Кто–то спускался по лестнице в гребную яму. Рей услышал звон оружия и топот нескольких пар сапог. Перед ним пролили два охотника, неся огромный рогатый череп — череп лося? Опустив ношу на палубу, они вышли. Но офицер, пришедший за ними, остался; наклонившись, он накрыл череп тканью. И тут Рей уловил торопливую мысль.

«Готовься, товарищ! Как только освободишься, прячься в тени лестницы. Если я не смогу к тебе присоединиться, прыгай в море. Это гораздо лучше, чем то, что ждет на корабле…»

Чо не спрашивает, умеет ли он плавать, подумал Рей. Муриец пристально смотрел на офицера. Атлант под этом взглядом не поднимал головы, он как будто не чувствовал, что на него смотрят, но движения его становились всё менее уверенными. Он немного покопался, потом посмотрел на пленников. И когда его взгляд встретился с глазами Чо, офицер медленно встал. Двигался он словно по принуждению.

Явно теперь повинуясь взгляду мурийца, он приблизился к пленникам, медленно, делая по одному шагу за раз. Остановившись перед Реем, офицер занялся железными наручниками. Освободив руки, атлант опустился на одно колено и принялся освобождать нога. Но работал всё время на ощупь, не отрывая взгляда от Чо. Рей освободился. Юноша мгновение постоял в нерешительности, потом метнулся в тень, указанную мурийцем. И обернулся. Атлант уже освобождал Чо.

Неожиданно офицер распрямился. Покачал головой и неуверенно прижал руки ко лбу. Рей переступил с ноги на ногу, держась за поручень. Очевидно, то, что заставляло офицера подчиниться воле Чо, слабело. Сможет ли муриец восстановить свою власть? Возможно. Офицер снова склонился к кольцу.

Но покачнулся. Восстановив равновесие, ударил мурийца кулаком в лицо. Второй сильный удар разбил Чо губу. Рей прыгнул, но не в море.

«Уходи! Стража идёт…»

Но американец конца этого приказа не слышал. Он напал. Сжал руками горло офицера, оттащил и сильно ударил в основание черепа. Атлант упал, а Рей вытащил из ножен его меч и ударил врага по голове тяжёлой рукоятью.

«Уходи…» — снова приказал Чо.

Рей не ответил. Рванул кольца оков, мечом принялся их раскрывать.

— Пошли!

Вместе они пробежали к лестнице. Чо дёрнул крышку какого–то люка в борту.

«Это порт огнемёта. Будем надеяться, что сумеем пройти. Вперёд! Плавать умеешь?»

— Самое подходящее время для вопроса. Умею.

«Тогда вперёд. И постарайся не выныривать, сколько сможешь».

Рей протиснулся в узкий люк, обдирая кожу с плеч. Оказался в воде, и руки и ноги инстинктивно начали грести.

«За мной!» — он увидел рядом белое тело.

Кровь стучала в висках. Он должен вдохнуть, должен! Рёбра обожгло болью. И в тот момент, когда, как ему показалось, он больше не мог выдержать, голова юноши вынырнула из воды на свет и воздух. Перед ним разрезало волны гладкое плечо, и он двинулся за ним. Мышцы спины болели; вода жгла лицо и царапины на плечах. К тому же он наглотался соленой воды, и от этого тошнило. Но он плыл, хотя гребки становились всё более неровными. Берег… корабль… он не видел ни того, ни другого, только иногда пловца впереди.

Тем не менее Рей упрямо продолжат двигаться, держа голову над водой, сокращая время очередного гребка. Только бы передохнуть! Ноги начало сводить судорогой, к рукам словно привесили тяжёлый груз.

И вдруг он больно ударился коленями о что–то твёрдое. Скала! Ноги коснулись песка. Собрав все оставшиеся силы, он бросился вперёд, чтобы его подхватило волной прибоя. Рот и глаза забило песком. Кашляя и отплёвываясь, Рей выбрался из воды и ничком рухнул на берег.

Но уже через пару минут шевельнулся. Соль, разъедавшая царапины на лице и теле, привела его в себя. Солнце жгло. Он приподнялся и попытался оглядеться.

Чуть левее лежал Чо, частично в тени скалы, головой на руке. Рей сел и принялся сметать песок с тела. Потом подполз к мурийцу, взял за плечи, попытался поднять.

— Пошли… нам надо уходить… — прохрипел Рей. — За нами пошлют шлюпку, снова схватят.

И так трудно было поверить, как им везло до сих пор.

«Не нужно, — Чо ответил на его настойчивое давление, сел и посмотрел на море. — Сыновья Ба–Ала уходят…»

Рей рукой заслонил глаза от яркого солнца на воде. По бокам корабля мелькали вёсла. Как ни невероятно, находясь совсем рядом с беглецами, атланты не пытались снова захватить их, они уходили.

— Почему?..

«Потому что приближаются охотники…»

Рей посмотрел, куда показал пальцем Чо. Далеко, на самом горизонте, появилась тень, похожая на иглу.

«Военный корабль. Эти стервятники в открытый бой не вступают. Смотри. Они сменили курс и убегают».

Корабль атлантов резко повернул на восток. А новое судно держалось прежнего курса. И без того приличное расстояние между ними всё больше увеличивалось.

— Мурийцы погонятся за ними?

«Нет. Нападать первыми запрещено. Мы можем защищаться, если они нападут; но это всё. Однако атланты в этом не уверены, они бегут от равного по силе врага, как крысы разбегаются, когда крестьянин поджигает сухую траву», — Чо невесело рассмеялся.

— Но откуда здесь мурийский корабль?

«Он пришёл за нами».

— Откуда он узнал?

Чо удивлённо развёл руки.

«Как тебе объяснить? Неужели люди вашего времени настолько незнакомы с самыми обычными силами? Это всё равно что жить калекой. Похоже, так оно и есть. С того момента как меня схватили, я мысленно зову на помощь. И меня услышали; ко мне идут».

— Зовёшь мыслью?

«Как говорю сейчас с тобой без слов. Но ты должен изучить наш разговорный язык, потому что пользоваться внутренней силой для самых обычных дел утомительно. Мы можем позвать тех, кто нас знает, и они будут нас отыскивать, — Чо вздохнул и в свою очередь задал вопрос: — Почему ты не послушался моего приказа, когда я перестал контролировать атланта?»

Рей покраснел.

— А что я должен был, по–твоему, делать? Сбежать?

Чо внимательно посмотрел на него, но мысли свои не выразил. И когда заговорил, то совсем о другом.

«Смотри, обитатели Тени включили свой приёмник энергии на салгую большую мощность. Не думают, что их будут преследовать, но всё равно бегут, как зверь от собак».

По бокам корабля больше не видно было вёсел, но судно с поразительной скоростью исчезало на востоке. Но корабль мурийцев не изменил курс, чтобы перехватить врага. Он направлялся к берегу и уже высоко выступал над водой, так что стал виден оранжевый флаг.

«Теперь они должны спустить вёсла», — сообщил Чо.

Действительно показались алые вёсла, опустились в воду, судно замедлило продвижение. Чистого серебристо–серого цвета корабль величественно разрезал волны. Хотя, на взгляд Рея, он казался каким–то незавершённым без мачт. Достигнув прежней стоянки атланта, корабль лёг в дрейф, с него спустили шлюпку. В неё тут же спрыгнули матросы, и она направилась к берегу.

И вот мощные удары вёсел провели шлюпку через прибой, два человека спрыгнули с неё и потащили на песок. Рей с любопытством разглядывал прибывших. Сразу стало ясно, что эти высокие молодые люди принадлежат к другому народу, чем его прежние похитители. Кожа их под золотым загаром была светлая, как и длинные волосы имели светлые оттенки: от почти белого до рыжего.

На всех кожаные туники, и у каждого меч. На браслетах и широких воротниках блестели камни. Двигались эти люди с лёгкостью и изяществом, какие Рей наблюдал у опытных бойцов–дзюдоистов, которых знавал в своём времени.

Но тут они, позабыв о достоинстве, бросились к Чо, ухватились за него, как за потерянную и найденную драгоценность. Поздоровавшись с ними, Чо повернулся к Рею.

Не отрывая взгляда от американца, он протянул руку в какой–то просьбе. Предводитель группы моряков достал меч из ножен и подал его Чо рукоятью вперёд. Муриец глубоко вонзил его в песок между собой и американцем. Взял правую руку Рея в свою и вместе со своей положил на рукоять меча.

По–прежнему не отрывая взгляда от американца, Чо пропел какую–то фразу, которую подхватили все окружающие. Вперёд выступил предводитель с коротким кинжалом в р\кс и оцарапал запястья обоих, так что струйки крови смешались на рукояти меча.

«Объявляю тебя своим братом по мечу и щиту, новый сын двора моей матери, отныне у нас с тобой одна кровь…»

Слова клятвы отчётливо прозвучали в сознании Рея. На мгновение он заколебался; у него появилось ощущение, что, принимая это родство, он переступает через какой–то порог. Но другая часть сознания жадно ухватилась за предлагаемую безопасность в чуждом мире. Что ждут от него? Он видел, что это какой–то церемониальный обряд, который принесёт с собой… — тут зазвучало внутреннее предупреждение — новую и гораздо большую ответственность, о которой он мог пока только гадать. Но вслух он ответил:

— Да будет так, — и знал, что Чо его понял.

Вторично Рей оказался в длинной корабельной шлюпке. Но на этот раз рядом с ним сидел Чо. И он уже не пленник. А правда ли это? Есть ли у него на самом деле выбор? Надежда боролась с тревогой, когда он вслед за Чо поднимался по лестнице, прошёл по палубе, заполненной людьми, которые приветствовали появление мурийца, спустился в большую каюту. Но каюта на время отвлекла всё его внимание.

По стандартам его собственного века, подумал Рей, её сочли бы варварской из–за щедрого использования драгоценных металлов и ярких цветов. Но она не «восточная», и вообще такой стиль ему не был знаком. А Рей кое–что знал об искусстве благодаря своему увлечению фотографией.

Стены покрывали панели чёрного дерева, с инкрустацией из сложных рисунков, состоящих из драгоценных камней и росписи по эмали. В нескольких местах занавесы из ярких тканей. В противоположном конце каюты стоял стол из того же дерева, что и панели, по обе его стороны — длинные скамьи, а во главе — кресло с высокой спинкой.

С балок над головой свисали два розовых светящихся шара в корпусах из филигранной резьбы. Цепи, на которых они висели, покачивались при движении корабля, и свет то разгорался, то угасал.

Рей остановился, оглядываясь, а Чо направился прямо к столу. Там он налил из кувшина светлую жидкость в сверкающий кубок, слушая в то же время молодого офицера, которого представил Рею как Хана. Неожиданно муриец со стуком поставил кубок и издал протестующий возглас. И оглянулся на Рея.

«Нас отзывают. Северное море и моря на востоке закрыты, что означает…»

— Войну? — предположил американец. Один мир или другой, то или иное время, тупо подумал он, но война везде.

Чо кивнул.

«Если и когда пожелает Ре My. А теперь мы идём домой», — он повернулся к Хану, по–видимому, ещё о чём–то спрашивая.

Тут же Рей почувствовал устойчивую дрожь стен и пола каюты. Неожиданно потеряв равновесие, он ухватился за стенную панель. И глянул на скамью — более надёжную опору, — когда Хан резко повернулся. Молодой офицер поднял руки, словно защищаясь от удара; рот его искривился от боли. Потом, чуть кивнув Чо, он вышел. Чо печально смотрел ему вслед.

«Ланор был его братом по мечу. Он пал рядом со мной с кинжалом пирата в горле. Сегодня у Хана горький день. Но он отплатит этот долг. Мы вспомним о нём, когда встанем перед мечами последователей Ба–Ала, и расчёт будет справедливым. Теперь ешь и пей. А потом ляжем спать. Человек не может долго жить голодным и усталым».

Они пили вино из красивых кубков тонкой работы. И ели с тарелок — настоящих произведений искусства. Впрочем, Рея больше интересовало их содержимое. Только наевшись, он обратил внимание, что панель за головой Чо покрыта не рисунками. Это была карта!

Он наклонился вперёд, дыхание перехватило, когда Рей всмотрелся в линии этой невероятной карты. Лишь некоторые из них — очень немногие — были знакомы ему. Два континента, один на севере, другой на юге, но они весьма отдаленно напоминали знакомые Рею материки. Миссисипи, Огайо, почти вся северо–восточная и южная части Северной Америки здесь оказались под водой, Аляска же прочно соединена с Сибирью. Сердце Бразилии, на юге, затопило внутреннее море, со всех сторон окружённое сушей. Зато, уравновешивая отсутствие знакомых ему утонувших земель, гладь океанов по бокам Америки разрывали два новых континента: один на востоке, другой на западе, так что участки суши на карте по форме напоминали ромб, в каждом углу которого разместилось по материку.

Эта карта показана американцу, что он действительно в чуждом мире, больше, чем что–нибудь другое за последние два дня.

«В чём дело?» — Чо поставил свой кубок и поднял руку. Рей не знал, что прочёл на его лице муриец, но, по–видимому, там отразился испытанный им шок.

— Это… Эта карта!

Муриец оглянулся через плечо.

«Скорее украшение. Особой пользы от неё нет», — заметил он.

— Значит… значит, ваш мир не таков? — американец облегчённо вздохнул.

«Вообще–то по этой карте не проложишь курс корабля. Но в целом она верна. Смотри… — Чо подошёл к стене. — Вот Бесплодные Земли, — кончиком пальца он указал на оставшуюся часть долины Северного Огайо. — Сюда приходят охотники, здесь скрываются преступники, но постоянных поселений нет. Жить тут трудно, и сюда тянет только тех, кто должен скрываться или любит риск. А мы сейчас примерно здесь, — палец его передвинулся в море. — Мы движемся на юг, чтобы пересечь Внутреннее море… — палец его быстро скользнул к Бразилии. — Это Майакс, колония, верная матери–земле, сильная и богатая. Потом мы пройдём западными каналами в западный океан, а оттуда к My…» — и он показал на материк на западе.

— А Атлантида находится на востоке, — не спросил, но утвердительно заявил Рей.

«Верно. Неужели наш мир так отличен от твоего, что ты боишься даже глядеть на него? Почему это так?»

— Потому что… — Рей поискал слова. — Потому что трудно поверить, что человек может заниматься своим обычным делом в мире, который он всегда знал, а в следующее мгновение оказаться… в другом мире, где ничто ему не знакомо. Вот здесь карта показывает море… — наступила его очередь подойти к карте, — но для меня здесь суша. Она плотно населена, в ней много больших городов — даже слишком много. Рост населения становится угрозой. А здесь — здесь тоже суша, — он положил ладонь на море в Бразилии. — Зато Атлантиды нет вовсе. My тоже нет, на их месте океан и редкие разбросанные острова…

Он услышал негромкое восклицание Чо.

«Какое огромное время, должно быть, разделяет наши миры, брат! Такие изменения на поверхности планеты происходят нелегко. Ты говорил об Атлантиде, как о легенде твоего мира. Легенда на этом кончается, или в ней говорится и о матери–земле My?»

— Об Атлантиде есть рассказы. Считается, что это только вымысел, не факты. Говорят, она в землетрясении и приливных волнах погрузилась на морское дно из–за злых дел своих обитателей. Океан этот в моё время называется Атлантическим, потому что сохраняется вера, что под ним лежит Атлантида. Но о My я никогда не слышал.

«А чем ты занимался в этой своей северной земле, брат? Ты воин? Когда ты сбил атланта, то использовал незнакомый мне приём. Я такого никогда не видел».

— Какое–то время я был солдатом. Потом семейные неприятности, пришлось вернуться домой…

«Домой. Но теперь… теперь, когда ты не можешь вернуться домой?..»

Рей покачал головой.

— Эта необходимость канула в прошлое, — он не хотел об этом думать. — Я уже собирался вернуться в армию, когда со мной это случилось. По правительственному проекту в одном месте должны были построить новые здания, — юноша не знал, насколько поймёт его Чо, но хотелось высказаться. — И когда начали расчищать территорию, возникли неприятности из–за старого индейского кургана. Люди протестовали против того, что его собирались сровнять, не исследовав предварительно. Лес Вильсон… мой знакомый… пытался добиться отсрочки работ. Он писал об этом статью и попросил, чтобы я сделал несколько хороших снимков кургана. Я пообещал их сделать. И как раз этим занимался, когда… когда оказался в лесу из огромных деревьев, каких я в жизни не видел. Вот и всё. И я по–прежнему не понимаю, что случилось и почему.

Чо выглядел удивлённым.

«Снимки индейского кургана», — медленно повторил он в недоумении.

— Есть такой прибор — называется фотокамера, — объяснил Рей. — Её используют, чтобы делать изображения окружающего. Очень распространённое занятие. А индейцы… — ну, это туземцы того северного континента; когда мой народ пришёл с востока, он застал здесь индейцев. Это было примерно четыре века назад, четыреста лет. Некоторые древние племена — они исчезли ещё до того, как появились первые люди моей крови, — делали большие могилы из земли, и эти курганы сохранились. Мы изучаем их, чтобы узнать, как люди жили раньше.

«Если мир твоего времени настолько старше, — медленно проговорил Чо, — должно сохраниться много–много следов исчезнувших народов».

— Да, во многих местах находят развалины и древние могилы давно забытых народов. От некоторых мы застаем только разбросанные камни. И знаем, что когда–то здесь жили и строили люди. И больше ничего…

«Тебе нравится изучать прошлое?»

Рей пожал плечами.

— Я не археолог, но в таких поисках есть своя страсть, как при охоте за сокровищами. И я много читал об этом. У меня хватало времени для чтения, — и снова он отстранил печальные воспоминания.

«Брат, я могу попытаться сказать тебе много слов, — муриец серьёзно смотрел на него, — но слова не прогонят мысли, какими бы добрыми ни были мои намерения. Ты теперь сражаешься на поле, где ни один брат по мечу не может встать с тобой рядом. Это только твоя битва. Но каждому дню свои заботы. Забудь о них на время, если можешь, — он прикрыл рукой карту, — и давай поспим».

Рей вслед за Чо прошёл за занавес в небольшую боковую каюту, в которой стояли две койки. Чо уже снимал оборванную промокшую тунику.

«Отдыхай, пока можно». Таков лозунг наших тревожных дней. Кто знает, что принесёт нам утро?»

Неохотно Рей забрался в тёплое гнездо из мягких покровов. Закрыл глаза, но избавиться от мыслей ещё долго не мог.

— Ну, что мы имеем? — Харгривз упал в кресло. Тёмная щетина подчёркивала круги у него под глазами; он медленно мигал, словно ему трудно было держать веки открытыми.

— Теперь мы знаем, кто это. Его зовут Рей Осборн. Вильсон попросил его сделать снимки кургана. Он знакомый Вильсона, иногда фотографирует для местной газеты.

— Газетчик! — хрипло взорвался Харгривз. — Только газетчика нам здесь не хватало! Он нам нужен, как нейтронная бомба! — он порылся в пачке сигарет, обнаружил, что та пуста, и гневно отбросил смятую бумагу. — Вероятно, исчезновение Осборна уже заполнило все телефонные провода на востоке и западе.

— Ещё нет. В этом нам немного повезло. Осборн до сегодняшнего утра не должен был доставлять снимки. Я сообщил Вильсону, что мы их конфисковали, а Осборн арестован за проникновение на запретную территорию, — ответил Фордхэм.

— Во имя Иуды, зачем? Да ведь теперь на нас набросится вся свора! Будут тявкать о свободе прессы и всём остальном!

Директор покачал головой.

— Нет. Они все уже привыкли к мысли, что эта установка совершенно секретная. Мы утверждаем, что Вильсон направил сюда Осборна, зная, что это закрытая территория, что он пытался проникнуть в тайну. Это даёт нам выигрыш во времени: у Вильсона уже были неприятности со службой безопасности. К счастью, Осборн одинок…

— Насколько одинок? Как только Вильсон известит его семью, на нас насядут адвокаты и будут облаивать все наши ворота.

— Вот насколько, — Фордхэм взял в руки листок со стола и начал читать. — Рей Осборн, сын Лэнгли и Джанет Осборнов, принадлежащих к самым старым семействам в этой долине, близких родственников не имеет. Самый близкий — троюродный брат. Родился в 1960 году, то есть сейчас ему двадцать лет. Год проучился в колледже, потом бросил. Служил в армии за морем шесть месяцев. Специалист в боевых единоборствах без оружия и в разведке, интересуется фотографией. Десять месяцев назад его родители попали в дорожное происшествие, отец убит, мать тяжело ранена. Красный Крест добился для него демобилизации, так как некому было заботиться о матери. Он вернулся, нашёл работу на часть дня и ухаживал за матерью, ставшей инвалидом. Месяц назад она умерла. Издателю газеты он говорил, что собирается возвращаться в армию. Близких друзей у него нет; служба в армии и болезнь матери разорвали прежние знакомства. Парень спокойный, много читал, ездил по округе и снимал. Несколько фотографий сумел продать. Никаких неприятностей, его всюду хорошо принимали, но никаких прочных связей или привязанностей ни в городе, ни в других местах не завёл.

Харгривз чуть распрямился.

— Ну, что ж, если нужно было бы послать туда человека, с этим Осборном нам повезло. Ни семьи, ни друзей. Интересно…

Он смотрел на стену, но явно её не видел.

— Да? — поторопил его Фордхэм после затянувшейся паузы.

— Вы говорите, он рассказывал, что собирается вернуться на службу. Я думаю, можно убедить всех, что он это сделал. Оформим документы, и он — наш человек. Тогда мы тихо прикроем всю эту историю, а тем временем попробуем его вытащить. Наши высоколобые хотят его — и очень. То, что он сможет рассказать, стоит больше двенадцати космических платформ и одной лунной станции. Нужно вернуть его и выкачать из него всё, до последнего глотка воздуха!

— Если сможем…

— Придётся: таков приказ. Не волнуйтесь. Вам пришлют любого человека, любые материалы, какие попросите. Нам необходимо вернуть его. Вы разве не понимаете, что мы сейчас на тропе, о которой на Востоке ещё и не подозревают? Она принадлежит нам одним!

— А если он мёртв?

— Тогда нужно извлечь его тело…

— Мы, вероятно, скоро сможем снова нацелить луч. Но он охватывает только ограниченное пространство. А что если он ушёл на много миль в сторону? Проследить его мы не сможем…

Харгривз немного расслабил галстук на помятой рубашке.

— Сейчас над этим работают в новом направлении. Вы только откройте дверь, и, может, мы сумеем найти нашего человека к тому времени. Но Госпоже Удаче лучше теперь побыть с нами!