Глава 10

– Ну, довольно, – нажав клавишу на выносном динамике, Анатолий Викторович отключил звук. – Под конец, как обычно, одна риторика.

– Это его фирменный стиль. – Двумя пальцами, между которыми была зажата сигарета, Алекс указал на экран.

Известный на всю страну ведущий, слащаво улыбаясь, должно быть, уже прощался с аудиторией. А может быть, рассказывал о теме следующей передачи, которая конечно же обещает быть не менее увлекательной, чем сегодняшняя.

– Не люблю я его. – Винтовым движением Алекс вдавил окурок в чистую пепельницу, которую пару минут назад поставил на стол проворный официант.

– Уф!.. – шумно выдохнул Геннадий Павлович.

От начала до конца он смотрел передачу, затаив дыхание, не в силах взгляд оторвать от того, что происходило на экране. Эффект присутствия в студии был настолько сильным, что даже после того, как умолк звук, Геннадию Павловичу казалось, что он все еще слышит вибрирующий от праведного возмущения голос ведущего, призывающего Министерство безопасности и лично президента положить конец глупейшей, абсурдной, но одновременно и жуткой ситуации, сложившейся в стране, когда миллионы граждан становятся заложниками тех, чьи геномы таят молчащие до поры до времени гены, несущие в себе наследственное уродство и смертельные болезни. «Генетический паспорт должен стать такой же неотъемлемой частью нашей жизни, как штамп о прописке или мобилизационное свидетельство! – вдохновенно вещал на всю страну ведущий, потрясая зажатой в руке пластиковой карточкой. – Тех, кто не желает добровольно сдавать анализ на генетическое картирование, нужно заставлять делать это! Или же изолировать от общества! Мы не хотим, чтобы наши дети рождались уродами! Долой генетический мусор!»

Нет, что-то здесь было не так.

Геннадий Павлович тряхнул головой и снова посмотрел на телевизионный экран. Диктор в строгом темно-синем костюме, с прилизанными, как будто приклеенными к черепу чуть рыжеватыми волосами читал по бумаге сводку новостей. Звук был выключен. Но Геннадий Павлович по-прежнему отчетливо слышал призывы к борьбе с генетическим мусором. И это был уже не голос известного всей стране ведущего телешоу. Более того, это был не один голос, а сотни, тысячи голосов, сливающиеся в единый мощный рев, похожий на грохот разбивающихся о скалы штормовых волн.

– В чем дело? – недовольно глянул на Анатолия Викторовича Юлий Никандрович.

– Черт, – тихо выругался сквозь зубы Григоршин. – Снова техники портачат.

Он достал из кармана крошечный мобильный телефон, выдернул антенну и быстро набрал трехзначный номер.

– Ну, что? – спросил он, едва успев поднести трубку к уху. – Ах, у вас сбой!.. – Пятисекундная пауза. Затем: – К черту!

Ударом ладони загнав антенну в корпус, Анатолий Викторович спрятал телефон в карман.

– Ну? – посмотрел на него Алекс.

– А!.. – раздраженно махнул рукой Анатолий Викторович. – Вечно у них одно и то же!.. Придется самим выкручиваться.

– Как обычно? – спросил Юлий Никандрович. – По ролям?

– А как еще? – развел руками Анатолий Викторович.

– Все заново! – призывно хлопнул в ладоши Алекс. – Начали!

– Ну, довольно! – громко произнес Анатолий Викторович. – Под конец всегда одна риторика.

– Что? – удивленно глянул на него Геннадий Павлович.

– Это его фирменный стиль. – Алекс щелчком выбил из пачки сигарету, сунул ее в угол рта и прикурил от зажигалки. – Не люблю я его, – добавил он, проникновенно глянув в глаза Геннадию Павловичу.

– Почему? – в глазах Геннадия Павловича светилось искреннее непонимание, чистое и прозрачное, как вода в горном ручье.

Ведущий ему нравился и передача были интересная. Вот только в последнее время Геннадию Павловичу не часто удавалось ее посмотреть, – старик Сивкин, приглашавший его иногда посмотреть телевизор, отдавал предпочтение женским ток-шоу.

– Прежде у него передачи были другими, – мрачно заметил Анатолий Викторович.

– Ага, – прищурившись, вроде как от дыма, попавшего в глаза, усмехнулся Алекс. – Прежде он говорил то, что думал. А теперь – то, за что деньги платят.

– Ну-у, – обиженно протянул Геннадий Павлович, как будто замечание Петлина касалось его лично.

– А что, – выдохнув клуб дыма в лицо Калихину, спросил Алекс, – ты хочешь сказать, что поверил в историю о ликантропах?

– Ну, как же, – вконец растерялся Геннадий Павлович. – Мы ведь все вместе смотрели… И Толик, – кивнул он на Анатолия Викторовича, – сказал, что передача интересная.

– Не-е-ет! – Губы Анатолия Викторовича растянулись в тонкую, полупрезрительную улыбку. Подняв указательный палец, он медленно покачал им из стороны в сторону. – Я сказал только то, что видел эту передачу, и она показалась мне любопытной. С точки зрения того, до какого маразма можно дойти, пытаясь все свести к единому знаменателю.

Ребра обеих ладоней Юлия Никандровича одновременно ударили по столу.

– Ну сколько можно? Сколько еще будет продолжаться эта бесконечная фронда и юношеский скептицизм? Мы ничему и никому не верим! – пародийно взмахнул рукой Юлий Никандрович. – А если информация исходит из официального источника, следовательно, это ложь вдвойне! – Навалившись грудью на стол, Коптев подался вперед. – Хватит, – произнес он шипящим полушепотом. – Хватит, ребята. Время игр прошло.

Анатолий Викторович хмыкнул, – не то насмешливо, не то презрительно, – весьма неопределенно.

Алекс не спеша затянулся и выпустил тоненькую струйку дыма к потолку.

– Знаешь, что я тебе на это скажу, Юлик?

Алекс поставил на стол локоть руки, меж пальцев которой у него была зажата сигарета, и, сделав изящное движение кистью, нарисовал дымящимся кончиком нечто замысловатое, – не то вопросительный знак, не то скрипичный ключ.

– Догадываюсь. – Юлий Никандрович попытался усмехнуться, но вместо усмешки на лице у него появилось такое выражение, словно он готов был расплакаться.

Ничего не сказав, Алекс только махнул рукой и посмотрел на Анатолия Викторовича. Григоршин пожал плечами – опять-таки в высшей степени неопреде-ленно.

– Глупо все это, – ни на кого не глядя, удрученно произнес Юлий Никандрович. И головой покачал. – Ох как глупо.

– А мне передача понравилась, – сказал, не очень-то в тему, Геннадий Павлович. Взгляды всех присутствующих за столом тот час же сошлись на нем, после чего Калихин счел нужным добавить: – По-моему, было интересно.

– Что именно? – спросил Анатолий Викторович.

– Я не знал, что оборотни существуют на самом деле. И то, что они появляются на свет в результате заболевания, передающегося по наследству, для меня тоже стало открытием.

– Что и требовалось доказать, – отрешенно хмыкнул Алекс, как будто и не ожидал услышать ничего иного.

– Нет, – с сомнением покачал головой Анатолий Викторович.

Григоршин посмотрел на Геннадия Павловича так, словно ожидал от него объяснений.

– Что? – непонимающе развел руками Геннадий Павлович.

– Закажи пива, Юлик, – лениво произнес Петлин.

– Иди ты… – беззлобно огрызнулся Юлий Никандрович. – Сам заказывай, если хочешь.

– Мне не тяжело, – усмехнулся Алекс.

Он, точно фокусник, взмахнул рукой, и официант в красном жилете тотчас же подбежал к столу.

– Четыре пива, – сказал Алекс и окинул взглядом стол, на котором уже не осталось ничего съестного. – И какую-нибудь закуску попроще, – салатик или нарезку.

– Орешки? – спросил официант.

– Непременно, – согласился Алекс.

Официант сделал пометку в крошечном блокнотике, который он ловко прятал в ладони, и умчался выполнять заказ.

– Ну, что, Юлик, – грустно улыбнулся Анатолий Викторович. – Хочешь сказать, что тоже поверил в страшную сказку о ликантропах?

– Не в ликантропах дело, – недовольно поморщился Коптев. – Ты же сам прекрасно понимаешь, что ни один нормальный человек в это не поверит.

Геннадий Павлович озадаченно прикусил нижнюю губу. Сказать по чести, история о стае оборотней, или ликантропов – как их ни называй, суть-то одна и та же, – показалась ему заслуживающей доверия. Во всяком случае звучала она вполне правдоподобно. И даже то, что приглашенный на передачу консультант все время оспаривал выводы, которые делал ведущий, только придавало истории убедительности. И была же фотография! Нечеткая, но именно поэтому вполне достоверная. Ведь если кому-то, скажем, тому же ведущему, нужно было надуть Геннадия Павловича заодно с сотнями тысяч других телезрителей, то ничего не стоило сделать отменнейшую подделку с изображением безобразного монстра, от одного вида которого захватывало бы дыхание и скулы сводило от жути.

Подошедший официант поставил на стол четыре высоких стакана с пивом, пару тарелок с нарезками – рыбной и мясной – и две розетки с подсоленным арахисом.

– Теперь я понял, что имеет в виду Юлик. – Алекс щелкнул пальцами и указал на Коптева. – Ты хочешь сказать, что объяснить малообразованной публике подлинную опасность, которую таит в себе генетический мусор, – задача не из простых. Для обывателя в рисунке двухспиральной цепочки ДНК не больше смысла, чем в шумерской клинописи. И хотя он сотни раз слышал о том, что именно ДНК управляет всей жизнедеятельностью его организма, он считает это глупой придумкой ученых, которым больше заняться нечем, кроме как плести всякую чушь. Но если этому же типу сказать, что, не пройди он процедуру генетического картирования, и его сын или внук непременно превратится в оборотня, то это возымеет соответствующий эффект, и наш милейший обыватель тут же побежит делать, что сказано.

Юлий Никандрович развел руки в стороны – что, мол, еще можно к этому добавить?

– Гениальный ход, – криво усмехнулся Анатолий Викторович. – В результате кампании, развернутой в поддержку программы генетического картирования, я, между прочем, остался без пальца.

Григоршин поднял вверх руку с пятью пальцами и небольшим кусочком пластыря, приклеенным на запястье.

Алекс взял руку Анатолия Викторовича за запястье и, приложив некоторое усилие, опустил ее на стол.

– А нужен был тебе этот палец, Толик?

– Да не в пальце дело!..

Анатолий Викторович безнадежно махнул рукой и отвернулся в сторону, давая тем самым понять, что не намерен продолжать разговор.

За столом возникла напряженная пауза, которая, казалось, в любую секунду могла взорваться от простого слова, сказанного невпопад, или жеста, который мог оказаться неверно истолкован. Геннадий Павлович осторожно переводил взгляд с одного приятеля на другого. Он не понимал причину происходящего. Да, генетический мусор, да, программа генетического картирования, да, агрессивная пропагандистская кампания по внедрению в сознание масс идеи ее необходимости, – но какое все это имеет отношение к ним четверым? Отчего бы им не прекратить этот дурацкий, бессмысленный спор, не сдвинуть в стороны тарелки и стаканы да не разложить на столе фишки для игры?.. Кстати, а где фишки?

– А у кого фишки? – вслух повторил Геннадий Павлович.

Он вдруг понял, что это именно та фраза, которая может всех успокоить и помирить. Ведь, в самом деле, они собрались только для того, чтобы сыграть партию-другую в маджонг.

Алекс, а следом за ним и Юлий Никандрович удивленно посмотрели на него. Один только Анатолий Викторович продолжал упорно пялиться в стену.

– Ты хочешь играть? – в совершенно несвойственной для себя манере осторожно, словно ожидая подвоха, спросил Алекс.

– Ну да, – уверенно ответил Геннадий Павлович. – Мы ведь и в прошлую встречу ни разу не сыграли.

Юлий Никандрович и Алекс быстро переглянулись. А Анатолий Викторович, который по-прежнему смотрел в стену, как показалось Геннадию Павловичу, едва заметно улыбнулся. Алекс протянул руку, обхватил пальцами запотевший стакан пива и медленно, как будто опасаясь, что он может опрокинуться, подтянул к себе. Юлий Никандрович взялся за стакан куда более решительно. Первый он поставил перед Геннадием Павловичем, второй взял себе.

– Толик, – негромко окликнул Юлий Никандрович Анатолия Викторовича и, когда тот посмотрел на него, сделал приглашающий жест рукой, указывая на последний, оставшийся в центре стола стакан.

Секунду помедлив, Анатолий Викторович все же протянул руку и взял предложенный стакан.

– Ну, за что выпьем? – спросил Петлин.

– Может быть, за нас, – предложил Геннадий Павлович.

– Нет, – качнул головой Анатолий Викторович. – За нас мы пьем регулярно. Давайте на этот раз выпьем просто так.

– Ни за что? – уточнил Юлий Никандрович.

– Ну, почему же ни за что? – как бы с укоризной покачал головой Алекс. – У каждого из нас есть, за что выпить. Только давайте сегодня сделаем это молча.

– Точно, – согласился с ним Геннадий Павлович. – За то, о чем думает каждый из нас!

Он торжественно поднял стакан и не спеша отпил из него два больших глотка. Трое других смотрели на него, но никто из них даже не приложился к своему стакану. Поставив початый стакан, Геннадий Павлович удивленно посмотрел на приятелей.

– Есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить, – сказал Юлий Никандрович, так даже и не попробовав пива. – Как я понял, только один Генка успел сдать анализ на генетическое картирование. Ты поторопился, Ген, – глянул он на Геннадия Павловича, – но, я думаю, это дело поправимое.

– А в чем проблема? – недоумевающе поднял брови Геннадий Павлович. – Все равно ведь надо…

– Ты сначала дослушай до конца, – перебил его Алекс. И голос у него при этом был как никогда серьезный.

– Пока тебя не было, мы кое о чем успели переговорить, – добавил так же серьезно Анатолий Викторович.

Геннадий Павлович провел по воздуху рукой, давая понять, что он не имеет ничего против того, чтобы послушать Юлика.

– У меня в лаборатории можно провести генетическое картирование, – сказал, обращаясь в первую очередь к Геннадию Павловичу, Коптев. – Естественно, анализы там делают не каждому, а лишь тем, кто имеет на это право.

– Ну так что? – Геннадий Павлович по-прежнему не понимал, о чем идет речь.

Глядя на его столь непосредственную реакцию на предложение, завуалированное ровно настолько, чтобы понять его смог даже младенец, Алекс озабоченно поджал губы, – наивность Калихина казалась ему наигранной. Но он решил не обращать на это внимание остальных.

– В моей лаборатории проходят генетическое картирование весьма высокопоставленные особы, – чуть понизив голос, приступил к детальному объяснению Юлий Никандрович. – И те, кто может заплатить за него из собственного кармана.

До Геннадия Павловича вновь не дошел смысл сказанного.

– А зачем платить, если можно задаром пройти генетическое картирование в районном кабинете?

– Если ты сдашь анализ в районном кабинете, то результаты его тотчас же будут занесены в компьютерную систему, обслуживающую программу генетического картирования, – терпеливо продолжил Юлий Никандрович. – В то время как у нас клиент получает результаты своего анализа на руки. В систему же вводится информация о том, что он прошел генетическое картирование со стопроцентно положительным результатом. То есть ни одного дефектного гена в его геноме не обнаружено.

Рука Геннадия Павловича, в которой он держал вилку с насаженным на зубья маслянистым ломтиком горбуши, зависла в воздухе.

– Но как же так, – озадаченно произнес он.

– А вот так! – Юлий Никандрович быстро взмахнул кистями рук и развел их в стороны.

Алекс же в ответ на недоумевающий взгляд Геннадия Павловича лишь недовольно поморщился.

– Но ведь в таком случае теряется весь смысл программы генетического картирования, – растерянно произнес Геннадий Павлович.

– Я сказал то же самое, – поддержал его Анатолий Викторович.

– Это не совсем так, – Юлий Никандрович отвел взгляд в сторону. – Людей, чьи данные генетического картирования не заносятся в компьютер, не так уж много. Это единицы по отношению ко всему остальному населению страны. Их дефектные гены просто растворятся в общей массе.

– До поры до времени, – сказал Анатолий Викторович.

– Послушайте, – вскинул руку Алекс. – Речь сейчас идет не о далеком будущем, а о настоящем дне и о нас с вами!

– А что мы можем сделать? – пожав плечами, Геннадий Павлович отправил в рот ломтик рыбы и с удовольствием запил его пивом.

Именно это нужно было понять Калихину для того, чтобы к нему снова вернулись его обычные спокойствие и невозмутимость, – от него ничего не зависело. Он был и оставался тем, кто он есть – человеком, лишенным возможности как-либо влиять на ход текущих событий. Все, что он мог, – только оставаться законопослушным гражданином, лояльным к существующей власти. И того же самого он ожидал от остальных. А собственно, почему бы и нет? Как-то Алекс говорил о том, что в мире существуют три пути: путь Воина, путь Охотника и путь Паразита. Путь Воина – удел единиц, путь Охотника – лишь для немногих, а путь Паразита, как ни прискорбно это звучит, открыт для каждого. И по здравом размышлении, с этим можно было согласиться.

– Речь идет о том, – продолжил свои объяснения Юлий Никандрович, – что я могу устроить так, чтобы вы трое, мои самые близкие друзья, прошли генетическое картирование в моей лаборатории.

– У меня нет на этого денег, – Геннадий Павлович нацелился вилкой на очередной ломтик рыбы. Вид у него при этом был удивительно безразличным – как будто его совершенно не интересовало то, о чем говорил Котев.

– Бесплатно, – процедил сквозь зубы Юлий Никандрович.

– Но я уже сдал анализ в районном кабинете, – сказал, глотнув пива, Геннадий Павлович.

– Я могу убрать эти данные из сети и заменить их новыми.

– Ну, я не знаю, – Геннадий Павлович с озадаченным видом поскреб ногтем висок. – Какой в этом смысл?

– Смысл в том, что твой геном набит дефектными генами, как гранат зернышками! – не выдержав, встрял в разговор Алекс.

– Не нужно драматизировать, – осадил его Юлий Никандрович. – На самом деле все не так страшно, – вновь обратился он к Геннадию Павловичу. – Но тем не менее отметка в генетическом паспорте даже о самых незначительных отклонениях от нормы может иметь не самые приятные последствия.

– Я уже имел возможность в этом убедиться, – невесело усмехнулся Геннадий Павлович, вспомнив о том, как крепкие парни в зеленых майках, называвшие себя санитарами, избивали мужчину в желтой тенниске.

– Ты когда проходил процедуру омоложения? – спросил Юлий Никандрович.

– Лет пять или шесть назад, – подумав, ответил Геннадий Павлович. – Еще когда работал в «Байбахе». А что?

Коптев словно и не услышал его вопрос.

– Совмещенные курсы энзимотерапии и нейропластики?

– Ну, да, – кивнул Геннадий Павлович.

– По системе Патоцкого?

– Да откуда мне знать! – недоумевающе всплеснул руками Геннадий Павлович. – Фирма оплачивала полный курс омоложения! Какие еще вопросы могли у меня быть?

Юлий Никандрович сделал успокаивающий жест рукой.

– Дело в том, что у нас накопился статистический материал, на основании которого можно с уверенностью утверждать, что курс энзимотерапии, проводимый по системе Патоцкого, в девяносто семи процентах случаев приводит к генетическим нарушениям.

Наверное, в ответ на это следовало что-то сказать, но Геннадий Павлович спросил себя: а какой в этом смысл? – и, не найдя ответа, решил промолчать.

– Ничего страшного в этом нет, – поспешил заверить его Юлий Никандрович. – Генетические изменения, происходящие в результате процедуры энзимотерапии по системе Патоцкого, в подавляющем большинстве случаев влияют лишь на цвет радужной оболочки глаза. И крайне редко приводят к трудноизлечимой импотенции. Но как бы там ни было, ты имеешь все шансы получить генетический паспорт с красной отметкой.

Геннадий Павлович взял стоявший перед ним стакан с пивом и, сделав глоток, едва не подавился.

– Все в порядке, Гена, – участливо похлопал его по спине Алекс. – Юлик обеспечит нам чистые паспорта.

Геннадий Павлович, все еще не в силах что-либо произнести, затряс головой из стороны в сторону.

– Что? – не понимая, в чем дело, спросил Юлий Никандрович.

Чтобы прочистить горло, Геннадий Павлович натужно кашлянул в кулак.

– Я должен подумать, – с трудом выговорил он.

– Да о чем тут думать! – недоумевающе вскинул руки Алекс.

– В самом деле, Гена, – поддержал приятеля Анатолий Викторович, – мне кажется, ты все усложняешь. Юлик предлагает нам помощь, от которой просто глупо отказываться. Мы с Алексом уже дали свое согласие.

Голос Григоршина звучал мягко, легко, умиротворяюще, – с ним трудно было не согласиться. И все же.

– Я должен подумать, – упрямо повторил Геннадий Павлович.