Глава шестнадцатая. Золотая Баба, птерозавр и йети
Завершался обеденный привал: путешественники доедали вчерашнюю жареную рыбу с китайскими соевыми галетами, а запивали — чисто для разнообразия — растворимым какао.
— Ой, маленький самолётик пролетает, — взглянув на небо, обрадовалась непосредственная Анна Петровна. — Симпатичный такой, золотистый-золотистый…. Ага, завис на одном месте…. Повисел немного и дальше полетел…. Опять завис…
— Самолёт ли? — засомневался недоверчивый Писарев. — Скорее, уж, непонятная шестиугольная призма. То бишь, классический НЛО ярко-жёлтого цвета…. И что тут, извини, странного? Мы же находимся в сильной и устойчивой (или же, наоборот, неустойчивой?), аномальной зоне…. Верно, зайсан?
— Верно, ик, однако, — сыто икнув, подтвердил Костька. — В очень, однако, сильной…. Ох, и вкусна рыбёха. Только, однако, жирна избыточно. Август месяц, как-никак. Племяшка, налей-ка мне ещё какавы…. Спасибо, однако. Духовитый напиток. Сладенький.… Только, путник, никакой это не НЛО, а, однако, Золотая Баба.
— Золотая Баба? — удивилась Айлу. — Не знаю, право…. Как тяжеленная статуя может летать по небу?
— Какая статуя, однако?
— Ну, как же. Я сама читала у Александра Бушкова в романе — «След пираньи». Золотая статуя — высотой примерно в один метр двадцать сантиметров. Очень тяжёлая. Как-то так…
— И я читал, — подтвердил Писарев.
— Не серьёзно, однако, излагаете, — поморщился шаман. — Это совсем из другой…м-м-м…
— Из другой оперы?
— Ага, из неё, однако…. Палыч, будь другом. Расскажи-ка, однако, этим молодым неучам про Золотую Бабу. Как настоящий профессор. У тебя хорошо получается, однако.
— Почему бы, собственно, и нет? — польщёно ухмыльнулся Лазаренко. — Расскажу, конечно. Я люблю читать лекции. Особенно научно-популярные. Всё читал бы и читал бы. Слушайте, друзья…. Золотая Баба, Зарни Ань, Калтась, Дьес Эмигет, Сорни Най, Сорни Эква…. Это только небольшая часть имён, коими принято именовать — у разных народов нашей древней планеты — данного знаменитого идола…. Идола ли? Вопрос весьма спорный и совсем непростой, поэтому начну, пожалуй, по порядку.… Впервые — в письменном виде — о Золотой Бабе упоминается в древненовгородской «Софийской летописи», датированной, кажется, 1398-ым годом. Мол: — «Жил посреди неверных человек, ни Бога знающих, ни закона ведающих, молящихся идолам, огню и воде, и камню, и Золотой Бабе, и волхвам, и деревьям…». А в 1501-ом году митрополит Симон в послании к Великопермскому князю Матвею Михайловичу и всем прочим пермичам, «людям большим и меньшим», упрекал их в том, что они поклоняются «Золотой Бабе и Войпелю болвану». Про упомянутого Войпеля ничего толком не знаю, врать не буду…. Много о Золотой Бабе писали и западноевропейские путешественники, посетившие в пятнадцатом-девятнадцатом веках российскую глубинку. Писать-то они писали, только никто из этих уважаемых господ саму Бабу лично, увы, не видел. Так, сплошные пересказы трёпа разговорчивых российских жителей (коми-зырян, сибиряков, казаков и алтайцев), мол: — «Купец «такой-то» однажды случайно заблудился в дремучем-дремучем лесу. Долго скитался, голодал, отощал, оборвался, чуть с ума не сошёл. Думал, что скоро помрёт. Да повстречался в непролазной еловой чаще — совершенно случайно, понятное дело, — со старой-старой шаманкой. Старуха его пожалела, отвела в тайную пещеру, накормила, обогрела, попотчевала целебной настойкой. А в дальнем углу того подземелья стояла — скромно так — жёлто-золотистая статуя, изображавшая узкоглазую толстую женщину…. Каковы размеры статуи? Свидетель не может того точно сказать, так как был очень слаб, немощен, неразумен и слегка бредил. То ли метр в высоту, то ли целых пять с половиной…. А наутро купец проснулся на деревенской околице, рядом с пятнистым коровьим стадом. Нет рядом ни пещеры, ни шаманки, ни золотого изваяния…». Да и все прочие истории аналогичны этой. Только вместо неосторожного купца фигурируют охотники, рыбаки, золотоискатели, приказчики и землемеры. А шаманка, зачастую, заменяется на некоего «чёрного странника» или — в отдельных случаях — на говорящего оленя с ветвистыми серебряными рогами.… О Золотой Бабе писали такие выдающиеся русские учёные и историки, как Новицкий, Татищев, Карамзин, Соболевский, Михов, Смирнов, Трубецкой, а также англичане Дженкинсон и Вид…. Вместе с тем, не премину отметить, что все эти уважаемые авторы описывают Золотую Бабу совершенно по-разному. Одни пишут об изваянии низенькой горбатой старухи, в утробе которой находился маленький ребёнок, а сквозь него был виден (знаменитый принцип классической русской матрёшки), ещё один крошечный младенец. Другие, наоборот, упоминают величественную статую женщины среднего возраста — с длинными распущенными волосами, облачённую в свободно-ниспадающий балахон до земли. Третьи утверждают, что речь идёт о нагой коротко-стриженной девушке. Но все рассказчики единодушны в одном — статуя была изготовлена из высокопробного золота…. Естественно, что существует и великое множество расплывчатых версий относительно происхождения Золотой Бабы. Называются следующие места, где она — якобы — была изготовлена: Китай, Иран, Индия, Древний Рим. Однако многие современные исследователи убеждены в том, что Золотая Баба — произведение древних сибирских мастеров. Впрочем, совсем недавно была озвучена и насквозь оригинальная версия — об инопланетном происхождении данного артефакта…
— Причём здесь — инопланетяне? — недоверчиво нахмурился Писарев. — С какого они, собственно, бока? Бред полный и законченный.
— Хочешь, Серёжа, верь. Хочешь — не верь. Дело, безусловно, твоё…. Но, например, серьёзный и уважаемый уфолог Ермаков считает, что так называемая Золотая Баба является высокотехнологичным инопланетным роботом, оставленным на нашей Земле для выполнения какого-то особо важного и ответственного задания. Причём, речь может идти и о нескольких роботах, умеющих летать.
— А на чём базируется в своих оригинальных утверждениях…, э-э-э, сей авторитетный уфолог?
— Конечно же, на рассказах коренных жителей Республики Коми, Сибири и Алтая.
— И что же эти золотистые летающие роботы делают на нашей прекрасной планете?
— Не знаю, честно говоря, — засмущался Иван Павлович. — А, зайсан? Как вы считаете?
— Наблюдают, однако, — многозначительно улыбнулся Костька. — Работа у них такая.
— А вон та конкретная Золотая Баба, неподвижно зависшая над дальней восточной сопкой, она за кем наблюдает? Неужели, за нами?
— Чести много, однако…. Кто мы такие? Так, мелкие и слабые муравьишки, однако, бестолково ползущие по извилистой жизненной тропе…. За кем — наблюдает? «За кем» — не знаю, однако. Но знаю — «за чем»…. То есть, за одним, однако, заветным местом. Заветным и тайным, однако.
— Что это за заветное место такое? — подчёркнуто-ласковым голосом спросила Анна Петровна. — А, Степан?
— Кха-кха, однако.
— Нет-нет, я всё понимаю, мол, «тайное». Но, всё же. Расскажите, пожалуйста…. А посмотреть на него можно? Ну, раз Золотая Баба, находящаяся сейчас в нашей прямой видимости, за ним наблюдает, значит, это местечко — где-то рядом?
— Рядом, однако, — немного помолчав, подтвердил шаман. — Вон за той горбатой сопкой, — указал рукой. — Восемь километров до перевала, однако, между горбами. Ещё три с половиной — до лагеря Николая Рериха.
— Как это — до лагеря Рериха? — засомневался Писарев.
— Так это, однако. Скоро сами всё увидите. Собираемся, однако…
Мокрый и скользкий перевал — между двумя крутыми горбами — остался позади. Тропа пошла резко вниз. Путешественникам даже, ради пущей осторожности, пришлось спешиться. Вскоре под копытами лошадей громко и противно зачавкало.
— Как же можно — без болота? — принялся ворчать Писарев. — Без топкого болота, оно никак нельзя. Чтобы жизнь путникам спелой малиной не казалась…
Ещё через сорок пять минут хвойный болотистый лесок дружно расступился в стороны.
— Ни фига же себе! — восхитилась впечатлительная Айлу. — Упасть и не встать! В том глубинном смысле, что очень необычно и красиво…
Открывшаяся их взорам картинка, и правда, была весьма необычной и достойной во всех отношениях: на пышных зелёных мхах, слегка разбавленных светлыми цветочками белоуса (это трава такая, растущая на болотах вдоль старинных троп), лежали толстые, абсолютно-белые стволы деревьев, размещённые по гигантским окружностям и направленные — своими вывороченными корневищами — в сторону единого, невидимого невооружённым глазом центра.
Отряд остановился.
— Много-много лет тому назад здесь что-то упало с неба, однако, — пояснил Костька. — Что упало? Не знаю, путники. И никто, однако, точно не знает. Может, большой метеорит. Или же маленький астероид, однако. Или летающий корабль этих…, м-м-м…
— Инопланетных пришельцев?
— Ага, их самых, однако. Ладно, пошли, посмотрим…. Палыч, однако, присмотри за лошадками. Ты же был уже в лагере?
— Присмотрю, — покладисто согласился Лазаренко. — И бывал уже здесь, конечно. Один раз с Саней Бушковым. Второй — с моими ребятами из «Аномальщиков»…
Они, усердно лавируя между корневищами и стволами упавших деревьев, медленно продвигались на северо-запад.
Неожиданно Костька, шедший первым, остановился и, опираясь на массивный чёрный посох, обеспокоенно склонился над землёй.
— Что обнаружили, зайсан? — ехидно поинтересовался Писарев. — Неужели, осколок упавшего метеорита? Или же обломок инопланетного летательного аппарата?
— Ни то и ни другое, однако, — неопределённо хмыкнул шаман. — Видишь, след босой человеческой ноги? Вернее, однако, огромной босой человеческой подошвы? А вон ещё, ещё…. Что скажешь, путник недоверчивый?
— Действительно, огромные следы…. И много их, словно бы здесь несколько весёлых йети беззаботно резвились, играя в салочки. Или же, например, в модный нынче пляжный волейбол…. А, зайсан? Йети?
— Мы их, путник, «авдошками» величаем, однако…. Ладно, резвились и резвились. Их, однако, дела. Следуем дальше…
«Следы йети, понимаешь», — мысленно хмыкнула Айлу. — «Или же это — очередные происки Мисти? Вырезал, допустим, из толстой осиновой доски некое подобие гигантской человеческой ступни, а теперь, ни мало не смущаясь, развлекается от Души. Ну, как весёлая буфетчица Маришка в знаменитом советском кинофильме — «Полосатый рейс». Затейник, одно слово…».
Старая длинная избушка неумело пряталась в густом неполовозрелом ельнике, метрах в десяти-двенадцати от приметной чёрной базальтовой скалы, чей внешний облик — неуловимо и ненавязчиво — напоминал о существовании в нашем бренном Мире загадочных и таинственных — «Всадников-без-головы».
Когда-то — очень-очень давно — это была солидная и крепкая изба-пятистенок, но Время, как известно, безжалостно и неумолимо. Всегда — неумолимо, безжалостно, сурово и неизменно. Всегда, везде и во всех Мирах…
Сейчас брёвна этого древнего покосившегося строения почернели, покрылись лохматыми разноцветными лишайниками и местами прогнили насквозь. На пологой крыше, поросшей пышным тёмно-зелёным мхом, насмешливо шумели на свежем ветру своими ветками-листиками несколько взрослых берёз и осин. Было видно, что бывшие хозяева строения неоднократно пытались дополнительно укрепить и утеплить избушку: местами бревенчатые стены были обмазаны толстым слоем серо-коричневой глины, местами — обложены дёрном. Окон не было вовсе. Покатая крыша, сработанная из узких древесных плах, нещадно перекосилась. На нижнем венце избы ещё можно было разобрать вырубленные некогда топором цифры и буквы: — «17.07.26. Рерих».
— Здравствуй, крёстный, однако, — осторожно касаясь тёмно-коричневыми пальцами текста, вырубленного в бревне лиственницы, пробормотал Ворон. — Рад тебе. Однако, рад. Бывает…
— А это что — за железяки? — спросила, ткнув в сторону указательным пальцем, Анна Петровна. — Ржавые все такие из себя. Железненькие. Тёмно-бурые…
— Буровая установка, однако. Старенькая. С её помощью и искали — в те давние годы — всякие осколки и обломки. Долго, однако, искали. Почитай, три с половиной месяца.
— И как? Нашли?
— Нашли, однако, — невозмутимо подтвердил Костька. — Как же иначе? Кто серьёзно ищет, тот, однако, всегда найдёт…. Только я не знаю — что конкретно. То ли, однако, какую-то металлическую табличку с текстом. То ли целую библиотеку, записанную — непонятным образом — на круглом керамическом кольце. Но только после этого крёстный-Николай и решил — навсегда переселиться в далёкие Гималаи, однако…. Ладно, путники, осматривайтесь здесь. И, главное, не скучайте. А я, однако, по делам отойду. Ненадолго. Через полчасика вернусь, однако…
Шаман скрылся в узкой извилистой лощине, а остальные путешественники зашли в избушку.
— И ничего особенного, — минут через пять-семь резюмировала Анна Петровна. — Многолетней затхлостью пахнет. Пол местами подгнивший. И мышиный помёт — меленькими чёрно-бурыми катышками — валяется повсюду. Даже на самодельном обеденном столе. Бр-р-р, гадость какая…. А на досчатой стене имеется знаковая надпись, сделанная углём: — «Здесь были Бушков и Мисти». Деятели, тоже мне.
— Это точно, — мечтательно улыбнувшись, согласилась Айлу. — В том смысле, что те ещё деятели — прожжённые, нахрапистые и наглые…. Пошли на свежий воздух?
— Пошли…
Они вышли из избы.
— Елочки зелёные, — восхитился Писарев. — А это кто же такой пожаловал? Посмотрите, барышни, на восток.
Над дальним водоразделом плавно парил, почти неподвижно зависнув в воздухе, угольно-чёрный, местами угловатый силуэт: сплошные перепончатые крылья, из которых стыдливо высовывалась-шевелилась маленькая уродливая голова на тоненькой длинной шее.
— Классический птерозавр, как я понимаю, — сообщила Анна Петровна. — Очень славный и, безусловно, достойный экземпляр.
«Достойный, спора нет», — мысленно усмехнулась Айлу. — «Мисти — мастер своего дела…. Получается, что это Костька, удалившись в лощину, включил нужное оборудование? Бывает, конечно. То бишь, всё идёт по заранее разработанному и утверждённому плану…. Интересно, а помимо перепончатого птерозавра предусмотрено ещё что-нибудь интересненькое? Типа — на закуску? Подождём, не вопрос…».
— Давайте-ка, милые дамы, заберёмся на базальтовую скалу, — предложил Писарев. — Для лучшего, так сказать, обзора.
Через десять минут они оказались на плоской вершине скалы.
— Пропал птерозавр, — огорчилась Анна Петровна. — Был, а теперь нету. Видимо, улетел куда-то по своим важным делам…. Серёжа, что с тобой? Эй, ты уснул?
Писарев, повернув голову, тревожно всматривался на юг. Секунд через восемь-десять он расстроено сплюнул под ноги и пожаловался:
— И чем, спрашивается, мы прогневили местную аномальную Сущность? За что всякие и разные напасти — дружной и нескончаемой чередой — валятся на наши буйны головы? Ещё одной аномальной странностью, понимаешь, стало больше. Эх, грехи мои тяжкие…. Видите — овальную полянку на берегу ручья?
— Ага, поляна, — подтвердила Айлу. — А на поляне…э-э-э, какой-то серо-бурый столбик…. Нет, не столбик. Он же ходит…. Это же…. Это же…. Это он и есть. Собственной дикой персоной.
— Кто там? Кто? — заволновалась Анна Петровна. — У меня же со зрением не очень…. Кто там? А?
— Он, — болезненно поморщился Писарев. — Алмаст, сасквоч, снежный человек. Выбирай любое из названий, какое больше нравится.
— Шутить, Серёжа, изволим?
— Если бы…. Бродит, сволочь. Бродит и бродит. Туда-сюда…. Самый натуральный йети — широкоплечий, мохнатый, буро-серый. Недоверчиво принюхивается, морда наглая…. Опаньки. А за ним — из-за густых кустов — второй йети наблюдает. Или же алмаст. Кто их всех, мохнатых и клыкастых, разберёт…
«Ничего не понимаю», — изумилась Айлу. — «Ничегошеньки…. Откуда взялся второй? Там, в мастерской Мисти, был только один робот, «загримированный» под йети. Только один…».
— Вот же, блин горелый, — зачарованно выдохнул Писарев. — Вот же, так его и растак…
— Что там, Серёжа? Что? Ну, говори же. Не молчи.
— Один сасквоч напал на второго…. Вернее, даже не напал, а…
— Убил?
— Очень похоже на то…. А теперь рвёт на части.
— Ой, мамочки мои!
— Кха-кха…
— Что, Серёжа? — запаниковала Анна Петровна. — Что?
— Он смотрит в нашу сторону…. Чёрт…
— Что происходит?
— Эта мохнатая гадина шагает к скале. То есть, прямо на нас. Перешёл, помогая себе длинными передними лапами, на ленивую рысь…
— А-а-а! Помогите!
— Отставить панику! — велела Айлу. — Будем спасаться.
— Как? Залезем на дерево? — Писарев указал на высокий кедр, росший под скалой.
— Не успеть, время поджимает. Да и по деревьям он, скорее всего, умеет лазать ничем не хуже нас с вами. Чистокровное дитя природы, как-никак…. Залезаем в эту узкую расщелину. Нет других вариантов. Йети большой, наверняка, не протиснется. По крайней мере, будем надеяться на это…. Анна, вы первая. Я за вами. Сергей — замыкающий. Быстрее…
«Может, всё ещё и обойдётся», — шелестело в голове. — «В том плане, что данный йети — совсем и ни йети, а, наоборот, мирный и добродушный робот, изготовленный Артёмом. Допустим, что их изначально было два, просто второй хранился в другом помещении. Бывает…».
Расщелина была очень тесной и узкой, но уже через пару-тройку метров начала неуклонно расширяться.
— Ага, пещерка, — обрадовалась Айлу. — Правда, совсем небольшая. Подождите, я сейчас карманный фонарик включу…. Ну, да, не хоромы, конечно. Метров двенадцать в длину, три — в ширину. Отсидимся, тем не менее…
— А как же зайсан? — забеспокоилась Анна Петровна. — Вернётся, а тут такое…. А?
— Он же — шаман, — не очень-то и уверенно заявил Писарев. — Значит, выкрутится как-нибудь. Например, заговор тайный прочитает. Или же ещё что-нибудь аналогичное…. Чёрт. Кажется, алмаст пожаловал…
— Ры-ы-ы-ы, — угрожающе долетело из расщелины.
— Ой, мамочки, — испугалась Анна Петровна. — Он смотрит на нас. Я вижу глаз — большой, круглый, тёмно-аметистовый. Моргает…. Мне страшно. Очень. Мамочки. А-а-а-а…
— Отходим к дальней стене, — велела Айлу. — Отходим.
— Бух-бух! — загрохотало.
— Что происходит?
— Умный, гад, — извлекая из кармана штормовки пистолет, зло процедил сквозь зубы Писарев. — Сволочь находчивая…. Это он, кидаясь большими камнями, пытается расширить вход в наше убежище…
— Бух-ххх!
— Значит, всё же, не робот, — едва слышно прошептала Айлу. — Жаль.
— Что вы сказали?
— Да, это я так. Не обращайте внимания.
— Бу-бух! Бух! Бу-бух!
— Серёжа, ты куда? — вновь запаниковала Анна Петровна.
— Я сейчас вернусь.
— Серёжа!
— Я быстро…
— Трах! Трах! Трах! — загрохотали выстрелы.
— Попал, — вернувшись, буднично сообщил Писарев. — Два выстрела в сердце, один в голову. Вернее, в наглый аметистовый глаз…. Жалко, конечно. Природный раритет, как-никак. Но не было, честное слово, другого выхода. Не было…. Да, богат Катунский хребет на изощрённые сюрпризы. Богат. Иначе и не скажешь…
Йети неподвижно лежал на животе, разбросав мохнатые руки-ноги-лапы в стороны.
— Какие же у него когти, — зачарованно покачала головой Анна Петровна. — Длинные-длинные и очень кривые. И на руках, и на ногах…. А воняет-то как! Гнилью так и отдаёт.
— Мерзко воняет, — согласилась Айлу, а после этого присела на корточки и сильно щёлкнула ногтем указательного пальца по темечку алмаста.
Но ничего не произошло. В том смысле, что крышечка так и не откинулась…
— Что это такое? — когда Костин чего-то не понимал, то тут же начинал сердиться. — Я вас, Сидорчук, спрашиваю. Извольте отвечать.
— Спутниковый телефон, господин генерал-лейтенант, — преданно поедая начальство глазами, вытянулся в струнку моложавый подполковник. — Последняя разработка, «грушники» подбросили взаймы. Уверяют, что, мол, седьмого поколения.
— Седьмого, понимаешь…. Так, ведь, не работает, а?
— Никак нет. В том смысле, что работает, Николай Семёнович.
— Только не везде? — выжидательно прищурился Костин.
— Так точно, — заметно погрустнел подполковник. — Над Катунским хребтом, например, сигнал не проходит. Нет связи, хоть убейся…
— Прикажу — убьёшься.
— Так точно.
— Молчать.
— Есть, молчать.
— То-то же…. А это что? — генерал-лейтенант — ладонью — небрежно разворошил цветные и чёрно-белые фотографии, разложенные на письменном столе.
— Фотографии, сделанные с военного спутника. Урочище Кангай. Русла рек Курагана и Кучерлы. А также прилегающие к означенным рекам горные хребты и ледники.
— Сам вижу, что хребты и ледники. Чай, не слепой…. А где же люди? Где эти три группы? Где Панченко? А?
— Не могу знать, — глядя в сторону, отчеканил подполковник. — Не наблюдаются.
— И как прикажешь это понимать?
— Аномальная зона, господин генерал-лейтенант. Причём, очень сильная…