…Все, что произошло потом, было одновременно и предсказуемо, и неожиданно. Такой вот парадокс! Только счесть его забавным, увы, нельзя, поскольку на берегу вновь пролилась кровь. И новые трупы упали рядом с теми, что еще не остыли после отгремевшего здесь сражения.

Гибель настигла дона Риего-и-Ордаса в тот момент, когда этого совершенно никто не ожидал – на пике триумфа и в шаге от готового свершиться возмездия Владычице. Немудрено, что даже закаленные в боях кабальеро и северяне оторопели и лишились дара речи. Совсем ненадолго. Но за эти секунды команданте успел отойти в мир иной, так и сжимая в руке шпагу, которую он, к своему огорчению, запачкал напоследок не вражеской, а собственной кровью.

Это кратковременное затишье стало предвестником лютой бури, что грянула затем. И на кого она обрушилась в первую очередь, нетрудно догадаться…

Ярость пятерых кабальеро мгновенно переходит тот предел, когда уже непонятно, что обуревает ими: обычный гнев или безумие. Их шпаги еще не вложены в ножны и могут довести до конца незавершенную команданте казнь. Но в это мгновение гвардейцы забывают о Владычице. Сначала им не терпится предать смерти ее фаворита. Прямо сейчас! Немедля! Разразившись проклятьями, все пятеро дружно бросаются к нему, и каждый намерен первым вонзить клинок ему в глотку.

Тем не менее Тамбурини помнит о том, что он – табуит, – и не думает сдаваться без боя. Перебросив кинжал в левую руку, он выхватывает у мертвого команданте шпагу и готов сразиться с кабальеро. Вот только вряд ли парню по силам одолеть даже одного из них, не говоря о пятерых. На что он вообще рассчитывал, когда вонзал нож в спину дона Риего-и-Ордаса? Трудно поверить, что такой умный юноша не смог предвидеть, чем это для него обернется. И что со смертью команданте он лишится последнего шанса достичь своей цели.

Или все-таки это было не сумасбродство, а трезвый и расчетливый ход? Такой же расчетливый и точный, как тот удар, которым Дарио сразил дона Балтазара?

Дальнейшее развитие событий позволяет усомниться в том, что наш спаситель мира действовал под влиянием эмоций. Да, он рисковал, и немало. Но это был оправданный риск, поскольку Тамбурини знает: среди врагов королевы Юга у него найдутся заступники, и притом достаточно сильные.

Конечно, Дарио рассчитывает вовсе не на меня, Долорес и Гуго. Какой с нас может быть прок в рукопашной стычке с кабальеро? Однако помимо нас здесь присутствуют те, кто все еще чтит память покойного гранд-селадора Тамбурини. И кто считает своим долгом не дать в обиду его сына, какое бы безумство тот ни натворил.

Мы не знаем, как отнесся табуит Шлейхер к тому, что Дарио встал на защиту королевы. Но в критическую минуту селадор без раздумий бросается наперерез его врагам, пусть даже они и бывший механик «Геолога Ларина» воевали до этого на одной стороне. Их союз аннулирован в мгновение ока. Меч Шлейхера бьет вдогонку пробегающему мимо кабальеро, разрубает ему позвоночник и следующим ударом дотягивается до головы второго. Однако гвардейская шляпа с укрепленной иностальными вкладками тульей не дает мечу раскроить череп жертвы. Впрочем, сила удара достаточна, чтобы ошеломить противника. Он едва не падает и, остановившись, начинает отмахиваться шпагой от табуита, дабы сдержать его натиск, пока в глазах у дезориентированного гвардейца не прояснится.

Внезапная атака с фланга вынуждает одного из кабальеро – того, на кого должен обрушиться третий удар Шлейхера, – переключиться на новую угрозу. Гвардеец переходит в решительную контратаку, и теперь селадор сам вынужден защищаться. Сражается он неплохо, но обороняться тяжелым мечом против кавалерийской шпаги довольно трудно. И Шлейхер увязает в поединке, в то время как два последних мстителя, не отвлекаясь на табуита, подскакивают к Тамбурини с занесенными для удара клинками…

– Стоять, ни с места!!! – разносится над побережьем рев домара Тунгахопа. Его приказ обращен не к гвардейцам, которые все равно ему не подчинились бы, а к своему скваду. Тунгахоп никогда не против хорошей драки, но в эту он предпочитает не ввязываться. Да, он до глубины души возмущен бесславной гибелью величайшего воина Юга. Да, симпатии домара лежат сейчас целиком на стороне кабальеро. Но их пятеро, и они сами в силах свести счеты с мальчишкой. Тунгахопу не нравится, что Шлейхер вступился за подлого убийцу. Но северянин способен понять и его, ведь табуит исполняет воинский долг, защищая сына своего покойного вождя. Тунгахоп ненавидит Владычицу Льдов, но убить ее, пока гвардейцы воюют с другим противником – значит, грубо нарушить договор с команданте о том, кому выпадет честь казнить злодейку. Домар поступил честно, признав, что у опальной Кавалькады на это больше прав, чем у беглых гладиаторов. И вот теперь домар угодил в положение, единственным достойным выходом из которого являлось бездействие. Тунгахопу это не нравится. Но так или иначе, а в его почтенные годы намного проще удержать себя и соратников от необдуманных поступков, нежели будь он лет на двадцать моложе.

А вот у Владычицы Льдов все же сдают нервы. Что, впрочем, ей простительно – для своих лет она и так проявила сегодня похвальную стойкость. Отступив со слугами к самой воде, королева Юга, кажется, хочет рвануть вдоль берега к разбежавшимся матросам и в последний раз попытаться воодушевить их на бой. В принципе это может сработать. Надо лишь убедить деморализованных матросов, что половина из нападавших, включая команданте, уже погибла. Единственная причина, по которой Владычица мешкает – северяне, стоящие слишком близко к воде. Проскочить мимо, а потом унести от них ноги для не привыкшей удирать от врагов королевы – вряд ли выполнимая задача. А бежать в другую сторону не имеет смысла. Там, на пустынном берегу, нельзя найти вообще никакой подмоги.

Два противника – уже не пятеро, но для Дарио и столько разъяренных кабальеро – явный перебор. Тем более что один из них – лейтенант Анхель, который в бою стоит трех обычных бойцов Кавалькады. И быть бы Тамбурини нанизанным на шпаги, кабы в бой не вступила новая сила, с какой мстителям волей-неволей пришлось считаться.

Убби Сандаварг с трудом переварил известие о том, что Дарио переметнулся на сторону Владычицы Льдов. Однако северянин, так же, как мы, дал обещание гранд-селадору Тамбурини и не намеревался отступать от своего слова. Особенно сейчас, когда Убби остался единственным из нас четверых, кто мог это самое слово сдержать.

Еще в Ведре Сандаварг дал понять Тунгахопу: он счел бы за честь войти в его сквад, но Убби предпочтет действовать самостоятельно. Затем чтобы избежать ненужных разногласий с домаром, ведь их цели и дороги могут в любой момент разойтись. Тунгахоп не возражал и не счел это за неуважение. Вступление в сквад – дело добровольное. К тому же все северяне наслышаны о том, что Сандаварги – те еще упрямцы, предпочитают воевать в одиночку и плохо уживаются в компаниях. Вот почему Убби пропустил приказ домара мимо ушей и бросился в битву. И Тунгахоп не возражал, пусть даже это поневоле превращало его во врагов кабальеро…

…Но чтобы схватиться со сквадом Тунгахопа, кабальеро сначала должны переступить через труп Сандаварга! Что весьма проблематично, ведь он задумал прямо противоположное – пройтись победной поступью по трупам гвардейцев.

Северянин в один прыжок оказывается между Дарио и парочкой compañeros, отбивает щитом шпаги, а затем снова прыгает, только уже вперед. Использовав брата Ярнскида как таран, Убби толкает бегущего первым Анхеля так, что он налетает плечом на своего приятеля. Успев отвести клинок и не поранить лейтенанта, второй гвардеец не успевает увернуться от него самого, и оба пятятся назад, стараясь не потерять равновесие.

Это удается лишь Анхелю. Да и то потому, что он перебирает ногами быстрее и в итоге опережает товарища на пару шагов. Ненамного. Но этого хватает, чтобы вступивший в бой брат Ярнклот избрал своей целью ту, дотянуться до какой ему проще.

Второй кабальеро все еще пятится, когда пудовый кистень с хрустом впечатывается ему в левый висок. Простейший удар, какой не требует от Сандаварга особого мастерства и в какой он вкладывает всю свою силу, вминает гвардейцу половину черепа и сворачивает шейные позвонки. Жертва брата Ярнклота проделывает в воздухе неуклюжий кульбит, теряя в полете и шпагу, и дагу, и плюхается наземь уже бездыханной…

В этот момент Шлейхер также умудряется нанести еще одному кабальеро смертельный удар. Как это табуиту удалось, я проморгал, поскольку в этот момент следил за Убби. Но когда вновь перевожу взгляд на селадора, его меч вонзен во вражеское тело. Оно разрублено от плеча до грудины, и лишь кираса помешала клинку войти глубже. Впрочем, этого хватает, чтобы смертоносный выпад табуита стал одновременно последней успешной атакой в его жизни.

Шлейхер хочет отпихнуть ногой мертвого противника, чтобы выдернуть меч, но тот накрепко увяз в теле. И все бы ничего, но к селадору уже спешит гвардеец, которого он слегка оглушил неточным ударом по голове. Оглушенный быстро оклемался, после чего также забыл о Тамбурини и бросился на своего обидчика.

Табуит не успевает извлечь меч и пытается заслониться от атаки мертвым гвардейцем. Вот только тот не желает стоять на подкосившихся ногах и валится прямо на своего убийцу. Наверняка у нападающего кабальеро кружится голова и звенит в ушах. И тем не менее он делает длинный выпад, бьет клинком над головой падающего трупа и пронзает селадору плечо насквозь.

Одна рука Шлейхера утрачивает подвижность, но он по-прежнему готов бороться. И, превозмогая боль, выхватывает из-за пояса вспомогательное оружие – легкий топорик с длинными шипами на торце и задней части обуха. Казалось бы, вовремя – отмахнувшись им, селадор успевает отразить второй укол шпагой. Но кабальеро тоже парень не промах. Сделав еще шаг вперед, он сближается с противником и другой рукой вонзает ему дагу прямо в печень.

На Шлейхере надета такая же легкая кираса, как на бойцах Кавалькады. Дубленая кожа змея-колосса защищает от скользящих ударов, но против сильного и точного попадания она не спасает. А кабальеро, выхватив кинжал, мгновенно отскакивает назад и закрепляет свой успех – вгоняет шпагу селадору прямо в сердце. И, выхватив ее, спешит без оглядки на подмогу Анхелю. А незадачливый Шлейхер мешком валится промеж двух мертвых гвардейцев, каких он успел сразить наповал, прежде чем сам пал достойной для табуита смертью…

Убби доводилось сражаться с куда большим числом гвардейцев и побеждать их. Он не суетится, поскольку хорошо знает их тактику и манеру боя. А вот Анхелю и убийце Шлейхера, похоже, еще не попадался противник, дерущийся столь коварным оружием. Бросая опасливые взгляды на сквад Тунгахопа, кабальеро начали расходиться в стороны подобно охотящимся волкам, решившим наброситься на жертву сразу с обоих боков. Раскрученный брат Ярнклот гудит в воздухе, заставляя противников нервничать. Сам же Сандаварг спрятался за брата Ярнскида и неторопливо перемещается, стараясь, чтобы оба противника не выпадали у него из поля зрения. Дарио, взволнованно топчущийся со шпагой неподалеку, готов, если потребуется, кинуться Убби на подмогу. Впрочем, пока тот способен вращать кистенем, вмешиваться в его драку опасно. Даже другу, ведь скорость вращения и радиус поражения у брата Ярнклота таковы, что в горячке боя он разит напропалую, не разбирая, кто есть кто.

И все же Анхель далеко не так прост, каким хочет казаться.

Старательно делая вид, что они намерены провести обоюдную атаку с флангов, гвардейцы предпринимают несколько ложных выпадов. Сандаварг, само собой, на это не клюет и не дергается. Лишь кистень в его руке начинает вращаться и гудеть сильнее – намек, который кабальеро понимают правильно: при настоящей атаке у них вряд ли получится так легко увернуться от пудового ядра.

Однако атака атаке рознь. И кабальеро находят удачную, по их мнению, тактику, которая позволит им избавиться от краснокожей помехи. Проведя последний ложный выпад, Анхель внезапно срывается с места и… повернувшись к Убби спиной, мчится к Дарио, о котором мстители, казалось, забыли. Ан нет, не забыли! И лейтенант отчетливо дает понять: вынесенный Тамбурини смертный приговор будет действителен, пока хотя бы один гвардеец останется на ногах.

На самом деле Анхель убивает двух зайцев: хочет расквитаться за команданте и вынуждает Убби броситься в погоню, поскольку даже секундное его замешательство может стоить Дарио жизни. Но, бросившись за Анхелем, Сандаварг неминуемо повернется спиной ко второму кабальеро. И он уж точно не упустит такой удобный случай.

Убби оправдал ожидания врагов, да и разве он мог поступить иначе? Остановив раскрученный кистень ударом о землю, северянин без колебаний устремляется за лейтенантом. Устремляется, хотя наверняка вмиг разгадал уловку противника. Но Дарио не отбиться от Анхеля, и если Сандаварг не вмешается, кабальеро расправится с фаворитом одним-двумя быстрыми ударами.

Дарио мог бы сейчас задать стрекача, но он лишь пятится, выставив шпагу и пытаясь суматошно определить, откуда последует удар. Похвально, слов нет. Сын гранд-селадора не растерял гордость и отказывается позорно бежать с поля боя. Особенно когда ради него сложил голову собрат по ордену и, вероятно, вот-вот пожертвует собой давний друг ордена. Жаль, Тамбурини невдомек, что бегством он облегчил бы Убби задачу, в то время как своим неуместным героизмом парень грозит обречь на гибель и себя, и его.

Впрочем, гибель в ближайшие планы Сандаварга не входит. В ответ на вражескую хитрость у него есть в запасе свой коварный ход. Очень рискованный, но более удачной контратаки северянину за столь малое время не придумать.

Шпага второго кабальеро уже нацелена Убби в спину. Но тот пока не обращает внимания на преследователя. Выпростав на ходу руку из креплений щита, Сандаварг подбрасывает его вверх, перехватывается за нижнюю грань и, развернув щит горизонтально, изо всех сил толкает его вдогонку Анхелю. Тому остается сделать всего три шага, чтобы дотянуться шпагой до Дарио, когда в спину лейтенанта врезается ребром увесистый лист иностали. Расстояние между северянином и Анхелем невелико, и брат Ярнскид не успевает растерять в полете приданную ему скорость. Ее вполне хватает, чтобы сбить гвардейца с ног. Падая, он выбрасывает вперед руку и пытается в последний момент поразить клинком Тамбурини. Но тот не зевает и парирует нанесенный впопыхах неуклюжий удар.

Удачная защита? И да, и нет. Дарио отбил шпагу противника, но от него самого увернуться не успевает. И тот, врезавшись в парня, увлекает его за собой на землю. А сверху на гвардейца и фаворита грохается плашмя брат Ярнскид…

Сандаварг отыграл себе и Тамбурини маленькую фору и намерен воспользоваться ею, разделавшись со вторым противником. Бегущий северянин знает, что стоит лишь остановиться, и кабальеро тут же вонзит ему шпагу промеж лопаток. Поэтому он не останавливается, а, не сбавляя скорости, резко отскакивает в сторону. И, развернувшись в прыжке, одновременно размашистым движением раскручивает кистень.

Убби бьет наугад, и брату Ярнклоту не хватает размаха и точности для полноценного удара. Не достав до врага, ядро пролетает над его правой рукой всего в пяди от головы. Однако не все так плохо. Натянутая цепь кистеня наталкивается на шпагу и отбивает ее в сторону подобно фехтовальному блоку.

Сандаварг промахнулся, но и кабальеро тоже. Вот только паритета в их схватке не наступает. И все благодаря коварному оружию северянина. Чтобы повторно атаковать, гвардейцу нужно обрести равновесие и изготовиться для нового выпада. Зато Убби не требуется никакой подготовки. Промазав, брат Ярнклот не останавливается, а моментально идет на второй круг. За счет чего набирает наконец-то разгон, и, когда мститель еще только возвращается в стойку, северянин снова ошарашивает его кистенем. И бьет, разумеется, точно, ведь дважды подряд Сандаварг промахивается редко…

Анхель не оглушен и даже не потрясен – кираса смягчает удар брошенного в него щита. Но, лежа под ним, лейтенант проморгал гибель соратника. И когда, сбросив с себя брата Ярнскида, Анхель вновь готов сражаться, он еще не ведает, что остался в одиночестве. Он полагает, что товарищ отвлечет северянина, пока лейтенант казнит убийцу дона Балтазара.

Убийца этот находится гораздо ближе, чем Анхель изначально планировал к нему подобраться. Настолько близко, что его даже несподручно убивать длинной шпагой. А вот дага, какую кабальеро сжимает в другой руке, будет для этого в самый раз. Не обращая внимания на сопротивление Тамбурини, Анхель прижимает его голову эфесом шпаги к земле и замахивается кинжалом, намереваясь вонзить клинок в горло жертвы. Можно, конечно, просто перерезать его, но Дарио все время норовит схватить палача за руку и не дает тому пройтись лезвием по кадыку.

Анхель замахивается, но что-то в этот миг перехватывает и стискивает его запястье так, что раздается хруст. Лейтенант не успевает опомниться, как он уже сдернут с распростертого на земле Тамбурини, и, отброшенный назад все той же неумолимой силой, грохается навзничь.

Интересно, что чувствуют враги Сандаварга, когда он роняет их наземь и нависает над ними, помахивая пудовым кистенем? Я бы на их месте умер от разрыва сердца еще до того, как Убби нанес бы мне добивающий удар. Но Анхель – не шкипер Проныра, и потому контролирует свой страх, даже стоя одной ногой на пороге смерти.

Выронив кинжал, лейтенант, однако, сумел удержать шпагу. И первое, что он делает, увидев рядом северянина – переворачивается набок и тычет клинком, целясь тому в промежность. Готовый к этому Сандаварг просто отшагивает в сторону. Выставив перед собой клинок, Анхель пытается суетливо подняться, только кто же ему это позволит? Брат Ярнклот описывает в воздухе стремительную дугу и бьет гвардейца… нет, не по голове, а всего лишь по коленке.

Глухой удар, хруст и над побережьем разносится дикий крик, который неготовый к такой боли лейтенант не сумел сдержать…

Пока он корчится и приходит в себя, северянин отбирает у него шпагу и, отступив на шаг, снова чего-то выжидает. Кистень в руке Убби сбавляет обороты и вращается лениво, будто хозяин не калечит им поверженного врага, а всего-навсего поигрывает своим оружием от скуки.

– Чего ты тянешь, краснокожий ублюдок?! Ну давай, бей! Бей, кому говорю! – не произносит, а, скорее, выплевывает из себя Анхель. С его побагровевшего лица катит градом пот. А колено лейтенанта вывернуто под таким углом, что с первого взгляда ясно: теперь он не то что ходить – даже встать самостоятельно не сможет.

– Позавчера на привале ты три раза подряд выиграл у меня в карты, – отвечает Сандаварг. Он говорит с таким спокойствием, будто эти двое вовсе не бились друг с другом насмерть, а обсуждали житейские делишки. – Я остался тебе кое-что должен. А долги я привык отдавать. Даже врагам. Поэтому можешь забинтовать ногу, взять оружие и припасы, сесть на коня и проваливать отсюда, куда угодно. Я не буду тебя преследовать и искать новой встречи с тобой. Выживешь – твое счастье, не выживешь – знать, не судьба… Таково мое слово. Ну что, мы в расчете?

– Убей щенка Тамбурини и Владычицу Льдов, и лишь тогда ты полностью со мной рассчитаешься! – не соглашается лейтенант. – Или дай мне заряженный пистолет, я сам это сделаю! Другой оплаты я от тебя не приму!

– Э, да ты явно бредишь! – Сандаварг качает головой и тяжко вздыхает. – Не так много я тебе задолжал, чтобы ты требовал от меня невозможного… Что ж, в таком случае прощай. Жаль, что мы не договорились. Но как бы то ни было, я запомню твое имя, Анхель, и никто никогда не услышит о тебе от Убби Сандаварга дурного слова, клянусь!

И брат Ярнклот, прогудев в воздухе короткую прощальную песню, поставил финальную точку в истории легендарной Кавалькады…

– Браво, северянин! – Королева Юга первой нарушила воцарившееся над полем боя затишье. – Браво, великий воин! Уж не знаю, что ты забыл в компании гнусных мятежников дона Балтазара, но я безмерно рада, что в конце концов ты сделал правильный выбор!.. Как твое имя?

Владычица, похоже, окончательно разуверилась найти защиту у матросов; тех сейчас больше волновало спасение выплывающих на берег собратьев, а не кровавые разборки в королевском лагере. Однако после гибели последнего кабальеро небожительница слегка воспрянула духом. И, заметив, что северяне не торопятся учинять над ней судилище, решила взять быка за рога и произвести на них благоприятное впечатление.

Для такой хитрой женщины это было несложно. Совершенно очевидно, что слезы и мольбы о пощаде не растрогали, а лишь разозлили бы свирепых головорезов. Они ценили достоинство и бесстрашие, особенно – на пороге смерти. Именно это и продемонстрировала северянам Владычица. И не забыла о легкой лести, какую они всегда любили, как любят грозные волкодавы, когда им почесывают за ухом.

– Меня зовут Убби Сандаварг. Я – сын Эйнара, внук Бьорна и потомок Родерига Сандаваргов, – представился Сандаварг, опуская оружие на землю, чем красноречиво намекнул, что не испытывает страха перед женщинами, даже наделенными огромной властью. И не преминул уточнить: – Я спас не тебя, а вот этого парня, покойному отцу которого – гранд-селадору Тамбурини – я многим обязан. Но если вдруг его сын вновь объявит тебя своим врагом, будь уверена: после этого ты проживешь ровно столько времени, сколько мне нужно, чтобы взять в руки оружие.

– Очень даже тебя понимаю, Убби, сын Эйнара, – кивнула королева Юга, одарив героя вежливой улыбкой. – И я ценю твою честность. Приятно иметь дело с настоящим человеком слова. Сегодня люди, подобные тебе – большая редкость… Полагаю, твои товарищи… – она указала на приближающийся к нам сквад Тунгахопа, – …столь же благородны и честны, как ты, верно?

– Вернее не бывает! – Сандаварг с достоинством задрал нос и выпятил грудь колесом. – Но я не принадлежу к их скваду и не могу обещать, что домар Тунгахоп будет с тобой так же почтителен, как я. Все-таки ты задолжала ему больше, чем мне, ведь он очутился на Юге не по своей воле и несколько лет провел в одной из твоих тюрем.

– Многоуважаемый домар Тунгахоп! – вмиг определив, кто среди беглых гладиаторов старший, Владычица не стала дожидаться, пока тот откроет рот, и сама обратилась к нему. – Прежде чем ты предъявишь мне свои обвинения, хотелось бы узнать, почему вы поддержали мятежников дона Риего-и-Ордаса, а не отправились на север сразу, как только… завоевали себе свободу?

Я невольно восхитился изворотливостью королевы. И сразу понял, к чему она клонит. Словесные логические игры – одно из уязвимых мест всех северян. Загнать их в тупик правильно поставленными вопросами – плевое дело, – главное, чтобы, проиграв спор, краснокожие оппоненты не осерчали и не оторвали вам голову. Впрочем, Владычица, над чьей головой и так уже висела гладиаторская секира, отлично понимала, во что ввязывается, пытаясь заставить своих очередных палачей отказаться от кровожадных намерений. И для нее было очень кстати, что Тунгахоп тоже был не прочь поболтать с самой великой женщиной, какую он только мог когда-нибудь захватить в плен.

– Я скажу то, о чем тебе и так известно, королева, – гордо ответствовал домар, оглянувшись на соратников. Кое-кто из них смотрел на Владычицу с откровенной враждебностью. Но призывов немедля пустить ей кровь не слышалось – все-таки авторитет Тунгахопа и Убби был здесь непререкаем. – Вся жизнь северян – сплошная битва. Мы не бежим и не уклоняемся от нее, а особенно здесь – в краю, где судьба преподносит нам воистину достойные испытания. И когда передо мной и моим сквадом вновь встал выбор, на какую битву нам отправиться, мы выбрали ту, которая, несомненно, войдет в историю. Вот и вся наша нехитрая воинская жизнь. Чего еще можно желать от нее человеку, созданному для битвы?

Сквад одобрительно загудел: домар дал пленнице хороший и правильный ответ! Убби, судя по его настороженному прищуру, явно подозревал, что Владычица затеяла с ними хитрую игру, но встревать в их с Тунгахопом разговор не осмелился. Мы же… А что мы? Мы вообще ничего здесь не решали, и потому лишь переминались с ноги на ногу да скромно помалкивали в тряпочку.

– Я не раз видела северян на арене Кровавого кратера – возможно, даже среди них были вы, – и давно поняла, что отваги вам не занимать, – вновь польстила королева Юга беглым гладиаторам. – И сегодня вновь смогла в этом убедиться. Бесспорно, вы уже покрыли свои имена немеркнущей славой. Однако разреши задать тебе еще один откровенный вопрос, домар: если вы убьете меня, это действительно увеличит вашу и без того немалую славу?

На сей раз Тунгахоп замешкался с ответом, и это можно было счесть первой победой Владычицы. Пока что промежуточной, но вполне уверенной. Если северянин берется подбирать нужные слова вместо того, чтобы просто велеть оппоненту заткнуться, значит, оппонент заставил северянина крепко задуматься. Ну а задумавшийся северянин – редкое зрелище, ведь много думать и сомневаться считается у краснокожего народа не особо почетным занятием.

– Да, это сделало бы нашу победу еще более великой и славной, – наконец вымолвил Тунгахоп, но счел должным внести ясность: – Однако, убив тебя, мы объявим себя врагами вот этого юноши, а значит, и его друзей – Убби Сандаварга, шкипера Проныры и его команды. И с нашей стороны это будет недостойный поступок, ведь только благодаря им мы завоевали себе свободу и смогли принять участие в этой великой битве. Поэтому наше слово таково: пускай твою судьбу, королева, решают Убби и его друзья. Ну а мы одобрим любое их решение, даже если оно придется нам не по нраву.

– Очень благородно, домар Тунгахоп. Но у меня есть мысль получше. Что, если я предложу тебе решение, которое возвеличит вашу славу среди соотечественников вдвое или даже втрое? – Владычица вопросительно склонила голову. Говорила она вполне уверенно, а значит, ей действительно было чем заинтересовать воюющих не за награды северян. Однако на ее невозмутимом лице не получалось прочесть, какой козырь она собралась выбросить перед Тунгахопом.

– Уверен, ты дорого оцениваешь свою жизнь и выплатишь нам щедрый выкуп, – по-прежнему почтительно ответил домар, но взор и голос его посуровели. – Вот только если мы возьмем деньги в обмен на твою жизнь, вся слава, какую мы сегодня добыли, пойдет для нас прахом. На испытании Юга северяне ведут битвы не ради денег! А тем более такие великие битвы, как эта!

Сквад вновь одобрительно загудел. Убби тоже заворчал: принципы наемника – это одно, но когда дело касается чести, наемник-северянин о деньгах даже не заикается.

– О чем таком ты говоришь?! Да разве я посмела бы оскорбить вас подобным торгашеским предложением? – Пленница презрительно скривилась, дав понять, что эта идея ей ненавистна не меньше, чем северянам. – Речь совсем о другом – о прочих ваших братьях, что воюют на арене Кровавого кратера. К сожалению, у меня нет под рукой достоверных сведений, сколько их содержится в наших тюрьмах. Но, думаю, полсотни человек в сумме наберется.

– И как же ты намерена поступить с нашими братьями-гладиаторами? – насторожился Тунгахоп.

– Не я, многоуважаемый домар, а ты, – поправила его королева Юга. – Вопрос звучит иначе: как ты намерен поступить со своими братьями-гладиаторами, которым после вашего… освобождения приходится несладко. Да ты и сам знаешь, как ужесточаются гладиаторские порядки, когда кто-то из вас сбегает. Пайка урезается, еда становится хуже, победителям арены приходится обходиться без вина и женской ласки… Напомни, сколько обычно длится это наказание?

– Два месяца, – проворчал вожак беглецов, видимо, успевший за свою аренную карьеру пережить и такое. – Ну и… чем же я могу помочь этим своим братьям?

– Ты можешь приставить меч мне к горлу и велеть немедля освободить из тюрем Юга всех северян. Вернее… – Владычица снисходительно улыбнулась. – Вернее, грозить мне мечом ни к чему, ведь я могу оказать тебе такую услугу и без принуждения. Но если, рассказывая своим освобожденным братьям о том, как тебе это удалось, ты слегка приукрасишь свою историю, я вовсе не буду возражать… Что? Разве моя идея плоха? Разве после того, как весть о легендарном Тунгахопе-освободителе и его скваде достигнет Севера, вас не ждут там честно завоеванные слава и почести?

– Но… э-э-э… Да, это был бы… весьма благородный поступок для королевы, – только и сумел вымолвить ошарашенный «освободитель», очевидно, досадуя в душе о том, что сам не додумался до столь гениальной мысли. – Если ты действительно так поступишь, мы будем тебе премного благодарны и признательны. И, само собой, даруем тебе пощаду… Что скажете, братья?

Не менее ошарашенные Тур, Квасир, Фреки и Херлуф переглянулись и, стараясь сохранять достоинство, подчеркнуто неторопливо кивнули. Да и кем бы они были в глазах других гладиаторов, если бы посмели сейчас возразить?

– Приношу свои извинения, королева, если я говорил с тобой грубо, – добавил от себя Сандаварг. – Также заранее приношу извинения домару Тунгахопу за вопрос, который я хочу задать тебе, королева. Но каким образом наши освобожденные братья и этот сквад пересекут твои земли и переберутся через Фолклендский разлом?

Убби не просто утолял любопытство. Он еще и оказывал огромную услугу сородичам. Следуя северной традиции «дареному коню в зубы не смотрят», они не могли поинтересоваться у Владычицы Льдов напрямую насчет гарантий, какими та подкрепит свое обещание. Но поскольку ее подарок формально предназначался не Сандаваргу, а беглым гладиаторам, значит, Убби имел полное право говорить с дарителем на эту деликатную тему.

– Понимаю твою озабоченность, Убби, сын Эйнара, – ответила королева Юга, похоже, только что избавившаяся от статуса пленницы. – Также понимаю, что единственная гарантия, какая вас устроит – это моя жизнь. Что ж, раз так, вы можете легко ее получить. Как видите, у меня ощущается катастрофическая нехватка телохранителей, да и вообще людей, каким я могла бы доверять… – Она посмотрела на суетящихся вдалеке матросов, что по-прежнему не рвались освобождать госпожу из плена. – Что скажешь, многоуважаемый домар, если я найму твой сквад себе в охрану? Вы – люди слова, и если согласитесь обеспечить мою безопасность, наверняка я в вас не разочаруюсь. Ну а если вдруг вы разочаруетесь во мне, поняв, что я вас обманула, ваши топоры и мечи в любой момент восстановят справедливость. И заметьте: я опять не предлагаю вам выкуп. Я предлагаю вам честную сделку, заключенную на добровольной основе между двумя свободными деловыми партнерами.

– Хм… Вот как, значит? – Вновь польщенный и заинтригованный Тунгахоп довольно пригладил бороду, но не стал давать скороспешный ответ. – Спасибо тебе за доверие, королева. Однако это серьезное предложение, и сначала я должен посоветоваться с братьями.

– Разумеется, многоуважаемый домар, – улыбнулась ему в ответ Владычица. И когда сквад отошел в сторонку обсудить условия сделки, она наконец-то обратила внимание на нас: – Шкипер Проныра Третий! Так вот кто, оказывается, потопил мой корабль! Кто бы мог подумать, что обычный мирный перевозчик способен причинить мне так много бед!

– Вы плохо знаете, королева, на что способны обычные мирные перевозчики, если их довести до отчаяния, – робко возразил я. – Это вы объявили меня своим врагом, а не я вас. И все вот это… – Я указал на потопленный «Шайнберг». – Все вот это – лишь следствие нашей вражды, которую я давно хочу прекратить, но вы не желаете идти мне навстречу. Неудивительно, что в итоге наши разногласия зашли слишком далеко и выродились в настоящую войну с невинными жертвами и напрасными разрушениями.

Владычица Льдов, однако, восприняла мои упреки без злобы, а с грустной улыбкой.

– Гибель «Шайнберга» и этот коварный удар мятежного дона Балтазара – самая нелепая и глупейшая ошибка, какую я допустила в жизни, – призналась она, сокрушенно покачав головой. – Хочешь верь, хочешь нет, но я действительно намеревалась даровать тебе свободу. И если бы ты не сбежал из тюрьмы, то примерно через неделю вышел бы оттуда на волю законным путем, помилованным и прощенным. Тебе стоило лишь дождаться, пока я вернусь в Садалмалик с контейнером табуитов и подпишу соответствующий указ. Но ваши разъяренные товарищи меня опередили…

– Помилованным и прощенным? – переспросил я, недоуменно хлопая глазами. – С чего бы вдруг?

– Благодари за это Дарио, – ответила королева. – Это он прожужжал мне все уши, уверяя, что только великий шкипер Проныра, который со своей командой побеждал вактов, сбивал летучие корабли Вседержителей и убивал их самих, способен прорваться к Новому Жерлу. Каждый день мне приходилось выслушивать от Дарио истории о ваших подвигах и упреки в том, как жестоко и бесчестно я с тобой обошлась. В конце концов он добился своего: убедил меня в том, что ты мне не враг и что твоя помощь будет нам очень полезна… К сожалению для тебя и для меня, я отложила подписание указа о вашем помиловании до своего возвращения с восточной границы. И все обернулось самым трагическим образом: команданте сбежал из тюрьмы вместе с тобой и убедил тебя принять участие в его кровожадном возмездии.

– Но ваши люди стреляли в нас из катапульт, когда мы встретились с захваченным вами танкером табуитов, – напомнил я.

– Тогда мы еще не знали о твоем побеге и всего лишь хотели остановить твоих друзей, пока они не натворили глупостей. Вряд ли кто-то из них при этом погиб бы, ведь истребитель хорошо защищен от подобных атак. Мы хотели лишь вывести его из строя, и только. Но даже знай мы, что ты находишься на своем бронекате, поверил бы ты нам на слово, что на «Геологе Ларине» с тобой будут вести переговоры, а не закуют тебя в кандалы и не отправят на эшафот?

Я развел руками, не найдя, что на это возразить. Настал наш черед горько сокрушаться о случившемся. Действительно, поспешишь – людей насмешишь. И хорошо, если одним смехом все и обойдется. Увы, но наша спешка не насмешила никого, зато погубила немало человеческих жизней.

Превратности войны, что тут еще скажешь…

– Шкипер Проныра! – официальным тоном обратился ко мне Дарио. Голос у убийцы дона Риего-и-Ордаса все еще дрожал, но сам фаворит держался вполне уверенно и в какой-то степени даже победоносно. – Вы нужны нам, шкипер Проныра! Когда прибудет эскадра, я хочу, чтобы вы управляли бронекатом, на котором я планирую доставить «черную грязь» в Новое Жерло.

– Почему я? – Предложение Дарио мне, безусловно, льстило. Но перспектива воевать в одном строю с солдатами Владычицы была столь непривычна, что я растерялся. – Разве у адмирала Дирбонта мало отличных, обстрелянных в боях капитанов?

– Во-первых, вы, ваша команда и господин Сандаварг – единственные, на кого я могу целиком положиться, выполняя эту задачу, – пояснил Тамбурини. – Во-вторых, это ваш единственный шанс заслужить себе официальное прощение королевы Юга и беспрепятственное возвращение домой, в Атлантику. И, в-третьих… – Он замялся и потупился. – В-третьих, я очень боюсь, что в нужный момент мне не хватит духу прыгнуть в Жерло вместе с контейнером. Но если рядом со мной окажетесь вы – мои лучшие и единственные друзья, – я буду ощущать себя гораздо увереннее. Ведь вы продолжаете считать меня своим другом, разве не так? А иначе зачем вообще вы связались с мятежниками и прибыли сюда на верную гибель?

– Дарио так не терпится прыгнуть со своим ящиком в Жерло, что он едва не рехнулся, когда узнал, что в шаге от его цели кто-то встал у него на пути, – добавила Владычица Льдов. Ее лицо не выражало по этому поводу тревоги, но в голосе все же звучали нотки сочувствия. – И мне нравится его целеустремленность. Если бы не он и его рвение, возможно, я до сих пор колебалась бы, решая, атаковать Жерло или отринуть эту идею как глупую и сумасшедшую.

– Загрызи тебя пес, парень! – возмутился Сандаварг. – Я давно понял, что тебе не терпится завершить дело отца и ордена. То, что ты готов ради этого пожертвовать своей жизнью, я тоже понимаю и – мое слово! – одобряю твою решимость. Но тогда ты планировал снести южный Полярный Столп – поступок, совершить который и выжить не способен никто из смертных. Здесь же – не Южный полюс! Жерло – не Столп, а большая яма, и тебя будет прикрывать целая армия железных развалюх! Почему нельзя просто подъехать к этой яме и швырнуть в нее ящик, не прыгая туда самому? Тебе что, жить надоело? Никто не сомневается в том, что ты храбрый парень. Однако доказывать свою храбрость, прыгая вниз головой в пропасть, не принято даже у вингорцев, не говоря о северянах…

– Скоро я обо всем вам подробно расскажу, – пообещал Дарио. – А сейчас мне нужно узнать у вас лишь одно: вы готовы проводить меня к Жерлу или нет? Потому что если нет, это меня все равно не остановит. С вами или без вас, но я докажу миру, что орден Табуитов, проиграв битву с Югом, выиграл при этом войну со Вседержителями.

– Мы проводим тебя к Жерлу, – отозвался я, глянув на Владычицу, что также с любопытством ожидала нашего ответа. – И потому, что ты – наш друг, и потому, что нашим другом был твой отец. Да и кому еще, кроме нас, ставить точку в истории с этим проклятым контейнером? Правы были табуиты или нет, можно выяснить только одним способом. И раз уж теперь сама королева Юга готова оказать тебе поддержку, нам будет стыдно оставаться в стороне, когда вы начнете тут на пару вершить историю.

– Спасибо, шкипер Проныра, – поблагодарил меня Тамбурини и поклонился нам так, словно наше согласие и впрямь служило гарантией победы в грядущем сражении. – Спасибо, господин Сандаварг, мсье де Бодье и сеньора Проныра! Знали бы вы, как я переживал о том, что вас нет со мной рядом в этом походе. И хоть вы передумали обо мне невесть что, а наша новая встреча стала кровавым кошмаром, я безмерно рад, что мы снова вместе. Все-таки вы – моя вторая семья, и иного ответа я от вас не ожидал…