Глава 11
Продавать самому себе оружие, дабы пустить противнику пыль в глаза, занятие несложное, если при этом не устраивать очную встречу продавца и покупателя. Но вот организовывать с самим собой переговоры, да еще лицом к лицу, это уже задачка на несколько порядков сложнее.
Ладно, хоть Хомяков знал об умении врага мастерски менять личину, поэтому Барклай мог выдать за Тритона кого угодно: от случайного наемника до своего оперативника. Что я и сделал бы, если бы мне впрямь пришлось сводить на одном поле эти две фиктивные личности. В действительности мой план этого не подразумевал, пусть даже формально такая встреча должна была вскорости состояться.
Надо отдать Мангусту должное: для человека, у которого не было за плечами разведшколы и шпионской практики, он разыграл неплохую комбинацию. Сварганить подсадную утку и заодно слить для правдоподобия Барклаю толику стратегической информации – грамотная затравка. Будь я не главным режиссером этого спектакля, а его персонажем – тем самым Тритоном, которого Мангуст надеялся выманить из тени, – я бы точно заинтересовался, какого цээрушника мне хочет подсунуть Барклай: всамделишного или липового. А дальше все зависело бы от того, выдержит этот блеф проверку или нет. И если бы выдержал, возможно, я не отказался бы побеседовать с пленником. После чего «гаранты» получили бы шанс выследить и схватить меня или кого-то из моих людей. Не сказать, чтобы слишком большой шанс, но вполне реальный.
Разумеется, «гаранты» не посвящали меня в детали планируемой ими охоты на меня же, но я и без подсказок догадался, что она будет масштабная. Едва я известил Мангуста о том, что Тритон согласен на встречу, но при определенных и весьма жестких условиях, подготовка к ней в «Альтитуде» закипела вовсю. Я предполагал, что в Чернобыль – локацию, где должна была состояться передача пойманного полковника, – был заброшен весь работающий в Зоне контингент G.O.D.S. И что, когда наступит время идти на переговоры, меня будут незримо прикрывать как минимум два взвода головорезов. Тех самых, что уничтожили в московском ВВЦ отряд Яхонта в полном составе.
Я не намеревался облегчать задачу себе и Мангусту. В конспиративной игре, когда обе стороны подозревают друг друга, нет легких путей, а значит, нам не обойтись без риска и некоторого самоистязания. Первым делом Тритон обязал меня, чтобы я привел к нему пленника сам, в одиночку и без своей охраны. Второе поставленное им условие предписывало беспрекословно выполнять все его распоряжения. Их я буду получать от него по коммуникатору до тех пор, пока не передам ему цээрушника.
Я было возмутился и отписал, что вся эта перестраховка очень уж похожа на осмотр зубов у дареного коня, ведь я ничего не потребовал у покупателя взамен. В ответ на это Тритон возразил, что он тоже пошел мне навстречу, согласившись забрать пленника в Чернобыле, не заставляя меня отходить далеко от «Ласточки».
Замечание выглядело резонным, и я в конце концов с ним согласился. Да и как мне – прагматичному человеку – было не достигнуть консенсуса в споре с самим собой?
Наша подсадная утка – полковник Уолтер Шульц, – был представлен мне накануне переговоров, спустя три дня после того, как меня взял за горло одноглазый шантажист. Барклай не мог знать, кто такой этот Шульц, и настоящий ли он полковник. Но я при виде его ощутил если не благоговейный трепет, то, по крайней мере, легкую оторопь.
Еще бы я не знал такую личность, как Уолтер Шульц – «Махайрод»! Рейнджер, бывший командир диверсионного отряда со внушительным послужным списком и уймой наград, бывший инструктор форта «Шандалар» – учебного центра по подготовке рейнджеров. Два года назад ушел в отставку, но вместо заслуженного отдыха решил записаться в Guarantee Of Defense and Support, где таких бравых ветеранов всегда встречали с распростертыми объятьями. Мы знали очень мало о командном составе работающей в Зоне группы G.O.D.S., и присутствие в ней Махайрода являлось до сей поры лишь гипотезой. И вот теперь она подтвердилась: Шульц действительно опекал Талермана. А сегодня даже отважился выйти на линию огня с открытым забралом и без оружия. Достойный поступок, что ни говори. Да что там – практически подвиг! Видимо, моя голова и впрямь дорого оценивалась ЦРУ, если ради нее шел на самопожертвование такой корифей военной разведки!
Я был уверен, что это настоящий полковник Шульц, а не его двойник, поскольку на создание полноценного дублера и его подготовку у «гарантов» не было времени. Использовать подобного мне оборотня они тоже не могли. Даже если среди них и имелся редупликант, ему бы не разрешили стать приманкой в операции, финал которой почти наверняка обернется перестрелкой. И в которой настоящему Махайроду с его опытом уцелеть будет куда проще, чем любому его двойнику, что согласился бы занять полковничье место.
Побои на лице Шульца казались такими же натуральными, какими были у меня, когда я в обличье праведника Цефона внедрялся в Пламенный Крест. А вот зомбированное состояние, в коем пребывал полковник и которое якобы было вызвано подавляющими волю транквилизаторами, являлось симуляцией. Равно как его бутафорские наручники. Они могли быть сброшены Махайродом в любой момент. Фактически, это не я конвоировал Уолтера, а он меня, даром что в моих руках имелось оружие.
Ну а нас обоих, кто бы сомневался, незримо сопровождал Мангуст, телепортирующийся от укрытия к укрытию. И больше, надо полагать, никто, поскольку любой эскорт, даже скрытный, мог быть замечен Тритоном. Маскируясь под вольных сталкеров, «гаранты» двигались на достаточном расстоянии от нас, чтобы их можно было в чем-то заподозрить. И в то же время они были готовы по первому сигналу оперативно прибыть к нам и захлопнуть ловушку, оцепив нужный участок местности.
– Твой полковник понимает по-русски? – осведомился я у невидимого Хомякова, глядя на косящего под зомби попутчика. Я-то знал, что любой оперативник ЦРУ, которого забросили в Восточную Европу, говорит на всех распространенных здесь языках. Но Барклай мог себе позволить задавать этим людям подобные глупые вопросы.
– Говорю, и неплохо, – ответил вместо Мангуста Шульц, не поднимая глаз и почти не размыкая губ. – Так что не вздумай со мной хитрить, сукин ты сын! Откручу голову голыми руками!
– А ты не очень-то любезен, мой заграничный друг, – укоризненно заметил я. – Прямо как твой одноглазый соратник. Знаю, что никакой награды я от вас не дождусь, но неужели нельзя проявить ко мне хотя бы элементарную вежливость?
– Лучше заткнись, пока тебя об этом вежливо просят! – огрызнулся Хомяков, и у меня не оставалось выхода, как только принять его совет к исполнению…
Место, куда Тритон наказал мне прибыть, находилось всего-навсего в километре от «Ласточки». Но это по прямой, а для того, чтобы туда попасть, нам следовало отмахать все два. В бывший грузовой порт на восточном побережье Яновского затона можно было отправиться и по воде, на лодке, но это грозило привлечь к нам внимание окрестных монстров. Как водоплавающих, так и тех, что бродили по суше. Поэтому пришлось топать к порту вдоль берега. Пусть медленно и с оглядкой, зато избегая ненужных нам сейчас конфликтов с техносом.
Когда до ржавых портовых кранов, чьи стрелы можно было увидеть из бойниц мини-форта, оставалось всего ничего, я вышел на связь с Тритоном. Но тот вместо приветствия назвал нам второй ориентир: железнодорожный мост через Припять. До него следовало пройти на восток примерно столько же, сколько мы уже отмахали, разве что теперь мы двигались не вдоль затона, а по берегу реки.
Разразившись бранью по поводу того, что наш путь удлинился вдвое, в действительности я был к этому готов, поскольку знал: такое случится еще не раз и не два. Тритон был бы крайне самонадеян, если бы сразу назвал Барклаю конечную цель. Нет, этот тип не мог позволить так легко загнать себя в западню! На что «гаранты» тоже не надеялись, ведь иначе они усомнились бы в том, что ведут охоту на агента Ведомства.
Сообщения на коммуникатор мне слал Вектор. Он и Гаер еще вчера разведали для нас маршрут, и сейчас нам с Уолтером угрожали лишь те опасности, какие могли объявится здесь за последние восемь часов. Большой срок для изменчивой Зоны, но мы не торопились и потому осматривались самым тщательным образом.
Разговаривать мне с Шульцом было не о чем, да и что мог выболтать мне привыкший держать язык за зубами ветеран американской разведки? Все, что он делал, – это притворялся одурманенным транквилизаторами «зомби» и покорно плелся впереди, подчиняясь моим командам. Возле железнодорожного моста, к которому мы вышли в полдень, пришлось затаиться и сделать привал, поскольку в этот момент реку пересекала группа вольных сталкеров. Доносящиеся до нас автоматные очереди свидетельствовали о том, что бродяги встретили на своем пути сопротивление – видимо, нарвались на ботов или сталтехов. Уничтожив врага и сбросив его останки в воду, наши невольные союзники перебрались на другой берег и вскоре скрылись с глаз. После чего я и Махайрод, не мешкая, устремились к опустевшему мосту, пока на нем снова не появились люди или биомехи.
Нетрудно догадаться, что сталкеры, которые так кстати расчистили нам путь, оказались здесь вовсе не случайно. Это был один из отрядов «гарантов», движущихся с нами параллельными курсами. Выйдя к переправе раньше нас и поняв, что мы не преодолеем мост с наскока, наши опекуны сочли своим долгом избавить меня и полковника от этой проблемы. Чем в итоге сэкономили время и себе, и нам, и заманившему нас в это узкое место хитрому Тритону.
За рекой, после моего доклада, он отдал нам очередной приказ: повернуть на северо-запад и идти вдоль размытой дождями насыпи, что когда-то служила мелиоративной дамбой. Путь предстоял неблизкий – до конца этого вала, тянущегося по прямой около пяти километров. Я опять выругался, но, само собой, поплелся как миленький к новому ориентиру. Однако спустя час Тритон неожиданно сам связался со мной и велел поменять направление: пересечь насыпь и идти перпендикулярно ей на северо-восток.
Я обратился к «гиду» с протестом, что если он намерен и дальше играть в свои игры, то я не доведу ему пленника, поскольку, чем дольше мы кружим по Зоне, тем выше наша вероятность нарваться на неприятности. Тритон ничего не ответил и разорвал связь еще до того, как я договорил. И никакой ориентир он нам на сей раз не указал. Из чего следовало, что мы получим очередные инструкции в положенное время.
Спустя два часа мы были еще живы и по-прежнему брели без цели, так как Тритон почему-то не желал нам ее обозначить. Неизвестно, как далеко я и Махайрод так ушли бы, не наткнись мы на тектонический разлом, отрезавший нам путь на север. Я в досаде сплюнул и, опять вызвав нашего проводника, сообщил ему о возникшей перед нами непреодолимой преграде.
«Все правильно, – невозмутимо ответил на это Тритон. – Теперь сворачивайте на юго-восток и идите к Зимовищу».
Отсюда до Зимовища – деревни, от которой ныне сохранилось одно название да несколько хозяйственных построек, – было рукой подать. Через полчаса мы уже подходили к ее окраине – той, где некогда располагался хоздвор: зерносушилка, гаражи и мехмастерские. Потрепанные временем, они выглядели посреди пустоши даже не островками, а жалкими обломками кораблекрушения, что остались от прежней цивилизации, стертой под куполами Барьера аномальными бурями. Про обычные деревенские дома и говорить нечего. От них сохранились лишь вывороченные из земли и похожие на надгробия бетонные блоки фундаментов.
«Подойдите к флагу и остановитесь!» – выдал коммуникатор очередные инструкции. Еще не последние, но метаться по локации нам, к счастью, больше не придется. Зимовище было последним пунктом нашего маршрута. Тут и предстояло состояться инициированным Мангустом – и инсценированным мной – переговорам.
То, что Тритон называл флагом, было на самом деле воткнутым в землю двухметровым куском арматуры с привязанной к ней замызганной тряпкой. Подойдя к указателю, мы очутились посреди хоздвора, что прежде являлся общим для всех близлежащих сооружений и был сравним по площади с футбольным полем.
Глядящий в оба и анализирующий обстановку Махайрод, безусловно, сообразил, в какое коварное место его завели. В расположенных вокруг нас зерносушилке (трехэтажное, набитое ржавым оборудованием сооружение типа маленького элеватора), мехмастерской (вытянутый в длину ангар с похожей на каланчу башенной надстройкой) и гараже (одноэтажное просторное здание со множеством выходящих во двор ворот) мог занять оборону целый взвод противника. И это не считая разбросанных между ними трансформаторной будки, конторки, теплушки, весовой, эстакады и прочих вспомогательных построек. В то время как нам велели встать в хорошо простреливаемой и лишенной укрытий точке двора. Что Уолтеру сильно не понравилось. Но что он мог поделать: назвался приманкой – будь готов побывать в зубах у хищной рыбы.
«Скажи полковнику, чтобы он показал лицо!» – попросил Тритон. Общение между нами перешло в онлайн-режим, что также нервировало Шульца, не терявшего надежды увидеть комбинатора Ведомства воочию. А увидев, или взять его живьем, или прикончить ублюдка – в общем, как карта ляжет.
– А ну выше голову и смотреть прямо перед собой! – приказал я пленнику. Тот повиновался, приняв чуть более гордую позу, нежели та, в которой он пребывал доселе. Реакция у якобы напичканного транквилизаторами Махайрода была замедленной, а движения вялыми. Но я-то знал, насколько обманчива полковничья заторможенность и как быстро он способен из нее выйти. Рядом со мной стоял ас, который, возможно, и подрастерял с возрастом былую хватку, но до сих пор оставался не менее опасен, чем любой из моих головорезов.
Следующие пять минут ничего не происходило: мы топтались у флага, а прячущийся от нас Тритон – или, возможно, его посредник, – проводил опознание Уолтера Шульца. Так, по крайней мере, должен был думать сам Шульц. На самом деле я удостоверился в его идентичности еще на берегу Яновского затона. И известил об этом Вектора, вставив при обмене посланиями с Тритоном нужное кодовое слово. Оно указывало, какую тактику следует выбрать моим оперативникам, когда мы доберемся до Зимовища. И как только мы подошли к условному знаку, этот сценарий сразу вступил в действие.
Закончив издали опознание пленника, Тритон попросил меня включить громкую связь. После чего обратился непосредственно к Уолтеру пропущенным через синтезатор механически-бесстрастным голосом:
– Полковник Шульц! Сколько ступенек на штурмовой лестнице, которую используют курсанты форта «Шандалар» для выполнения упражнения двенадцать-восемь?
Глядя мутным взором в сторону зерносушилки, Махайрод наморщил лоб, плотно сжал губы, но не проронил ни слова. Однако, когда я подумал, что вопрос Тритона останется без ответа, Уолтер все же заговорил:
– Пять ступенек… на штурмовой лестнице… Той, что выдают курсантам «Шандалара» для тренировки вторжения в здание через окна первого этажа.
– Правильно, – подтвердил голос из коммуникатора. – Второй вопрос: каким способом курсанты третьего курса «Шандалара» преодолевают седьмое препятствие тактической полосы, когда сдают итоговый экзамен?
– Бег под водой по дну водоема с тяжелым камнем в руках… – На этот раз Шульц раздумывал недолго. – Но двигаться нужно осторожно, иначе есть риск запутаться в подводных корнях.
– Тоже правильно, – резюмировал Тритон. – Третий вопрос: сколько патронов дается курсанту для сдачи стрелкового норматива шесть-тринадцать?
– В учебной программе форта «Шандалар» нет стрелкового норматива с таким номером, – возразил полковник. – Возможно, в других учебных центрах он есть, но в «Шандаларе» его нет и никогда не было. Разве только он был введен после того, как я ушел в отставку… Тогда – возможно. Но мне об этом ничего неизвестно.
– Вы правы – подобный норматив не существует, – признался Тритон. – Четвертый вопрос: когда Исгор будет подключен к «Кладезю»?
Резкий переход допроса от прошлой жизни Шульца к его сегодняшней работе мог повергнуть его в замешательство. Но не поверг. Полковник был готов к тому, что у него станут об этом выпытывать, и ответил практически без запинки:
– Через две недели. Если, конечно, не возникнет непредвиденных трудностей и все подготовительные работы будут завершены в срок.
Конечно, здесь он соврал, поскольку эту информацию, в отличие от некоторых подробностей из прошлого Шульца, я все равно не мог проверить. Впрочем, в данный момент мне не требовалась от него правда. Игра с Уолтером в вопросы и ответы под видом проверки, фальшивый он или нет, сама была фальшивкой. Я затеял ее с одной целью: позволить «гарантам» подобраться к нам поближе. И в то же время не настолько близко, чтобы их оцепление замкнулось. Телепортирующийся между их группами Мангуст уже сообщил охотникам, что мы достигли места назначения. И сейчас он, очевидно, корректировал их маневры, пытаясь прежде всего обнаружить людей Тритона, которые также наверняка рассредоточились вокруг Зимовища.
Я был спокоен насчет Вектора и Гаера. За время, что они здесь находились, им наверняка удалось подыскать себе надежное укрытие. Но даже если подкрадывающейся к нам армии G.O.D.S. повезет не засветиться, мои люди в любом случае поднимут тревогу, когда враг будет на подходе. Потому что так надо. А иначе Мангуст и «гаранты» просто-напросто раскусят мой блеф и поймут, что Барклай и Тритон – одно и то же лицо.
Шульц ответил на девять из двенадцати вопросов, которые касались Исгора. На три остальных он, возможно, тоже ответил бы, если бы, дескать, был в курсе того, о чем его спрашивали. Обычная уловка, обязанная придать словам Уолтера правдивость. Если бы он врал напропалую, ему не составило бы труда выдумать ответы на все без исключения вопросы. Ну а сознавшись в незнании некоторых вещей, он вроде как подчеркивал, что говорит правду. И заодно давал понять, что до этого он также был с нами искренен.
Очередной вопрос оказался несложен и вряд ли загнал бы полковника в тупик. Но едва он открыл рот, собираясь ответить, как вдруг Тритон его перебил:
– Черт побери, Барклай! Нас окружают незваные гости! И почему, скажи на милость, я этому не удивлен?! Ты подставил меня, сучий потрох! Ну держись!
Эти его слова также прошли через синтезатор и прозвучали столь же бесстрастно, как предыдущие. Но разве их тон мог скрыть от Махайрода смысл сказанного выше? Вполне конкретный смысл, подразумевающий лишь одно: дружба Барклая и Тритона только что подошла к концу!
Сие событие тут же было ознаменовано раскатистым треском салюта. Правда, отнюдь не праздничного: это сработали расставленные по периметру двора замаскированные ракетницы. Сразу три десятка реактивных дымовых шашек взмыли ввысь и разлетелись во все стороны, будто брызги от плюхнувшегося в воду камня. А разлетевшись, устремились к земле, выбрасывая с каждой секундой все больше и больше дыма. И когда все они рассыпались вокруг Зимовища в радиусе около полукилометра, каждая из них дымила уже в полную силу.
Что ни говори, а мгла была, есть и будет лучшим другом шпиона, в особенности разоблаченного. Чуть эффективнее разве что дым современных армейских дымовых шашек, содержащий в себе еще и металлические примеси. Нагреваясь при распылении, они создают дополнительный термический экран, который сбивает с толку сканеры, мешая им обнаружить скрывающегося под завесой человека. А особенно под такой плотной завесой, какую выставил над Зимовищем обнаруживший «гарантов» Тритон.
За считаные секунды деревню окружила кольцеобразная непроницаемая стена дыма. Но двор, на котором находились я и Махайрод, не попал под ракетный удар, и потому видимость на нем пока оставалась в норме. Что, однако, полковника вовсе не обрадовало. Живо смекнув, что сейчас произойдет, он бросился за единственное укрытие, какое было ему доступно. И какое могло обезопасить его хотя бы на первое время – за меня.
На Уолтере также были надеты доспехи. И когда он воспользовался мной как живым щитом, его стала защищать и моя броня тоже. Сорвав с запястий бутафорские наручники, Шульц ловко отобрал у меня «карташ», и не успел я вымолвить ни слова, как бывший пленник уже обхватил меня сзади за горло. А в другой руке он держал оружие, которое для пущей устойчивости упер цевьем мне в плечо. В общем, Махайрод приготовился вырываться с боем из западни, ну а если у него это не выйдет, значит, он продаст свою жизнь как можно дороже.
Предсказать, откуда по нам будет открыт огонь, не мог даже я, хотя и знал, что мы находимся на прицеле сразу двух автоматических снайперских комплексов. Вектор и Гаер разместили их внутри зерносушилки и мехмастерской и управляли ими дистанционно, следя за целями через встроенные в комплексы видеокамеры. Орудия располагались на возвышениях, поэтому могли вести огонь по наземным объектам с выгодных позиций. И теперь этим машинам смерти предстояло доказать, что каждый обманувший Тритона не уйдет от справедливого возмездия. Включая даже меня.
Нет, я не оговорился: я действительно собирался сегодня пострадать. Причем довольно серьезно. Ради чего вот уже пять минут все крупные кровеносные сосуды на моей правой руке были блокированы выше локтя, а нервные окончания в предплечье и вовсе «отключены» за ненадобностью.
Сегодня мне предстояло продемонстрировать самый сложный трюк из арсенала оборотней-редупликантов – утрату конечности! Не скажу, что прежде я делал это часто. На моем счету было лишь два таких самоистязания, и оба они проводились на учебной практике, в стенах лаборатории. В полевых условиях лишать себя руки или ноги мне до нынешнего дня случая еще не выпадало. Что, естественно, порождало у меня закономерные опасения. Но, с другой стороны, все ведь когда-то приходится делать впервые, и отрывание себе конечностей – не исключение.
Вектор должен был отстрелить мне руку, когда я, изображая растерянность, подниму ее вверх, как будто бы капитулируя. То, что при этом Махайрод дышал мне в затылок, было вдвойне замечательно. И когда прилетевшая из зерносушилки пуля оттяпала мне предплечье аккурат в локтевом суставе, брызги крови и ошметки плоти, заляпавшие при этом лицо полковника, стали наилучшим свидетельством того, что карающая десница Тритона настигла предателя.
Вторая предназначенная мне пуля была выпущена с башни мехмастерской. Этот выстрел угодил левее – в верхнюю часть правой половины грудных доспехов. С такого расстояния снайперская винтовка запросто пробивает их насквозь. Что и случилось, после чего в моей броне появилась дыра, из которой моментально хлынула кровь… Душераздирающее зрелище, которое также произошло на глазах Шульца.
Впрочем, все было не так ужасно, как выглядело. Да, пуля действительно пробила мне доспехи, но лишь верхний их слой. Изнутри же к нему была приделана еще одна защитная пластина из более толстого и мягкого металла. В нем пуля и увязла. А между пластинами находился пакет с кровью, привнесший в мое представление необходимую натуралистичность.
Второй угодивший в меня выстрел оказал мне еще две услуги. Прежде всего он лишил меня сознания, исполнив роль грубой, но своевременной анестезии и избавив от страданий при первой, самой мучительной боли в оторванной руке. А во-вторых, удар от пулевого попадания развернул и отбросил меня назад с такой силой, что вырвал из хватки Махайрода. Которому хватило одного взгляда, дабы определить, что я больше не гожусь на роль щита. Ни живого, ни мертвого, поскольку теперь я элементарно не мог стоять на ногах и передвигаться. Ну а без этого я стану для Уолтера уже не защитой, а лишь тяжелой обузой.
Полковнику некогда было выяснять, жив я или мертв. И тем более незачем вытаскивать меня из-под огня. Я стал для «гарантов» битой картой и утратил всяческую ценность. В данную минуту все их внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать Тритону или его людям вырваться из оцепления. То же беспокоило и Шульца. Но сначала ему предстояло решить более актуальную для него проблему: спасти собственную жизнь, избежав снайперских пуль.
Я не видел, как он это сделал, потому что очнулся, когда вся моя буффонада с оторванными конечностями и фейерверком подошла к концу. Однако, даже будь Махайрод вполовину не такой прыткий, ему все равно не суждено было умереть здесь и сейчас. Я не мог этого допустить. И отнюдь не из милосердия или профессионального уважения к орденоносному ветерану. В иной ситуации я пустил бы его в расход, не задумываясь, как одного из наших врагов. Но сегодня Уолтер был нужен мне в качестве свидетеля, который расскажет товарищам о том, как жестоко расправился Тритон с предателем Барклаем. После чего «гаранты» сделают нужные выводы и наступят на очередные подложенные мной грабли. Те самые, которые и должны, согласно моему плану, окончательно расшибить им лбы.
Махайроду была дарована пощада, но дабы это не выглядело слишком очевидным, нам пришлось и его малость покалечить. Я не ошибся: старый полковник до сих пор пребывал в отличной форме. Бросив меня, он рванул прочь со двора так, что даже мои оперативники восхитились его ветеранской прытью. Но, как бы резво ни метался он зигзагами, опередить автоматику наведения снайперского комплекса ему было не по зубам. Вектор и Гаер ударили по нему из двух стволов кинжальным огнем так, что пули в буквальном смысле засвистели у Уолтера мимо виска и прочих частей тела. И все-таки его везение длилось не бесконечно. За миг до того, как он достиг облака дымовой завесы, одна из пуль все же перебила ему лодыжку. Разогнавшийся Шульц рухнул, как подкошенный, но успел из последних сил сделать нырок и укатиться в непроницаемую для снайперов мглу. Они выпустили вдогонку беглецу еще несколько пуль (само собой, с расчетом, чтобы те в него уже не попали) и, выполнив этот этап своей работы, перешли к следующему.
Снимать с позиций снайперское оборудование у нас не оставалось времени. Но оставлять его врагам тоже было нежелательно – им не следовало знать, кто стрелял по мне и Шульцу: настоящие снайперы или тактические боты. Поэтому через минуту после того, как Махайрод скрылся, во всех крупных постройках разом сверкнули вспышки многочисленных плазменных взрывов. Они прожгли насквозь и без того ветхие стены зерносушилки, гаража и мехмастерской, отчего те сразу же развалились, словно карточные домики. И погребли под собой все компрометирующие нас улики, которые не расплавила плазма. А клубы дыма, окутавшие снесенные строения, слились с наползающей на Зимовище дымовой завесой и сделали ее еще плотнее.
Тактика «гарантов», не потерявших надежду схватить Тритона, была простой: сформировать оцепление и блокировать хоздвор, не позволив никому вырваться из сжимающегося кольца. По нашим прикидкам, на все про все противник затратит порядка двенадцати-пятнадцати минут. Не меньше, поскольку при запуске дымовых шашек вражеские группы были еще разрознены и находились на дальних подступах к Зимовищу. Но и не больше, так как профессионалы из команды Махайрода могли даже в густом дыму быстро скоординировать силы и проделать свою работу четко и без проволочек.
Задействованные в операции пятьдесят с лишним оперативников G.O.D.S. ступили на горящий хоздвор одновременно со всех сторон подобно замкнутому живому неводу. Но единственной рыбой, которая в него угодила, был раненый полковник Шульц, коего соратники обнаружили на подходе к цели. И больше – никого. Ни Тритона, ни, что гораздо любопытнее, Барклая!..
Тот факт, что «гаранты» упустили первого, их не удивил. Все-таки их нынешний Объект был не последним человеком в Ведомстве и умел искусно водить противника за нос. А вот отсутствие второго участника сорвавшихся переговоров вызывало недоумение. Особенно, принимая во внимание то, что его на глазах Махайрода истерзали снайперские пули.
Впрочем, никакой мистикой тут не пахло. Все объяснилось быстро и вполне прозаически. От кровавой лужи, что успела растечься под телом Барклая, в сторону горящего гаража уходили отчетливые следы. Отстреленной руки, о которой наверняка упомянул Шульц, тоже нигде не наблюдалось. Из чего следовало, что Барклай все-таки не умер, а, поднятый на ноги своими медицинскими имплантами, решил убраться прочь из горящего Зимовища, не забыв прихватить с собой оторванную конечность.
Тяжелораненый и отныне бесполезный барон был списан G.O.D.S. со счетов. Шок, кровопотеря и явно помутившийся рассудок не благоприятствовали прогулкам по Зоне, обещая сделать Барклая легкой жертвой первого же повстречавшегося биомеха. Но дабы окончательно выяснить его судьбу, по кровавому следу полумертвого калеки были отправлены три «гаранта».
Погоня продлилась недолго. За гаражом в земле обнаружилась большая – метров пять в глубину, – трещина с зыбкими, обваливающимися краями. Отпечатки подошв и капли крови обрывались у ее кромки и вновь появлялись уже на дне провала. Судя по всему, будучи в шоке, Барклай попросту не заметил в дыму овраг и сослепу скатился в него. Но упал удачно, поскольку сумел потом встать на ноги и отправиться на поиски выхода из природной западни.
Спускаться в нее преследователи не стали, так как дым более-менее рассеялся, и следы беглеца были отчетливо видны сверху. А вскоре обнаружился и тот, кто их оставил. Вернее, лишь его торчащие из кучи глины ноги. Сам же он был погребен под осыпью, сошедшей со склона трещины, когда Барклай проходил мимо и потревожил готовый обвалиться пласт грунта. Заодно разрешилась загадка, как сумел однорукий полутруп проскользнуть сквозь оцепление. Никуда он не проскальзывал, поскольку в тот момент уже лежал на дне ямы под обвалом. А «гаранты», что двигались к хоздвору по берегам разлома, попросту не заметили внизу сквозь дым засыпанного глиной неподвижного человека.
Выбраться из этой ловушки Барклай уже не смог, это очевидно. Очевидно и то, что именно здесь он нашел свой бесславный конец. Одна из его ног еще подергивалась, но это была лишь предсмертная судорога, и близко не напоминавшая попытку высвободиться из земляного плена. «Гаранты» переглянулись и, выпустив на всякий случай в могильный холм барона автоматную очередь, отправились обратно докладывать об увиденном…
…Вернее, о том, что я позволил им увидеть, не более того. Так, как и предписывают действовать иллюзионисту законы его тонкого искусства.
Меня привел в сознание автоматический инъектор, который я прикрепил под доспехи к левому плечу еще утром. Он был запрограммирован впрыснуть мне дозу адреналина через минуту после того, как я отключусь, что было неминуемо при попадании в меня двух снайперских пуль. За минуту Махайрод как раз успеет слинять, а «гаранты» будут еще далеко от хоздвора. Однако мне все равно требовалось поторапливаться, поскольку мое самочувствие в этот момент оставляло желать лучшего и не позволяло передвигаться уверенно и быстро.
Подхватив валявшуюся рядом отстреленную правую руку – что было естественно для шокированного человека, – я глянул на пристегнутый к левому запястью коммуникатор. На нем уже светилась посланная Вектором инструкция, куда мне двигаться и что делать: «Овраг за гаражом. Спускайся в него. Мы тебя встретим».
Я задействовал все свои способности редупликанта, чтобы свести боль и кровопотерю к минимуму, но все равно терпел сильные муки и оставлял за собой кровавые следы. Но если первые мне мешали, то вторые, напротив, всячески подыгрывали. Доплетясь до трещины, я соскочил в нее, где был немедля подхвачен Вектором и Гаером, у которых все уже было готово для продолжения нашей мистификации.
В этом же провале, в одном из его боковых ответвлений находилась замаскированная землянка – а точнее сказать, нора – моих оперативников. Но они препроводили меня не к ней, а в другое место – к ближайшему обвалоопасному участку склона. Там у них еще с вечера лежал наготове найденный неподалеку выгнутый кусок танковой обшивки. Под него легко мог заползти один человек, и этим человеком, как нетрудно догадаться, предстояло стать мне. Снабдив меня баллончиком со сжатым воздухом и мундштуком, через какой я мог дышать, напарники загнали меня под обломок брони, а потом обвалили на него сверху большой пласт глины. Который, если бы не защитный колпак, точно раздавил бы меня своей нешуточной массой.
Проследив, чтобы кроме моих ног на поверхности не осталось ничего лишнего, Вектор и Гаер поспешили вернуться к себе в укрытие. И теперь нам осталось только лежать и дожидаться, когда наступит ночь и «гаранты» уберутся из сожженного Зимовища несолоно хлебавши.
В моем импровизированном склепе было темно, как в могиле, но скучать мне не приходилось. Помимо симуляции судорог – не особо трудоемкое занятие, – я занимался еще одним важным делом: залечивал изувеченную конечность без хирургических инструментов и медикаментов. Это было пока лишь «черновое» превращение уродливого обрубка в здоровую, заросшую культю. Чтобы отрастить себе новую руку, условия были не самые подходящие. К тому же на это мне потребуется гораздо больше времени и сил, а также уйма пищи. Последнюю я стану поглощать в неимоверном количестве, ибо где еще мне взять стройматериал для формирования утраченных тканей путем редупликации клеток неполноценной руки?
Склеп, в котором я прятался, оградил меня не только от обвала, но и от пуль, какими отыскавшие мое мнимое тело «гаранты» нашпиговали могилу. Пулевые удары о броневой лист дали понять, что дрыганье ногой можно прекращать. Что было весьма кстати: инсценировать конвульсию мне уже порядком надоело, да вдобавок это мешало сосредоточиться на покалеченной руке. Она и без того нарывала, а при трансформации ее в зажившую культю боль возросла вдвое. Хорошо, хоть мне приходилось видоизменять не все тело, а лишь его малый участок, что облегчало задачу, но, увы, не уменьшало моих мучений.
Занятый самолечением, я отвлекся и потерял счет времени. Может быть, поэтому моя тесная тюрьма «Кошмар клаустрофоба» и не успела мне сильно осточертеть. Когда Вектор и Гаер разгребли курган и, убрав стальной колпак, выдернули меня на свет божий, никакого света над нами не было, поскольку на Чернобыль уже опустилась ночь. Чему я также порадовался, ибо в противном случае, вынырнув из кромешного мрака на солнце, мне пришлось бы долго щуриться и утирать слезы.
– Ну как ты, босс? – осведомился Вектор, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться.
– С утра чувствовал себя лучше, но, думаю, сам идти смогу, – проворчал я, все еще морщась от боли, и первым делом поинтересовался: – Что нового у московских гостей?
– Сорок минут назад разделились на три отряда и отбыли в сторону тамбура, – доложил Гаер. Он выполз из норы раньше всех и, вернувшись на наблюдательный пост, успел засвидетельствовать уход «гарантов» из Зимовища. – Полагаешь, они все-таки решили наведаться всем табором в Крым?
– Уверен в этом на девяносто пять процентов, – ответил я. – Сейчас для них каждая минута дорога. Они думают, что сбежавший Тритон постарается как можно быстрее вывезти вторую партию товара с крымского склада и перепрятать ее. Вот «гаранты» и стремятся очутиться там до того, как их враг заметет за собой последние следы.
– «Гаранты» могут осмелиться на штурм собственности Барклая?
– Точно не скажу. Сейчас они на взводе и потому вполне способны на отчаянные поступки. Но если осмелятся, то понесут серьезные потери, ведь прорваться через периметр склада без поддержки «жженых» метаморфов весьма проблематично. Вероятнее всего, эти парни и их одноглазый шеф поступят осторожнее: попытаются перехватить второй груз так же, как первый – во время его транспортировки по Зоне. Но как бы то ни было, до Химок этот товар тоже не доедет, поскольку теперь G.O.D.S. не спустит с него глаз.
– А что мы? – полюбопытствовал Вектор. – Играем по прежнему плану и подключаем Орден? Или пока ты отлеживался в железном гробу и зализывал раны, у тебя созрела идея получше?
– Старый план остается в силе. Финальный финт – он трудный самый, так что пора выбрасывать нашего козырного туза – Священный Узел, – подтвердил я. – Поэтому давай-ка прямо сейчас вызывай Башку, чтобы он как можно скорее наладил мне связь с Командором.
– И что ты ему скажешь?
– Скажу, что Барклаю нужна помощь гераклов Хантера в очистке одной авгиевой конюшни. Дорогостоящий навоз, который они там найдут, пусть забирают себе весь до последнего катышка, как мы и договаривались. А поскольку дело не терпит отлагательств, Барклай готов за срочность накинуть Ордену, помимо трофеев, хорошую денежную компенсацию… Кто-нибудь хочет поспорить с тем, что он нам не откажет? Нет? Что ж, очень разумно с вашей стороны, джентльмены. Как гласит народная мудрость, вредно пререкаться с боссом, когда он прав, а особенно если перед этим вы оторвали ему руку!..