Глава 20
Зверинец
Мгновения стали часом, часы стали днем, а Дзирту и Эффрону некуда было пойти. Они разгрузили свои сумки в небольшом квадрате магической клетки, каждая сторона которой была не больше, чем рост высокого человека.
В сумках у них был запас еды и воды на несколько дней, но они не могли получить что-либо из-за пределов магической клетки, хотя ощущали запахи вокруг. Но достаточно скоро, даже это отошло на второй план, стало привычным, так же, как и низкий жужжащий звук магической решетки.
После одной ночи, или возможно это был день, прерывистого сна, Эффрон проснулся и увидел, что Дзирт осматривает решетку. Дзирт, с Ледяной Смертью в руке смотрел на стыки, где решетка уходила в потолок и в пол, и даже отважился толкнуть один брусок.
От удара он отлетел назад и врезался в противоположную решетку, которая сердито вспыхнула и отбросила его в сторону. Дзирт сидел на полу, и его длинные белые волосы дико танцевали, он сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь прийти в себя.
— Не очень умно, — промолвил Эффрон. — Зато забавно смотреть.
— Отсюда должен быть выход.
— Должен быть? — спросил молодой тифлинг. — Дрейго Проворный мастер в вопросах лишения свободы, я тебя уверяю. У него огромный зверинец. Я не слышал, чтобы кто-то убежал, гуманоид или монстр, в том числе и твоя чудесная пантера.
— Мы не в стазисе, — возразил Дзирт. — Ты так быстро сдался?
При этом заявлении Эффрон гневно сузил глаза. — Ты ничего обо мне не знаешь, — сказал он низким угрожающим голосом. — Если бы я сразу сдался, то сделал бы это сразу, как только понял, кто я — и что я! Ты знаешь, каково быть изгоем, Дзирт До'Урден? Ты знаешь, каково не принадлежать ни одному месту?
Дзирт разразился смехом, а Эффрон не мог понять, что дроу счел настолько забавным. Тифлинг наблюдал за Дзиртом, который подполз, дабы сесть прямо перед ним.
— Похоже, у нас есть время, — промолвил Дзирт. — Вероятно, совсем немного времени, если твоя мать и остальные не смогут нас найти.
Эффрон внимательно изучал дроу, не зная, что ему делать.
— Возможно, мы сможем понять друг друга ради твоей матери, — пояснил Дзирт. — Позволь мне рассказать тебе, что я знаю каково не принадлежать своему собственному дому, или, как я думал на протяжении многих лет, даже своей собственной коже.
Затем Дзирт рассказал ему историю, которая началась два века назад в городе Подземья под названием Мензоберранзан. Сначала Эффрон насмехался над, казалось бы, жалкой попыткой установить связь — зачем ему нужен этот дроу, так или иначе? — но скоро, молодой тифлинг насмехался уже меньше, а слушал больше.
Он поражался описаниям дроу этого декадентского места, Мензоберранзана и описанию его семьи в Доме До’Урден, который, как показалось Эффрону, не очень отличался от жизни в замке Дрейго Проворного. Дзирт рассказал о школах дроу — воинской, божественной, и магической — с неизбежной сопутствующей идеологической обработкой, которую они влекли за собой. Эффрон так увлекся рассказом об извилистых путях Мензоберранзана, его воображение бродило по тем темным улицам, что он не сразу осознал, что Дзирт уже замолчал.
При тусклом синеватом свете от решетки он посмотрел на дроу и заглянул в его лавандовые глаза.
Дзирт рассказывал ему еще одну историю, о налете на поверхность, когда его спутники вырезали эльфийский клан. Он описал как спас маленькую эльфийку, вымазав ее кровью ее собственной мертвой матери.
Под влиянием воспоминаний голос Дзирта стал очень низким, и он, очевидно, был поражен, и быстро выпрямился, когда Эффрон сердито вмешался, — О, если бы ты оказался там прежде, чем Далия бросила меня с утеса!
Повисло неловкое молчание.
— Ты не помирился с ней, — промолвил Дзирт. — Я думал…
— Более чем указывают мои замечания и тон, — ответил Эффрон, и он имел в виду это. Он опустил глаза, покачал головой и признался, — Это сложно.
— Временами она бывает сложным человеком, я знаю, — промолвил Дзирт.
— Она тебя любит.
Эффрон заметил, что Дзирт поморщился, и задумался, что, возможно, чувство не было взаимным — это многое объясняло относительно принятия Дзиртом отношений Далии и Артемиса Энтрери, в конце концов.
— Я был похож на тебя, когда покинул Мензоберранзан, — сказал Дзирт, сразу завладев вниманием Эффрона. — Мне потребовалось много лет, чтобы научиться доверять, и еще некоторое время, чтобы понять, что такое доверие может принести красоту и любовь.
Он вернулся к своей истории, закончив рассказ о Мензоберранзане и дополнив его рассказом о своем отце и окончательной победе Закнафейна над безнравственными жрицами Ллос. Он подробно описал свое путешествие через Подземье, дорогу, которая привела его, наконец, к поверхностному миру.
К тому времени их урчащие животы прервали рассказы, и они оба пошли к своим припасам. Но Эффрон предложил Дзирту продолжить свой рассказ во время еды, и он рассказывал до тех пор, пока они снова не легли спать. Дзирт покинул воображение Эффрона на склоне холодной горы, известной как Пирамида Кельвина, с обещанием рассказать ему о самых лучших друзьях, каких только можно пожелать.
У них было достаточно времени, чтобы Дзирт закончил свои истории, ибо дни проплывали мимо и никто, не, Дрейго Проворный или его приспешники, ни Далия и остальные, их не навестил.
Так продолжалось десять дней, и Эффрон, также, поделился своими рассказами о взрослении в тени Херцго Алегни, и под суровой опекой лорда Дрейго Проворного.
Они исчерпали еду и воду, и сидели в собственных нечистотах, они оба задавались вопросом, что если Дрейго посадил их в это место, чтобы о них забыть и дать им умереть в тесноте, тьме и монотонном жужжании.
— Наши друзья, вероятно, победили, но они еще нас не нашли, — заявил однажды Эффрон, его голос был почти шепотом, ибо у него не было силы говорить громче. — Лорд Дрейго не оставил бы меня здесь умирать.
На лице, лежащего на спине, Дзирта было скептическое выражение.
Ты был очень важен для него, — пояснил Эффрон, повторив то, что он сказал Дзирту на обратном пути «Пескаря Шкипера» к Лускану. — Он не будет…
Это были последние слова, которые Эффрон сказал Дзирту в той клетке, или, по крайней мере, последнее, что слышал Дзирт.
* * * * *
Когда Дзирт очнулся, он оказался в другом месте, в более типичной темнице с каменными стенами и земляным полом. Он сидел у стены напротив решетчатой двери, его руки были прикованы цепью над головой, а другой конец цепи был прибит в стену намного выше.
Дзирту потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в изменениях его ситуации, но первое, что пришло ему на ум, не было утешительной мыслью: учитывая его затруднительное положение и изменение места, его друзья, конечно, не победили.
Здесь было темнее, чем в той клетке, единственный свет шел от далекого мерцания факелов на стене через множество изгибов и поворотов от местоположения Дзирта. Перед собой на полу Дзирт заметил тарелку с едой, и это зрелище напомнило ему о том, как отчаянно он был голоден.
Пара крыс суетилась вокруг тарелки, но Дзирт не мог до нее дотянуться своими прикованными руками. Инстинктивным, даже диким движением ног, Дзирт прогнал грызунов, прогнал их — и, взглянув на свои ноги, понял, что он теперь голый. Однако его мысли едва ли отметили значение этого, или чего-либо еще, когда он пальцами ног подцепил тарелку и подтащил ее поближе.
Но он, по-прежнему, не мог дотянуться до нее руками или лицом, поскольку он не мог опустить свои руки ниже плеч. В течение нескольких мгновений он тщетно дергал цепи, но затем, ведомый почти безумным голодом, он просто схватил еду своей грязной ногой и использовал свою прекрасную гибкость, чтобы поднести ее ко рту.
Ему удалось протолкнуть сухую и неприятную на вкус массу по своему пересохшему горлу, но после единственного глотка, он решил, что попробовал более чем достаточно, и поэтому он просто откинулся назад и стал думать о мире за пределами этой могилы.
Он заставил себя думать о Кэтти-бри…
— Это унизительно, не так ли? — раздался голос, казалось, откуда-то издалека.
Дзирт приоткрыл один глаз и поморщился от яркого света. Факел был прямо перед его камерой в руках старого морщинистого шейда.
— Как должно быть больно Миликки думать о своем излюбленном чаде в таком затруднительном положении, — насмехался старый негодяй.
Дзирт попытался ответить, но оказался не в силах произнести хоть слово сухими потрескавшимися губами.
Он услышал скрип металла, дверь его камеры отворилась, затем ему грубо засунули в рот еще еды и дали запить неприятной на вкус водой.
Вскоре это произошло снова, а затем еще раз через некоторое время после этого. У Дзирта было слабое представление о прошедшем времени, но ему казалось, что прошло много-много дней.
Несмотря на грязь и плохое питание, дроу обнаружил, что его силы и чувствительность постепенно восстанавливаются. Затем старый шейд появился снова, но в его камере, стоя перед ним.
— Что же мне с тобой делать, Дзирт До’Урден? — спросил он.
— Кто ты?
— Лорд Дрейго Проворный, разумеется, — ответствовал Дрейго. — А это мой замок, на который вы напали. По законам любой земли, я имею право тебя убить.
— Я пришел за Гвенвивар, — ответил Дзирт, и, делая этот короткий ответ он дюжину раз закашлялся из-за сухости в горле.
— Ах, да, пантера. Ты, конечно, ее не получишь, но, ты, вероятно, никогда не покинешь это место. — Он остановился и хитро посмотрел на дроу. — Но с другой стороны, если ты будешь сотрудничать, то, возможно, мы станем большими друзьями.
Дзирт не понял этого замечания.
— Скажи мне, дроу, кому ты поклоняешься?
— Что?
— Кто твой бог?
— Я следую принципам Миликки — ты уже сам говорил это, — ответил Дзирт хриплым шепотом.
Дрейго Проворный кивнул и задумчиво положил руку на подбородок. — Возможно, мне следует спросить, кто поклоняется тебе?
Дзирт посмотрел на него с любопытством, и старый негодяй засмеялся, хрипя почти также как Дзирт.
— Ты, конечно, не можешь ответить, — промолвил он. — Мы будем говорить снова, и часто, я обещаю, — сказал Дрейго Проворный, и с поклоном, он повернулся и вышел из камеры. — Набирайся сил, Дзирт До’Урден, — сказал он через плечо. — Нам есть о чем поговорить.
Дверь его камеры с лязгом закрылась, и свет факела отдалился. Дзирт смотрел, как мерцание удаляется по внешнему коридору, а затем услышал, как открывается другая камера и приглушенный голос старого чернокнижника, снова что-то говорящего.
Эффрон?
Дзирт подался вперед и вытянул голову — что-либо увидеть, очевидно, было невозможно, но он попытался услышать некоторые из произносимых слов, если и не сам разговор.
Он ничего не мог разобрать, но услышал второй приглушенный голос и понял, что это Эффрон. Он откинулся назад и попытался собраться с мыслями. Он смотрел на свои цепи и пообещал себе, что выберется отсюда.
Дзирт не был ранен.
Вскоре он выберется из этой камеры и спасет Эффрона.
Это было его клятвой.
* * * * *
— Ты был самонадеян! — Дрейго Проворный объявил Эффрону, положение которого отличалось от Дзирта, лишь в том, что только одна его рука была прикована. — Но разве это не твой вечный недостаток?
Эффрон посмотрел на него с ненавистью, но это, казалось, только развлекло шейда.
— Ты думал, что знаешь все мои хитрости и ловушки, но я, конечно, не глупец, — продолжал Дрейго. — Неужели ты действительно верил, что мог войти сюда и просто ускользнуть с пантерой?
— Это был не мой выбор.
— Ты привел их сюда.
— Да, — признал Эфрон.
— Твоя преданность трогательна.
Эффрон опустил глаза.
— Ты решил со мной воевать, и это глупая цель.
— Нет, — сразу возразил Эффрон, глядя Дрейго Проворному прямо в глаза. — Нет. Я решил путешествовать со своей матерью, и должен был скрыть от вас наши передвижения, забрав кошку. Я бы не пошел против вас, но я с вами покончу.
— Интересно, — пробормотал Дрейго Проворный несколько мгновений спустя, переварив эту информацию. — Позволь рассказать о твоей матери…
* * * * *
Дзирт тянул неподатливые цепи и вдруг услышал стон Эффрона дальше по коридору. Сначала он подумал, что его спутника пытают, но когда стон перешел в рыдания, он понял, что дело в чем-то другом.
У него не ушло много времени, чтобы понять значение этих рыданий.
— Где Далия? — потребовал Дзирт в следующий раз, когда Дрейго Проворный появился в его камере, несколько дней спустя, как он считал, хотя и не мог быть уверен.
— Ах, ты слышал плач своего кривого спутника, — ответствовал Дрейго Проворный. — Да, я боюсь, что Далия и другие твои спутники встретили очень печальный конец, и теперь стоят в качестве трофеев в моем зале.
Дзирт опустил глаза, не в силах даже закричать в знак протеста. Дроу был удивлен тем, как глубоко поразили его эти новости, он с удивлением осознал, насколько сильно он стал ценить дружеское общение с Далией. Возможно, он не мог ее полюбить, как он любил Кэтти-бри, но она стала, по крайней мере, другом.
И это была не только потеря Далии, которая причинила ему боль в этот момент, но, также, не стало и связи с его прошлым. — Энтрери, — услышал он свой шепот, и он не мог отрицать чувство утраты.
А также Амбра, которую он очень полюбил, и Афафренфер.
— Ты слишком далеко зашел, Дзирт До’Урден из Мензоберранзана, — сказал Дрейго Проворный, и Дзирта удивило услышать искреннее сожаление в голосе нетерезского лорда. Он снова посмотрел на Дрейго Проворного, пытаясь найти что-нибудь в выражении его лица, указывающее на то, что его огорчение было притворным, но не нашел ничего подобного.
— В ущерб всем, — продолжал Дрейго Проворный. — Конечно же, я защищал себя и свой дом — ты ожидал чего-то другого?
— Требовалось бы меньше защиты, если бы ты не был вором и похитителем, — парировал Дзирт.
— Похитителем? Это вы пришли в мой дом!
— За Гвенвивар, — пояснил Дзирт. — Ты украл у меня то, что тебе не принадлежит.
— Ах, да, конечно, — промолвил Дрейго. — Кошка. Как я уже говорил, ты слишком далеко зашел, но, возможно, для нас обоих есть надежда. Я не думаю, что мне понадобится кошка, когда мы закончим, поэтому, возможно, ты получишь ее назад.
Перед Дзиртом появилась дразнящая морковка, и он, непреднамеренно, подался вперед, прежде чем понял, что это обман и одернул себя, не желая позволять себе ложной надежды.
Нетерезский лорд никогда его не отпустит, повторял он себе вновь и вновь.
Он повторял про себя это заклинание каждый день, когда к нему приходил Дрейго Проворный, вечно с вопросами о прошлом Дзирта, о жрицах Ллос и о его жизни на поверхности, следуя принципам богини Миликки и пути следопыта.
Дзирт сначала сопротивлялся этим вопросам, но его упорство долго не продержалось, и спустя несколько десятидневок он уже с нетерпением ждал этих посещений.
Дрейго сопровождали слуги с едой, и эта еда была уже значительно лучше, и теперь его кормил юный шейд, ребенок, и он делал это намного аккуратней.
Однажды Дрейго Проворный пришел с тремя дюжими стражами. Двое из них встали по бокам Дзирта и потянулись к цепям.
— Если ты будешь хоть немного сопротивляться, то я замучаю Эффрона до смерти у тебя на глазах, — это было единственное, что удосужился сказать Дрейго Проворный, а затем он ушел.
Стражи надели Дзирту на голову черный колпак и вынесли его из камеры, принеся его в комнату где-то выше в замке. Они усадили его на стул, сказали ему снять колпак, помыться и одеться.
— Скоро к тебе придет лорд Дрейго, — сказал один из них, когда они уходили.
Дзирт окинул взглядом свое новое жилище, хорошо обставленную, чистую и теплую комнату. Его первые мысли были о побеге, но он быстро отбросил такую возможность. У Дрейго Проворного были Эффрон и Гвенвивар, да и куда ему идти, в любом случае?
Нетерезский лорд сказал ему, что он слишком далеко зашел, и Дзирт совсем не сомневался в истинности сего утверждения в этом запутанном времени и месте.
