель, кроме меня и Лоуфа, чужаков пока еще не видел никто, – Тикер гордо улыбнулся. – Мы первыми их заметили и сразу же привели к тебе. Так что можно со всем тихо покончить…

Продолжая глупо скалиться, Тикер задрал вверх бороду и медленно провел ногтем указательного пальца по горлу.

Посолив, Старпол затолкнул в рот оставшуюся половинку яйца и, не глядя на Тикера, недовольно проворчал:

– Ты идиот, Тикер. Если бы я прислушивался к твоим советам, то меня, – Старпол окинул быстрым взглядом всех сидевших за столом, – а вместе со мной и вас давно бы уже выгнали из поселка пинками под зад.

Тикер на подобное замечание не обиделся: ему так же, как и другим, регулярно приходилось выслушивать от Старпола что-то подобное. Ну и что с того?

Хранитель храмовых врат мог поносить своих подручных, когда и сколько ему вздумается. Их самолюбие при этом ничуть не страдало. Вполне достойной компенсацией за оскорбления и грубость со стороны Старпола служило то, что точно так же его подручные могли обращаться со всеми остальными жителями поселка. Чтобы восстановить душевное равновесие после разговора с хранителем храмовых врат, любому из них было достаточно войти в один из домов поселка, пройти, не снимая верхней одежды и обуви к столу, усесться на табурет и нахально потребовать крепкую настойку. А если у хозяев, паче чаяния, таковой в запасе не имелось, можно было ударом ноги опрокинуть стол и уйти, пнув в угол упавшую на пол миску.

– В прошлый раз, когда в поселок явился чужак, у нас с ним едва не возникли проблемы, – напомнил Старполу другой его подручный, сидевший у противоположного угла стола.

Его звали Скад. Он был очень маленького роста, худ и кривоног. Личико его, которое он брил два раза в день, походило на опаленную огнем, сморщившуюся полимерную пленку. Губы кривила усмешка, которой Скад старался выразить свое презрительное отношение ко всему, что попадало в поле зрение его маленьких злобных глазок.

– Эти пришли не с севера. – Ударом о стол Старпол разбил скорлупу на втором яйце. – Они пришли с другой стороны гор.

– Ну и что с того? – недоумевающе пожал плечами Кикул, худой, как жердь, и высотою под два метра.

– Разве ты сам не ходил вместе с остальными через перевал? – Старпол, прищурившись, посмотрел на Кикула.

– Ну, ходил, – кивнул тот.

Старпол покачал головой, поражаясь непробиваемой тупости своего подручного.

– Много людей вы там встретили?

– Ни одного.

– Так откуда же пришли эти двое?

Кикул на какое-то время задумался. Мучительная работа мысли, отразившаяся на его лице, была похожа на тонические судороги.

Так и не найдя ответа на поставленный вопрос, Кикул отпасовал его назад:

– Откуда?

– Они пересекли снежную пустыню, которая нам показалась бескрайней. Выходит, они шли никак не меньше суток. – Старпол положил очищенное яйцо на край тарелки и окинул взглядом всех своих подручных. – Кому-нибудь из вас доводилось слышать о человеке, которому удалось выжить ночью вне дома?

– Нет, – уверенно ответил Лоуф.

– Нет, – повторил следом за ним Тикер.

Остальные молча закачали головами.

Толстый Базур тряс головой так интенсивно, что его обвисшие щеки мотались из стороны в сторону, будто два красных мешочка, набитые сушеной закваской.

– И что из этого следует? – спросил, обращаясь одновременно ко всем, Старпол.

– То, что эти двое пришли с севера, – ответил Скад.

Остальные тут же согласно закивали.

– Идиоты, – процедил сквозь зубы Старпол и пустил по столу в направлении Тикера свою пустую кружку.

Тикер тут же наполнил кружку хранителя храмовых врат крепкой настойкой, не забыв налить и остальным.

Отпив из кружки, Старпол закусил половинкой яйца.

– Эти двое пришли именно из-за перевала, потому что, как нам известно, они останавливались в доме полоумного Мидла, – сказал он. – А это значит, им известен способ выживания ночью в снегах. Понятно вам это?

«Цепные псы» вновь дружно закивали.

– Да…

– Конечно…

– Само собой…

– До тех пор, пока я не узнаю, как им это удалось, с нашими гостями ничего не должно случиться, – продолжил Старпол. – Вам следует относиться к ним с уважением… В особенности это касается тебя, Скад! – Старпол ткнул пальцем в злобного коротышку. – Если кто-нибудь из вас получит по зубам от одного из чужаков, можете даже не приходить ко мне с жалобами – я буду не на вашей стороне… Сейчас гости спят в моем доме. Из дома напротив за ними присматривают Хисмер и Будакол. Вы двое, – Старпол указал на Лоуфа и Кикула, – смените их через пару часов. Если гости захотят прогуляться по поселку, не чините им никаких препятствий. Единственное место, куда им не следует пока заходить, – это храмовый притвор. Но об этом я их уже предупредил.

– Им можно разговаривать с местным населением? – осведомился Лоуф.

– Да. Но только в вашем присутствии. Мне должно быть известно все, что их заинтересует. Ты, Скад, – Старпол перевел взгляд на коротышку, – завтра же на рассвете, не дожидаясь проповеди, отправишься к перевалу. С собой возьмешь Хисмера и Будакола. Выяснишь, о чем чужаки расспрашивали полоумного Мидла и что он им наговорил. – На лице Скада появилась улыбка каннибала, которому сообщили, что обед готов. – Кроме того, внимательно наблюдайте за перевалом. Если вдруг, не допусти того Сущий, объявятся новые чужаки, я должен узнать об этом, прежде чем они спустятся с гор. Постарайтесь задержать их в доме Мидла. Скажите, что внизу нет никакого жилья, а их приятели пошли на разведку и должны скоро вернуться… Ну, или что-нибудь вроде этого. Понятно?

– Да, хранитель, – кивнул Скад.

Старпол в очередной раз обвел взглядом своих подручных. Увы, образцовыми помощниками назвать их было трудно, но хранителю храмовых врат приходилось выбирать из того материала, что имелся в наличии. Чтобы довести задуманное до конца, Старполу катастрофически недоставало помощи человека, который мыслил бы так же, как он сам. Если бы удалось заручиться поддержкой Харпа, можно было бы подумать и о том, как распространить свою власть в поселок, что на севере.

– Ну что ж… – Старпол поднял кружу, в которой еще оставалась крепкая настойка, и отсалютовал ею всем, кто сидел с ним за одним столом. – Во славу Сущего!