Послышалась быстрая речь на языке звёздных повелителей. Кинкар, по–видимому, на время забытый, прислонился к столбу, а Воркен, очень довольная собой, расхаживала вокруг него.

Ссора продолжалась. Лорд Руд сидел на скамье и гневно отвечал на поток вопросов лорда Диллана; тот ходил взад и вперёд по залу, иногда с резким хлопком сводя руки, словно подчёркивая свои слова. Вначале Кинкар был так поражён своим чудесным избавлением от ужасной смерти, что не задумывался над тем, зачем его забрали с поля. Но теперь, по жестам, по мрачности лорда Руда, по возбуждению лорда Диллана, он догадывался, что это было сделано вопреки желанию правителя У–Сиппара.

И эта догадка тут же подтвердилась. Ложный лорд Диллан отошёл от брата и остановился перед Кинкаром, оглядывая его с ног до головы.

— Ты жрец демонов, приятель?

Кинкар покачал головой.

— Я не иду Путём Трёх, — так он ответил бы и на своём собственном Горте.

Лицо — он знал каждую его черточку, узнавал каждое выражение! Смотреть на него и знать, что человек с этим лицом — не тот, с кем он был дружен и кому верен. Это оказалось гораздо труднее, чем он мог подумать.

— Итак… мы ещё не истребили эту глупость! — лорд Диллан повернулся и что–то гневно сказал лорду Руду. Тот на этот раз не промолчал с мрачным видом. Встал и стремительно подошёл к ним.

— Он с гор, — выдохнул он по–гортиански. — Смотри внимательно, Диллан. Похож он на жителя низин? Несомненно, разведчик из какого–то гнезда разбойников, пытающийся выведать наши тайны. Надо было скормить его мордам…

— Скормить мордам, глупец! — раздражение Диллана было так велико, что Кинкар ожидал: вот–вот он ударит брата. — После того что он сделал с Суудом перед лицом всего города? Тебе вновь придётся искоренять это вредное верование, причём с большим трудом. Разве ты не понимаешь, что слухи о происшествии распространятся и с каждым пересказом будут становиться всё страшнее? Через несколько дней повсюду снова возникнут тайные алтари, снова зазвучат направленные против нас заклинания, и всё это сплотит повстанцев! Ты не можешь стереть из памяти тысяч смерть Сууда. Нет, этого нужно доставить на совет. Мы должны вытянуть из него все обрывки знаний, а потом он превратится с жалкого пресмыкающегося раба в глазах собственного народа. Презренная жизнь, а не мученическая смерть — разве ты не понимаешь этого? Или, Руд, он… — и Диллан снова перешёл на чужой язык, а брат мрачно смотрел на него.

— Мы сами отвезём его, — под конец заявил Диллан. — Не нужно, чтобы его видели туземцы, чтобы они слышали то, что не предназначено для их ушей. Пошли сообщение, что мы вылетаем на флаере…

Лорд Руд выпятил подбородок.

— Ты слишком легко отдаёшь приказы в чужой крепости, Диллан. Допустим, я не хочу сейчас покидать У–Сиппар. Как ты справедливо заметил, сцена на поле подольёт масла в огонь восстания. И моё место здесь; я должен растоптать недовольство, прежде чем оно распространится.

— Хорошо. Оставайся и гаси свой пожар, хотя если бы У–Сиппар находился под должным управлением, необходимости в этом не было бы, — лорд Диллан коварно улыбнулся. — Я сам отвезу пленника для допроса…

Было совершенно очевидно, что это также не понравилось лорду Руду.

— Он мой пленник, его захватили мои люди.

— Верно. Но ты не понял его важности, пока я не указал. А твоё нежелание предоставить его совету говорит о том, что у тебя есть для этого какие–то тайные причины. Ты заинтересован в его быстрой смерти, — лорд Диллан снова взглянул на Кинкара. — Что за великая тайна, парень, заставляет моего брата желать, чтобы губы твои закрылись навсегда? Интересно… — он схватил Кинкара за плечо и подставил лицо юноши под луч света. Смотрел он внимательно, с какой–то смертоносной злобой.

— Великий Закон, Руд, — негромко заговорил Диллан.

— Интересно, сколько раз его нарушали и кто именно нарушал. Великий Закон… Обычно плоды его нарушений легко отличимы. Но, может быть, не в этом случае. Кто ты, приятель?

— Кинкар из Стира…

— Кинкар из Стира, — повторил Диллан. — Это может означать что угодно. Что такое Стар и где он находится? Может, тебя следует называть Кинкар с’Руд?

Он догадался, хотя и не совсем. Однако удивление в глазах Кинкара, должно быть, убедило спрашивавшего, что он на верном пути, потому что лорд Диллан негромко рассмеялся.

— Ещё одно дело, в котором должен разобраться совет…

Лицо лорда Руда превратилось в гневную маску.

— За это ты ответишь мне, Диллан, хоть мы и братья! Он не мой сын, и ты не сможешь приписать мне нарушение закона! У меня и так достаточно врагов, в том числе и среди близких родственников, — он гневно посмотрел на брата, — которые готовы сами приготовить орудие и с его помощью вовлечь меня в такую историю. Берегись, Диллан, если выдвинешь такое обвинение перед советом!

— Во всяком случае, из него нужно извлечь всю информацию. И чем быстрее, тем лучше. Тебе же выгоднее, Руд, если он расскажет всю правду перед нами всеми. Если он не плод нарушения закона, давай побыстрее убедимся в этом.

Как будто стремясь отвлечь брата от опасной темы, лорд Руд спросил:

— Но отчего пострадал Сууд? Давай посмотрим на эту вещь, которую он носит.

И лорд протянул руку. Кинкар отступил. Это была его единственная защита. Но прежде чем пальцы Руда сомкнулись на камне, лорд Диллан ударил брата по руке.

— Если тебе дорога твоя шкура, не трогай! — предупредил он.

— Думаешь, я сгорю, как Сууд? Я не невежественный туземец…

— Сууда постигла такая судьба, потому что на нём был знак, — объяснил с почти отсутствующим видом лорд Диллан. — Но мы не знаем, какая энергия скрыта в этом предмете и как она подействует на тело чужака. И пока не будем знать, лучше не трогать. Я видел такой только раз, и то на мгновение перед тем, как его уничтожил колдун, который его носил. Мы ночью наткнулись на святилище и застали его врасплох. Но когда мы доставим этот предмет… и его носителя… в башни, у нас появится возможность с ними разобраться. И мы должны немедленно направиться туда.

Они говорят так, с горечью подумал Кинкар, словно он не человек, у него нет собственной воли, только их воля важна. И тут же мрачно вынужден был признать, что так оно и есть. Единственная уступка тому факту, что он всё же живое существо из плоти и крови, заключалась в том, что, посадив его в флаер, на полуголое тело юноши набросили плащ. Он лежал у их ног, связанный по рукам и ногам.

Воркен протестовала против такого обращения, и на мгновение Кинкару показалось, что её уничтожат за такую дерзость. Но ложный лорд Диллан решил, что связь морда с Кинкаром тоже должна быть тщательно исследована. На Воркен накинули другой плащ и бросили рядом с Кинкаром; её непрерывные попытки освободиться заставляли подпрыгивать импровизированный мешок.

Полёт в воздухе оказался ужасным испытанием. С тех пор как Кинкар достаточно подрос, чтобы сидеть в седле ланга, он ездил по горам, охотился с Вурдом до того, как старый вождь отказался от выходов в горы и в конце концов почти всё время оставался в постели. А Вурд отлично знал крутые обрывы, глубокие пропасти и острые утёсы. Но стоять на твёрдом камне и смотреть вниз — одно дело, и совсем другое — лететь в пустоте, зная, что под ногами у тебя только тонкая платформа флаера.

Кинкар боролся с паникой, со своим воображением, которое рисовало ужасную картину, как платформа растворяется и его беспомощное тело, поворачиваясь, падает вниз. Как могли звёздные повелители летать в небе, в глубинах космоса? Или они совершенно чужды знакомым ему страхам? Он поворочался, но увидел только ноги братьев. У звёздных повелителей на его собственном Горте таких флаеров не было. Но они могли счесть такой полёт вполне естественным.

Переднюю части платформы заслонял ветровой щит, а Кинкар лежал за сидениями. Но холод вгрызался ему в тело, плащ оказался плохой защитой от мороза. Проходили минуты, паника Кинкара постепенно проходила, и ему показалось, что от Связи исходит мягкое тепло, которое отгоняло холод. Он испугался на поле, когда на него накинулись морды, но то был естественный страх, понятный. Однако теперь он испытывал странное предчувствие, необычное покалывание в нервах, какое бывает у воина перед тем, как ему прикажут идти в бой. Кинкар пытался укрепить себя сознанием, что для него, вероятно, это полёт без возврата.

Плен у гортиан можно предвидеть, можно пытаться бежать из него. Но какие шансы у него против звёздных повелителей? На его стороне было только одно — удивительная судьба Сууда и осторожность лорда Диллана при обращении с талисманом. Слабое преимущество — но возможное. Он слышал разговоры в горной крепости. Существуют невидимые силы — «энергии», как называл их обычно лорд Диллан. Какая–то энергия привела в действие врата, через которые они попали на этот Горт. И во время перехода Связь тоже оказалась проводником этой энергии, о чём свидетельствует шрам, который сохранится у Кинкара до самого его ухода в Лес.

Вдобавок Связь могла иметь собственную «энергию», вредную для чужаков. В ту ночь в забытом святилище талисман перезарядился, получил естественную для него силу. Теперь он заряжен полностью. Если бы только лучше знать его возможности! Но Кинкар не захотел идти по Пути Трёх, не хотел учиться быть человеком Силы. Он понимал, что не может иметь одновременно Путь и Стир, Стир был ближе его сердцу. И теперь не имел проводников, какими послужили бы верующему заклинания, легенды или даже слухи. Если бы он был хорошо знаком со свойствами Связи, чего бы он не достиг, чего не смог бы сделать?

Флаер пошёл вниз, и Кинкар боролся с приступом паники и головокружения. Они падают, разобьются о землю?

Но вот быстрый спуск замедлился. Показались стены, отрезавшие свет. Они как будто погрузились в отверстие колодца. Флаер остановился с толчком, более лёгким, чем удар ноги о пол при шаге, и оба звёздных человека встали. Они достигли цели.

Лорд Руд не приближался к пленнику. Ему как будто не хотелось дотрагиваться до него. Но лорд Диллан поднял гортианина, разрезал путы у него на ногах и, как ни удивительно, на руках тоже. Руки Кинкара с опухшими запястьями упали по бокам. Лорд Диллан подобрал мешок с Воркен и сунул его Кинкару. Тот подхватил плащ неуклюже, молча решив не показывать боли, которую причиняло ему каждое движение.

— Иди молча, куда тебе скажут, — лорд Диллан говорил медленно и отчётливо, как со слабоумным ребёнком. — Если не послушаешься, тебя сожжёт этот стержень силы, — он достал из–за пояса оружие, такое же, какое использовал сам Кинкар при охоте на суарда. — Оно не убьёт, но боль будет сильнее, чем при смерти от мордов, и ты никогда от неё не избавишься. Понял?

Кинкар кивнул. Он верил, что Тёмный лорд говорит серьёзно и не обманывает. Можно ли надеяться на скорую смерть, если он попытается бежать? И побежит ли, если будет знать, что это конец. Пока человек живёт, он надеется, II Кинкар ещё не дошёл до того, чтобы стремиться к смерти, как охотник к добыче. Неся Воркен, юноша послушно пошёл за лордом Рудом. Они вышли из помещения, в котором остался флаер, прошли по коридору, а сзади с оружием в руке шагал лорд Диллан.

Жилые помещения в крепости У–Сиппара были чуждой работы и из чужих материалов. Но узкий коридор, по которому они шли теперь, был не похож ни на те помещения, ни на постройки гортианской архитектуры. Никаких бегающих радужных цветов, всюду серый блеск. Коснувшись стены, Кинкар подумал, что она металлическая. Через несколько футов коридор закончился спиральной лестницей с узкими ступенями. Кинкар схватился за перила, держа Воркен в левой руке. Он не отрывал взгляда от ног лорда Руда, который всё поднимался и поднимался, отказываясь смотреть в головокружительную бездну под ними.

Они прошли несколько уровней, на которых в разные стороны отходили коридоры, поднимаясь от пола к потолку. Кинкар даже подумать не мог о назначении этого здания, сердце которого образовывала эта необычная лестница. На третьем таком уровне лорд Руд повернул в сторону и углубился в коридор, и Кинкар последовал за ним. Они будто находились в покинутом здании. Гул от их шагов глухо отдавался вверху и внизу в колодце, но больше никакие звуки не нарушали тишину, никаких признаков стражников или слуг. И странный, непостижимый запах — не влажные испарения стен, как в крепости У–Сиппара, а древний дух, напоминающий о чём–то, давно не знающем ветра и очистительного солнечного света.

Коридор, в который свернул лорд Руд, оказался коротким. Лорд прижал ладонь к закрытой двери, и при его прикосновении та отодвинулась и ушла в стену, так что они смогли войти в странное полукруглое помещение, одну сторону которого срезала прямая стена; всё это по форме напоминало натянутый лук; дверь была расположена в прямой стене. Изогнутую стену через равные интервалы пересекала цепочка круглых окон, затянутых прозрачным веществом, незнакомым Кинкару.

Вдоль стены под окнами проходила мягкая скамья, пол и стены тоже покрывал мягкий материал. В остальном комната была лишена обитателей и мебели. Лорд Руд осмотрелся и отступил в сторону, давая возможность Кинкару войти. Когда гортианин прошёл внутрь, дверь за ним закрылась и он остался один.

Размотав Воркен и удачно избежав раздражённого удара её клюва, Кинкар посадил зверька на скамью, по которой она принялась расхаживать своей необычной раскачивающейся походкой; когти у неё при этом застревали, и она на каждом шагу с трудом их вытаскивала. Кинкар тоже сел на скамью и посмотрел в окно.

Эта крепость ничем не походила на У–Сиппар. Такого сооружения он никогда не видел. Всего лишь несколько башен, но не из прямоугольных каменных блоков, какие он знает всю жизнь. Сделанные из металла, они ослепительно блестели на солнце. Все совершенно одинаковые, круглые, с заострёнными концами, высоко уходящими в небо. Кинкар предположил, что и он находится в точно такой же башне. Прижавшись лицом к окну, юноша разглядел, что все башни соединены стенами, достаточно толстыми, чтобы внутри могли проходить коридоры и даже быть помещения. Но ведь стены–то — из природного камня. Металлические же башни… странно заострённые…

Распухшими руками Кинкар вцепился в оконную раму, так что стало больно. Не башни это, нет, не башни. Корабли! Небесные корабли звёздных людей, навсегда вставшие на планету, превращенные в причудливую крепость. Он много раз слышал, как их описывали люди, побывавшие в Терране на его собственном Горте, и потому не мог не узнать. Может быть, он попал в Терран этого Горта? В самое сердце владений Тёмных?

На его Горте корабли снова улетели — к звёздам. Здесь это было бы невозможно. Их поставили на якорь, приковали к земле, чтобы навсегда овладеть Гортом.

Разглядывая странное соединение металла и камня, Кинкар нигде не замечал признаков жизни. Ничего не двигалось вдоль этих стен, никто не показывался у круглых иллюминаторов, служивших теперь окнами. И по всему чувствовалось, что жизнь давно покинула эти места. Кладовая — Кинкар не мог бы сказать, почему ему в голову пришла эта мысль, но убеждение, что он прав, со временем только усиливалось. Кладовая чужаков. И она должна хорошо охраняться — если не воинами, то волшебством звёздных людей. У народа, который свободно летает по воздуху, найдётся более мощное оружие, чем мечи слуг, для защиты своих тайн.

Кинкара охватила древняя жажда, которая охватывает любого человека при мысли о сокровищах. Город, крепость — чем бы это ни было, здесь точно никто не живёт. Если бы он смог освободиться и поискать… Но с прочно закрытой дверью так просто не сладишь. Воркен шипела на скамье. Она не привыкла находиться в закрытом помещении, в крепости так никогда не бывало. Кинкар переходил от одного окна к другому. В трёх окнах всё заслоняли собой корабли, но два выходили на окрестности твердыни чужаков.

Деревья вокруг не росли, только необычно изогнутые скалы. И некоторые, прикрытые сверху снегом, показались юноше странно знакомыми. Он определённо видел такие раньше. И тут он вспомнил переход по пустыне к первым вратам. Тут тоже не было видно никакой растительности. Может быть, она под снегом. Но на расстоянии темнела синеватая линия холмов, признак гор. И при виде всего этого у Кинкара неожиданно ожили надежды.

Воркен прижалась к нему головой. Подняла лапу и поцарапала, привлекая внимание юноши. Народ Кинкара всегда считал мордов разумными существами, но обычно признавалось, что их мысли настолько причудливы, что отношения между видами строго ограничивались немногими простыми понятиями, имеющими отношение к еде и охоте. Но сейчас было очевидно, что Воркен пытается что–то сообщить ему. И Кинкар сделал то, на что обычно не решался, потому что морды не терпят прикосновений к себе. Юноша сел и посадил Воркен себе на колени.

Она пожаловалась, пошипела. Потом замерла, глядя на него красными глазами, как будто передавая какое–то сообщение. Захлопала крыльями и испустила резкий крик, как при виде дичи.

Неожиданно Кинкар ощутил тепло на груди. Ожила Связь. Где–то в недрах корабля высвобождалась энергия, на которую отвечал чувствительный талисман. Кинкар поколебался. Снять, чтобы не обжечься, или продолжать держать камень на себе?

И тут, к его крайнему удивлению, Воркен вытянула костлявую шею и ткнулась головой прямо в Связь, прежде чем юноша смог отстранить её. Она плотно прижалась к камню, предупреждающе подняла когти, когда Кинкар попытался отстранить сё, и испустила гортанный боевой клич.

Морд прижимался всё сильнее, и температура Связи повысилась. Но это не тревожило Воркен. Она перестала кричать, наоборот, негромко заворковала; такие звуки она издаёт, когда довольна своим миром. И сам Кинкар расслабился, успокоился, он совершенно утратил страх перед окружением и своими похитителями.