Теплых дождей на Юге не бывает. Ползущие со стороны полярной шапки тучи – низкие и тяжелые от влаги, – попросту не успевают как следует прогреться. Вылетающие из них холодные струи на пару с ветром подолгу стегают побережье миллиардами тонких кнутов. И горе тому бродяге, у кого в такую непогоду не окажется крыши над головой. Обсохнуть и высушить одежду здесь проблематично – коварное южное солнце может еще несколько дней после дождя не показываться из-за облаков.

Ладно, хоть грозы на побережье не чета экваториальным. Правда, там они случаются реже, поскольку не каждый грозовой фронт добирается от Антарктиды до центральной и северной Атлантики. Зато, добравшись, он обрушивает на те земли всю нерастраченную по пути ярость без остатка. То ли дело южная непогода! Холодные небеса реже швыряются молниями, а они, в свою очередь, порождают уже не такие свирепые черные всполохи. В то же время жители северных городов, даже забившись в грозовой бункер, продолжают бояться грозы и покидают его, лишь когда буря полностью уляжется.

Нам было необязательно отсиживаться до окончания непогоды в непроницаемом для метафламма трюме. Он не предназначался для двадцати трех человек, вдобавок Физз уже не мог сегодня освещать наше убежище. В тесноте и кромешной тьме тут было трудно высидеть даже несколько часов, а сутки – практически нереально. Но я еще в Ведре познакомился с южной приметой, гласившей: если гул падающего на иносталь дождя превращается в отчетливо слышимые, раздельные удары капель, значит, грозы можно больше не опасаться. Кабальеро подтвердили, что так оно и есть, по крайней мере, никто этого пока не опроверг. И едва дождь поутих, мы перебрались на палубу, где еще до его начала успели натянуть брезентовый полог. А он был снят нами с ДБВ «Зигфрида», что по-прежнему мерно гудел, привязанный тросами к бортовым шпангоутам (Этот Трудяга не переехал на танкер вместе с контейнером. Малабонита и Сенатор оставили ДБВ на случай, если им вдруг представится шанс освободить меня из Ведра без боя, с помощью взятки. Шанс такой им, естественно, не выпал, но идея была неплохой. Какой-нибудь чиновник средней руки вряд ли отказался бы от подобного выкупа).

Редко, очень редко «Гольфстрим» видывал подобное многолюдье. Северяне, кабальеро, Шлейхер и мы собрались под навесом, дожидаясь, когда непогода полностью прекратится. Еще недавно мы выглядели бы вместе настолько фантастической компанией, что ни один из нас не поверил бы даже в возможность ее сбора, не говоря о большем. Так же, как я не верил сегодня в то, что мне, Долорес, Гуго, Убби и Физзу доведется вернуться в Атлантику. И зажить прежней мирной жизнью, когда за нами перестанут гоняться, а дующий нам в лица ветер будет пахнуть, как прежде, нагретой солнцем хамадой и свободой, а не тревогой и гнетущим ожиданием гибели…

Нам уже не суждено покинуть сырой, холодный и злой Юг. Даже плюнь мы на все и ринься прямиком к Фолклендскому разлому, нам не прорваться через него по охраняемым бронекатами адмирала Дирбонта переправам. А иного пути домой не существует. Мы накрепко застряли в этих землях. И единственное, что нам остается после того, как их хозяйка не пожелала даровать нам прощение – стать ей достойными врагами. Такими, которых Владычица запомнит до конца своих дней. А в идеале – теми врагами, которые приблизят ее конец, чего так жаждал вставший на тропу мести дон Риего-и-Ордас.

Как ни странно, но эта безнадега не повергла меня в уныние. Наоборот, придала спокойствия, столь нужного для обдумывания дальнейших планов. Кто бы мог представить, что однажды я обрету подобную решимость и всерьез заговорю об убийстве Владычицы Льдов. Малабонита – единственная из всех, кто, помимо Физза, знала шкипера Проныру Третьего как облупленного, – порой бросала в мою сторону такие взгляды, словно видела меня первый раз в жизни. И немудрено. Я действительно впервые в жизни не юлил, ища компромиссы, не просчитывал нашу материальную выгоду и не осуждал кровожадные замыслы компаньонов. И главное – не упрашивал ее, Малабониту, одуматься и отказаться от участия в нашей грядущей авантюре. Конечно, Долорес опять не поддалась бы на мои уговоры. И все же мой долг был напомнить ей: она еще слишком молода и слишком мало повидала на своем веку, чтобы без оглядки идти за мной – виновником всех наших бед, которые по большому счету ее не касались.

Ни о чем таком я сегодня не заикался. Даже изгони я Малабониту силой, куда ей податься в этом чужеродном для нее мире? Вряд ли она пропадет в хамаде, да еще поблизости от воды. Но что ждет Мою Радость, когда она доберется до Садалмалика или иного южного города? В худшем случае рабство, в лучшем – работа служанкой или жрицей любви. И оба этих варианта не так уж сильно отличаются друг от друга. Для гордой, свободолюбивой дочери алькальда Аркис-Сантьяго Юг был огромной тюрьмой, а тюрьму она так же, как я, ненавидела пуще смерти.

С де Бодье, которого я тоже не желал тащить за собой в ад, все было намного проще. В Аркис-Грандбоуле Сенатора приговорили к смерти, но ему повезло с нашей помощью совершить побег прямо с эшафота. Побег дерзкий и унизивший перед многотысячной толпой самого первосвященника церкви Шестой Чаши. Наверняка эта громкая история уже докатилась до Юга. А поскольку Владычица и Церковь всегда жили в нерушимой дружбе, вряд ли Гуго мог рассчитывать здесь на теплый прием.

Лишь бедняга Физз мог еще прижиться у каких-нибудь добрых южан. Да и то лишь в том случае, если его не опознают как пособника де Бодье – того самого фальшивого «ангельского посланника», что помог Сенатору улизнуть с собственной казни…

Снаружи шел дождь, а под тентом на палубе «Гольфстрима» продолжалось обсуждение нашей грядущей участи. И речь сейчас держал все еще ослабленный и бледный после ранения дон Риего-и-Ордас.

– …Сам я не бывал у Нового Жерла, но много о нем наслышан, – говорил он, качая забинтованную руку на перевязи. – Оно расположено в глубине озерного края, примерно в двух тысячах километров юго-западнее Садалмалика. Если вы слышали о Старом Жерле, описывать Новое вам не нужно, разве что оно заметно шире и еще не достроено. И, разумеется, не затоплено. Вседержители обнесли его дамбой и прочими инженерными сооружениями, о назначении которых мы догадываемся лишь приблизительно…

– Готов поспорить, вблизи от Нового Жерла наверняка есть Столп, – вставил смекалистый в таких вопросах де Бодье. – Раз для Вседержителей земная поверхность – то же, что для нас озерное дно, вести строительство вдали от базы они не станут.

– Да, Столп там есть, – подтвердил команданте. – Он возвышается километрах в двадцати южнее, и наши люди не раз наблюдали издали, как между ним и башней курсируют летучие корабли. Ближе подходить разведчики не рискнули. Испугались мерцающего вокруг Жерла синего свечения.

– И правильно сделали, что испугались, – похвалила неведомых нам разведчиков Малабонита. – Если это такой же синий свет, который опустошил палубу «Зигфрида» и подпортил настил на «Гольфстриме», значит, подходить к недостроенному Жерлу людям категорически воспрещено.

– Думаю, вы тоже правы, сеньора, – кивнул ей дон Балтазар. – Разведчики утверждали, будто этот свет струится вверх из тянущейся по земле яркой синей полосы. Она очерчивает Жерло так, как мы раскладываем вокруг себя веревку, когда ночуем в хамаде и не хотим проснуться утром с пригревшейся на груди змеей. Услыхав впервые о световом ограждении Жерла, я не придал этому значения – мало ли что может блестеть на стройке Вседержителей. Но, сидя в Ведре, я наконец-то вспомнил, когда еще мне доводилось слышать о сверкающих синих полосах. Сопоставив факты, я догадался, какого рода барьер окружает Новое Жерло. После того как в него со всех сторон рухнут водопады, подступиться к Жерлу станет нельзя безо всяких защитных периметров. Но пока до него может добраться человек, хозяева Столпов считают это сооружение уязвимым. И оберегают его всеми доступными им способами.

– Благодаря Дарио, теперь Владычице Льдов тоже известно об этой угрозе, – заметил я. – И известно, как ее можно устранить: нанести удар по излучателям и погасить их. Так, как мы с Убби сделали это на Змеином карнизе.

– Сверкающие бочки, что торчат возле Нового Жерла, должно быть, больше и крепче бочонка, который мы тогда расколошматили, загрызи его пес, – предположил Сандаварг, расплывшись в довольной улыбке при упоминании той легендарной битвы. – Их, поди, даже самая мощная катапульта с места не свернет. Разве только этим займутся те огромные метательные машины, что рушили башни Гексатурма…

– Наши разведчики зарисовали множество тамошних построек. Были среди них и одинаковые цилиндрические башни, – припомнил команданте. – Возможно, они и являются излучателями. Разумеется, у нас не хватило ума связать их со световым барьером. Все они располагаются внутри периметра и на первый взгляд никак с ним не связаны. Но откуда нам знать об этом наверняка, согласитесь.

– Дарио выяснит. Он в таких вещах хорошо разбирается. Куда лучше, чем любой из нас, – заверил нас Сенатор и пригорюнился. Он больше всех успел сдружиться с молодым табуитом, который постоянно помогал ему в моторном отсеке и на пару с Гуго изучал инопланетные трофеи. Вот почему де Бодье переживал за судьбу Тамбурини-младшего острее, чем кто бы то ни было.

– Кстати, об осадных орудиях, – вернул я докладчика от небесных технологий к земным. – Вы сказали, сеньор, что Новое Жерло расположено в глубине озерного края. Стало быть, воды там на порядок больше, чем суши. А последняя – сплошной лабиринт из островов, полуостровов и перешейков. Ваши разведчики сумели пройти по нему к цели. Но пройдет ли туда механизированная армада – вот в чем вопрос.

– Пройдет, – ответил дон Риего-и-Ордас. – Дорога, правда, сильно петляет, и часто бронекатам придется выстраиваться в одну колонну. А кое-где, вероятно, даже прокладывать себе путь с помощью строймастеров. Но абсолютно непроходимых участков для техники на маршруте к Новому Жерлу нет. Однако здесь не все так просто, как могло бы показаться. Вашего парня и его бомбы не будет ни на одной из этих машин, могу ручаться.

– Как так?! – округлил глаза де Бодье, а северяне недоуменно переглянулись.

– Путь по воде намного быстрее, практичнее и, главное, безопасней, – пояснил команданте. – Недавно мы выяснили, что Вседержители не любят земную органику. Но то, что они ненавидят и боятся воду, стало известно намного раньше. Не по этой ли причине им так не терпится очистить от ее остатков поверхность планеты с помощью подобных сливных сооружений? По крайней мере, было замечено, что летучие корабли, спускаясь со Столпа, летят к Жерлу исключительно над сушей и не пересекают береговую линию.

– Любопытное наблюдение, – оживился Сенатор. – Могу предположить, что приборы, по каким ориентируются Вседержители в агрессивном для них воздушном пространстве, рядом с водой начинают сбоить или же вовсе отказывают. Так, как порой сходят с ума наши компасы, когда мы натыкаемся на крупное месторождение магнитной руды.

– Все возможно, – не стал спорить сеньор Балтазар. – Но это на самом деле так: на озере вактам и летучим кораблям выследить «черную грязь» гораздо труднее. А следовательно, ее доставят к Новому Жерлу по воде. И лишь в конце маршрута контейнер перегрузят на бронекат. Ему и предстоит прорываться к цели, ведь кораблю пробиться к недостроенному Жерлу через дамбу, что отделяет его от окрестных озер, нереально. Грядет большая заваруха, можете быть уверенными. Но нам с вами она только на руку. Скоро мы будем совершенно точно знать, где находится Владычица Льдов вместе с сыном гранд-селадора табуитов.

– Вы хотите сказать, они тоже поплывут к Новому Жерлу по воде? – догадался я.

– Да, шкипер, наверняка так и произойдет. Вряд ли Владычице захочется очутиться в гуще битвы, когда ее армия столкнется на подходе к Жерлу со Вседержителями. Но я слишком хорошо знаю королеву Юга: она ни за что не пропустит такое зрелище. И если бы Гексатурм находился не так далеко, она непременно присутствовала бы и при его штурме. Здесь же для Владычицы условия самые благоприятные. Ей не только не придется глотать пыль, трясясь неделю на бронекате, но и вообще нет нужды покидать свой дворец. «Шайнберг» – самый настоящий корабль, быстроходный и хорошо вооруженный. На нем стоит мощный танкерный ДБВ, который вращает огромные винты, снятые с древних боевых судов. А из катапульт «Шайнберга» легко разрушить до основания хоть Садалмалик, хоть Ведро, причем само судно может при этом и не приближаться к берегу.

– Святой Фидель Гаванский! – вырвалось у Малабониты. – Час от часу не легче!

– Как раз наоборот, – возразил дон Риего-и-Ордас. – История не помнит случая, чтобы кто-либо попытался напасть на «Шайнберг». И хотя его экипаж регулярно тренируется в стрельбе из бортовых орудий, у него нет опыта ведения реальных боевых действий.

– При всем уважении к присутствующим, но разве у кого-то из нас есть опыт войны с кораблями? – подал голос селадор Шлейхер.

– Разумеется, глупо даже думать о том, чтобы напасть на «Шайнберг» в открытом озере, когда он идет полным ходом, – опередил дона с ответом лейтенант Анхель. – Но атаковать причаливший к берегу корабль не сложнее, чем остановившийся бронекат. Хотя бы потому, что кораблю нужно больше времени на то, чтобы начать двигаться: убрать швартовые канаты, сняться с якоря, раскрутить винты и отплыть на такое расстояние, где до него станет нельзя добраться с суши.

– Но стоящая у берега плавучая развалюха наверняка будет хорошо охраняться, загрызи ее пес, – заметил Сандаварг. – И пока мы с ней разберемся, этот кусок дерьма успеет уплыть. Да и откуда нам знать, где искать его в тех краях, и станет ли он дожидаться нас у берега. Зачем Владычице это нужно? Подплыла, скинула ящик и – обратно на озеро, подальше от Жерла.

– Да, скорее всего так и случится, – ответил команданте. – Но куда причалит «Шайнберг», мы примерно представляем. А это уже кое-что! Разведчики обнаружили неподалеку от Жерла удобный для причаливания участок побережья. И если я и мои люди отправимся туда сегодня, мы опередим эскадру Дирбонта на несколько суток, спрячемся в скалах и атакуем корабль сразу, как только он бросит якорь. Однако этого недостаточно. Чтобы нас не перестреляли еще до того, как мы ступим на трап, нужно создать «Шайнбергу» возле берега серьезные проблемы. Неважно какие, но когда мы нападем на него, корабельная охрана должна находиться где угодно, только не на боевых постах.

– Хорошенькая задачка! – присвистнула Малабонита. – Тут только одно решение на ум напрашивается: отбить у Дирбонта самый мощный дальнобой и обстрелять «Шайнберг», едва он причалит.

– А можно поступить гораздо проще, – ничуть не смутился дон Балтазар. – Мы зашлем на борт корабля своих людей. Они и устроят в урочный день и час диверсию, которая отвлечет внимание охраны. А если повезет, то и вынудит «Шайнберг» застрять у берега.

– И у вас есть идея, как мы это провернем? – поинтересовался я.

– Само собой, есть, а иначе я бы на сей счет и не заикался. Однако должен вас заранее предупредить: чтобы мой план сработал, вам и вашей команде, шкипер, придется сделать кое-что такое, что вам сильно не понравится.

– Ладно, чего уж там, выкладывайте, – обреченно вздохнул я. – Нашли, чем напугать: «Не понравится!» Как будто все, чем мы занимались в последние месяцы, доставляло нам удовольствие!..

План дона Риего-и-Ордаса и впрямь являл собой чистейшей воды сумасшествие. При иных обстоятельствах я наотрез отказался бы участвовать в нем и больше не пожелал бы даже слышать об этом. Но в том-то и дело, что выбирать нам было не из чего. И рядом с другими вариантами нашего будущего этот выглядел настолько экстравагантным, что – чем Авось не шутит! – мог и вправду сработать. По крайней мере такого ответного хода Владычица от нас точно не ожидала.

Нам следовало поспешить, чтобы успеть сделать всю подготовительную работу до того, как эскадра Дирбонта двинет на Жерло посуху, а «Шайнберг» – параллельным курсом по воде. Пока мы прятались на восточном побережье, пережидая непогоду, Владычица и пойманный ею «Геолог Ларин» вернулись в Садалмалик. Об этом нам сообщили следы, на которые мы наткнулись, возвращаясь на запад. Но это были не все силы, каким предстояло атаковать Новое Жерло, а лишь малая их часть. Прочие бронекаты, по нашим расчетам, двигались сейчас к столице от переправ Фолклендского разлома, чтобы собраться в единый кулак где-то неподалеку от Садалмалика. Собраться и только потом отправиться маршем по лабиринтам озерного края творить историю.

Команданте послал одного кабальеро к стенам столицы следить за тем, что там происходит, а сам вместе с нами и остальными compañeros продолжил путь в юго-западном направлении. Пока что мы держались в стороне от маршрута армии южан, но наткнуться на наши следы ей все равно было не суждено. В отличие от наших врагов, чей поход здесь только начинался, «Гольфстриму» оставалось проехать всего ничего – пару сотен километров. И на том его участие в грядущих событиях завершалось…

Да-да, я не оговорился: мы действительно собирались бросить истребитель и отправиться к Новому Жерлу уже без него. Это тяжкое, но необходимое решение далось мне нелегко, однако иного выхода не было. Старый трюк с навешиванием на «Гольфстрим» флага и гербов Владычицы Льдов здесь не прошел бы. Да и вообще в подобном маскараде отсутствовала необходимость. План команданте поручал мне, Малабоните и Гуго выступить в другой, совершенно уникальной роли, где наш опыт перевозчиков требовался постольку-поскольку.

Конечно, мы не намеревались бросать наше единственное сокровище посреди хамады. Примерно в сутках езды от Садалмалика, на побережье жил отставной ветеран Кавалькады, старый дон Гарсия Падилья, ныне занимающийся по мере сил всем, чем придется: от охоты и рыбной ловли до выращивания овощей и приготовления кактусидра. До Гарсии уже дошли слухи об аресте команданте и казни бунтарей-compañeros, но старик отказывался в это поверить. Также он не сразу поверил, когда сам опальный дон Балтазар нежданно-негаданно нарисовался у него на пороге. Да не один, а в странной компании, лишь наполовину состоящей из кабальеро. Но как бы то ни было, вскоре дону Падилье пришлось признать: его гости и все рассказанное ими – не сон, а пусть безумная, но правда. Что, разумеется, стало для старика большим потрясением. Но закаленный и не сломленный годами дух ветерана не позволил, чтобы все услышанное выбило его из седла.

Время поджимало, и мы прогостили у сеньора Гарсии всего несколько часов. Ровно столько, чтобы отыскать поблизости от его фермы укромное местечко и хорошенько спрятать там «Гольфстрим». А также поручить отставному кабальеро заботу о Физзе, взять которого с собой мы, увы, не могли. Да он и сам уже не рвался с нами на поиски приключений. Чем дальше уезжали мы на юг, тем сильнее холодало, отчего ящер становился все более вялым и неразговорчивым. Продолжайся так дальше, вскоре он впал бы в анабиоз, закоченел и стал бы дышать так редко, что его можно было бы легко принять за труп. И пускай он не испытывал при этом страданий, все равно видеть его таким было нестерпимо больно. Холодный Юг не являлся нашей родиной, но для солнцелюбивого варана-броненосца этот мир был и подавно чужеродным.

На ферме дона Падильи Физз еще мог погреться в лучах бледного солнышка, но бродить по округе нашего хвостатого товарища уже не тянуло. Взяв Физза на руки, мы с Убби спустили его с «Гольфстрима» и отнесли на берег озера, где присмотрели для ящера местечко на солнечной стороне плоской скалы. После чего северянин несколько минут шептался с Физзом на недоступном мне языке хранителей Чистого Пламени – объяснял, почему мы не можем взять его с собой, и просил у него за это прощения. Полусонный Физз воспринял весть о разлуке спокойно, хотя в теплых широтах он высказал бы нам все, что думает насчет дискриминации разумных варанов, пускай мы и решились на это из самых благих побуждений.

– Х-х-херьмо! – еле слышно прошипел он, почти не разевая пасть и не поворачивая голову. Его мутный взор был устремлен в озерные дали – туда, где он отродясь не бывал и вряд ли когда-нибудь побывает. Можно было подумать, будто ящер на нас смертельно обиделся, но, конечно, это не так. Причиной его глубокой апатии был все тот же проклятый климат, и только. Хотя наверняка в глубине души Физз, как все мы, тоже осознавал: велика вероятность, что мы уже никогда за ним не вернемся…

Дон Гарсия был польщен тем, что мы доверили ему присматривать за «Гольфстримом» и за нашим хвостатым другом, и поклялся, что постарается нас не подвести. Также он с радостью одолжил команданте нескольких лошадей и тележку для перевозки пушек Вседержителей – главного нашего оружия для войны с Владычицей. В награду за помощь я отдал Падилье в распоряжение все содержимое нашего трюма, хотя старик и до этого жил не впроголодь, приторговывал на рынках Садалмалика и Анчи и ни в чем не нуждался.

За минувшие полгода это было мое третье расставание с «Гольфстримом». И так же как в предыдущих случаях, я опять понятия не имел, прощаюсь я с ним на время или навсегда. Однако печальный опыт тоже являлся во многом полезным. И сегодня, когда я покидал бронекат и Физза, тяжесть разлуки была мне привычна и давила на сердце пусть болезненно, но уже не так сильно, как прежде. К тому же теперь рядом со мной были Долорес и Гуго, что также скрашивало мою тоску. А уготованные нам великие свершения не оставляли сомнений в том, что вскоре тосковать мне будет попросту некогда.

Следующим пунктом нашего путешествия была еще одна мелкая ферма. Она также находилась у воды, но гораздо южнее фермы дона Падильи. Наш конный отряд прибыл туда спустя двое суток. Оставленный команданте в Садалмалике шпион не ждал нас в этом оговоренном месте встречи, а значит, «Шайнберг» и сухопутная эскадра еще не выступили в поход (или же нашего шпиона схватили, что тоже не исключалось). В любом случае, прежде чем приступать к осуществлению плана дона Риего-и-Ордаса, нам требовалось немного времени на подготовку.

Как встретили бы отщепенцев-кабальеро в этом селении, куда также могли дойти слухи из столицы, неизвестно. Впрочем, нас это мало беспокоило, и мы не собирались выяснять, рады нам или нет. Нагрянув на ферму, мы без церемоний загнали всех ее обитателей в подвал под домом, выдали им матрасы, запас воды и продуктов, после чего заперли их там, пообещав, что если они не доставят нам хлопот, мы не причиним им вреда и через несколько дней отпустим. В подвале имелись оконца, куда проникал дневной свет, так что узилище получилось достаточно комфортным. Да что там – выдайся у нас свободное время, я бы сам повалялся там на матрасе и отдохнул от всех тревог и волнений, выпавших на нашу долю за последнее время.

Но свободного времени у нас не предвиделось, и поводов для волнения не убавилось.

Пленников было шестеро: пожилой фермер, его взрослая дочь с мужем и трое их разновозрастных детей – два мальчика и одна девочка. Семейство промышляло исключительно рыболовством, поскольку здешние места этому благоприятствовали. Ферма стояла на берегу соединяющей озера длинной узкой протоки. Корма для рыбы в холодных талых водах было мало, и она постоянно мигрировала в поисках пропитания. Поэтому ловить ее в таких протоках было проще всего. К тому же на рынке она стоила выше, чем рыба, привозимая с севера. И все потому, что у рыбы, выросшей в естественной среде и на природном корме, мясо получалось гораздо вкуснее, чем у той, какую разводили на севере в искусственных водоемах. По крайней мере, так считали южане, знающие толк в кулинарии.

Само собой, мы захватили ферму не затем, чтобы прибрать к рукам рыбные запасы ее хозяев. На уме у нас было кое-что другое, куда более зловещее и не относящееся к рыбалке.

Вскоре по этой протоке должна была проплыть Владычица Льдов. Она нечасто посещала здешние края, но ее визиты имели прямое отношение к этому фермерскому семейству. Русло протоки изобиловало отмелями и рифами, поэтому капитан «Шайнберга» призывал местных рыбаков в качестве лоцманов. Огромный корабль, на котором находилась сама королева Юга, вызывал у них почти суеверный ужас, и потому их не заставляли подниматься на палубу, а гнали впереди судна на быстроходной байдарке. Оставляемый ею на воде след и служил капитану наилучшим ориентиром.

Длина протоки составляла около тридцати километров, и гребцам на лодке приходилось несладко. Как сообщил нам глава семейства, лоцманов заставляли плыть до южного озера, потом бросали им в лодку половину вознаграждения и приказывали дожидаться возвращения судна, поскольку на обратном пути Владычице было негде взять проводников. Иногда это ожидание затягивалось на пару недель, но рыбаков оно не слишком напрягало. Не привыкшие сидеть сложа руки, они брали с собой сети и занимались в тех краях таким же промыслом, что и дома.

Понимая, что кабальеро лучше не перечить, рыбак нарисовал нам подробную карту протоки, указав все опасные участки и береговые ориентиры, по каким можно издали определить их местонахождение. Зачем нам это нужно, он благоразумно не спрашивал, но явно подозревал: сбежавший из тюрьмы дон Риего-и-Ордас замыслил недоброе. Хотя самому команданте, его compañeros и северянам эта карта не требовалась. Она предназначалась мне, Малабоните и Сенатору – людям, которым предстояло вскоре стать местными лоцманами.

Шпион дона Балтазара прискакал из Садалмалика вечером следующего дня. Все это время мы с Долорес разнашивали рыбацкую одежду и обучались гребле на байдарке, а не подходящий для этой работы де Бодье, нарядившись в такое же одеяние, зубрил наизусть карту. И трудно сказать, кому из нас было легче. Если наша лодка будет плыть неуклюже, а Гуго станет слишком часто заглядывать в шпаргалку, на «Шайнберге» быстро заподозрят неладное. Поэтому мы входили в роль с полной самоотдачей. За что и были вознаграждены соответствующе: я и Малабонита – мозолями на руках и ноющими спинами, а Сенатор – резью в глазах и головной болью. Оставалось надеяться, что наши старания не пропали даром. А также сокрушаться, что это было лишь начало уготованных нам вскорости водных мучений.

Привезенные шпионом вести окончательно подтвердили правоту команданте. И эскадра, и «Шайнберг» выдвинулись из Садалмалика в одно и то же время одним и тем же курсом. Если до этого мы могли ошибаться в прогнозах, теперь планы Владычицы были для нас совершенно очевидны. А значит, нам пришла пора прощаться с кабальеро, северянами и Шлейхером. В теории – ненадолго, но до нашей следующей встречи нам, троице мнимых лоцманов, предстояло действовать самостоятельно. Кавалькаду, краснокожих головорезов и табуита (прежде всего Шлейхер являлся воином, и его место было сегодня среди воинов, а не перевозчиков) ожидал стремительный конный марш к Новому Жерлу. А точнее, к озерному берегу, куда, предположительно, причалит корабль, на котором должны будем находиться мы. И не просто находиться. В пути нам предстоит серьезная работенка – подготовить на «Шайнберге» диверсию. Такую, чтобы по прибытии корабля на место она позволила бы нашим соратникам застать Владычицу врасплох и захватить ее в плен.

Сборный отряд дона Балтазара покинул ферму и ускакал на юго-запад перед рассветом, а у нас в запасе оставались примерно сутки до того, как корабль войдет в протоку. Сутки, наполненные тревожным ожиданием. Изматывать себя физически мы сегодня не стали – берегли силы перед грядущим марафонским заплывом. Так, лишь немного прокатились на байдарке вдоль берега, чтобы разогреть ноющие после вчерашней тренировки мышцы, и на этом все. А потом устроили Сенатору дотошный экзамен на знание береговых ориентиров, глубинных отметок и течений.

Наш гениальный механик мог напрочь забыть, что ел на завтрак, но отлично запоминал все, что касалось цифр, расчетов и схем. Нарисованная от руки рыбацкая карта как раз и была такой схемой. А чтобы она четче отпечаталась у Гуго перед глазами, он разрисовал ее понятными лишь ему одному математическими символами: векторами, пунктирными линиями, шкалами и сносками. У рыбаков при взгляде на такую карту мозги точно съехали бы набекрень. Сенатор же, напротив, теперь мог описать по памяти любой участок протоки во всех подробностях еще до того, как там побывал. Оставалось лишь надеяться, что когда раскачивающаяся на волнах лодка увезет Гуго далеко от берега, он не запаникует, и его рассудок останется таким же ясным, как сейчас.

Пленники по-прежнему не доставляли нам проблем. Хорошо, что среди них были дети – это останавливало взрослых от неразумных поступков. Но, чтобы у фермеров все же не зародились провокационные мысли, мы нарочито шумели как можно громче и чаще, к месту и не к месту: бранились, гремели железом, хлопали дверьми, топали по полу… В общем всячески старались, чтобы хозяева не догадались, что нас осталось всего трое. Судя по тому, что они продолжали сидеть смирно и помалкивать, наш обман все-таки действовал.

Также мы выдолбили из байдарки несколько заклепок, после чего заткнули дыры пробками из туго скрученных, промасленных тряпок. Эти отверстия пригодятся нам не сразу, а у выхода из протоки. Они и станут нашим пропуском на борт корабля, поскольку иным способом, кроме как потопив собственную лодку, нам туда не попасть.

По меркам сухопутных крыс, нас ожидало невероятное приключение. Больше всех волновался де Бодье. Он тоже умел плавать, но в последний раз делал это в неглубоком бассейне своего особняка, незадолго до того, как Гуго разжаловали из сенаторов и изгнали из родного города. Я и Малабонита больше переживали насчет температуры воды, а не глубины протоки. Как нам, продрогшим и уставшим от долгой гребли, удержаться на плаву до того, как нас подберет команда «Шайнберга»?

Что ж, если мы справимся с этой задачей, возможно, другие покажутся нам не такими трудными…