Когда Фуртиг слушал Гаммажа, вникал в мудрость Предка, он соглашался: да, ничего не может быть важнее овладевания знаниями… надо учиться, потому что только знания принесут выигрыш в страшной гонке со временем. Фуртига поражало, что Логова, оказывается, были заселены новыми Людьми исключительно благодаря смелости его Предка. Разумеется, они должны найти защиту, которая убережёт их в случае вторжения чужаков.

Но душой Фуртиг не чувствовал восторга. Он был унижен до положения ребёнка, которого нужно терпеливо обучать житейской грамоте. А ведь Фуртиг был воином Пещер! Теперь же ему вновь предстояло пройти обучение, подобно тем, кто вдвое моложе его. Ведь здесь учились вне зависимости от возраста, а в зависимости от знаний, от способности усвоить эти знания.

Но он упрямо носил на голове ту плохо пригнанную штуку — транслятор — пока не начинало ломить виски. Он рассматривал картинки, появляющиеся на стене, слушал голос в наушниках, несмотря на то, что каждое третье из сказанных слов казалось ему бессмысленным. Однако наибольшее раздражение вызывал тот факт, что в залах для инструктажа все остальные ученики были намного моложе его!

И ещё его раздражало чувство собственного превосходства, с которым его воспринимали жители Логова. Их заносчивость воздвигала непреодолимый барьер в общении. Когда Фуртиг обращался ко взрослым, те обычно отвечали очень кратко и вечно куда–то спешили. Если у тех и выдавались свободные часы, то Фуртигу доступ в помещения отдыха был закрыт. Никто не интересовался Фуртигом как человеком. Для всех он был лишь ещё одним вместилищем для знаний, которые следовало заложить внутрь в кратчайшие сроки.

Он всё больше разочаровывался и это отражалось на учёбе. Впрочем, порой он узнавал столь интересные вещи, что тоска забывалась. Тогда он по–настоящему увлекался наукой. Особенно его ошеломила запись, повествующая о последних днях Демонов. Хотя ему было непонятно, почему Демоны решили сохранить эту ужасную запись. Разве что как документ, предупреждающий потомков?

Теперь он выучился ненавидеть по–настоящему. Никогда и никого он не ненавидел так сильно, даже Лайкеров. Правда, Крыстоны по–прежнему вызывали у него отвращение. Но после того, как он увидел помещения, где проводились опыты над Людьми, просмотрел записи, показавшие, как Демоны охотились на Людей, выживших после прививок страшной болезни… Злоба и жестокость Демонов настолько заражали безумием, что, просматривая записи, Фуртиг сам рычал, ворчал, бил хвостом и пару раз вцепился в изображение на стене когтями. Когда он пришёл в себя, вокруг собралась толпа младших учеников. Они с любопытством обсуждали, стоя в сторонке, не передалось ли старшему ученику злое бешенство Демонов. Но Фуртиг не устыдился своей ярости. Только так воин должен встречать врага!

Всё это время он не встречал Лили–Ха. И только дважды перед ним, как всегда неожиданно, появлялся Гаммаж. Предок туманно интересовался, всё ли в порядке, затем исчезал.

Фуртигу так хотелось поговорить, задать кому–то накопившиеся вопросы. Но его присутствие никого не волновало настолько, чтобы вступать в дискуссию. Чем они все были заняты? Нашёл ли кто–нибудь, как сдержать натиск Демонов, если те вернутся? Фуртиг не знал этого, хотя безумно желал знать. Кто, кто и кто? Что, что и что? Однако вокруг не находилось никого, кто захотел бы ему ответить.

И вот в один прекрасный день он вернулся с занятий в комнату, где проживал. И обнаружил у себя на постели сидевшего Фоскота! Это была та самая комната, где Фуртиг когда–то очнулся после того, как добрался до Логова Народа. Ему отвели эту комнату в личное пользование. Логово было столь обширно, что места хватало с избытком для всех.

Фуртиг обрадовался Фоскоту — для него эта встреча означала найти равного себе, соплеменника, воина.

— Ты выздоровел!

Впрочем, не было нужды говорить это. Вместо кровоточащей раны на теле Фоскота белел тоненький шрам.

— Выздоровел, — широко улыбнулся Фоскот. — Но расскажи–ка, братец, как ты поживаешь тут? А лучше расскажи, как тебе удалось дотащить меня в Логово? Говорят, нас нашли у входа в подъёмную шахту. А я хорошо помню, что охотился весьма далеко от неё. И когда я отключился, мы с тобой находились на много этажей ниже. К тому же, куда делся Ку–ла? Это тот, который вместе с нами попал в плен Крыстонов.

Фуртиг неторопливо поведал, как Грохотун умер на полпути к Логову. Но Фоскот перебил его:

— Что Грохотуны умирают, я знаю. Но как ты справился с его управлением? Я этого не помню, наверное, был без сознания.

— Я проделал то же, что и ты, — объяснил Фуртиг. — Я коснулся отверстия в кубике языком. Мы подняли тебя на спину Грохотуна и он повёз нас. Но тот незнакомец, кого ты называешь Ку–Ла, не поехал с нами. Он пустился собственным путём, — Фуртиг мотнул хвостом. — Там повсюду сновали Крыстоны. Боюсь, что он не дошёл никуда.

— Жаль. Он мог бы помочь установить контакт с дальним племенем. Но как всё–таки ты управлял Грохотуном? Ведь прикосновение только оживляет Грохотуна, а отдать команду, куда двигаться, ты не мог, потому что не знал, как эту команду отдавать.

— Я и не отдавал никакой команды. Просто коснулся отверстия языком.

— И о чём ты в тот момент думал? — не унимался Фоскот.

— Что нам надо добраться до Гаммажа, о чём же ещё?

— Вот именно! — вскочил Фоскот. — Так я и думал! Можно сколько угодно касаться отверстия, но дело не только в прикосновении. Они говорят, что достаточно механически нажимать на пульт. Нет! Они неправильно учат! Нажимай на отверстие хоть один раз, хоть два, дело не в этом. Дело в том, что ты думаешь в это время. Оно работает от мысли, ты это доказал. Никакой системы отдачи команд ты не знал. Просто подумал, куда Тебе надо куда–то попасть, и Грохотун повёз!

— Но потом–то он всё равно умер, — вставил Фуртиг.

— Кстати! — поинтересовался Фоскот. — Как ты меня доставил к шахте, когда умер Грохотун? Как ты нашёл дорогу?

— Ну… я… Я попробовал взять мысленный след.

— Персональная мысленная связь! — Фоскот в изумлении захлопал глазами. — Но как ты мог вступить в персональную мысленную связь с Гаммажем, если ты его никогда не видел?

— Наверное, у меня получилось потому, что я — его потомок по прямой линии. Вообще–то я не знаю, как это получилось. Просто получилось. Ведь если бы у меня не получилось, мы сейчас не сидели бы здесь.

И Фуртиг рассказал, как нашёл столик на колёсах, как тащил Фоскота, как поднялся по шахте. Дослушав, Фоскот спросил:

— Гаммаж знает об этом?

— Нет. Меня никто не спрашивал. Наверное, они решили, что ты указывал дорогу, — только теперь Фуртиг понял, что был так занят чудесами Логова, что не заметил, как с него самого никто не потребовал объяснений.

— Надо немедленно всё рассказать Гаммажу! Мало кто из нас умеет пользоваться мысленной связью, — хвост Фоскота так и ходил от восторга. — А про то, что можно установить мысленную связь с тем, кого никогда не встречал, я вообще не слышал. Это значит, что у нас начались изменения, которых не было раньше, и которые нам очень пригодятся.

Фоскот метнулся к двери, но Фуртиг остановил его:

— Подожди. Не сейчас. Мы же не уверены до конца.

— Как это не уверены? Пусть Гаммаж всё выслушает, проверит…

— Нет! — заворчал Фуртиг. — Я здесь на положении подростка, которому нужно учиться и учиться. Я наравне с несмышлёнышами, только что выползшими из материнской колыбели. Если я заявлю, что обладаю талантом, которого у меня на самом деле нет, меня станут воспринимать как ещё менее значимого. Этого я не хочу!

— Я тоже так думал когда–то, — ответил Фоскот. — Но единственное, что по–настоящему важно, это добавить свои знания и умения к уже имеющимся знаниям.

Теперь Фуртиг изумлённо уставился на Фоскота, высказавшего поразительную мысль. Конечно, воин всегда с готовностью защищает своё жильё, свою Пещеру в рядах клана. Но в мирное время воин занят только собой, он ходит в гордом одиночестве. Чтобы поддержать гордость этого одиночества, те, кто не добился успеха в битвах Состязаний, уходят прочь. Если бы сам Фуртиг не покинул Пещеры после неудачи на Состязаниях, его всем кланом воспринимали бы хуже, чем несмышлёныша–подростка. И вот теперь Фоскот предлагает просто так, без видимой причины подорвать свою репутацию. По крайней мере для Фуртига такая причина не была убедительной.

— Как ты думаешь, хоть кому–то, кроме Гаммажа, я был здесь интересен? — спросил Фоскот. — Для того, чтобы добиться звания воина в Логовах, необходимо что–то привнести в общий вклад знаний, что–то, заслуживающее всеобщего внимания. У рождённых в Логовах воинская доблесть не считается заслугой. У них свои мерки. Здесь идут Состязания на свой манер.

— И как ты доказал им, что стоишь чего–то?

— Делая то, что делал, когда меня поймали Крыстоны. По–моему, когда получаешь одно, проигрываешь в другом, а сумма знаний и навыков у нас у всех одинакова. К примеру, как ты изучал охотничьи территории около Пещер?

— Я обежал их и подробно запомнил, так что могу и теперь отыскать их днём и ночью.

Фоскот постучал по лбу коротеньким пальцем:

— У нас вот здесь имеется место, куда откладываются знания. Пройдя однажды по тропе, мы безошибочно разыщем её в следующий раз. У рождённых в Логовах это чувство ориентации на местности отсутствует. Когда они выходят на охоту или на разведку, они метят территорию, чтобы потом узнать её опять. Но если пришли Крыстоны, то пометки оставлять нельзя, потому что они послужат прямым указанием для врага, как попасть на твою территорию. Поэтому разведку должны производить только те, кто не утратил чувство ориентации. Неужели ты, Фуртиг, до сих пор не понял, что имеешь преимущество, которого нет у остальных из нас? Если в клане Логова поймут, как ты можешь находить направление, ориентируясь на чью–то личность, мы станем более свободными в наших поисковых выходах.

— И тут же напоремся на Крыстонов? Для этого не нужно ориентироваться. Крыстонов легко учуять по запаху.

— Ну, Крыстонов мы выследим и без тебя. Это умеет каждый. Для этого даже не обязательно ходить на двух ногах, можно бегать на четвереньках. А ещё мы нашли штуку, которая летает по воздуху, хотя у неё нет крыльев. Это очередная машина Демонов. Когда она летит, та собирает изображения местности, над которой пролетает, эти изображения она может пересылать на расстояние.

— Да? Так что же Гаммаж не послал эту машину, чтобы выручить тебя, когда ты попал в плен к Крыстонам? Она увидела бы это раньше, чем пришёл я, — перебил соплеменника Фуртиг. Ему претила сама идея летающей машины.

Однако Фоскот не шутил, а говорил серьёзно.

— По двум причинам. Во–первых, машина ещё не прошла испытания. Во–вторых, она работает, как и все другие слуги Демонов, недолго. То есть собирает информацию, но не может улететь далеко. Умирает. Приземляется, и ничем нельзя поднять её снова в воздух. Или эти машины слишком стары, или Демоны умели оживлять их каким–то другим способом.

— Почему же нельзя узнать, в чём дело, запустив те тонкие диски с лентами? Их дают обучающим машинам, и те рассказывают, что к чему. Ведь из таких дисков Гаммаж и другие узнают секреты Демонов.

— Это так. Но диски со знаниями хранятся не в одном месте, а во многих. Их находят то здесь, то там. Почему Демоны рассредоточили хранилища своих знаний — загадка. Гаммаж предполагает, что знания рассеяли, разделили по областям науки, хотя первоначально их хранили в одном месте. Не так давно было открыто, что где–то должен быть указатель хранилищ знаний. Но пока его существование под вопросом. Многое из того, чему мы обучаемся, построено на догадках. Даже слушая язык Демонов, мы понимаем лишь одно слово из двух. Другие термины Демонов мы не можем истолковать точно, хотя слышим их по многу раз. Поэтому когда выясняется точное значение слова, то для нас это праздник. Гаммаж давно надеется, что если мы соберём все знания Демонов, то сумеем научиться управлять и. всеми слугами Демонов без ошибок, обеспечив надёжность контроля. А если мы овладеем слугами Демонов, то останутся ли для нас ограничения в деятельности?

— Вполне возможно… — пробормотал Фуртиг. — Ведь и сами Демоны думали так же. А они были ограничены в своей деятельности смертью. Кажется, так.

— Да, для нас тоже существует такая опасность. Но что если Демоны вернутся и снова станут обращаться с нами, как со своими игрушками? Что тогда? Ты хочешь этого, брат?

— Чтобы с нами обращались как с игрушками?

— Разве ты не видел записи? — Фоскот негодующе забил хвостом. — Мы были игрушками Демонов, братец. Так было, пока они не принялись использовать нас по–другому, пока они не стали мучить нас болезнями, придуманными для живых существ. Ты хочешь, чтобы такое повторилось?

— Но откуда Гаммаж знает, что Демоны могут вернуться?

— В центре Логова находится устройство, назначения которого мы не понимаем. Это устройство посылает в небо сигнал. Мы попытались разрушить устройство, но оно так защищено, что мы не можем даже приблизиться. Оно работает с тех самых пор, как Демоны погибли. Из записей мы узнали о Демонах, которые улетели на небо. Если им удалось уцелеть и не умереть от болезни, которая унесла всё племя Демонов, то, возможно, это устройство подаёт им сигнал к возвращению.

Фоскот говорил так серьёзно, что уши Фуртига сами собой прижались к голове, а шерсть на загривке встала дыбом. Подобно Гаммажу, который умел увлечь своими высказываниями слушающего, Фоскот сейчас мог убедить в своей правоте любого.

— Но ведь Гаммаж уверен: если мы овладеем знаниями Демонов, мы сможем противостоять их вторжению.

— В лучшем случае, да. Но кого ты выберешь для битвы — воина, усиленного когтями, или воина без когтей? Оружие всегда даёт силу. Поэтому мы спешим отыскивать новые хранилища знаний и учиться всему. Возможно, именно следующий диск расскажет нам, как обращаться со слугами Демонов. Я уже рассказал, что Гаммаж предположил наличие такого хранилища знаний. И я отправился на поиски. Но был пойман Крыстонами. Они умеют делать очень хитрые ловушки, брат. В одну такую я и попался, потому что мы не знали о нашествии Крыстонов в ту часть Логовищ. И я стыжусь, что был пойман, потому что больше думал о том, за чем охочусь, а не о том, кто может охотиться за мной. Меня подвела моя же собственная беспечность, и если бы ты не пришёл на выручку, я заплатил бы за неё полную цену.

— Но ты собираешься снова идти на разведку?

— Если понадобится, пойду. Теперь, Фуртиг, ты понимаешь, что мы с тобой можем предложить жителям Логова? Мы можем осуществлять разведку, используя весь арсенал техники, имеющийся в Логове. А если ты владеешь чем–то более совершенным, чем технические средства, то…

Фуртиг упрямо перебил собеседника:

— Я сам ещё ни в чём не убеждён. Пока ничего не доказано.

— Так докажи! — настаивал Фоскот.

— Интересно, как? Что мне, выследить Гаммажа снова? Это может любой обитатель Пещер.

— Не любой. Ты знаешь, что эта способность присуща немногим.

— Но всё равно эта способность не уникальна. Можно выследить тебя, можно — Гаммажа. Здесь нет ничего необычного. Просто тебе показалось необычным то, что я взял след Предка, ни разу до того не увидевшись с ним.

Чуть пошатываясь, будто его всё ещё беспокоила рана, Фоскот забегал по комнате.

— И всё–таки я хочу рассказать об этом Гаммажу. А ещё лучше, скажи ему сам. Тогда, может быть, он придумает, как это всё проверить наверняка.

— Подумаю, — упрямо повторил Фуртиг. Он чрезвычайно заинтересовало всё то, что рассказал ему Фоскот. Ему передалась вера Предка. Но Фуртиг не желал, чтобы его начали презирать обитатели Логова, окажись его заявленные способности ложными.

— Фоскот, а ты знал наверняка, что искать, когда попался в ловушку Крыстонов?

— Я искал тайное хранилище записей, которое, по предположению Гаммажа, должно быть обширнее всех уже открытых нами. Гаммаж хотел разыскать больше информации об устройстве, посылающем сигнал в небо. Нам приходится обходить помещение, где расположено устройство, стороной, потому что уже несколько воинов погибло в хитроумных ловушках, расставленных Демонами для защиты устройства. Когда возникло предположение, что существует новое хранилище знаний, Гаммаж попросил добровольцев отправиться на розыски. Я вызвался идти. Потому что мы, жители Пещер, обладаем чутьём и можем определить опасные места. Но меня поймали, когда я пробирался через сектор, который считал безопасным.

Кажется, Фоскот искренне верил, что жители Пещер обладают определёнными преимуществами перед жителями Логовищ. Но может быть, он только говорил так, потому что его тоже раздражало высокомерие обитателей Логова? Неважно. Фуртиг не собирался принимать вызов, брошенный здешними выскочками, пока у него не появится, чем доказать собственную состоятельность. И всё–таки Фоскот подсказал ему, как утвердить свои способности.

— Фоскот, а как далеко ты находился от этого тайного хранилища, когда тебя схватили Крыстоны?

— Довольно далеко. Я специально шёл вкруговую, так как опасался ловушек, оставленных Демонами. Когда я пытался пройти по следу, часть проложенного хода обвалилась, подняв большой шум…

— И ты оказался заваленным без выхода?

— Нет, завалило только след. Он был оставлен раньше. Вот, смотри, — Фоскот достал из сумки на поясе тонкую палочку. Он направил её острие в пол, провёл — и на полу осталась хорошо различимая тёмная черта. Рисуя и поясняя нарисованное, Фоскот принялся рассказывать, как можно было бы продолжить след в подземных лабиринтах. Фуртиг никогда не видел, чтобы след рисовали, однако он быстро оценил преимущества метода и стал заинтересованно расспрашивать.

Фоскот довольно сказал:

— Ну, рисующая палочка, это ерунда! Вот пойдём, я тебе покажу настоящее оборудование!

Спрятав палочку, он направился к выходу. Фуртиг воодушевлённо последовал за ним. Они пришли в комнату, которую занимал Фоскот.

Здесь было не так голо, как в комнате Фуртига. Посреди комнаты стояли два больших стола, заваленные вещами, которые Фуртиг не сумел бы распознать ни с первого взгляда, ни со второго. Между тем Фоскот усадил его на кровать, сам придвинул стул и вытащил откуда–то небольшую коробку. По размерам коробка была как два сложенных вместе кулака. Фоскот направил её торцом в стену. Так же, как при работе с обучающими устройствами, на стене возникло изображение. Но это была не реальная картинка, а только ряды линий. Однако через некоторое время Фуртиг различил в этих линиях подобие рисунка, сделанного Фоскотом.

Тот положил коробку на кровать рядом с Фуртигом, подошёл к стене и, показывая на чертёж, заговорил:

— Смотри! Мы — вот здесь, — он царапнул когтем по стене, так что от оставленного следа картинка немного исказилась. Фоскота это не остановило. Он стал показывать, где расположены нижние и верхние коридоры.

Фуртиг уточнил:

— Но если у тебя есть такая штука, указывающая место, зачем искать что–то, беря персональный след?

— Потому что, — Фоскот, приблизившись к столу, шлёпнул по коробочке, и изображение исчезло, — каждая такая штука показывает ограниченное место, маленькую часть Логовищ. К тому же, если ты не нашёл нужной коробочки, показывающей ту часть Логова, какая тебе нужна, ты всё равно не сможешь ориентироваться.

— А что у тебя здесь? — Фуртиг указал на предметы, грудами сложенные на столах.

— О, эти вещи стоят того, чтобы их поискать. Вот эта сохраняет пищу горячей. Кладёшь горячую еду и спокойно идёшь на разведку. Потом открываешь эту штуку, а еда по–прежнему горячая.

При этом Фоскот продемонстрировал толстенный круглый кусок металла, который легко разделился на две половинки.

— Зачем это нужно, чтобы еда была горячей?

— Подожди, увидишь.

Фоскот соединил две части металлического цилиндра и подошёл к большому ящику, значительно превосходящему по размерам коробку, показывающую картинки. Он достал откуда–то сосуд, в котором Фуртиг рассмотрел куски мяса. Фоскот вынул один кусок, поместил его в полость ящика и накрепко закрыл дверцу.

Прошло несколько секунд и до Фуртига донёсся запах, какого он до сих пор ещё никогда не обонял. Пахло так вкусно, что рот сам собой наполнился слюной. А горло непроизвольно издало восторженное мяуканье, каким дети приветствуют кормушку с едой. Фуртигу стало стыдно от собственной несдержанности.

Но Фоскот сделал вид, что ничего не слышал. Он приоткрыл дверцу ящика и вынул мясо. Оно стало коричневым и пахло так, что Фуртигу пришлось сделать усилие, чтобы усидеть на месте, дожидаясь, пока Фоскот не угостит его. Мясо стало непохожим по виду ни на одно из кушаний, когда либо пробованных Фуртигом. Но вкус был очень даже неплох.

— Отлично приготовлено, да? — Фоскот снова взялся за цилиндр. — Демоны всегда готовили пищу, а потом складывали в такие вот штуки. В них еда не портится. Можно целый день ходить, взяв эту вещь с собой. Еда в ней остаётся горячей, как будто только что вынута из варочного устройства.

Потом Фоскот показал на широкую полосу, обвивавшуюся вокруг его талии наподобие пояса, подогнанного по фигуре, правда, не слишком точно. Спереди на этом псевдо–поясе покачивался кружок непонятного материала. От прикосновения Фоскота кружок засветился.

— А вот это предназначено для тёмных мест, — пояснил Фоскот. — Это лампа для освещения.

Казалось, запасы сокровищ, найденных Фоскотом у Демонов, были неисчерпаемы. Тонкие заострённые пики, которые можно применять для чего угодно. Очень острый кривой нож, с лезвием как прямой коготь, разрезающий всё. Фуртиг увидел столько нового, что голова его пошла кругом, потеряв счёт увлекательным предметам.

— Где ты раздобыл всё это?

— Я приношу из разведок лишь то, что могу донести. Польза от этих найденных вещей иногда бывает понятна сразу. А некоторые находки приходится отдавать на изучение. А вот взгляни на это! — и Фоскот достал новую коробочку, наподобие той, которая рисует картинки. Но даже после нажатия на кнопку на стене не появилось изображения, хотя выходивший из коробочки луч начал перемещаться.

Фуртиг, не скрывая удивления, зашипел. Он увидел картинку, возникшую из луча. Словно он сам стоял на вершине самого высокого Логова и смотрел на местность неподалёку от Пещер. Там двигались какие–то животные — Фуртиг различил оленей. Словно эти крошечные существа жили внутри коробочки. Фуртиг протянул руку к изображению, но не смог дотронуться. Невидимая преграда отделяла его от картинки. А казалось, что всё на этой картинке настоящее.

— Они, там — живые, правда? — спросил он Фоскота. Невозможно было поверить в то, что изображение нереально.

— Нет. Порой картинка меняется и становится видно… Подожди–ка!.. — Фоскот внезапно умолк, потому что картинку внутри коробочки заслонил плотный туман. Однако он быстро рассеялся и…

Фуртиг закричал:

— Это же Пещеры! Вон там, Фал–Кан, Сан–Ло! Это Пещеры!