По ее щекам текли слезы. Оливия шла в кабинет, чтобы успокоить Эдварда, сказать ему, что его мать пришла в себя, вернулась в столовую, пьет чай и с ней все в порядке. А еще хотелось сказать, что она восхищена его поступком, немногие способны на такое, только очень сильные и храбрые люди. С языка готово было сорваться признание, что Эдвард лучший из всех, кого она когда-либо встречала. И тут она услышала эту ужасную фразу: «Для Оливии наши отношения всего лишь забава. Что касается меня, не знаю, нужно мне это или нет. Скорее всего, нет». Жестокие, несправедливые слова до сих пор звучали у нее в голове. Еще никогда ей не было так плохо.

Оливия вдруг увидела себя со стороны. Нелепые платья, слишком яркий макияж, курносый нос, веснушчатое лицо. Какой мужчина польстится на такую женщину? Тем более Эдвард. Красивый, неприступный, он просил держаться от него подальше. Почему она не послушалась? Думала, у него к ней хотя бы чисто физическое влечение. Оказалось, и этого нет. А говоря комплименты, он попросту лгал ей. Он не уверен, нужны ли ему эти отношения. Боже, неужели она настолько непривлекательна, настолько неинтересна мужчинам?

Что-то внутри оборвалось. Быть может, сердце, не выдержав горя. Душевные раны теперь не заживут никогда. Оливия медленно шла по бесконечному коридору. Сейчас она закроется в комнате и даст выход своему горю. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала, что Эдвард зовет ее:

– Оливия, подождите.

От этого глубокого, низкого голоса перехватило дыхание, она замерла на месте, медленно повернулась. Кружилась голова.

– Вы все неправильно поняли. Я объясню.

Отступать было некуда. Она чувствовала себя загнанной в ловушку.

– Вы должны меня выслушать. – Он с беспокойством вглядывался в ее лицо. От этого ей стало еще тоскливее. – Оливия, я неудачно выразился. На самом деле я так не думаю.

– Меня это не интересует. Разрешите пройти!

– Пожалуйста, не уходите. Нам нужно поговорить. Я хочу объяснить, что на самом деле чувствую по отношению к вам, чего хочу.

В ней закипал гнев.

– Меня совершенно не волнует, чего хотите вы, ваши родственники. Никто из них не воспринимает меня всерьез. Все вы думаете, что я легкомысленная и меня можно оскорблять как угодно, весело провести время, а потом выбросить, словно ненужную вещь. Так вот, хочу сказать, я одна не потому, что никому не нужна. Мне нравится быть одной.

– Оливия! – Он тщетно пытался поймать ее взгляд, найти в ее словах скрытый смысл.

«Испытай ко мне хоть какие-то чувства. Отнесись ко мне не так, как все остальные», – молила она взглядом, взмахом рук, губами, кривившимися в какой-то странной улыбке.

– Давайте поговорим. Я уверен, нам это необходимо.

– Не хочу, не вижу смысла. Вы такой же, как все.

Эдвард пододвинулся ближе, прищурил глаза. Она заметила, что губы его дрожат от гнева.

– Не нужно меня ни с кем сравнивать, то, что происходит между нами, касается только нас двоих. – Он понизил голос, что очень взволновало Оливию.

У нее все похолодело внутри, хотелось сбежать, закрыться в комнате, просидеть там до конца выходных и никогда больше его не видеть. Она задыхалась, его близость сводила с ума. Пронзительный взгляд его темных глаз, казалось, прожигал насквозь.

– Между нами ничего не было и нет. Вы сами сказали Уиллу, что наши отношения всего лишь легкая забава, способ хоть как-то убить время и вы не знаете, хотите этого или нет.

– Я совсем не это имел в виду. Вы неправильно поняли. Я сказал, что не хочу, чтобы наши отношения были всего лишь забавой. Я хочу большего.

«Неисправимый лжец», – со злостью подумала она и попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места.

В ярости она принялась бить его кулаками в грудь, била и плакала от злости и бессилия. Внезапно Оливия почувствовала, как его сильные руки обхватили ее за талию.

– Оливия, успокойтесь.

Его голос был глубоким, успокаивающим и сексуальным, она почувствовала невероятную нежность, но смогла побороть ее. Хотелось сделать ему больно.

– Оливия, – укоризненно проговорил Эдвард и слегка сжал ее руки. Терпеливо ждал, пока она успокоится. Наконец, обессилев, Оливия положила голову ему на плечо и зарыдала, крепко обняв его. – Милая моя Оливия, самая красивая, самая прекрасная девушка на свете.

Нежный шепот и ласковые слова растрогали ее. Он стал покрывать ее лицо бесчисленными поцелуями, ее слезы моментально высохли. Он нежно погладил ее по голове и смотрел так, что она опять почувствовала себя красивой и желанной.

– Все хорошо, я здесь, рядом с вами.

Сердце ее мучительно сжалось. Она открыла дверь комнаты, взяла его за руку, увлекая за собой.

Оливия окончательно успокоилась. Ощущение безысходности уступило место странному неведомому чувству. Вдруг захотелось, чтобы Эдвард безраздельно принадлежал только ей.

– Останьтесь со мной. В ее голосе слышалось настоящее отчаяние. Казалось, в эту минуту она бросает вызов. Но голос был мягким и мелодичным, как у феи или сирены.

Еще никогда Эдвард не испытывал к ней такого желания, хотелось повалить ее на кровать, но он понимал, что этого нельзя допустить. Она расстроена, обижена, сама не ведает, что творит. Ему не хотелось использовать ее состояние в своих порочных целях.

– Оливия, сегодняшний вечер был очень тяжелым для всех, и потому… – Он не успел закончить.

– Вы нужны мне, Эдвард. Неужели не понимаете?

– Вам нужно отдохнуть, выспаться. Завтра опять сложный день, и потому…

Черты ее лица исказились от гнева.

– И потому вы опять собираетесь уложить меня спать? Будете, как вчера, подтыкать мне одеяло? Нет уж, спасибо. Я взрослый человек, поймите вы, наконец! Вы обращаетесь со мной как с невинным ребенком, а на самом деле… На самом деле я испорченная девочка. И сейчас это докажу.

Она резким движением расстегнула молнию, платье упало на пол.

Эдвард стоял как громом пораженный, понимал, что должен остановить Оливию, но не успел. Плоть его затвердела и заметно увеличилась в размерах. На Оливии ничего не было, кроме крошечных черных трусиков. Вот-вот и они упадут.

Он не отрываясь, в восхищении смотрел на нее, в очередной раз поражаясь совершенству ее тела. Соски ее затвердели от возбуждения. Эдварду вспомнился их неповторимый вкус. Нет, он не имеет права использовать ее истерику.

– Оливия, что вы делаете?

– А как вы думаете? Собираюсь отдаться вам. Преподношу себя на тарелочке.

В голосе сквозило раздражение. Лицо исказилось от гнева. Но во взгляде читалась немая мольба. Глаза ее были почти детскими.

Медленно и осторожно он двинулся к ней:

– Если вы решили отдаться мне, я, конечно, не против. Но подумайте, что вы будете делать потом?

Оливия вздрогнула, ему показалось, что она смутилась, словно только сейчас поняла, что происходит, и отступила от него на шаг. Прежняя уверенность покинула ее. Эдвард скинул пиджак и подошел ближе. Тело ее сотрясала нервная дрожь. Он терпеливо ждал, пока она успокоится. Когда ее волнение немного улеглось, он осторожно накинул ей на плечи пиджак.

– Ну вот, теперь вы скоро согреетесь.

Некоторое время она молча смотрела на него, но вдруг резко сорвала с себя пиджак и бросила в лицо Эдварду:

– Отлично. Забудьте о том, что я говорила. Не хотите заниматься со мной любовью, я найду кого-нибудь другого. Можете не сомневаться. Думаю, парочка лондонских бездельников будет не прочь развлечься со мной.

Она уже собиралась выйти из комнаты, когда он схватил ее за руку и притянул к себе:

– Никуда вы не пойдете. Не пущу!