Глава 10

Марсалу пришлось как следует тряхнуть Харпа за плечо, прежде чем он поднял голову и посмотрел на Марсала долгим, бесцветным взглядом бесконечно усталого человека.

– Эниса погибла, – сказал Харп и протянул Марсалу руку.

Марсал помог ему подняться.

– А как снежный червь? – спросил он.

– Ты что, не понял, что я сказал? – со злостью глянул на него Харп и снова повторил: – Эниса погибла.

– Да, – коротко кивнул Марсал. – Ты уже сказал.

При этом выражение лица его ничуть не изменилось, а голос звучал так, словно ничего и не произошло. Он совершенно искренне не мог понять, чего ради Харп дважды повторил слова о смерти Энисы?

Харп наклонил голову и провел ладонью по шее.

– И это все, что ты можешь сказать? – cпросил он, взглянув на Марсала исподлобья.

– А что тут говорить? – недоумевающе развел руками тот. – Мы все могли погибнуть.

Харп выпрямил спину, расправил плечи, запрокинул голову назад, прикрыл глаза и, набрав полную грудь студеного воздуха, на время задержал дыхание.

Видимо, в самой природе человека заложена тенденция, что бы ни случилось, искать виноватых на стороне. В чем можно обвинить Марсала? Разве лишь в том, что он воспринял известие о смерти Энисы с полнейшим равнодушием? Так что с того? В этом мире смерть все время ходит за человеком по пятам, а потому и не является чем-то из ряда вон выходящим. Смерть одного из обитателей дома означала для остальных только то, что вновь освободилось место для новичка.

Смерть как образ жизни – парадоксальная, но отнюдь не абсурдная концепция. Подобные философские системы существовали и прежде.

Харп резко выдохнул воздух, который уже начинал жечь легкие, и открыл глаза.

На мгновение ему показалось, что он вновь прикоснулся к какой-то иной жизни, от которой остались лишь смутные воспоминания. Но теперь это было нечто иное, совершенно не похожее на то, что пригрезилось ему, когда они с Энисой обсуждали теорию о возможности существования мира-тюрьмы.

Харп взглядом отыскал Марсала. Тот стоял на краю воронки, с любопытством глядя вниз.

– Надежно вы его зацепили, – сказал он, оглянувшись на Харпа.

– Что будем делать теперь? – спросил Харп.

– Ждать, когда он издохнет, – ответил Марсал. – Пока он жив, к нему не подойдешь: одним ударом хвоста размажет по стене.

– И как долго ждать? – поинтересовался Харп.

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Марсал и снова заглянул в воронку. – Выглядит он довольно-таки вяло, и кровища из него здорово течет.

– Ты считаешь, что эта фиолетовая жидкость – кровь? – спросил Харп.

– А что же еще? – Марсал носком ботинка отколол от края воронки ледышку и кинул ее вниз, чтобы посмотреть, как отреагирует на это червь. – Совсем вялый, – как будто даже с сожалением покачал головой он, не дождавшись от червя никакой ответной реакции.

– И что теперь? – снова спросил Харп, чувствуя, что с трудом сдерживает вновь поднявшуюся волну раздражения. – Будем просто так сидеть и ждать, пока червь издохнет?

– А что ты предлагаешь? – с любопытством посмотрел на него Марсал. – Идти домой не имеет смысла: что толку мотаться туда-сюда. Если тебя интересует лично мое мнение, я предложил бы спуститься в лаз и наблюдать за червем оттуда. В лазе теплее, чем снаружи. А я, уходя из дома, прихватил лепешек, так что можно будет перекусить.

Он еще о еде думал!

Ничего не говоря, Харп подхватил со снега свой вещевой мешок и сунул руки в лямки.

Пока он прилаживал к ногам снегоступы, Марсал подобрал мешок и снегоступы Энисы.

– Там есть еще один выход, – он указал в сторону, противоположную той, откуда пришел сам. – До него ближе…

Харп, по-прежнему не говоря ни слова, зашагал в указанном направлении.

Примерно через полкилометра они подошли к следующему выходу из лаза снежного червя.

Закрепив на льду крюк с веревкой, Марсал первым спустился вниз.

– Ну и вонища здесь, – с омерзением поморщился Харп, спустившись по веревке следом за Марсалом.

– Все снежные черви так пахнут, – ответил Марсал. – По интенсивности запаха можно определить, как далеко от тебя находится червь.

– Не хочешь ли ты сказать, что мы будем точно так же вонять, когда намажемся слизью снежного червя? – недобро посмотрел на Марсала Харп.

– Ничего не поделаешь, – развел руками тот. – Лучше сразу привыкай…

Только увидев загарпуненного червя, Харп понял, насколько огромен и могуч был зверь, на которого они решились напасть. Его хвост тянулся по лазу на добрых три – три с половиной метра. Считая с той частью, что висела в вертикальной трубе выхода, общая длина пойманного червя была никак не меньше семи метров.

– И ты хочешь сказать, что это всего лишь детеныш? – изумленно посмотрел на Марсала Харп.

– Да, – улыбнулся тот. – Ну, может быть, чуть более крупный, чем я ожидал.

– Если мне еще когда-нибудь придет в голову поохотиться на снежного червя, – Харп положил руку Марсалу на плечо и проникновенно заглянул ему в глаза, – будь добр, напомни мне, что я полный болван.

– Как скажешь, – не стал спорить Марсал.

Временами по телу снежного червя пробегала крупная дрожь, и хвост его начинал отчаянно колотить по стенкам лаза.

– Нас здесь не засыплет? – с тревогой посмотрел на округлый ледяной свод Харп.

– Здесь абсолютно безопасно. – Марсал пару раз ударил светящимся цилиндром о ладонь. – Лаз недавно проложен – лед еще не успел просесть и потрескаться. И ни один снежный червь сюда не приползет: они на расстоянии чувствуют, что лаз уже занят… Ты только не подходи к нему слишком близко, – предостерег Марсал, увидев, что Харп подошел к самому кончику хвоста снежного червя. – Кто его знает, вдруг один из клиньев вылетит…

Харп как будто даже и не услышал последних обращенных к нему слов.

– Я вижу ее, – не оборачиваясь, произнес он.

– Кого? – не понял Марсал.

– Энису.

Харп скинул с плеч вещевой мешок и, присев на корточки, протянул вперед руку с зажатым в ней светящимся цилиндром.

Хвост снежного червя метнулся от одной стенки лаза к другой так, что Харп едва успел отшатнуться назад.

– Тебе что, жить надоело! – с испугом крикнул Марсал. – Отойди подальше от червя!

Ничего не ответив, Харп развязал вещевой мешок и начал доставать все, что в нем находилось.

Склонив голову к плечу, Марсал с любопытством наблюдал за тем, что он делал.

Найдя в мешке тяжелый металлический крюк, Харп привязал к нему тонкую длинную веревку.

Взяв веревку и крюк, он снова подошел к судорожно подергивающемуся хвосту снежного червя.

– Ты что задумал? – с тревогой спросил Марсал.

– Хочу достать Энису.

Аккуратно сложив веревку широкими кольцами, Харп положил ее на пол, расправил и проверил, не перехлестываются ли между собой витки.

– Ты думаешь, она еще жива? – Марсал с сомнением покачал головой.

– Нет, я так не думаю, – сухо ответил Харп.

– Тогда чего ради все это?

– У вас не принято хоронить своих мертвых? – спросил Харп, взглянув на Марсала.

– Ну, их обычно закапывают в снег где-нибудь подальше от дома, – ответил тот.

– И что потом?

– А что потом? – не понял вопроса Марсал.

– Вы вспоминаете о них?

– Ну да, – подумав, ответил Марсал. – Ты ведь слышал о Татауне.

– Татаун, – саркастически усмехнулся Харп. – У него даже нет своей могилы.

– А какая разница? – недоумевающе посмотрел на Харпа Марсал. – Здесь везде только снег да лед. Любой труп, где его ни закопай, пролежит тысячу лет. А то и больше… Если, конечно, его снежный червь не отроет, – добавил Марсал после небольшой паузы.

– Хорошо еще, что вы не едите своих мертвецов, – мрачно буркнул Харп.

– Ну, ты сказал! – обиженно нахмурился Марсал. – Что мы, дикари, что ли?

Харп ничего не ответил.

Взяв в руку конец веревки, к которому был привязан крюк, он подошел к хвосту снежного червя и, пару раз качнув крюк на веревке, кинул его.

Зазор между телом червя и стенкой лаза был невелик, и, пролетев не больше метра, крюк, ударившись о стену, упал.

Харп вытянул крюк, смотал веревку и повторил бросок.

На этот раз крюк пролетел чуть дальше, но все равно не достиг цели.

Харп еще раз повторил попытку, и снова безрезультатно.

Марсал, глядя на это, только недоумевающе покачал головой. Достав из мешка небольшой коврик из теплоизоляционного пластика, Марсал расстелил его на полу и, аккуратно подобрав под себя полы дохи, сел. Снова запустив руку в мешок, он выудил оттуда полиэтиленовый пакет, набитый серыми лепешками из закваски. Достав из пакета лепешку, Марсал начал меланхолично жевать ее, продолжая наблюдать за тем, как Харп вновь и вновь пытается зацепить крюком безжизненное тело Энисы, лежавшее почти под самым выходом из лаза.

Только с тринадцатого раза у Харпа получился отличный бросок. Крюк, скользнув по ледяной стенке лаза, упал точно на тело девушки. А когда Харп осторожно потянул за веревку, крюк зацепился за полу расстегнутой дохи.

Медленно, очень медленно Харп вытягивал мертвое тело из-под гигантского снежного червя, терпеливо выжидая и пользуясь каждым случаем, когда червь напрягал все свои мышцы в отчаянной и безнадежной попытке освободиться и тело его, опираясь на хвост, чуть приподнималось над полом ледяного лаза.

Когда до Энисы можно было уже дотянуться рукой, Харп ухватил ее за ногу и быстро оттащил подальше от хвоста снежного червя, который то и дело начинал судорожно биться об лед.

Едва только перевернув тело Энисы на спину, Харп тут же сорвал с головы шапку и прикрыл ею лицо женщины, превращенное в сплошное кровавое месиво.

– Надень шапку, простудишься, – тут же оговорил его сидевший неподалеку Марсал. – Держи.

Наклонившись вперед, Марсал протянул Харпу серый непрозрачный полиэтиленовый пакет.

Замечание Марсала можно было расценить либо как проявление крайнего цинизма, либо как следствие здорового прагматизма, присущего человеку, знающему, что такое холод.

Поколебавшись секунду, Харп все же склонился ко второму варианту и, взяв из руки Марсала пакет, натянул его на изуродованную голову Энисы.

Достав из вещевого мешка такой же теплоизоляционный коврик, как и у Марсала, Харп кинул его к стене лаза и, придавив с краю рукой, чтобы не выскользнул, сел на него.

– Хочешь? – Марсал протянул Харпу пакет с лепешками.

– Как ты можешь есть? – презрительно поморщился Харп. – Здесь же воняет, как… – Не найдя подходящего сравнения, Харп только рукой взмахнул. – А рядом покойник лежит.

Марсал сначала недоумевающе посмотрел на Харпа, а затем, решив, что его напарник просто пошутил, натянуто усмехнулся:

– Так что же, теперь и нам с голоду помереть?

Харп хотел было сказать в ответ что-то резкое, но внезапно сознание его вновь повернулось, открыв новую, незнакомую даже ему самому сторону. Отчетливо и ясно он вдруг понял, что Марсал прав, а он просто корчит из себя героя и святошу. Мир, в котором они находятся, далеко не самое подходящее место для того, чтобы демонстрировать свое чистоплюйство. Агония умирающего снежного червя может продлиться еще ни один час, а после оставшегося незаконченным раннего завтрака в желудке уже ощущалась пустота.

Стянув с руки перчатку, Харп тремя пальцами ухватил из пакета, который протянул ему Марсал, сразу четыре лепешки.

Как оказалось, есть, не обращая внимания на омерзительный запах, исходящий от издыхающего снежного червя, было не так уж сложно. Харп не спеша жевал пресные, абсолютно безвкусные, да к тому же еще и холодные, как ледышки, лепешки и старался не думать о том, что ждало его впереди. Для этого еще будет время. Сейчас он пытался понять, почему восторг, который он испытал в первый момент, когда понял, что гарпуны надежно и крепко держат снежного червя, так быстро прошел, уступив место мрачной апатии? Трагическая смерть Энисы вовсе не была тому причиной, как могло бы показаться на первый взгляд. Она только сделала еще глубже тот провал, куда в одно мгновение рухнуло все, чего ожидал Харп от этой охоты. Подлинная же причина заключалась в том, что теперь у него уже не оставалось выбора: он должен был до конца пройти тот путь, который сам для себя обозначил. А что ожидало его в конце пути? На этот вопрос не существовало ответа, поскольку никому не было известно, что за земли лежат по ту сторону западных гор.

Харпа страшила не смерть, а неизвестность. Что, если там, куда он собирался отправиться, вообще ничего нет? Тогда все, что он делал, теряло всякий смысл. Кому нужен герой, настойчиво старающийся пробить головой бетонную стену, за которой к тому же ничего нет? Что, если Эниса права и их мир – это тюрьма пожизненного заключения?

Но в то же самое время Харп понимал, что единственная возможность выжить в застывшем, заледеневшем мире сводится к тому, чтобы все время находиться в движении. Если он останется в хибаре старого Бисуана, то окажется обреченным на верную смерть. А уж когда это случится – через пятидневку или спустя десять лет, – не будет иметь никакого значения.

«Будьте реалистами – требуйте невозможного!»

Харп не мог вспомнить, где, когда и от кого он впервые услышал этот кажущийся довольно-таки абсурдным призыв, но почему-то именно эти слова всплыли сейчас из глубин его искалеченной памяти.

– Как ты насчет того, чтобы стать реалистом? – спросил он у Марсала. – Что? – непонимающе переспросил тот.

Харп, возможно, и попытался бы объяснить Марсалу свои слова, если бы только сам мог понять, что они означают.

Поднявшись на ноги, он подошел к вытянутому и замершему в таком положении хвосту снежного червя и звонко хлопнул по нему голой ладонью. Хвост тотчас же ожил и ударил в потолок.

Сделав шаг назад, Харп посмотрел на ладонь, покрытую тонким, почти незаметным для глаза слоем прозрачной слизи. Поднеся ладонь к носу, он осторожно понюхал ее. Запах был чуть кисловатый – отнюдь не та омерзительная вонь, что исходила от тела снежного червя. Это уже было приятной неожиданностью. Оставалось только убедиться, что слизь червя на самом деле обладает теми удивительными теплоизоляционными свойствами, которые приписывал ей Татаун, а следом за ним и Марсал.

Подойдя к стене, Харп плотно прижал перепачканную слизью ладонь к гладкой ледяной поверхности.

– Ну и как? – поинтересовался Марсал.

Это казалось невозможным, но Харп не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал, будто ладонь была прижата не к ледяной стенке, а к поверхности, нагретой до температуры человеческого тела.

– Работает, – посмотрев на Марсала, сказал Харп. – И еще как работает!

Заросшее бородой лицо Марсала расплылось в по-детски счастливой улыбке.

– Выходит, не зря старались. – Взгляд Марсала скользнул по мертвому телу с натянутым на голову серым полиэтиленовым пакетом. Специально для Харпа он добавил: – И Эниса не напрасно погибла.

При упоминании имени Энисы лицо Харпа вновь помрачнело.

Он не видел, как Эниса упала в воронку снежного червя, а значит, не имел возможности помочь ей. И все же он считал себя виноватым в ее смерти. Уже хотя бы потому, что просто не следовало брать женщину на охоту.

– Эниса считала, что мир вечных снегов – это тюрьма, из которой невозможно сбежать, – сказал Харп, присаживаясь на прежнее место.

– Я знаю, – кивнул Марсал. – Это все идеи Микато. Он, когда еще разговаривал, все время твердил о том, что мы должны безропотно сносить страдания, выпадающие на нашу долю, поскольку это искупление за те грехи, что были совершены нами в другой жизни.

– И Эниса в это верила? – спросил Харп.

– Да, похоже на то, – снова кивнул Марсал.

– В таком случае я не понимаю, почему она решила отправиться вместе с нами на охоту.

– Ну, может, ей просто все надоело.

– Что именно?

– Ну, вообще все…

Марсал сделал широкий и весьма неопределенный жест рукой, который можно было толковать как угодно.

– Тебе тоже все надоело? – спросил после недолгого молчания Харп.

– Ну, это смотря о чем идет речь, – лукаво улыбнулся Марсал.

– А ты хитрый парень, – искоса глянул на Марсала Харп.

– Правда? – удивленно вскинул брови тот. – В таком случае ты первый, кто это заметил.

Усмехнувшись, Харп сунул руку в пакет, который все еще держал на коленях Марсал, и достал оттуда пару лепешек.

Склонив голову к правому плечу, Марсал какое-то время смотрел на то, как Харп двумя пальцами заталкивает лепешки в рот, после чего, качнув головой, негромко произнес:

– Странный ты человек, Харп… Непонятный…

– Я знаю, – не прекращая работать челюстями, Харп размашисто кивнул. – Мне сегодня уже говорили об этом.

– Эниса?

– Она.

– Ну, в таком случае я лучше промолчу.

Марсал поставил пакет с оставшимися оладьями на пол, подтянул колени к груди и обхватил их руками.

– Говори, раз уж начал. – Харп вытянул из пакета еще одну лепешку и, сложив пополам, отправил ее в рот.

– Да я даже не знаю, как это правильно объяснить. – Марсал смущенно потупил взгляд. Глядя на него, Харп подумал, что, если бы не торчащая во все стороны борода и не обожженное морозом лицо, Марсал был бы похож на девицу. – К тебе трудно приноровиться, потому что ты постоянно меняешься… Сегодня ты не такой, каким был вчера. А вчера ты не был похож на себя позавчерашнего. Порою ты меняешься настолько быстро, что мне вдруг начинает казаться, что рядом со мной совсем другой человек, не тот, которого я знаю.

– Например? – поинтересовался Харп.

– Полчаса назад ты удивлялся, как я могу есть при такой вони да еще когда рядом лежит покойник. А сейчас сам уплетаешь лепешки за обе щеки да к тому же еще и заталкиваешь их в рот пальцами, перемазанными слизью снежного червя.

Харп удивленно посмотрел на свою руку. Все верно, это была именно та рука, которой он хлопнул по хвосту снежного червя. Но самым удивительным было то, что он подумал вовсе не о том, как это его угораздило рукой, перепачканной выделениями снежного червя, схватиться за еду, а о том, что кисть руки, хотя на ней не было перчатки, по-прежнему не ощущала холода.

– Слушай, Марсал, а слизь-то до сих пор действует! – восхищенно воскликнул он. – Эдак мы с тобой сможем голыми до западных гор дойти!

Марсал только языком цокнул и головой покачал.

Харп вновь стал другим человеком, ничуть не похожим на того, каким он был всего лишь час назад, – раздавленного, готового сдаться на милость судьбы, какой бы она ни была. Сейчас Харп вновь стал похож на сгусток энергии неизвестной природы, способный не только пробить любую преграду, но и увлечь следом за собой все, что окажется в поле его действия.

– Куда тебя несет, Харп?

Харп на секунду задумался. На лице его появилась улыбка, немного смущенная и как будто даже извинительная.

– Не знаю, – он развел руки в стороны движением, характерным для Марсала. – Не знаю, – снова сказал он, – но мне это нравится.

– Что именно? – не понял Марсал.

– Мне нравится чувствовать себя живым, – уже без улыбки ответил Харп.