— Мы можем предпринять лишь одно, — медленно заговорил Фоскот. — Я снова пойду разведывать, где хранилище. Полагаю, теперь, зная о Крыстонах, я не попаду в ловушку.

Гаммаж покачал головой:

— Вспомни, младший брат, не ты ли только что покинул оздоровитель? Да, твоя рана затянулась, но если ты вновь подвергнешься испытанию, она может дать о себе знать. Помнишь, что произошло с То–То?

Фуртигу показалось, что Фоскот заупрямится и начнет протестовать. Но тот лишь вздохнул:

— Но если не я, кто тогда пойдёт? И если Крыстоны доберутся до хранилища, то как мы получим записи, которых так ждём?

— Он прав, — рыкнул однорукий Долар. — Если бы я только мог! — он зарычал ещё громче и ударил по столу когтями с такой силой, что на столешнице осталась глубокая отметина.

— Долар, друг мой, конечно, если бы ты мог, то пошёл бы сам. Но в разведке нужны ловкость и быстрота молодого тела, а их мы с тобой давно утратили.

Фуртиг, не узнавая собственного голоса, заговорил:

— Я обученный и умелый воин, Старейшина. И я умею ориентироваться, поэтому и попал сюда, в незнакомое место. Позволь узнать мне, что искать — и я готов отправиться в путь.

— Нет! — возразил Гаммаж. — Ты должен поработать с генератором изображений до тех пор, пока не станет ясно, как это получается. Неужели ты не понимаешь, что для нас твоё умение генерировать изображение важнее?

Долар засомневался:

— Разве? Неужели это важнее, чем спасти хранилище знаний от Крыстонов? У нас всего шесть воинов, пришедших из внешнего мира, четверо из них сейчас отсутствуют, устанавливая контакты с дальними кланами и племенами. Если Фоскот не может идти в разведку, то кого же нам посылать? Рождённого в Логове? Но здешние мужчины выучивают путь только после того, как много раз пройдут по нему в чьём–нибудь сопровождении. А кто же их будет обучать ориентированию и водить? Но, конечно, если эта коробочка может пригодиться для разведки, нужно попробовать. Пусть Фоскот и этот молодой воин выяснят, могут ли они посылать в коробочку изображения разных мест, обмениваясь друг с другом информацией.

Это предложение показалось разумным, и остаток дня Фоскот и Фуртиг провели в экспериментах. Они прятались друг от друга в бесконечных коридорах верхнего этажа, перекликаясь и выслеживая. Когда наступала очередь Фуртига прятаться, он уходил, а Фоскот пробовал найти его по изображению места, появляющегося в коробочке. Однако у Фоскота ничего не получалось. Он не мог удержать ни одной ясной картинки. Правда, раза два туман в коробочке собирался в какую–то неясную фигуру, что вдохновило Фоскота на продолжение опытов.

Но вот, в очередной раз не найденный Фоскотом, Фуртиг вышел из укрытия и хотел уже предложить закончить бесполезное занятие. Но нашёл Фоскота в крайне возбуждённом и озадаченном состоянии.

— Слушай! — закричал он, едва увидев Фуртига. — Ты был в комнате со светящимися узорами на стенах. Ты подошёл к стене и положил ладонь на узор. И на поверхности стены отразился ещё один ты, ладонь к ладони стоящий рядом.

— Верно! — обрадовался Фуртиг. — Я был там и сделал именно это. Как раз перед выходом сюда. Значит, ты тоже научился создавать изображения!

Они вернулись к Гаммажу, чтобы доложить об успехах, и были встречены грустной новостью, которую принёс другой разведчик. Он направлялся к племенам, охотившимся на севере, но не достиг тех территорий, потому что путь отрезали поселения Лайкеров. Те, кажется, обосновались там надолго.

Гаммаж расхаживал по кабинету, словно мысли не позволяли ему сидеть спокойно. Уши поджаты, хвост ходуном — не знай Фуртиг, что в Логовах Состязания запрещены, он подумал бы, что Гаммаж хочет вызвать кого–то на бой.

— Записи утверждают, что когда–то Лайкеры были слугами Демонов в значительно большей степени, нежели мы, Люди. Люди только жили рядом с Демонами, но никогда не лизали им пятки, как это делали Лайкеры. Я надеялся… Впрочем, неважно! Но если Лайкеры начинают подтягиваться к Логовам, не значит ли это, что Демоны вот–вот вернутся? Что если Лайкеры помнят какой–нибудь условный знак, оставленный им Демонами? Что если теперь этот условный знак призывает Лайкеров снова собраться на службу Демонам? Впрочем, помня о страшной кончине Демонов, я на месте Лайкеров не торопился бы идти на этот зов.

— Лайкеры не живут в Логовах, — возразил Долар. — Они роют норы. А если и появляются в Логовищах, то никогда не остаются надолго.

Гаммаж кивнул:

— Да, если выходят охотиться, то небольшой группой. Но в этот раз с ними женщины и дети. Спроси Фай–Яна, он три восхода наблюдал за Лайнерами. Теперь нам следует разузнать обстановку.

— Мы можем её прояснить, Предок, — заговорил Фоскот. — Мы научились пользоваться этой коробочкой. Я увидел в ней Фуртига.

Гаммаж обернулся с быстротой подростка. Глаза его засияли жёлтым огнём:

— Вот как! — теперь он говорил как воин, вызывающий противника на битву, бросающий боевой клич. — Тогда мы сможем найти это хранилище! Может быть, спрятанные там знания Демонов помогут нам продержаться в Логовах. Даже если Лайкеры останутся нашими врагами.

— Останутся врагами? — Долар щёлкнул когтем. — А разве когда–нибудь было иначе? Или ты допускаешь, что они заключат перемирие с Крыстонами?

— Не исключено. В военное время лучше не говорить «этого не может случиться» о том, что может случиться. Надо быть готовым к любой опасности. И повторяю — хотя уже не раз говорил вам — что слова бесполезны. С Крыстонами нельзя быть ни в чём уверенным. Ты, Фуртиг, если отправишься туда, где могут встретиться Крыстоны, обязан помнить об этом: им нельзя верить ни в чём.

Фуртиг подумал, что здесь–то его можно было и не предупреждать. Он и сам это знал, ненавидя злобных тварей давно и не собираясь мириться с ними. И вообще, воин может доверять только собратьям по клану. Или, в крайнем случае, тем обитателям Логовищ, кто предоставил ему приют.

Он безучастно слушал наставления, запоминал информацию о приметах и пути — всё, что по крупицам собрали ходившие в разведку, было полезно. Фоскот стал объяснять, где именно искать. Впрочем, его наставления были довольно неясными. Нужно будет ориентироваться по меткам, оставленным — или не оставленным — на стенах. И ещё должен будет помочь проводник.

Так Фоскот назвал коробочку, похожую на ту, какая оживила Грохотуна. Однако эта коробочка жужжала по другому поводу. Несколько сезонов назад разведчики обнаружили, что коробочка начинает жужжать вблизи дисков, на которых записаны знания Демонов.

Собрав инструмент, припасы и прочее оборудование для разведки, Фуртиг направился в нижние уровни Логова. Никто не знал, как далеко проникли в Логова Крыстоны. И это несмотря на то, что на важнейших участках были выставлены постовые. Кроме того, в коридорах расставили Грохотунов, которые могли понадобиться в любой момент. Фуртиг прошёл мимо одного из них, не обращая на машину никакого внимания.

Наконец он достиг тёмного туннеля, служившего проходом не только для Людей, но и, вполне вероятно, для врагов. Он миновал множество дверей, не тратя время на обследование. Здесь не могло располагаться хранилище. Фуртиг бесшумно продвигался вперёд, напрягая зрение, навострив уши, принюхиваясь. Запах, который Крыстоны не умели скрыть и который не мог забыть ни один воин Людей, выдал бы присутствие Крыстонов мгновенно.

Будучи охотником, Фуртиг знал, что многие животные обладают нюхом, более сильным, чем его, Фуртига, чутьё. Например, Лайкеры лучше различают запахи. Зато зрение Фуртига не уменьшалось в полумраке. И слух также входил в его преимущества.

В туннелях было не совсем темно. Через равные промежутки на стенах тускло светились небольшие вертикальные бруски. Наверное, когда–то они светили ярко, но со временем потускнели. Однако даже теперешнего света от них было достаточно, чтобы охотник различал путь.

Перед выходом Фуртиг основательно наелся, напился и выспался. Он нёс на поясе контейнер с водой и мешок с пищей. Оставшиеся ожидали, что он вернётся быстро, но Фуртиг предусмотрел возможные задержки в пути.

Под его подошвами мягко пружинила пыль, но Фуртиг ступал так легко, что в воздух та не поднималась. Он держал руку на спусковом крючке оружия, выданного Доларом из скромного личного арсенала. Оружие было неудобным, его рукоять, изготовленная для гораздо более мощной ладони, неудобно лежала в руке Фуртига. Чтобы пустить это оружие в действие требовалось нажать кнопку — а до этого зарядить патроны в заряд ник и заложить обойму внутрь. Кроме того, чтобы нажать кнопку, надо было снять удобные и привычные когти.

Но увидев оружие в действии, Фуртиг понял, что преимущества от него перевешивают неудобства. Демоны, приручившие молнии, умели упрятывать небесный огонь в своё оружие. Поэтому при нажатии на кнопку из него вылетало трескучее пламя, выстреливающее вперёд как нож из света. Предмет, которого касалось пламя, просто исчезал! Это было очень страшно. И как вес вещи Демонов, оружие было ненадёжным. Разведчики нашли множество образцов этого оружия, но лишь несколько из «спрятанных молний» работали. Большинство найденных «молний» молчало, как будто жизнь в них иссохла за долгие годы бездействия.

Фуртиг свернул из главного коридора в узкое ответвление и стал считать тусклые светильники на стене. Насчитав четыре, он взглянул вниз. Там его ждало отверстие. Такое же, как через которое он проник в камеру, где Крыстоны держали пленённого Фоскота. Это отверстие Фоскот пометил как первую веху на пути Фуртига.

Фуртиг опустился на колени, натянул когти на ладони. Он решил зацепить когтями решётку отверстия, чтобы осмотреть путь. Фоскот рассказывал, что Крыстонов к нему привлёк шум, издаваемый им же самим. Поэтому Фуртиг действовал очень медленно…

Работая, он размышлял, насколько успешными оказались их с Фоскотом изыскания, и видит ли друг, находясь сейчас в Логове, что делает Фуртиг. Сосредоточившись на этой мысли, Фуртиг обследовал отверстие, положив решетку рядом с собой. Ход оказался довольно узким, но внутрь можно было забраться. Однако Фуртиг не спешил. Он знал, что подозрительные Крыстоны могли устроить ловушку. С другой стороны, иного хода не было, так как обвалившиеся стены и потолок перекрыли коридоры. Наконец Фуртиг решился. Он осторожно опустил решётку на прежнее место. Нельзя повторно идти путём, которым добирался Фоскот. За время учёбы в Логовах Фуртиг просмотрел великое множество разных ловушек, изготовленных Крыстонами. Некоторые из них было практически невозможно распознать, пока не попадёшься. Значит, следует найти другую дорогу в хранилище. Или, возможно, Фоскот, зная Логова, подскажет другой путь.

Фуртиг снова напряг воображение. На этот раз он подумал не о том, как связаться с Фоскотом. Он просто представил себе Фоскота.

Вообразил живо. Если бы не закрытые глаза, можно было бы сказать, что лицо Фоскота появилось перед взором Фуртига. «Я не знаю как быть дальше, — усиленно думал Фуртиг. — Помоги!»

Ему никогда не приходилось делать ничего подобного. Сработает ли его мысленное усилие, он не знал. И сможет ли Фоскот уловить, какая именно ему, Фуртигу, нужна информация, неизвестно. Ведь коробочка у Фоскота даёт только картинку, а не мысли.

Мысли…

Фуртиг не мог объяснить, как это у него получилось. Может быть, он действительно «услышал» мысли Фоскота. Но может быть, он услышал не пришедшую издалека мысль, а сам так горячо желал отыскать направление, что сознание схитрило и подсказало ему путь.

«Прямо–направо–вниз».

Фуртиг открыл глаза в полной уверенности, что услышанное не было его собственной мыслью. «Прямо–направо–вниз». Это значит, прямо по коридору, поворот, спуск вниз. Либо ему подсказали дорогу, либо впереди западня. Фуртиг рассудил, что лучше принять услышанное за подсказку верного пути.

Поэтому, оставив зарешеченное отверстие, через которое когда–то попал в ловушку Фоскот, Фуртиг двинулся дальше по коридору.

Он пробирался по прямому коридору, совершенно пустому, если не считать нескольких дверей. Вдали ход перегораживала глухая стена — коридор вёл в тупик, никаких поворотов направо не было видно. Правда, там показалась дверь, как раз справа.

Фуртиг вошёл в комнату. Внутри тоже было пусто, никакой мебели, а попасть в помещение можно было только через дверь, которую только что миновал Фуртиг. Однако в полу темнели два зарешеченных отверстия, из одного явно тянуло воздухом. Фуртиг наклонился, принюхиваясь.

Крыстонами не пахло. Как и затхлостью, характерной для всех этих подвалов. Фуртиг решил, что ему посчастливилось уйти с опасной территории. Или, возможно, ещё только посчастливится уйти.

Он попытался приподнять решётку, но та не поддавалась. Пришлось поддеть её когтями, чтобы сдвинуть. Когда наконец он отпихнул её подальше, обнаружилось, что открывшееся внизу отверстие значительно шире предыдущего. Некоторое время он так и оставался, склонившись над отверстием, раздумывая, видит ли его Фоскот. Потом достал один из выданных Гаммажем инструментов — небольшой, не длиннее ладони, стержень. Тем не менее, по мере вытаскивания хвостовика стержня, он вытягивался, став наконец по длине вдвое больше роста Фуртига. Этот длинный тонкий шест поможет Фуртигу избежать замаскированных ловушек. Разумеется, если суметь правильно воспользоваться им.

Фуртиг решительно пополз вперёд. Было пыльно, ширины лаза еле хватало для передвижения на полусогнутых. К тому же стало так темно, что даже зрение Фуртига не позволяло что–либо разглядеть. Единственной надеждой оставался стержень–шест. Фуртиг шарил им впереди, выстукивая возможные препятствия. Иногда разведчики таким образом обнаруживали спрятанные в узких проходах ловушки. Впрочем, и разведчики порой терпели неудачи. Фуртигу почему–то именно сейчас припомнился один такой неудачник.

Шест упёрся в стену впереди. Фуртиг поводил шестом по сторонам — всюду были стены. Однако воздух откуда–то продолжал поступать! Может быть, через какие–то отверстия в боковых стенах. Фуртиг ещё раз пошарил шестом по боковым стенам, но те были гладкими. Тогда лаз может уходить либо вверх, либо вниз.

Конечно вниз! Ведь и Фоскот передал мысленно, что придётся спускаться вниз. Фуртиг провёл шестом по полу и обнаружил отверстие, довольно широкое. Он подполз и, наклонив голову, попытался определить, глубоко ли внизу.

Было глубоко. Он безуспешно покачал в колодце шестом и вытащил его. Зато в стенах нашлось достаточно углублений, чтобы он смог цепляться когтями, замедляя движение. Впрочем, спуск всё равно оставался опасным, потому что определить, на какую же глубину придётся лезть вниз, Фуртиг не мог.

И Фуртиг пополз, несмотря на боль в руках, несмотря на онемевшие суставы. Он так и не добрался до дна, остановившись у первого же ответвления, идущего в горизонтальном направлении.

Усталый, потный, он дал себе немного передышки. Чуточку отлежавшись, переведя дух, Фуртиг вновь взялся за шест и двинулся вперёд.

Новый проход оказался таким узким, что приходилось пробираться ползком. Зато запаха Крыстонов не ощущалось, поэтому было бы глупо не попробовать добраться до цели по столь безопасному пути.

Он скользил, извивался на животе, сгибаясь и разгибаясь как гусеница. Очень медленно… К счастью, шест не натыкался ни на какие препятствия впереди, а когда вдали забрезжил долгожданный свет, Фуртиг пополз вдвое быстрее. Он полз так быстро, насколько это позволял узкий проход, и вскоре наткнулся на очередную решётку. Подобно той, что выходила в темницу Крыстонов, эта решётка была вмонтирована под потолком. Фуртиг подполз ближе, чтобы заглянуть в помещение за решёткой. И он увидел! Внизу, в комнате, находились Крыстоны! Ещё до того, как он разглядел их, донёсся характерный запах. Фуртиг замер, боясь шелохнуться. Усы его яростно распушились: запах Крыстонов перебивал запах крови. Там, у Крыстонов, был кто–то из Людей.

Он прислушивался к звукам внизу. Возня шла прямо под ним, но видно было немного. Донёсся приглушённый болезненный стон, сопровождаемый повизгиванием Крыс–тонов. Затем в помещение втолкнули полуживое тело.

Шерсть пленника заливала кровь. Но Фуртиг узнал Ку–Ла. Значит, тот не смог выбраться! Значит, он не только не убежал от Крыстонов, но и пострадал от их жестокости. И то обстоятельство, что Ку–Ла оставался жив до сих пор, указывало на жестокость Крыстонов, только и всего. Человек для Крыстонов не был ничем другим, кроме еды.

Фуртиг распластался по решётке, словно сейчас ему приносили информацию не только глаза и уши, но и вся поверхность тела. Он внимательно слушал возню и повизгивания Крыстонов. Но вот всё затихло. Фуртиг выждал подольше, чтобы убедиться в уходе Крыстонов, почему–то не оставивших стражи.

То, что сторожей не оставили, подтверждалось и действиями Ку–Ла. Он попытался приподнять голову, но усилие не принесло ему ничего, кроме болезненного стона. Дотянуться до ремня зубами он не сумел. К тому же Крыстоны были далеко не глупцы: Ку–Ла связали мастерски. Пленник оставил попытки дотянуться до ремней и с новым стоном упал навзничь, словно последнее движение окончательно обессилило его.

Ку–Ла происходил из другого клана, так что никакой необходимости вызволять чужака Фуртиг не чувствовал. Но Ку–Ла — тоже из Народа! На его месте мог оказаться он сам, Фуртиг. Или, скажем, Фоскот.

Одним словом, когда Фуртиг решительно пополз прочь от решётки, он понял, что не может уйти. Что–то не позволяло ему скрыться в безопасное место, бросив Ку–Ла, оставив его в качестве корма для Крыстонов. Он вернулся к окошку, надеясь, что судьба за него решила сама, и решётку невозможно поднять.

Металл звонко звякнул, и Фуртиг застыл, ожидая, не вернутся ли Крыстоны. Ничего не произошло, поэтому, выждав, Фуртиг смелее принялся вскрывать отдушину.

Освободить крепления в углах решётки оказалось непросто, но Фуртиг справился, потому что у него в поясе хранился целый запас различных инструментов. Ещё к поясу был приторочен моток шнура, который выглядел тоненьким, но мог выдержать вес не одного Фуртига, а нескольких человек. Ещё одно демонское изобретение: на вид этим шнурком нельзя было поднять даже ребёнка. Зацепив шнур за решётку как за якорь, Фуртиг скользнул вниз. Он много раз спускался подобным образом по лианам. Покачавшись, он спрыгнул вниз, готовый к нападению Крыстонов. Однако ничего не нарушило тишину, и он облегчённо вздохнул. Никто не попытался открыть дверь с той стороны, куда ушли Крыстоны.

Фуртиг одним прыжком подобрался к Ку–Ла. Тот взглянул полными изумления глазами, но ничего не сказал. Когда Фуртиг разрезал ремни, стягивавшие пленника, Ку–Ла даже не пошевельнулся. Он был так изранен, что Фуртигу стало плохо при одной мысли: кажется, здесь он уже опоздал с помощью. Было понятно, что пробраться вместе с Фуртигом по здешним узким проходам Ку–Ла не сможет. Не лучше ли ему, как подобает воину, попросить у соплеменника лёгкой смерти — удара лезвием по горлу? Это лучше и честее, чем остаться добычей врага.

Фуртиг поднёс свои когти к глазам Ку–Ла, показывая, что выбор за пленником. Ку–Ла скользнул голубыми глазами по острию когтей и медленно, болезненно поднялся. Потом двинулся к свисавшелгу из отверстия шнуру, давая понять Фуртигу, что выбирает борьбу. Фуртиг уважительно молчал, обязанный принять чужой выбор.

Правда, в эту минуту он пожалел, что свернул в этот лаз, что взялся выручать незнакомца, не принадлежавшего к его, Фуртига, клану. И ведь для этого Фуртиг отвлёкся от важнейшего задания, которое обязан был выполнить. Тем более, что незнакомцу он, Фуртиг, ничем не обязан, и кроме неприятностей это глупое спасание ничего ему не даёт. Фуртиг никак не мог понять, зачем он вообще взялся выручать Ку–Ла.

Тот никак не мог подняться на нога, но упрямо полз к шнуру. Фуртиг поспешил помочь, хотя понятия не имел, как же он протащит беспомощного, израненного Ку–Ла через узкие ходы впереди. Но опасение, что Крыстоны могут вернуться в любую минуту, гнало его вперёд. Он обвязал шнур вокруг пояса Ку–Ла, сам же поднялся наверх в отверстие, намереваясь тащить Ку–Ла, сколько хватит сил.

Если бы высота оказалась хоть на вершок больше, Фуртиг не втащил бы тело наверх, просто не смог бы. Но он ухитрился подтянуть спасённого к окошку, а тот невероятным усилием поднял руки, уцепился за края отверстия и подтянулся в проём.

Фуртиг не стат тратить время на осмотр и перевязку ран Ку–Ла. Вместо этого он бросился ставить решётку на место. Лишь приладив её, он повернулся к Ку–Ла и достал свою фляжку с водой, справедливо полагая, что тот страдает от жажды не меньше, чем от ран.

Ку–Ла слабо прошептал:

— Куда мы теперь?..

Фуртиг снова возмутился. Хорошо этому типу задавать вопросы! А он, Фуртиг, в этих узких норах должен будет тащить на себе безвольное тело! Понятно ведь, что Ку–Ла не проберётся самостоятельно по тому пути, который проделал Фуртиг. Лучше всего было бы оставить Ку–Ла прямо здесь, в относительной безопасности, а самому идти, как задано. Наверное, Ку–Ла пришла в голову та же мысль, потому что он пробормотал:

— Крыстоны кинутся искать…

Конечно кинутся, подумал Фуртиг. И очень быстро обнаружат, что пленник скрылся через люк в потолке. Фуртига этот прогноз не радовал, поэтому он прикинул, чем бы задержать Крыстонов, когда они пустятся по следу. Он вынул шест и как распоркой укрепил им решётку. Крыстоны изрядно помучаются, ломая его.

— Нам остаётся только идти, — сказал он наконец, ещё не решив, куда именно они пойдут и как. Ведь Ку–Ла, даже если и сможет идти, будет двигаться очень медленно. Это глупое милосердие, разозлился Фуртиг, не принесёт ничего, кроме неприятностей.

Но, возможно, и Ку–Ла всё–таки принесёт какую–то пользу, когда они уберутся подальше от решётки. Надо будет спросить, вдруг он знает эти ходы, этот участок Логовищ.

— Ты сможешь ползти?

— Пока дышу, буду пытаться, — ответил Ку–Ла, словно давая клятву на крови. Фуртиг поверил его решительному тону. Он взял Ку–Ла за руку и помог тому уцепиться покрепче за свой пояс.

— Держись за меня, и — в путь!