Глава тринадцатая. Путь — как путь
Он проснулся сам, так и не дождавшись, когда это сделает профессор Лазаренко.
«Странно, птичий щебет слышится», — вылезая из спального мешка, подумал Сергей. — «Рассвет? Очень похоже на то. Ага, вон и старина Палыч дрыхнет без задних ног, похрапывая на все лады…. Где же Ворон? Что-то случилось?».
Он, не утруждая себя наматыванием портянок, засунул ступни ног в кирзовые сапоги, набросил на плечи штормовку и, осторожно раздвинув ладонями створки брезентового полога палатки, выбрался наружу.
Там, действительно, безраздельно царствовал ласковый летний рассвет: на востоке по небу вовсю разливалась жёлто-розовая заря, крохотные лесные пичуги буквально-таки сходили с ума от радости, а со стороны соседней поляны доносилось бодрое ржание беспокойного Боронгота.
«Летний ли?», — торопливо проведя по сонному лицу ладонью, засомневался Писарев. — «Скорее уж — летне-переходный. Вон — на склонах ближайших сопок — красные и жёлтые пятна полыхают в полный рост. Это здешние лиственные деревья уже готовятся к приходу осени…. Да и туман чересчур активно клубится по лощинкам и долинкам. А ещё и роса избыточно, на мой взгляд, обильна. Ощущается приближение осени, чётко ощущается…. Говорят, что во второй половине августа в алтайских горах и первые заморозки случаются. Как бы чёрные помидоры морозом не прихватило…. Я, что же, верю в чудодейственную силу этих «волшебных» растений? Получается, что да…. А как тут не поверить? После всех этих «летающих» тарелок, акул в горных речках, змей с «шишками» на хвостах, огромных сиреневых самолётов и «небесных рубок»? Ничего не попишешь: сильнейшая аномальная зона, как выражается наш Иван Павлович. В этих заповедных местах, судя по всему, всё и всякое возможно. Или же очень многое…. Опять же, уважаемый Ворон говорил, что обязательно верить надо, мол, иначе чёрные помидоры «не сработают». Хочешь, не хочешь, а приходится — верить…».
Костёр печально и задумчиво догорал. Вернее, дотлевал: тоненькие струйки ленивого белёсого дыма, уходившие в небо, низенький конус серого пепла и тихое монотонное шипенье — это крохотные капельки росы, выпадая из утреннего туманного воздуха, встречались с одиночными светло-оранжевыми угольками.
Зайсан Костька, плотно прикрыв глаза и опираясь правой рукой на массивный чёрный посох, сидел возле костра — на округлом гранитном валуне.
«Спит, никак?», — нерешительно остановился в десяти метрах от костра Сергей. — «Неудобно как-то — будить старика…. Что же тогда делать? И откуда у него, интересно, взялся этот чёрный приметный посох? Вчера его точно не было…».
— Нет, путник, не сплю, однако, — открыв глаза, басовито пророкотал шаман. — Думаю, планирую, рассуждаю, спорю сам с собой. Полезное, однако, дело. Очень рекомендую…. Почему Палыча ночью не разбудил? Задумался, однако. Задумался. Теперь я долго задумчивым буду. И, однако, не таким разговорчивым, как раньше…. О чём — задумался? О многом, однако. После вчерашнего разговора с ээзи…. Посох? А это я вчера на него своё ружьё обменял…
— Как это? У кого?
— Я же тебе говорю, однако. На скале с ээзи встречался. Потом туда, однако, мой старинный и давний друг подошёл. С ним и обменялись. Нам же вскоре предстоит через ледник перебираться, однако. Как я — через ледник — без посоха? То-то же…. А про чёрные помидоры, парень, ты напрасно, однако, беспокоишься. Заморозки в этом году только в сентябре месяце придут. Не раньше, однако.
— Это вам ээзи вчера поведали — там, на скале? — махнув рукой в сторону, не удержался от вопроса Писарев. — Ну, про то, что я беспокоюсь о чёрных помидорах?
— Нет, не ээзи, однако, — равнодушно поморщился Костька. — У них и других неотложных дел хватает. Более, однако, важных. Просто ты вышел из палатки и подумал: про приближающуюся осень, жёлтые и красные листья, туман с росой, заморозки и чёрные помидоры…. Было такое, однако?
— Э-э-э…. Было.
— Вот, однако. Ты — подумал. Я, однако, услышал. И ответил. Ну, чтобы успокоить тебя, однако…. Понимаешь?
— Ага, кажется, понимаю. Ик-к, — растерянно икнул Сергей Васильевич. — Но только в общих, так сказать, чертах…. А что мне, зайсан, делать дальше? И-к-к?
— Для начала — водички попей, однако. Чтобы не икалось. А потом, однако, иди к женской палатке. Буди жену и Айлу. Я же подброшу в костёр сухих дровишек. Раздую его. Потом разбужу Палыча, однако. Позавтракаем. Посуду помоем. Лагерь, однако, свернём. Лошадок заседлаем. И дальше, благословясь (каждый — на свой лад), поедем, однако.
— А какой путь нам предстоит сегодня?
— Путь — как путь, однако. Обычный совсем…
После завтрака (разогретая вчерашняя каша с тушёнкой и чай с пряниками), Ворон и Иван Павлович, взяв с собой полбуханки чёрного хлеба и немного соли, отправились общаться-седлать лошадей, а Айлу и супруги Писаревы занялись «свёртыванием» походного лагеря. Затушили костёр, сложили палатки и запихали их в чехлы, а после этого, прихватив грязную посуду, спустились к ручью.
— Котелок пусть отмокает — хотя бы ещё минут пять-семь, я в него тёплой воды налила и капнула немного мыльного раствора, — осторожно присаживаясь на толстую берёзовую корягу, наполовину лежавшую в ручье, сообщила Айлу. — А мы с вами, господа питерские туристы, пока займёмся мисками, ложками и кружками. Вот, держите — губку, тряпочку и хозяйственное мыло.
— Запасливая вы, Айлу, мышка, — улыбнулась Анна Петровна. — Всё предусмотрели.
— Что есть, то есть…. Я сама? Вот этим мхом и песочком из ручья буду усердно драить…. А что это, Сергей Васильевич, вы такой задумчивый и молчаливый?
— Показалось вам. Всё нормально.
— А, всё же?
— Кха-кха. Тут такое дело…. Оказывается, что зайсан Костька умеет мысли читать…
Писарев рассказал об утреннем разговоре у костра.
— Какой-то другой нынче Ворон, — задумчиво водя губкой по внутренней поверхности эмалированной миски, дополнила Анна Петровна. — Совсем другой…
— И в чём же это выражается?
— Он опять смотрит на меня, как и тогда — много-много лет тому назад, на Колыванском хребте.
— С одобрением? Словно бы любуется?
— Ну, в общем, да.
— Понятное дело, — внимательно всматриваясь в густые кусты на противоположном берегу ручья, задумчиво протянула Айлу. — Ладно, учтём…
Утренние сборы заканчивались.
Айлу, улучив момент, когда Ворон останется один — рядом со своим угольно-чёрным Темиром, — тихонько подошла сзади и нежно-нежно проворковала:
— Милый, а когда же мы уединимся? Хотя бы на чуть-чуть? Я ужасно соскучилась. Ужасно-ужасно-ужасно…
— Кха-кха-кха, — широкая спина шамана чуть заметно вздрогнула. — Ты это, однако. Забудь, пигалица, о всяких глупостях. Однако, до возвращения в Катанду.
— Значит, поменялись-таки с Мисти местами-ролями, — язвительно хмыкнув, резюмировала девушка. — И когда только, затейники, успели? Прошедшей ночью, не иначе.
— Как догадалась-то, однако? — обернулся Костька, и в его чёрных раскосых глазах промелькнуло лёгкое любопытство. — Чуть по-другому, однако, говорю?
— Мой Артём, конечно, очень талантливый, — горделиво усмехнулась девушка. — Очень-очень-очень. Но он, всё же, не умеет «читать» людские мысли.
— Ага, вот оно как, однако…. Да и я в этом деле не мастер. Только, однако, иногда. На раннем рассвете. И не у всех, однако.
— А ещё я увидела в кустах — на противоположном берегу ручья — зелёные кошачьи глаза: очень внимательные, умные и знакомые…. Это же ваш кот Паслей?
— Он самый, однако, — подтвердил шаман. — Очень беспокойный и любопытный. Всюду ходит за мной. Всё ходит и ходит. Или же, однако, почти всюду.
— А почему такое странное имя — «Паслей»? Алтайское?
— Нет, русское, однако. Для тубаларов русский язык — сложный. Вот, однако, имя «Василий» и…э-э-э…
— Преобразовалось? — подсказала Айлу.
— Ага, спасибо, однако. Преобразовалось — в «Паслея».
— Ой, что это такое? Словно бы всё, вздрогнув несколько раз подряд, закачалось перед глазами…. И грохот какой-то слышится впереди. Глухой и долгий…. Землетрясение?
— Ага, однако. Оно самое. Достаточно сильное.… Но, однако, ничего страшного. Ерунда. Уже закончилось, однако…
В семь тридцать пять утра путешественники вышли на маршрут: долины, лощины, хвойное мелколесье и куруманник, водоразделы, каменные россыпи, форсированные вброд ручьи и речушки.
Миновал полдень. Отряд остановился перед длинной и высокой каменной грядой, в которой имелся широкий проход.
— Перекусим, однако, — слезая с Темира, объявил Ворон. — Костёр разожжём. Чайку вскипятим. Сарделек, однако, отварим. Вон — родничок. А чуть дальше — озерцо с водицей для лошадок, однако. Только к скалам близко не подходите. Однако, опасно…
Весело запылал костёр, бодро забулькала — в котелке и чайнике — закипевшая вода.
Сардельки с чёрным хлебом «прошли на ура».
— Вкусно, однако, — прихлёбывая из эмалированной кружки «с кремлёвскими башенками» ароматный чай, одобрил Костька. — Приохотился я в последнее время к сарделькам. Удобная, однако, пища. И, главное, сытная. Дай-ка, племянница внучатая, ещё одну. Спасибо, однако…. Силы нам сегодня понадобятся. Непременно. Надо, однако, обойти эту горную гряду. Пройдём километров пятнадцать на северо-запад. Обогнём её минут за пять-семь. Потом повернём на юго-восток, однако. А заночуем совсем недалеко от этого места. Где-то, однако, в километре. По ту сторону горной гряды. Бывает, однако…
— Как же так, Степан? — удивилась непосредственная Анна Петровна. — Ой, извините, что я вас так назвала…
— Ничего, однако. Называй, как хочешь. Не сомневайся. Тебе, однако, можно.
— Почему — ей можно? — тут же заинтересовался не в меру ревнивый Писарев. — Почему?
— У твоей жены — «жемчужные» глаза, однако, — улыбнулся шаман. — Цвет у них, однако, такой — серый, с лёгким жемчужным отливом…. А жемчуг — камень особенный. Мудрые китайцы, например, считают, что он является залогом верности, Любви и крепкого семейного дома, однако. А индусы утверждают, что жемчуг на Землю, однако, принёс сам Бог Кришна…. О чём ты хотела меня спросить, обладательница «жемчужных» глаз?
— Зачем мы будем обходить эту горную гряду? Почему нельзя преодолеть её, сэкономив двадцать девять километров, вон по тому достаточно широкому проходу?
— Опасно, однако.
— Чем же — опасно?
— Камни часто падают на головы, однако. Большие и тяжёлые. Даже убить, однако, могут.
— Ну, не знаю, — недоверчиво протянул Лазаренко. — Никаких следов сильной ветровой эрозии — на скалах — не вижу. Это я вам как авторитетный профессор и доктор геолого-минералогических наук заявляю…. С чего же им взяться, сильным и регулярным камнепадам?
— Ладно, покажу — с чего, однако. Вернее, с кого, — покивал головой Ворон. — Почему бы и нет? Айлу, однако, присмотри за лошадками. А я остальным — неверующим — покажу кое-чего.
— Присмотрю, конечно, — согласилась девушка. — Может, ружьё с собою прихватите?
— Спасибо, ни к чему. Пошли, однако, путники.
— Йо-го-го! — тревожно и жалобно разнеслось по округе.
— Ласточка, я скоро вернусь, — пообещала Анна Петровна. — Не переживай, пожалуйста, родная. И успокойся…
Они, пройдя порядка трёхсот пятидесяти метров, подошли к проходу-лощине в серо-чёрных скалах.
Подошли и остановились метрах в двенадцати-пятнадцати от ближайшей рвано-отвесной скалы. Чуть в стороне, вытекая из лощины, шумел беспокойный ручей.
— Шуршит, — задрав голову и прислушавшись, сообщил Писарев. — Тихонько-тихонько, но настойчиво. А ещё и слегка постукивает…. Ага, что-то чёрное — на доли секунды — мелькнуло между валунами. Чёрное-чёрное и изогнутое.
— Это, похоже, чьи-то рога, закрученные в крутую спираль, — предположил Иван Павлович. — А, зайсан?
— Рога, однако, — важно подтвердил Костька. — Подойдём, пожалуй, поближе. Метров на девять-десять. Только, однако, осторожными надо быть. Чтобы вовремя отскочить…. Ага, смотрите наверх. Красавчик, однако…
— Алтайский горный баран. Большой-большой, тёмно-бурый, рогатый и бородатый, — восхищённо выдохнула Анна Петровна. — Расположился на горном склоне, примерно на пятидесятиметровой высоте…. А глаза-то какие! Янтарные-янтарные, круглые и немигающие. Со «змеиными» угольно-чёрными зрачками.
— А ещё он очень внимательно наблюдает за нами, — неуверенно хмыкнув длинным носом, дополнил Лазаренко. — И скалится — зло и откровенно плотоядно. Зубы — острые и чёрно-жёлтые. Клыки самые натуральные. Даже шустрые ледяные мурашки побежали по спине — вдоль позвоночника. Так его и растак…. А теперь баран — передним широким копытом — начал раскачивать большой камень. Морда…
— Назад, путники! — забеспокоился Костька. — Отходим, однако. Быстрей. Ещё, однако, дальше…. И глаза прикрываем ладошками. На всякий случай, однако.
Сверху донёсся неясный шум, неуклонно переходящий в глухой ропот, и через пару-тройку секунд со скал хлынул каменный поток, во главе которого летел приличный гранитный валун.
— Бух-х-х! — валун со смаком врезался в основание противоположной скалы.
Проход в горной цепи тут же скрылся в облаке тёмно-серой каменной пыли.
— Бара-бух-х-х-х! — незамедлительно подключилось чуткое горное эхо. — Х-х-х-х-х…
— Апчхи! — старательно прикрывая лица ладонями и рукавами геологических штормовок, дружно зачихали путешественники. — Ап-п…. Ап-п-чхи!
Эхо, вволю пошумев, затихло. Через несколько минут постепенно рассеялась и едкая серая пыль.
— И что это было, Степан? — аккуратно обтерев нос полосатым носовым платком, спросила Анна Петровна. — Необычно как-то, честное слово…. В чём мы, собственно, провинились перед этим рогатым желтоглазым деятелем?
— Бараны людей не любят, однако, — меланхолично усмехнулся шаман. — Совсем не любят…. А за что их, однако, любить? Баранам — нас, я имею в виду, однако…. Все человеки: тубалары, алтайцы, русские, прочие, — все они баранов убить хотят. Как увидят, однако, так сразу же и хотят. У баранов мясо вкусное. И рога очень красивые, однако. Все люди хотят их на стенку повесить. Русские, однако, в своих домах — деревянных да кирпичных. Тубалары — в юртах и чумах, однако…. И горные бараны, живущие на этой конкретной горной гряде, знают про те злые желания. Умные очень. Поэтому, однако, когда увидят внизу человека — так сразу же камни сбрасывают. Убить хотят. Всё по-честному, однако. Люди баранов убить хотят, бараны — человеков…. Всё, однако, соратники. Возвращаемся. Садимся на лошадок и едем в обход. По-другому нельзя, однако…
Через час с четвертью отряд, успешно обойдя длинную горную гряду, упёрся в двенадцатиметровый — по ширине — водный поток с очень быстрым течением.
— Живописное местечко, — оценила Айлу. — Симпатичное широкое ущелье, по краям которого разбросаны разноцветные каменные осыпи, очень эстетично искрящиеся на солнце. Только, вот, эта река, пересекающая ущелье практически перпендикулярно: больно уж быстра и, судя по всему, глубока…. Как же мы через неё переберёмся? А, зайсан?
— Не знаю, однако, — неуверенно передёрнул плечами Костька. — Раньше здесь реки не было. Совсем и никакой. Это, однако, недавнее землетрясение постаралось. Не иначе, один из притоков Кучерлы повернул в другую сторону. Бывает…. Что будем делать, однако? Брода не вижу. Мост-переправу воздвигать, однако, не из чего. Да и времени на это нет. Совсем, однако…. Имеются, путники, дельные мысли? Выручайте, однако, старенького дедушку. Выручайте. Да и себе помогайте, однако…
— Есть она мысль, — приподнявшись в стременах и внимательно осматривая окрестности, сообщил Писарев. — Я же, как-никак, геолог. А ещё и строитель.
— Дельная мысль, однако?
— Посмотрим…. Рельеф местности очень для нас удобный — сразу за речным берегом склон тянется. Можно соорудить — за относительно короткое время — отводной канал. То есть, выдолбить-выкопать начало нового русла, а дальше река уже сама справится…. Только, вот, чем его сооружать? Что у нас с шанцевым инструментом?
— Всё нормально, — заверил Иван Павлович. — И сапёрные лопатки имеются. И три кирки — только без рукояток.
— Рукоятки смастерим, однако, — заверил Ворон. — Вон, как раз, подходящие берёзки. Но попотеть, однако, придётся…. Готовы?
— Готовы. Попотеем…
Строительство отводного канала, не смотря на самоотверженный труд путешественников, затянулось. Наступил тихий летний вечер, солнышко вплотную приблизилось к западной линии горизонта.
— Останавливаемся здесь на ночлег, однако, — решил Костька. — Палатки устанавливать не стоит. Работать, однако, будем. Большой и яркий костёр разожжём. Может, и два. Сытный ужин приготовим, однако. Будем по очереди — работать, кушать и спать. Нормальный, однако, вариант — как любит говорить один мой знакомый. Не баре, чай…
В это же время другой «Ворон живородящий» — со старенькой двустволкой в руках, забросив за спину объёмный рюкзак, — целенаправленно двигался по узкому водоразделу на восток. Бодро так шагал, с приличной скоростью, ловко перепрыгивая через горные трещины, что никак не вязалось с его «старческим обликом». А ещё и бормотал себе под нос:
— Придётся, ребятушки, вам попотеть. В том смысле, что слегка побегать по здешним горам и горкам. Причём, пешочком. Лошадкам, к примеру, вон на тот крутой обрывчик ни за что не забраться…. Если же эти две группы из разных, так сказать, команд? Что будет, если они столкнутся, идя за мной, нос к носу? А Бог его знает. Впрочем, не моё это дело. Не моё. Пусть сами разбираются…