Глава 11
Война Тьмы и Мрака
Чёрный дым поднимался над выжженной мёртвой землёй, закручиваясь по спирали. Подобно реке смерти, это порождение чёрной магии возвышалось над самым центром местности, уничтоженной катастрофой, ища пойманные в ловушку души и призывая их для служения.
Силора Салм наблюдала за этим с искрящимися глазами и довольной усмешкой. Женщине было уже почти сорок, но годы, казалось, были не властны над её красотой. Волшебница лишь прибавила несколько сантиметров в талии, кожа стала немного менее гладкой, и вокруг глаз появились мелкие морщины. Но эти неизбежнее внешние изменения с лихвой компенсировались возросшей внутренней силой, уверенностью и властью. Это было видно по глазам и улыбке.
Её Кольцо Страха, наконец, становилось реальностью, несмотря на небольшое количество мёртвых в этой малонаселённой части леса Невервинтер, который большинство соперников Силоры всегда считали бесперспективным. Но Сзасс Тэм всегда верил её суждениям, а она в свою очередь верила, что сумеет оправдать это доверие и создать для повелителя призраков опорный пункт на берегу моря Мечей, о котором он всегда мечтал.
Пласт застывшей вулканической лавы пошевелился и треснул. Маленькая серая рука появилась из трещины. Она была иссушена жаром, пальцы согнуты, демонстрируя вечную агонию своего владельца. Сперва медленно, но затем всё с большим упорством рука пробивала себе путь. Пара Ашмадай из прислуги решили помочь новому детищу Сзасса Тэма выбраться из его гробницы, в которой оно было заперто на протяжении десятилетия. Силора жестом остановила их.
Она улыбнулась и даже хихикнула, когда зомби протиснул сквозь породу вторую руку, а затем нетерпеливо, с ожесточением стал скрести о камни обоими конечностями, стремясь, наконец, освободиться. Он жаждал убивать живых, но, разумеется, лишь тех из них, кто не служил великому Сзассу Тэму.
Стоя рядом с Силорой, Далия казалась куда менее внушительной. Эльфийская кровь, текущая в жилах защищала её от времени, поэтому внешне она нисколько не изменилась. На женщине был её обычный дорожный костюм. Чёрные высокие сапоги, белая блуза под чёрным кожаным жилетом, чёрная юбка, поднимавшаяся по диагонали почти до бедра, девять алмазных серёг в левом ухе и одна в правом. Ей велели не удалять их и не менять — напоминание о Корвине Дор'кри, которому это было только на руку. И, конечно же, с ней по-прежнему была Игла Коза. Но насколько Силора казалась твёрдой и уверенной, настолько же Далия выглядела маленькой и подавленной.
Она не улыбалась, наблюдая за рождением их нового слуги — она вообще никогда не улыбалась теперь.
— Наберись смелости, детка, — произнесла Силора скорее с издёвкой, нежели доброжелательно, — чтобы узреть творение рук наших.
Далия кивнула и вновь задала себе ставший уже привычным вопрос, как же случилось, что она пала столь низко. Очевидно, что её стремительное падение в иерархии Сзасса Тэма стало результатом того, что муки совести не позволили довести до конца порученное задание. Однако нежелание эльфийки завершить дело ничего не изменило, так как Силора выполнила всё за неё. Но Далии позволили жить после того, как она была поймана в Лускане. Хотя она и не могла точно сказать, был этот акт милосердия наградой за её действия в узилище рассветного титана или же всё это было лишь для того, чтобы Силора могла держать её при себе в рабстве и унижении.
Эльфийка часто жалела, что не умерла.
Понижение Далии в статусе было вполне предсказуемо, но другое было гораздо страшнее. Ей было наплевать на всё, она абсолютно потеряла всякий интерес к своей судьбе.
— Я говорила с Сзассом Тэмом о тебе, — заметила Силора, посылая зомби в лес охотиться за Шадоварами. Она одарила эльфийку кривой усмешкой. — Он доволен твоей готовностью подчиняться моим приказам.
Далия приложила максимум усилий, чтобы не выдать отвращение, но не преуспела, она поняла это по улыбке Силоры. Конечно, волшебница радовалась. Она получала так много удовольствия, ставя эльфийку на место, день за днём, год за годом. Силора никогда не наказывала Далию физически, как часто поступала с Ашмадай. Нет, она издевалась над ней исключительно в эмоциональном плане, постоянно играя в кошки-мышки, пряча в каждой фразе скрытый смысл.
— Наш зверь снова просыпается, — продолжила волшебница. — Грядёт ещё более смертоносный и разрушительный катаклизм, который будет кормить Кольцо Страха, укрепляя наши позиции здесь. Хотя, даже и без этого агенты Анклава Тени отступают.
— Они всё ещё… — осмелилась заговорить Далия.
— Но не в Невервинтере, — сказала Силора. — Хотя их власть над городом была бесспорной, пока я не пробудила нашего зверя, не так ли?
Тон, которым была произнесена последняя фраза, сказал Далии больше чем ответ, который она хотела услышать.
— Да, миледи, — покорно поклонилась воительница.
— Теперь они приходят только для того, чтобы найти какие-нибудь эльфийские реликвии в лесу Невервинтер. Но всё, что они находят день за днём — мои слуги, восставшие из пепла и жаждущие убивать, — волшебница сделала пузу и взглянула на группу Ашмадай, стоявших рядом с тремя зомби, цвет которых не был темнее пепельно-серого. На двоих виднелись раны, как будто их трупами кто-то питался, впрочем, так оно и было на самом деле. — Его Всемогущество гениален, не правда ли? Другие армии уменьшаются, а его растёт с каждым погибшим врагом.
Далия внимательно посмотрела на одного из трёх зомби. Он погиб от одного единственного ранения в голову. Это она убила его, победив в поединке, и это был отличный бой с достойным противником. В минувшие дни она радовалась бы этой победе, но сейчас, глядя на труп, чувствовала лишь горечь.
— Отправляйся в Невервинтер утром, — инструктировала Силора. — Я желаю знать какова там теперь численность населения, а также, сколько незерильцев следят за его улицами.
* * *
Сжимая кулаки, Херцго Алегни смотрел на город Невервинтер, сосредоточив свой взгляд и гнев на великолепном крылатом строении, вокруг которого шло восстановление.
Его называли «Мост Херцго Алегни» лишь несколько дней. А после в течение десятилетия, как всё остальное в Невервинтере, это строение называли лишь частью огромного бедствия, и не было никого вокруг, чтобы видеть его.
Но теперь его снова называли «Крылатый Мост Парящего Виверна». Никто из новых поселенцев не слышал о том прежнем названии, провозглашённом десять лет назад лордом Хьюго Бабрисом.
Хьюго Бабрис мёртв, как и все остальные, кто был в городе или его окрестностях в тот ужасный день. Спаслась только та часть знати шадовар, которая сумела вернуться в Анклав Тени.
И ещё один человек, который стоял тогда рядом с Алегни, и который сообщил ему — со слишком уж большой радостью в голосе, как показалось тифлингу — о возвращении мосту старого названия.
— Ты в этом уверен? — спросил Алегни.
— Это была одна из задач, поставленных передо мной для подготовки твоего возвращения, — ответил Баррабус Серый. — Разве я когда-нибудь тебя подводил?
Сарказм, прозвучавший в его голосе, заставил тифлинга бросить ненавидящий взгляд на подчинённого.
— Нам не будут там рады, — продолжил убийца.
— Тогда, возможно, не стоит спрашивать разрешение, прежде чем вернуться, — усмехнулся Алегни, снова переводя взгляд на далёкий город и столь желанный мост.
Баррабус даже не стал ждать, что тифлинг повернётся к нему, и добавил:
— Эти люди в Невервинтер не те враги, которых можно легко уничтожить, и они не друзья некромантов, которые поднимают легионы нежити из руин. Это опытные воины и маги, закалённые в сражениях против полчищ нежити, постоянно наседающих на них.
— Мои шадовары убивают этих существ толпами. Кроме того, как ты сам сказал, большинство монстров были подняты и выведены из Невервинтера задолго до того, как прибыл первый из новых поселенцев, если верить твоему отчёту.
— Это верно, но я всё же настаиваю на том, чтобы ты отнёсся к ним серьёзно, если мы решим уничтожить этот лагерь, который они упорно называют Невервинтером, но даже тогда мы столкнёмся со многими противниками, поджидающими в лесу.
Херцго Алегни продолжал смотреть на участок чёрной скалы, бывший некогда процветающим городом, и устало потёр лицо. Тифлинг — аутсайдер среди незерильцев — столкнулся с серьёзными трудностями после катаклизма, многие из шадоваров обвиняли его в том, что он не сумел предотвратить угрозу Тэя и не уничтожил последователей Сзасса Тэма, прежде чем они смогли нанести такой урон. Немного незерильцев погибло в катаклизме, так как они редко бывали в городе. Большая часть их рыскала по лесу, ища древнее сокровище, которым они так жаждали обладать.
Экспедиция продолжалась в течение последних десяти лет, и Херцго Алегни не послали назад, чтобы руководить ей. Но с новыми землетрясениями и растущей властью последователей Сзасса Тэма — они скоро должны были закончить своё Кольцо Страха — Алегни получил новый шанс. Он прибыл месяц назад взамен другого командующего с приказом продолжать охоту на упавший анклав Ксинленал и отразить тэйское вторжение любой ценой.
Ксинленал — незерильский анклав, город, построенный на парящей горе — был первым из легендарных поселений незерильцев. Он пытался избежать Падения, но сумел добраться лишь до границы Незерила с землями эльфов. Там он и упал, как и все другие анклавы, не ушедшие на План Теней, когда Карсус украл силу богини магии. Теперь был найден и вновь пущен в ход лишь Саккорс, другие большие анклавы исчезли, занесённые песками неестественной пустыни фаэриммов. Но Ксинленал упал где-то в месте, позже ставшем известным как лес Невервинтер — по крайней мере, Двенадцать принцев в это верили. А Незерил верил в них.
Конечно, первое, что Алегни сделал в качестве лидера команды по восстановлению Ксинленала — вызвал своего главного разведчика и убийцу Баррабуса Серого, что последнему совершенно не понравилось. Убийца жил в относительной роскоши в Калимпорте, используя свои навыки для работы на незерильских агентов, стремившихся управлять уличной торговлей в городе. И что лучше всего, он почти не видел Херцго Алегни в то время.
Тифлинг понимал, что единственная вещь, которую Баррабус Серый ненавидит — это рабство. Он мог существовать в иерархии, но никогда не жаждал командной работы, Алегни знал, что убийца всегда действует независимо, выполняя приказы пашей Калимпорта или других нанимателей за определённую плату. Тифлинг изменил это, хотя то подчинение, которого он и другие из незрильской знати добились от убийцы, было лишь результатом магического принуждения.
По мнению Баррабуса Серого, он был рабом. Его редко били или мучили с помощью волшебства, требования к нему никогда не были чрезмерными, он мог жить роскошной жизнью по критериям многих людей — в Мемноне или Калимпорте, всюду, где пожелает. Но принуждение оставалось, и тифлинг знал, это мучило убийцу.
Херцго Алегни повернулся лицом к подчинённому и сказал:
— Предлагаешь оставить город в покое?
— Они враги наших врагов, — ответил Баррабус. — Но они друзья Глубоководья, а значит, нашими друзьями быть не могут.
Алегни кивнул и продолжил:
— Тогда позволим им и Тэю уничтожить друг друга. Побудь немного в городе, Проведи там столько времени, чтобы хватило разузнать и сообщить мне о каких-либо существенных изменениях, но не более.
— А мост?
— Пусть называют его, как хотят, — решил Алегни, хотя не мог не вздрогнуть, выдавая истинные чувства при произнесении этих слов. Тифлингу следовало соблюдать осторожность, ему необходимо было найти способ восстановить своё положение в империи не тратя ресурсов.
— Немного времени в городе, — повторил Баррабус. — А потом возвратиться на юг?
— Здесь бушует война, а ты хочешь уехать? — сердито сказал Алегни, давая тот ответ, которого, как он знал, Серый и боялся. — Потом в лес Невервинтер. Я не буду давать тебе какое-то определённое задание, но ожидаю, что ты пригесешь пользу в борьбе с моими врагами. — Тифлинг вручил Баррабусу мешочек, который, судя по звуку, был полон мелких металлических флаконов. — Отпугнёт немертвых тварей, твоя цель — дураки, называющие себя Ашмадай. Убив их, окропляй тела этой освящённой водой, чтобы лишить Кольцо Страха пищи и новых слуг.
— Ты называешь Ашмадай дураками потому, что служат дьяволу? — с усмешкой спросил Баррабус, очевидно намереваясь напомнить хозяину о его родстве с тифлингами.
— Иди, Баррабус, — приказал Алегни. — Каждые десять дней я должен узнавать из твоих уст новости из Невервинтера, а также буду забирать плату в виде меток Ашмадай. Не разочаруй меня, иначе отправлю служить в ударных войсках под началом одного из моих младших командиров.
* * *
— Там! Еретик!
— Убейте его!
Трое Ашмадай помчались вперёд, размахивая копьями.
— Он вошёл в лес! — вопил один.
Действительно, он вбежал в лес и взобрался на дерево с таким изяществом и скоростью, что вертикальный поворот едва замедлил его. Сидя на дереве, Баррабус с интересом наблюдал за подходом культистов. Он, конечно же, понимал, почему Алегни ненавидел бы этих фанатиков, даже не будь они смертельными врагами Незерила. Ашмадай были похожи на животных и даже хуже, поскольку они отказались от всякой логики, заменив её тупым стремлением служить Асмодеусу.
Идиоты, поклоняющиеся богу-дьяволу.
Баррабус покачал головой, осознавая глупость всего этого. Он перевёл взгляд вниз, чтобы следить за тремя безумными тварями, вошедшими в рощу. Убийца встал на ноги на своём суку, снял плащ, накинул его на ствол и исчез в переплетении листьев и ветвей.
— Он на дереве! — крикнул один из Ашмадай мгновение спустя. Женщина радостно указала пальцем, и даже начала подпрыгивать, ликуя, что они загнали жертву в угол.
— Нет, его там нет, — возразил Баррабус из-за спин троицы.
Женщина прекратила прыгать. Все культисты обернулись.
— Возможно, там его плащ, — произнёс убийца.
Он стоял, положив левую ладонь на рукоять меча, привязанного к бедру. Большой палец правой руки был засунут за пояс между волшебной пряжкой и вторым клинком, искусно сделанным магическим длинным кинжалом — подарок одного из влиятельных уличных кланов после возвращения убийцы в Калимпорт почти десятилетие назад.
— Вы желали поговорить со мной, я полагаю, — поддразнил он и после небольшой паузы, вызванной удивлением, троица с криком бросились на него.
Баррабус выставил клинки перед собой, правой рукой он мгновенно активировал волшебную пряжку, и, когда та щёлкнула, схватил оружие и бросил в противников.
Женщина Ашмадай, бежавшая по центру, издала булькающий звук и, прекратив атаку, стала заваливаться назад с ножом, засевшим глубоко в горле.
Двое других продолжали наступать, один слева, используя своё оружие как копьё, другой размахивал красным скипетром как булавой. Они либо не заметили, что их численность сократилась, либо не обратили на это внимания.
Кинжал убийца ловко повернул назад под правую руку. Медленно обнажив более длинный клинок, Баррабус блокировал выпад копья слева, пропуская оружие между лезвием кинжала и повёрнутой рукоятью. Когда культист вытащил длинный меч, убийца увернулся от первого удара и повернул правое запястье, заставляя кинжал вращаться вокруг захваченного копья. Затем меч вернулся вправо, высоко блокируя второй удар, затем третий ниже и ещё ниже. Всё это время Баррабус продолжал вращать левой рукой, вынуждая фанатика прилагать усилия, чтобы удержать копьё.
Наконец Ашмадай высвободил оружие, но уронил его в кусты. В обороне культиста на долю секунды образовалась брешь, и хотя его меч блокировал все безумные атаки другого противника, Баррабус метнулся вперёд и сумел нанести копьеносцу удар в плечо, прежде чем тот отскочил в сторону. Культист вскрикнул, но быстро восстановил равновесие и перенаправил своё оружие.
Но убийца, казалось, потерял к нему интерес. Оба клинка Баррабуса атаковали теперь единственного противника. Он просто защищался, зля Ашмадай и вынуждая сделать единственную ошибку, которая позволила бы убийце поймать кинжалом его скипетр и освободить путь для смертельного удара мечём.
Копьеносец разгадал его тактику и предупреждающе крикнул, бросив в противника копьё. С расстояния всего нескольких шагов такую атаку не смог бы отразить почти никто на Фаэруне.
Но Баррабус не был «никем».
Казалось, он даже не смотрел на копьеносца, но мгновенно убрал свою левую руку и в правильный момент сделал движение правой, захватывая копьё и направляя его перед собой. И в то же самое время, мгновенно повернувшись, убийца поместил меч позади копья, чтобы бросить его вперёд.
Этот неуклюжий бросок не был опасен для сектанта со скипетром, но он застиг его врасплох. А мгновение слабости в поединке против Баррабуса Серого это слишком долго. Ашмадай ударил по древку копья, отбрасывая его в сторону, затем вскрикнул и повернул оружие вниз, пытаясь защититься от наступающего врага.
Но длинный кинжал убийцы поймал его скипетр, Баррабус сдвинул правую ногу в сторону, отводя руку и освобождая путь мечу. Прежде, чем культист сумел остановить движение, убийца сделал выпад мечём, проведя им по пойманному оружию. Ашмадай пытался выставит руку для защиты, но это уже не имело никакого значения, и он мог только корчиться от боли, когда меч пронзил его грудь.
Культист отшатнулся, на кожаной тунике выступила кровь. Сперва, он испытал облегчение, казалось, что меч не нанёс ему большого вреда.
Но Баррабус знал, что прекрасный меч ранил человека в сердце, поэтому больше не обращал на него внимания. Вместо этого он повернулся к невооружённому фанатику, который мгновенно остановил свою атаку, столкнувшись со смертоносным клинком.
— Они оба мертвы, — заверил противника Баррабус, — хотя ещё и не знают об этом.
Ашмадай взглянул на женщину, всё ещё стоявшую задыхаясь и пытаясь схватить рукоятку ножа, чтобы вытащить лезвие из горла.
— Скоро она почувствует яд, — объяснил убийца. — Для неё же будет лучше вонзить кинжал глубже, чтобы всё закончилось побыстрее.
В стороне закричал истекающий кровью человек.
— Убей его!
Хотя он пытался говорить громко, слова потонули в хрипе боли. На глазах последнего оставшегося бойца, воин осел на колени одной рукой зажимая смертельную рану, а другой упорно держась за скипетр.
— Это он тебе или мне? — поддразнил Баррабус.
Его рассмешила нелепость всего происходящего, когда оставшийся сектант, возможно, не столь преданный богу-дьяволу, как он думал, развернулся и сбежал.
— Я прямо позади тебя! — крикнул убийца, хотя не двинулся с места. Он повернулся к стоящему на коленях человеку, который склонился, опираясь на руку, чтобы не упасть.
Тень сожаления пробежала по лицу Баррабуса, когда он проходил мимо умирающего человека к женщине, которая, отступая от него, упёрлась в дерево. Нож всё ещё торчал из её горла.
— Если бы я взял тебя в плен, незерильцы мучили бы тебя отвратительными способами, прежде чем убить, — сказал убийца, вынимая нож из её горла и одновременна вонзая в сердце меч.
На лице культистки появилась гримаса боли. Баррабус вытащил меч, позволяя ей медленно осесть наземь. Он повернулся к стоящему на коленях человеку и закончил его мучения одним ударом по голове.
Глубоко вздохнув, убийца убрал в ножны свой длинный кинжал и достал из мешочка Алегни пару пузырьков. Они были сделаны из незнакомого прозрачного металла, позволявшего рассмотреть чёрную жидкость, содержащуюся в них. Баррабус ногой перевернул мужчину, откупорил пузырёк и вылил его содержимое на лоб мертвеца.
Он отстранился, отворачиваясь, когда вещество начало делать свою работу: тёмно-серый покров начал распространяться ото лба человека на всё лицо и дальше на тело.
Злясь, Баррабус сунул меч под воротник туники культиста и разорвал ткань. Ему не доставляло радость срезать кожу, на которую был нанесён символ Ашмадай, но это было необходимо. Убийца повторил процедуру с женщиной, опустошая второй пузырёк и срезая метку.
* * *
Он возвращался к ближайшему лагерю незерильцев, стремясь избавиться от отвратительных трофеев. И с каждым шагом Баррабус всё больше осознавал безумие этого жестокого обмена солдатами. Не обработай он тела, тэйцы скормили бы их растущему Кольцу Страха, добавив ему сил и превратив мёртвецов в воинов-зомби, которых снова можно послать против незерильцев. Живые Ашмадай, очевидно считали это лучшим, что они могут сделать.
И хотя убийца вылил на трупы теневой материал, их судьба мало изменится. Незерильцы соберут тела и отправят в одну из тайных лабораторий где-нибудь в завоёванной Сембии, где их соединят с сущностью Плана Тени, превратив в теневых зомби, существ ночи, которые могут быть посланы против их бывших хозяев.
— Забавно, — прошептал Баррабус Серый безразличному лесу.