– Да что ты с ним будешь делать! Вот ведь упрямый старик! – бросил в сердцах Сандаварг, уже в третий раз вынимая изо рта Скальдида кляп и сразу вставляя его обратно. – Сколько можно орать мне в ухо одно и то же! Я не глухой! И не тупой – знаю, что со мной будет, когда твои люди до меня доберутся. Не надоело в десятый раз повторять про то, как я буду жрать свое дерьмо и висеть на собственных кишках? Каждый раз, как встанешь у кого-нибудь поперек горла, так только и слышишь про кишки да про дерьмо! Кишки-дерьмо, дерьмо-кишки… Тьфу, зараза! Вы что, все в одном хоре эту песню разучивали? Чего мычишь? Думаешь, я тебя понимаю, когда ты жуешь эту тряпку? Или кивай, или мотай башкой!.. У, загрызи тебя пес! Тебя и весь твой проклятый сквад!..

Привязанный к стеллажу, который, в свою очередь, был надежно прибит к стене, Скальдид мычал сквозь кляп, бешено вращал глазами и вырывался из пут. Последнее он, правда, делал все реже – уяснил, что Убби знает толк в связывании и что домар, скорее, разорвет себе жилы, чем наши веревки. Да и усталость сказывалась. Все-таки перед этим он участвовал в оргии, а затем боролся с придавившим его завалом мебели.

Каким бы крепышом ни являлся Скальдид, в его возрасте такие потрясения были противопоказаны. А он вдобавок упирался, не желая отвечать на наши вопросы. Но у нас тоже хватало терпения. Мы знали: даже если домар не прочь поболтать с нами, попранная гордость запрещала ему начинать беседу без демонстрации его несгибаемого духа. И раз уж мы не намеревались его пытать, приходилось мириться с этой северной традицией и ждать, когда пленник снизойдет до нормального общения.

– Ладно, пес с тобой, – смягчился Сандаварг. – Не хочешь болтать, тогда просто сиди и слушай! Чтобы не тратить время, я скажу, на какие вопросы тебе не нужно отвечать. Мы знаем, кто разболтал тебе о нашей войне с Кирком Виллравеном. Мы знаем, что он прибыл в Великую Чашу накануне наводнения и что ты – единственный, к кому он мог обратиться здесь за помощью. Мы знаем, что Кирк попросил тебя следить, когда в городе появлюсь я, и, если получится, схватить меня. Я также знаю, что тебе это пришлось не по нраву. Потому что домары Фогт, Мунк и Нурдаль спросили бы у тебя, почему ты вмешался в дела свободных наемников и нарушил законы гостеприимства – схватил одного гостя и выдал его другому. Но ты не мог отказать Виллравену, ведь пока он тут, ты опасаешься его больше всех местных домаров, вместе взятых. Неважно, согласишься ты со мной или нет. То, о чем я тебе рассказал, не вызывает у меня сомнений с тех пор, как этот идиот Кук Стридерн проболтался, что тебе известно о моей вражде с Кирком. Однако я знаю о Кирке кое-что такое, о чем ты даже не догадываешься. Хочешь спросить, почему я в этом уверен? Да потому, что посвяти тебя Виллравен в свой главный секрет, ты придумал бы лучший способ заманить меня в ловушку. Но твоего ума хватило лишь на эту слабую попытку. Неудивительно, что она провалилась. Кирк просто использовал тебя. И подставил вместо себя под удар. Если ты схватишь Сандаварга – хорошо. Если Сандаварг не клюнет и в отместку убьет тебя – тоже неплохо. В этом случае твои люди присоединятся к скваду Виллравена, а сам он займет в Холодном квартале твое место.

Ноздри Скальдида продолжали гневно раздуваться, а глаза – пылать лютой злобой. Но теперь он не дергался и не мычал, а действительно прислушивался к словам похитителя. А тот, в свою очередь, наблюдал за реакцией пленника. И заметил, когда сквозь бушующую в нем ярость стали пробиваться проблески любопытства.

– О, кажется, ты наконец-то созрел для разговора! Это хорошо, – оживился Убби. Но прежде чем снова вынуть изо рта домара кляп, предупредил: – Только переходи сразу к делу. Не нужно больше напоминать мне о кишках и дерьме.

Криков и впрямь больше не последовало. Однако полностью угомонить Скальдида можно было, лишь опять оглушив его, но не уговорами.

– Ты посмел бросить вызов моему скваду! Ворвался ко мне в дом! Оскорбил моих братьев! Похитил меня!.. – грозно заговорил он, едва получив возможность высказаться.

– Да-да, не спорю: так все и было! – состроив тоскливую мину, перебил его Сандаварг. – И как только ты получишь шанс, то сразу отплатишь мне той же монетой. Я прав, загрызи тебя пес?

– Нет, не прав! Ты заплатишь нам в десять… В двадцать раз больше! – сверкнул глазами домар. – И твои друзья заплатят! И все, кто хоть самую малость к этому причастен, тоже заплатят!..

– Как это прикажешь понимать? – изобразил притворное удивление Убби. – В «Счастливой секире» никто не умер. Да и тебя я убивать не собираюсь, хотя, признаться, есть такое желание. Ты что, серьезно намерен похищать меня двадцать раз и бить мне морду? А не надоест?

Вместо ответа Скальдид состроил свирепую гримасу и вновь рванулся в сторону зубоскала. Но тот даже не вздрогнул, хотя мы с Малабонитой невольно отпрянули назад. К счастью, путы пленника выдержали и эту проверку на прочность. Сам же он, выплеснув остаток гнева, решил, что с нас достаточно его угроз, и проговорил:

– Мне плевать, что там наболтал тебе Кук. Я и без тебя знаю, что младший братец Стридерн – идиот. На то, что ты сейчас сказал, мне тоже плевать. Кому я помогаю, а кому нет – это мое дело. Здесь не хамада. Великая Чаша – слишком тесный мир, где враги и друзья живут в шаге друг от друга. И когда я оказываю кому-то гостеприимство, кто-то из соседей обязательно упрекнет меня в том, что я приютил его врага. Но для нас это привычное дело. И уж тем более не повод для войны. Если бы мы грызлись по таким пустякам, в городе давно не осталось бы северян. Кирк здесь такой же гость, как и ты. Приди ты ко мне раньше его, расскажи, что он воюет с советом Кланов, и попроси честь по чести, чтобы мои люди проследили, когда Виллравен явится в город, возможно, я помог бы тебе, а не ему. Однако все вышло так, а не иначе. И ты – гость – не вправе судить хозяина за его выбор.

– Надумай я тебя судить, вообще не стал бы с тобой разговаривать, – напомнил Убби и осведомился: – Но я могу спросить тебя о том, где сейчас твой гость и что он замышляет? Думаю, могу, раз уж он так и так поручил тебе устроить нам встречу.

– Пошел к песьей матери! – огрызнулся домар. – За кого ты меня принимаешь? С какой стати мне выдавать тебе планы моих гостей?

– Ладно, давай поболтаем о другом, – пожал плечами Сандаварг. – О том, о чем нам обоим хорошо известно. Виллравен рассказал тебе о нашей с ним вражде. А он назвал причину, из-за которой мы воюем?

– Само собой! – ответил Скальдид, не видя смысла скрывать очевидное. – Кирк обвинил домара Тунгахопа в том, что он прислуживал Владычице Льдов, вступил с ним в битву и победил его. И теперь ты гонишься за Кирком, намереваясь поквитаться с ним за своего друга. Что, разве не так?

– Верно, да не совсем, – уточнил Убби. – Есть кое-какие секреты, в которые этот берсерк тебя не посвятил. Не знаю, как у вас, а у нас в хамаде не принято гордиться победой, когда на твоей стороне воевала сотня бойцов, а на стороне противника – пятеро. За Тунгахопа бились всего четверо братьев. Это была не битва, а обычная резня. А какой трофей достался потом Виллравену, тебе известно?

– Ха! Голова предателя, какой же еще! – скривился в презрительной усмешке Скальдид.

До сей поры Сандаварг пребывал в благодушном настроении победителя. Но мы-то знали, насколько зыбким было его спокойствие и как быстро он мог впасть в ярость. Особенно если его на это настойчиво провоцировали.

Ухмылка вмиг сошла с губ домара, когда Сандаварг шагнул к нему, рывком схватив за бороду, и пророкотал прямо в лицо:

– Еще раз назовешь Тунгахопа предателем, клянусь, я возьму нож и сделаю так, что каждая шлюха, перед какой ты еще спустишь штаны, умрет со смеху, когда увидит, что у тебя между ног! То есть я хочу сказать: то, что она там не увидит, даже если хорошенько присмотрится!

На скулах Скальдида заиграли желваки, а крепко сжатые губы побелели. Он явно хотел плюнуть Убби в лицо, и я с ужасом осознавал, что именно это вот-вот произойдет. В глазах пленника читалось лишь презрение, но не страх…

…И все-таки домар сдержался. Свирепая решительность Сандаварга была лучшим доказательством того, что он не шутит. И угроза его разила не в бровь, а в глаз… Или, вернее, в ту часть тела домара, какую Убби поклялся выставить на посмешище всех шлюх Холодного квартала.

Скальдид не стал обещать не называть больше Тунгахопа предателем. Но его молчание можно было расценивать как согласие с ультиматумом Убби. Еще полминуты северяне молча буравили друг друга злобными взглядами. После чего Сандаварг, так и не получив повода к кровопролитию, вернулся к прерванному разговору:

– Кирк отрезал Тунгахопу голову совсем недавно. Уже после того, как совет Кланов выгнал его из Закатной Стрелы. Признаю, что в целом поединок Кирка и Тунгахопа был честным. Ровно настолько, насколько может быть честной схватка берсерка и настоящего воина. В тот день, когда был разбит сквад нашего друга, ему чудом удалось выжить. Однако без трофея Виллравен все равно не остался. И это был всем трофеям трофей! Такой, о каком Кирк не мог даже мечтать! И раз ты пялишься на меня такими удивленными глазами, думаю, я угадал: ты на самом деле впервые об этом слышишь.

– О чем это ты толкуешь? – нахмурился домар.

– Не о чем, а о ком, – поправил его Убби и раскрыл-таки пленнику карты: – Я толкую о Владычице Льдов. Тунгахоп и его сквад не просто скитались в поисках работы. Они продолжали охранять королеву Юга, которая втайне путешествовала по миру, ища себе убежище. Тунгахоп был до конца верен принципам чести, и его сквад защищал Владычицу, пока не был полностью истреблен. А она в итоге стала рабыней Кирка, которую он хотел сначала подарить совету Кланов. Но после того, как совет его предал, Кирк привез королеву Юга сюда. Затем, чтобы преподнести ее Нуньесу. Вот только в обмен на что, как ты думаешь?

– Не может быть! – воскликнул ошарашенный Скальдид. – Владычица Льдов давно мертва! Даже Нуньес рассказывал об этом в своих проповедях. Сам я их, конечно, не слышал, но до нас доходили слухи, что речи первосвященника были довольно смелые, не сказать хуже.

– Что за ерунду насочинял опять этот sarnoso cabron? – не вытерпела Малабонита.

Домар покосился на нее с еще большим презрением и не удостоил ответом женщину, встрявшую без спроса в мужской разговор.

– Что говорил про Владычицу Нуньес? – повторил вопрос Сандаварг, укоризненно глянув на Долорес, которую, как и меня, предупреждали о том, что нам сейчас лучше помалкивать.

– Плел обычную септианскую чушь про то, что нечистый огонь пришел в мир после того, как королева Юга согрешила с Багряным Зверем и понесла от него. И что потом Зверь пожрал блудницу вместе с ее греховным плодом. Так вроде бы сказано в одном из дурацких пророчеств о Новом потопе… А ты и впрямь уверен, что Владычица Льдов до сих пор жива?

– Жива и находится в плену у Кирка Виллравена.

– Готов поклясться?

– Мое слово, загрызи меня пес!

– Да чтоб ты пропал!.. – Скальдид раздраженно дернулся в путах и, нахмурившись, отвернулся к стене. – Пускай ты та еще мразь, но вся Атлантика знает, что слово Убби Сандаварга дорого стоит. Но раз так, почему же тогда…

Он озадаченно примолк.

– Хочешь знать, почему Виллравен не раскрыл тебе эту тайну? – услужливо подсказал ему Убби.

– Ты, кажется, уже объяснил, почему, – пробурчал домар. – Если он и впрямь использовал меня и мой сквад в качестве щита от твоей мести, зачем тогда Кирку выдавать мне все свои секреты… Но что он хочет получить от Нуньеса в обмен на блудницу Багряного Зверя?

– Никакая она не блудница, так что подбирай выражения. Хотя бы при мне. А лучше называй ее, как привык: Владычицей или королевой. – На сей раз Убби не стал угрожать пленнику членовредительством, но тон его голоса дал понять, что домар опять переступает опасную грань.

Нервы Скальдида были на пределе, но от него не ускользнула странная реакция Сандаварга, вступившегося за доброе имя королевы Юга.

– Не хочешь ли ты сказать, что тоже нанимался телохранителем к Владычице? – подозрительно прищурившись, полюбопытствовал домар. – А я-то думаю, где ты мог подружиться с Тунгахопом, ведь о нем в последние лет десять ни слуху ни духу…

– Это долгая история, которая к тому же тебя не касается, – огрызнулся Сандаварг. – Однако не уходи от разговора. Виллравен тебя подставил…

– Я этого не утверждал! – запротестовал пленник. – Это ты так сказал, а я всего лишь предположил!

– Ладно, ты прав, – не стал препираться по мелочам Убби. – Допустим, Виллравен тебя подставил и он не прочь занять твое место. А со временем – стать единственным домаром Холодного квартала. Ты его знаешь: вряд ли с его звериным аппетитом он согласится быть одним из многих. Как думаешь, какую услугу может оказать Нуньес Кирку в обмен на пленную королеву Юга, чтобы помочь свершиться его допустимым планам?

– А сам не догадываешься? Что вообще может предложить северянину чокнутый на Новом потопе церковник, кроме сухого местечка на проклятом Ковчеге! – Скальдид презрительно фыркнул.

– И только-то? – усомнился Убби. – Да Кирк от такого предложения расхохотался бы Нуньесу в лицо.

– Еще недавно, может, и расхохотался бы. Но не сегодня. Кирк прибыл сюда в тот самый день, когда разразилось наводнение. Опоздай он на несколько часов, и вряд ли мы с тобой говорили бы о нем, как о живом человеке. У нас в квартале все побывали на городской стене, поглазели на разлившееся море. Теперь на улицах и в трактирах одни разговоры о том, а не говорит ли Нуньес на самом деле правду. Что бы вы там в хамаде о нас ни думали, но мы все еще северяне. И мы тоже хотим умереть воинами, а не издохнуть собачьей смертью, захлебнувшись водой. Если бы к Аркис-Грандбоулу подступили враги, мы вышли бы им навстречу и бились до последней капли крови. Но как прикажешь воевать с морем?

– И вы с другими домарами обсуждали идею о том, чтобы примкнуть к септианам и попроситься к ним на Ковчег?

– Каждый из нас – человек чести и не заикнется первым о том, чтобы пойти на поклон к Нуньесу. Тем более, зная, что взамен он потребует снести наш квартал до основания. А ведь многие из нас здесь родились, выросли и скорее согласятся утонуть, чем позволят ангелопоклонникам хозяйничать на наших улицах. К тому же есть надежда, что наводнения больше не повторятся. А даже если повторятся, не обязательно, что они будут сильнее. В общем, мы, как обычно, выжидаем. Потому что, если разливы прекратятся, а мы окажемся на руинах Холодного квартала и во власти септиан, кому-то из нас придется сполна ответить за эту ошибку. Тогда уж лучше и впрямь утонуть, чем доживать свой век в тяжком позоре.

– Вы можете не связываться с Нуньесом, а, пока не поздно, оставить столицу и переселиться на Великое Плато, – предложил Убби.

– А ты сам бывал на Великом Плато? – поинтересовался в ответ домар.

– Бывал. Но недолго, на самом его краю и до возвращения огня.

– Тогда почему ты так уверен, что сегодня там можно жить?

– Я в этом не уверен, – признался Сандаварг. – Но один мой слишком умный друг, которому я верю, говорит, что, если пророчество о Новом потопе не лжет, у нас будет гораздо больше шансов выжить на плато, чем на Ковчеге.

– Если бы я верил всем умникам, какие встречались мне в жизни, то не дожил бы и до того дня, когда у меня стала расти борода, – заметил Скальдид. – Жизнь на Великом Плато как была сказкой, так ей и осталась. Ты мог бы с тем же успехом предложить нам построить лестницу до неба и переселиться сразу туда. А вот Новый потоп и Ковчег – сегодня это уже почти реальность. И если Кирк выкупит для нас место на этой большой лодке – выкупит по-честному, не заставляя северян унижаться, – он стал бы воистину великим домаром, за которым с радостью пошел бы весь Холодный квартал. Или, на худой конец, те счастливчики, которых он принял бы к себе в сквад. Даже я был бы не прочь очутиться среди них, да только других домаров туда вряд ли пригласят. В львиной стае не бывает двух вожаков, ведь это…

Скальдид осекся на полуслове, глаза его расширились, а на лице появилось выражение, какое бывает у людей, осененных страшной догадкой.

– В чем дело, загрызи тебя пес? – насторожился Сандаварг. Пленник не ответил, продолжая таращиться не мигая на противоположную стену. – Эй, да что с тобой? Похоже, ты вспомнил нечто важное? Может, поделишься с нами мыслями?

– Ты спрашивал, где сейчас находится Виллравен… – проговорил домар, выйдя из кратковременного замешательства. В его севшем голосе уже не звенела сталь, да и вид у него заметно изменился. Взор пленника помрачнел и потух, а напряженные мускулы обмякли. Всего какие-то полминуты, и перед нами сидит не героический упрямец, а старик, на которого разом навалился весь груз прожитых им лет.

– Да, спрашивал, – подтвердил Убби. – Неужели ты все-таки решил помочь нам его найти? А если он вернется и спросит, не знаешь ли ты, кто направил Убби Сандаварга по его следу? Что ты тогда ответишь своему дорогому гостю?

– Кирк сейчас занят одной работенкой. – Скальдид не обратил внимания на сарказм дознавателя. – Не слишком далеко отсюда. Сказал мне, что подрядился за хороший процент взыскать кое с кого застарелый должок. Обычное по нынешним временам дело. В городе и окрестностях полно хитрозадых псов, которые решили, что раз мир изменился, значит, можно забыть о прежних долговых обязательствах. Правда, кое-кто из этих парней все же нашел важную причину не платить – взял да утонул! – Домар криво улыбнулся собственной мрачной шутке. – Но к тем, до кого вода не добралась, кредиторы еще могут добраться. А мы им в этом иногда помогаем…

– Давай ближе к делу, – поторопил пленника Убби. – Где Виллравен?

– Терпение, ублюдок, сейчас все узнаешь… Кирк не назвал мне имени заказчика, который поручил ему эту работу, да я и не спрашивал. Чужие долговые разборки интересуют меня только тогда, когда я сам в них встреваю. Но чтобы я мог в случае чего прислать Кирку весточку, он сказал мне, куда именно направляется. Есть тут поблизости одна трудовая коммуна. Живут в ней вроде бы септиане, но не обычные, а, как бы это сказать…

– Сектанты? – подсказал Сандаварг.

– Скорее, раскольники, да и то не окончательные. Молятся Септету и Метатрону, но делают это вдали от Великой Чаши, поскольку не любят многолюдных сборищ, а особенно публичных расправ над еретиками. Ребята были мирные, пожертвования платили исправно, и церковь их не трогала. Но когда в мире разразился бардак и Нуньес затеял строительство Ковчега, раскольники вдруг заартачились. «Нет, – говорят, – не ангелоугодная это затея! Первосвященник неправильно истолковал пророчество. На лодке от потопа любой может спастись – и святой, и грешник. Да и недостойно это – страшиться Высшего суда и пытаться от него убежать. Настоящим, искренне верующим септианам Ковчег не нужен. Нам надлежит лишь молиться, смиренно заниматься своими делами вплоть до судного часа и встретить его со спокойствием и радостью в сердце. А в награду за наше смирение Ангелы сами спустятся с небес и отнесут нас на землю обетованную».

– Ишь ты какие! – подивился Убби. – Храбрые идиоты. Даже не знаю, смеяться над ними или уважать их… И что на это ответил Нуньес?

– Не поверишь, но он сказал примерно то же, что и ты. Даже не разгневался и никого не проклял. «Хорошо, – говорит, – давайте уважим выбор наших храбрых, но неразумных братьев по вере и помолимся за их души. Не нужны нам в этот судьбоносный час разногласия! Когда Метатрон возвестит о конце мира, он сам рассудит, кто достоин спасения, а кто будет смыт потопом вместе с прочими грешниками».

– Да ну? Что-то не верится, – усомнился Сандаварг. – Как-то не похоже это на первосвященника. Знаем мы его доброту: в глаза улыбается, а только отвернешься – тут же вонзит тебе кинжал промеж лопаток.

– Сдается мне, ты попал в точку! – кивнул Скальдид. – Возможно, Нуньес и впрямь плюнул бы на этих дураков – сегодня у него иных забот хватает. Но у них есть нечто такое, чем первосвященнику ужасно хочется завладеть. Древние корабли! Много кораблей. Десятка два, а то и больше. Раскольники из них оборонительную стену вокруг поселка выстроили. Хорошее укрепление – сам видел, когда проезжал однажды мимо. А поскольку кораблей Нуньесу постоянно не хватает, надо думать, эти лодочки давно торчат у него, как бельмо в глазу.

– Так вот о какой трудовой коммуне идет речь! – На сей раз я не сдержался и нарушил приказ Сандаварга помалкивать. – Да это же Корабельная Роща! А заправляет там этот, как его…

– …Староста по имени Иван Шишка, – ответил за меня домар. – Ты, южанин, совершенно прав. Там вы Виллравена и отыщите. Даю слово!

– С чего это ты вдруг к нам подобрел? – Убби недоверчиво прищурился.

– Потому что теперь все встало на свои места, – ответил пленник. – Я долго не мог понять, откуда у Шишки столько долгов, что для их взимания кредиторы наняли целый сквад первоклассных бойцов. Да эти чокнутые богомольцы, скорее, уморили бы голодом своих детей, чем нарушили заповеди Септета, который запрещает им влезать в большие долги. Я не мог связать с этой историей Нуньеса, потому что Виллравен – тот, какого я знал, – не пошел бы на сотрудничество с церковью. Но появление Владычицы все объясняет. Кирк появляется в столице, узнает у меня все о нынешних порядках и заключает у нас за спиной сделку с первосвященником. Но тот тоже не дурак и своего не упустит. Вместо того чтобы обменять на королеву Юга уже готовые корабли, места в которых давно розданы правоверным, Нуньес предлагает Виллравену добыть себе собственные. И чем быстрее он их добудет, тем быстрее строители отбуксируют их сюда, залатают и прилепят к Ковчегу. И все оказываются в выигрыше… кроме, естественно, Шишки и его братьев. Кирк получает больше кораблей, чем изначально рассчитывал, а Нуньес – Владычицу Льдов, дружественную армию северян, лишние лодки и – удовольствие от наказания непокорных раскольников. И впрямь, простая разгадка!

– Свершилось чудо: наш старый похотливый хрен начал наконец-то рассуждать здраво! – облегченно вздохнул Сандаварг. – Как знать, может, мы с тобой сегодня еще и помиримся.

– Размечтался, паршивец! – проворчал Скальдид, но презрения в его глазах поубавилось. – Это случится не раньше, чем мои люди намнут тебе бока и вываляют в собачьем дерьме!

– Ну, хотя бы не прикажут жрать это дерьмо и повеситься на собственных кишках, – хохотнул Убби. – Ты добреешь прямо на глазах.

– И все же кое-что здесь не стыкуется… – увидев, что никто на меня не рыкнул, Долорес вновь осмелела и решила высказаться. – Виллравен уничтожает целую коммуну прощенных Нуньесом единоверцев, а тот потом с почестями впускает Кирка на Ковчег… Не слишком ли много пересудов и кривотолков это породит? Первосвященник всегда очень трепетно относился к своей чистоте и непорочности.

– Нуньес – та еще змея. Если понадобится, он оправдает любой свой поступок, – ответил домар, взволнованный своими догадками и даже забывший о том, что говорит с женщиной. – Жандармы постоянно снаряжают экспедиции для истребления появляющихся в окрестностях банд. Первосвященнику нужно лишь объявить, что до него дошли слухи, будто возле Корабельной Рощи орудует банда, и он посылает туда отряд наемников. И все – Нуньес чист. И наемники чисты. Прибыв на место, они якобы обнаружат там лишь трупы и дочиста разграбленное поселение. Если мы с вами окажемся правы, глашатаи раструбят об этом со дня на день. Возможно, еще до того, как Кирк перережет людям Шишки глотки. Но Шишка тоже не дурак. Он хорошо знает Нуньеса, готов к чему-то подобному и не сдастся без боя. Так что, если поторопитесь и отправитесь туда прямо сейчас, еще успеете взглянуть на славную драку.

Убби молча посмотрел на меня, и по его взгляду я понял: он воспринял последние слова пленника со всей серьезностью. Сталкиваться даже с остатками сквада Кирка лоб в лоб для нас слишком рискованно. Но если тот увяз в крупной драке, мы можем воспользоваться моментом. Война сразу на два фронта – опасная игра даже для Виллравена. И Сандаварг всерьез загорелся идеей ударить ему в тыл, хотя Убби и претила шакалья тактика войны. Однако останься мы в Аркис-Грандбоуле, сами неминуемо окажемся между молотом и наковальней. Когда Виллравен возвратится в город, Скальдид не станет покрывать нас перед ним, пускай доверие домара-хозяина к домару-гостю было подорвано. Но если последний вдруг не вернется или вернется изрядно потрепанным, первый на нас за это не обидится.

– Будем считать, что я уважил просьбу Кирка и устроил вам встречу. Возможно, не такую, как ему хотелось, но ведь и он не оправдал мои ожидания, – ухмыльнулся Скальдид. – Итак, вы своего добились? Что дальше? Оставите меня здесь подыхать с голоду или…

Домар не договорил. Убби выбросил руку вперед и ребром ладони рубанул ему сбоку по шее. Не изо всех сил, а лишь за тем, чтобы передавить ненадолго сонную артерию. Голова пленника безвольно упала на грудь, а сам он, лишившись сознания, мешком повис в путах. Сандаварг отвесил ему затрещину, затем еще одну и, убедившись, что Скальдид не притворяется, подытожил:

– В отключке. Думаю, часа полтора-два проспит. Давайте увезем его отсюда и выгрузим в каком-нибудь темном закоулке. Хотелось бы, конечно, задержаться и глянуть, какой завтра в Холодном квартале поднимется шум, но утром мне хотелось бы быть уже на полпути к Корабельной Роще… Это возможно?

– Вообще-то да, но не будем загадывать наперед, – ответил я. – Надо сначала выбраться из города, а потом говорить о дальнейших планах и сроках.

– В таком случае, не будем мешкать, – поторопил нас Убби. – Тем более что перед поездкой мне хотелось бы обсудить кое-что с нашим башковитым толстяком.

– Что именно? – насторожился я. Обычно северянин избегал общаться с Сенатором, который всегда нервировал его своей велеречивостью и снобизмом. О чем таком Сандаваргу вдруг приспичило поболтать с де Бодье, если прежде у них не было общих тем для беседы?

– Да так, появилась тут к нему пара вопросов, – уклончиво ответил Убби. – Полагаю, он мог бы мне кое в чем помочь, потому что моих мозгов на такое точно не хватит… Ладно, надевайте накидки, вылезайте наверх и готовьте тачку, а я пока освобожу этого старого пердуна. Будем надеяться, что он нам не солгал. А иначе мне придется снова наведаться в «Счастливую секиру», только уже не с пустыми руками, а с братьями Ярнклотом и Ярнскидом. Вот тогда и посмотрим, кого он боится больше: меня или этого берсерка, загрызи их обоих помойный пес!..