Глава четырнадцатая. Обитатели Зелёных озёр и цокор

Пришла и миновала звёздная алтайская ночь. Отгорела нежно-розовая заря. Отклубился косматый молочно-белый туман. Взошло светло-жёлтое солнце и неторопливо отправилось по запланированному кем-то небесному маршруту.

Работа кипела вовсю. Кирки и сапёрные лопатки так и мелькали, настойчиво углубляя и расширяя выемку в горном склоне. Слегка солоноватый пот постепенно превращался в скучную и привычную обыденность.

— Достаточно, однако, — тщательно отряхнув ладонями с плеч и коленей светло-серую каменную пыль, объявил, наконец-таки, Ворон, а взглянув на небо, резюмировал: — Часа полтора осталось до пополудни. Нормально, однако, сработали. Хвалю. Почти с графика не сбились…. Отдыхайте, путники, однако. Потом хорошенько поедим и, однако, торжественно запустим в действие наш отводной канал. Запустим и дальше поедем. Жаль, что сардельки вчера закончились, однако…

— Значит, опять будет каша с тушёнкой? — недовольно скривился Сергей Васильевич. — Надоело уже слегка, честно говоря.

— Мяу-у-у! — вмешался в разговор бело-чёрный кот Паслей, появившийся в лагере на рассвете и облюбовавший высокий обломок бело-розовой гранитной скалы.

— Серьёзно, однако? — заинтересовался шаман. — Спасибо, брат мой усатый, за наводку. Однако, молодец. Так держать.

Он вытащил из кармана тёмно-зелёных брезентовых штанов узкую чёрную полоску плотной ткани и, ловко подобрав с земли два округлых камушка подходящих размеров, пообещал:

— Я быстро, однако. Даже соскучиться, путники, не успеете. Праща, однако, мне с детских лет знакома…

Ворон скрылся в извилистой узкой лощине. Кот, выждав секунд десять-пятнадцать, проследовал за ним.

— Может, кха-кха, помоемся хорошенько? — предложил Писарев. — Поплещемся слегка в речушке…. А, жена?

— Поплещемся, милый. Только полотенце прихвачу.

Анна Петровна склонилась над вещмешком, а через полминуты, задумчиво нахмурившись, объявила: — Ерунда какая-то приключилась. Нет полотенца. А, ведь, было. Ещё и мой купальник куда-то запропал. Ничего не понимаю…. Проверь-ка, Серёжа, свой вещмешок.

— Сейчас-сейчас…. Полотенце на месте. А, вот, спортивные штаны отсутствуют. Хорошие были, финские…. В нашем отряде завёлся подлый воришка? Не было печали, что называется. Ладно, и одним полотенцем обойдёмся…

Писаревы, о чём-то негромко переговариваясь между собой, неторопливо зашагали вдоль речного берега.

Через двадцать пять минут из боковой лощины вернулись удачливые охотники: через левое плечо Костьки были переброшены две упитанные птичьи тушки, связанные за лапки, а кот — важно и горделиво — вышагивал рядом с хозяином.

— Алтайские улары? — обрадовался Лазаренко. — Знатная добыча! Однозначно и всенепременно — знатная и почётная. Поздравляю…. Крупные такие фазанчики, со взрослого серого гуся размером. Может, чуть-чуть помельче. И, конечно же, очень и очень красивые: пёстрые по окрасу — в благородных чёрно-бело-серых тонах…. А как, зайсан, вам удалось сразу двух птичек добыть?

— Просто, профессор. И без особых хлопот, однако. Улары, они же — по большому счёту — курицы. Поэтому, однако, летать совсем не любят. Всё больше на лапах передвигаются, чудаки и чудачки. Особенно — на излёте сытного алтайского лета, однако…. Значит, вышли мы с котом к круглой полянке. Глядь, а там, однако, большая стая уларов пасётся. То есть, ищут птички — усердно-усердно, позабыв обо всём на Свете, — в корнях травы и кустов всяких и разных жучков-червячков, однако. Мы, понятное дело, коварно залегли. И, однако, заняли — ползком — нужные позиции. Началась охота…. Раскрутил я пращу, однако. Метнул камень. И, однако, сразу же подбил первую птичку. Остальные, понятное дело, загомонили испуганно, мол: — «Гуль-гуль! Гуль-гуль-гуль…». И, переваливаясь с бока на бок, бросились прочь, однако. А из густых кустиков — им навстречу — Паслей выскочил. Зашипел, однако, спину крутой дугой выгнул. Страшилище, однако. Самый натуральный горный ээзи…. Ну, глупые улары, испугавшись, однако, обратно побежали. Тут-то я второго и «приголубил». Ничего хитрого, однако…. Можно было и третьего добыть. И четвёртого, наверное. Но, однако, зачем? Нам и двух на завтрак-обед вполне хватит. Да и метательные камушки у меня закончились, однако…. Айлу, займёшься птичками? Заранее, однако, спасибо…. Что ты говоришь? У питерских туристов вещички пропали, однако? Нехорошо это. Совсем даже некрасиво. Кто же мог, однако, это сделать? Паслей, ты не брал?

— Мяу-у-у! — возмутился кот.

— И я не брал, однако, — развёл руки в стороны шаман. — Ни к чему мне, честное слово. Будем считать, однако, что это наша аномальная зона свои аномальные шутки шутит. Бывает, чего уж там…. Ладно, хватит про ерунду, однако. Писаревы возвращаются. Сейчас будем, однако, запускать в строй наш обходной канальчик. А ты, племяшка внучатая, горных фазанов, не отвлекаясь, обрабатывай. Кушать очень хочется, однако…

Гидростроители-самоучки, аккуратно и слаженно работая кирками, вскрыли тоненькую перемычку, отделявшую горную реку от её нового русла. Водица, восторженно и нетерпеливо булькая, устремилась вниз по склону.

— Путь свободен, однако, — объявил через десять-двенадцать минут Костька. — Конечно, часть реки продолжает течь по прежнему маршруту. Но там уже, однако, мелко. Наши лошадки пройдут…. О, жареной курочкой пахнет, однако. Слюнки уже текут. Сейчас перекусим и, однако, дальше поедем. Как и полагается…

В шесть вечера впереди — сквозь скучное смешанное мелколесье — что-то призывно и многообещающе зазеленело.

— Ярко-ярко-изумрудное блюдечко, — поднеся ладонь к глазам, высказался Писарев. — Это, наверное, горное озеро?

— Цепочка круглых и овальных озёр, соединённых узкими протоками, — уточнила Айлу. — На тубаларском языке они называются очень длинно и совершенно неблагозвучно. Переводится же данная фраза как: — «Вода, к которой нельзя приближаться ни в коем случае, если, конечно, не жаждешь лютой и безвременной смерти…». Запретное место, «табу», короче говоря. Для древних жителей Горного Алтая, я имею в виду.

— А для нас? Не запретное?

— Не знаю, честно говоря. Но зайсан сказал, что другой дороги к нужному нам месту нет. Он сам, кстати, называет эти симпатичные водоёмы просто и непритязательно — «Зелёные озёра»…

Вскоре отряд остановился на пологом песчаном берегу, не доехав до кромки воды метров пятьдесят.

— Ой, красотища-то какая! — восторженно ойкнула Анна Петровна. — Такого и в глянцевых туристических буклетах не увидишь. Вода ярко-изумрудная и — одновременно с этим — прозрачная. Высоченные кедры растут вокруг. Воздух хрустальный. Видимость — просто потрясающая: на противоположном берегу каждую ягодку на высоких кустиках голубики можно разглядеть…. Почему так? Очередные местные оптические фокусы? Бывает, конечно…. А ещё здесь — просто замечательная тишина. Чуткая-чуткая такая. Дикая и первозданная…

— Тишина, однако, — согласился Костька. — Только обманчивая она. И, однако, совсем не добрая…. Короче говоря, не надо близко подходить к этому озеру. Нельзя. Здесь станем лагерем, однако. Воду же будем набирать вон в том узеньком ручье…. Лошадки? А они, однако, умные. И сами — ни за что — к озеру не подойдут, однако.

— Ргы-гы-гы! — резко крутнувшись на месте, подтвердил угольно-чёрный Темир. — Йо-хо-хо!

— Успокойся, красавчик, однако…. Хочешь держаться от Зелёных озёр подальше? Держись, однако, не вопрос. Одобряю…

— Совсем нельзя подходить? — уточнил Писарев.

— Чуть ближе можно, однако. Метров на двадцать пять. Но, однако, берегясь.

— А почему? Кого мы должны опасаться?

— Да, живут здесь всякие, однако, — слезая с коня, неопределённо ответил Ворон. — Злые и кровожадные? Мерзкие и отвязанные? Не сказал бы, однако, так. Просто — дикие. А ещё и очень-очень древние, однако…. Ладно, хватит болтать про пустое. Давайте-ка, родные сердца, будем лагерь обустраивать, однако…

«Всё просто, понятно, прозрачно и однозначно. Без моего конгениального Мисти — сто процентов из ста пятидесяти — здесь не обошлось», — мысленно усмехнулась Кристина. — «Наверняка, затейник доморощенный, засел на противоположном озёрном берегу и сейчас усердно настраивает свои хитрые «мистифицирующие» штуковины. Впрочем, оно и правильно: фигурантов надо в тонусе держать, чтобы не заскучали…».

Когда лошади были уже рассёдланы, палатки установлены, а над весёлым костром хозяйственный Иван Павлович подвесил котелок и чайник с ручьевой водой, со стороны озера донеслись громкие всплески.

— Как же так? — обернувшись, ошарашено пробормотала Анна Петровна. — Этого же не может быть…

Действительно, было от чего удивляться и поражаться: метрах в ста двадцати от берега из ярко-изумрудной воды — на фоне светло-малинового заката — высовывалась длинная шея, покрытая крупной серо-чёрной чешуёй. А на этой шее — в свою очередь — располагалась массивная голова-параллелепипед.

— Очень б-б-большая голова, — слегка заикаясь, прокомментировал Писарев. — Наверное, с м-мотоцикл. С м-м-мотоцикл с коляской, я имею в виду…. Глаза — как п-прожектора. Или — как фары маневрового т-тепловоза. Круглые и ядовито-жёлтые. Ядовито-ядовито. С чёрными вертикальными з-зрачками…. А из зубастой пасти — р-рыбина торчит. К-кажется, огромная щука…. Что это, з-зайсан? Вернее, к-кто?

— Их называют — «инги», однако, — невозмутимо пояснил шаман. — Что-то типа — «водяные ящеры». Очень древние, однако, как я уже говорил. В общем-то, они мирные. Но кушать любят, однако. Всех, кого поймают. Поэтому тубалары, однако, к Зелёным озёрам не ходят. Совсем. С незапамятных Времён…. Туристы, геологи и охотники? Нет, сюда им не добраться. Слабо, однако.

— Горные б-бараны не пропустят?

— Шире, путник, надо смотреть на этот Мир, однако. Бараны — слуги. Ээзи, однако, берегут эти тайные и заповедные места. Крепко и старательно берегут. Многие и многие, однако, тысячи лет подряд. Хотя, каждый волен понимать эти мои фразы — по-своему…. Вас сюда пропустили? Так это я ээзи попросил. Покорно и любезно, однако…

Над безмятежными водами озера зазвучали-полетели тоненькие «мяукающие» звуки.

— Паслей? — непонимающе завертела головой Айлу. — Это же он?

— Кот здесь не причём, — восхищённо прошептала Анна Петровна. — Это маленькие инги вынырнули…

Вокруг гигантской жёлтоглазой головы увлечённо плескались, издавая задорные «мяукающие» звуки, две головы маленькие — «закреплённые» на тоненьких бесчешуйчатых шейках.

— Это они, похоже, играют в «водяные салочки», — перестал заикаться Писарев. — Завораживающее зрелище!

«Конечно, завораживающее», — мысленно согласилась Айлу. — «Мисти, он такой: большой мастер — завораживать и мистифицировать. Надувные ихтиозаврики, понимаешь. Здорово придумано. И со вкусом. То ли ещё будет, ребятки…».

Задумчивый тёмно-оранжевый закат, скромный походный ужин, очередная угольно-звёздная ночь, дежурства — по графику — у костра, нежно-розовый рассвет.

Путешественники проснулись.

Женщины выбрались из своей палатки и — после стандартных утренних процедур — занялись приготовлением завтрака.

— Ии-го-го! — разнеслось над озёрной гладью. — Йо-хо-хо…

— Это моя Ласточка, — обернувшись, оповестила Анна Петровна. — Радуется погожему утру.

Тёмно-серая «в белых яблоках» лошадка расположилась на краешке прибрежного обрыва — наискосок от лагеря путешественников — и, нервно подёргивая лохматой головой, мечтательно всматривалась в бездонное голубое небо.

— Непорядок, — озабоченно нахмурилась Айлу. — Зайсан не велел — так близко подходить к озеру.

— Да, ладно. Инги, они же добрые. Вон, как вчера забавно играли со своими детишками…

Раздался громкий и резкий всплеск: это из озёрной воды — рядом с обрывом — показалась-вынырнула чёрная массивная голова на длинной чешуйчатой шее.

— Глаза в глаза, — зачарованно пробормотала Анна. — Глаза в глаза…, — через секунду перешла на крик: — Прочь, Ласточка! Беги! Этот водоплавающий гад тебя гипнотизирует…

Лошадь, почуяв неладное, резко развернулась.

Но было уже поздно: длинная чёрная шея дёрнулась — словно взмах кнута, и зубы «водяного ящера» сомкнулись на лошадиной ляжке.

Отчаянное ржание, заполошное облако брызг — инги уже наполовину затащил добычу в воду, только передние ноги Ласточки ещё отчаянно цеплялись — широкими копытами — за кромку обрыва.

— Держись, Ласточка! — прокричала Анна Петровна и, как была, не снимая одежды и кирзовых сапог, бросилась в воду. — Держись…

Через несколько секунд вновь громко плеснуло: это Писарев (тоже в походной амуниции), сиганул в озеро и, отчаянно работая руками, поплыл вслед за женой.

«Чёрт знает, что такое», — бросаясь к палатке, подумала Айлу. — «Как-то всё происходящее — не похоже на мистификацию. Очень даже натурально смотрится. Да и слушается…».

Она торопливо распихала по карманам штормовки запасные патроны, взяла в руки ружьё и, покинув палатку, приготовилась припустить вдоль озёрного берега. План был прост и непритязателен: добежать, преодолев порядка ста семидесяти-восьмидесяти метров, до обрыва и вволю пострелять по наглым ярко-жёлтым глазищам-фарам.

«Нехорошо это, с одной стороны», — зашелестело в голове. — «Мол, убивать доисторических реликтовых рептилий. А, с другой, надо фигурантов спасать. Вдруг, кровожадный инги решит переключиться с мускулистой и упрямой лошадки — на более лёгкую добычу? Ну, их куда подальше, эти слюнявые сантименты…».

— Отставить, однако, — велел стоявший недалеко от палатки Костька. — Ни к чему.

— Очень даже к чему, — заупрямилась Айлу. — Пристрелю гадину. Не мешайте мне, зайсан…

— Инги уже завершил охоту, однако.

— Как это?

— Так это. Сама взгляни, однако.

Девушка всмотрелась в изумрудно-зелёную озёрную гладь: под обрывом плавно расходились широкие круги, а ещё и белёсые пузыри активно пузырились.

— Уволок он её в пучину, однако, — печально вздохнул шаман. — Теперь скушает. И детишек, однако, накормит…. Хорошая была лошадка. Покладистая и добрая, однако. Ласточка, одно слово. Только любопытная и мечтательная — сверх всякой меры. Вот, однако, и поплатилась за это. Бывает…. Ладно, проехали, однако. Главное, что наши путники живы. Поняли, однако, что случилось. Развернулись и к берегу плывут…. Вообще-то, они молодцы. Отчаянные, однако…. Как считаешь, Айлу?

— Отчаянные. Таким помочь — не грех…

Писаревы, отплёвываясь и надсадно хрипя, выбрались на берег.

Анна, как и ожидалось, тут же упала на светло-жёлтый песочек и зашлась в отчаянных рыданиях:

— А-а-а-а…. Бедная моя Ласточка…. А-а-а-а…. Несчастненькая животинка…. А-а-а-а…. За что? Возвращаемся, милый, назад, в Питер. Возвращаемся…. А-а-а-а….

— Нет, мы дойдём до конца, — бережно обнимая хрупкие плечи жены, возразил Сергей.

— И-к-к…. Что ты сказал?

— Мы обязательно дойдём до конца…. Как же иначе? Теперь-то ты веришь, что здесь всё — по-настоящему?

— Верю, Серёжа, — перестав плакать и помолчав с четверть минуты, согласилась Анна Петровна. — Всё-всё — по-настоящему. Надо — дойти…. Только на чём теперь я поеду дальше? То есть, на ком?

— На Темене, однако, — решил подошедший Костька. — А Айлу — на одной из «тягловых». Походные вещички, однако, слегка переложим. А кое-что и здесь оставим. Ничего страшного, однако…

Мисти (в «образе» пожилого алтайского шамана), сидел у ласкового костерка, разожжённого на краю алтайского горного плато, заканчивал скромный походный завтрак и рассуждал про себя: — «И что, интересно, надо этим непонятным деятелям, увязавшимся за нашим отрядом? Хотят убить Писарева, мол, в Санкт-Петербурге это было сделать несподручно? А, собственно, зачем его убивать — с таким-то хитрым завещанием? Может, здесь замешана личная месть? Или же что-то другое? Хрень навороченная…».

Раздался тихий подозрительный шорох, и Артём, обернувшись, удивлённо захлопал ресницами: высокий колосок дикого овса, мелко-мелко задрожав, начал плавно опускаться под землю. Опускался, опускался и вскоре исчез.

— Ерунда законченная, — негромко прокомментировал Мисти. — Причём, очередная, хитрая и насквозь аномальная…. Хотя, если вдуматься, ничего странного и хитрого. Это же, скорее всего, просто цокор трапезничать изволит. То есть, такой крот алтайский, который никогда не появляется на земной поверхности. Подкапывает, понимаешь, подземную часть растения, потом крепко хватается зубами и затаскивает добычу в свою нору. Был колосок, и нет колоска. Диалектика…