8. Первая стычка
Прошла встреча с вождём «внутренних людей». Он пришёл настороженный и вооружённый, с охраной, которая благоразумно оставалась в укрытии. Все эти предосторожности показали обитателям крепости, с каким недоверием и ненавистью относятся туземцы этого Горта к чужакам, правящим планетой. Но к концу встречи вождь вынужден был признать, что действительно существуют две ветви звёздных повелителей, и что его собеседники — это не гневные «боги», каких он всегда знал. Он не зашёл так далеко, чтобы познакомить пришельцев с тайнами своей крепости, хотя на торговлю и обмен согласился — он предоставит сухие фрукты и жёсткое мясо в обмен на один из вечных звёздных факелов.
«Внутренние люди» занимались работой по металлу. Восхищённым обитателям крепости они продемонстрировали кольчуги, удивительно прочные и обманчиво лёгкие, но, к несчастью, скованные по размерам их собственных маленьких тел, как и прекрасно уравновешенные мечи, которые были слишком легки и коротки для пришельцев. Лорд Бардон, с сожалением осмотрев все эти сокровища, перешёл к другим планам. Уже на следующий день, охотясь с Кинкаром, он предложил, чтобы Воркен была предоставлена свобода, а молодой человек помог бы ему в другом деле.
— Деревце? — удивился Кинкар. — Может, древко для копья? Но такое, какое мы ищем, слишком тонкое, при первом же ударе сломается.
— Не для копья. Для другого оружия, какое использовалось в прежние времена на старой планете, на которой родились наши отцы. Это было любимое оружие первобытных людей. Говорят, если умеешь им владеть, оно даёт преимущество перед воинами в доспехах.
К концу дня они вернулись в крепость с набором прочных упругих ветвей, нагруженных на ланга поверх дневной добычи. Воркен, которой не пришлось разыскивать подходящие стволы, оказалась более удачливой охотницей, чем люди.
Так как лорд Бардон имел только смутные представления о новом оружии, они испортили много стволов. А некоторые были неудачно подобраны. Однако к концу третьего дня у них всё–таки появились первые луки. За ними последовали стрелы. Все учились на собственных ошибках умению готовить наконечники и оперение. В работе приняли участие три четверти населения крепости, и зал после наступления темноты превращался в мастерскую по изготовлению луков.
Почти сразу выяснилось, что от физической силы стрелка зависит очень многое. Могучий шестифутовый лук, которым пользовался лорд Бардон, ни один полукровка не мог натянуть, но Кинкар, со своим более лёгким оружием, поражал цель с не меньшей скоростью и точностью, хотя и не с такой пробивной силой, как звёздный повелитель.
Странно, но из звёздных повелителей только лорд Бардон, лорд Джон и лорд Франс обнаружили способности к стрельбе из лука, и по поводу их товарищей было отпущено немало шуток. Остальные лорды никак не могли попасть в цель.
— Слишком привыкли к машинам, — заметил лорд Бардон, когда стрела Диллана в третий раз подряд прошла далеко от цели. — Здесь не просто нажимаешь кнопку: нужно настоящее мастерство.
Лорд Диллан рассмеялся и бросил лук хозяину.
— Мастерство, к которому не способны моя рука и глаз. Но о наших братьях этого не скажешь.
Ибо если большинству звёздных повелителей учёба давалась с трудом, полукровки овладели луками играючи, словно Трое с рождения наградили их этим даром и он только ожидал пробуждения. От стрельбы по неподвижной цели во дворе они перешли к охоте, и в награду увеличилось поступление мяса, росла груда шкур суардов, из которых предполагалось к зиме создать запас плащей и другой одежды.
Холод наступил внезапно. В течение пяти дней все оставались в крепости, от внешнего мира их отрезали сильный ветер и снег. Теперь все планы о разведке в низинах следовало отложить до более тёплых дней.
Лорду Диллану и его помощникам пришлось отложить сооружение врат, которые откроют дорогу на другой Горт. Слишком много важных деталей было уничтожено вместе с прежними вратами. И хотя они обратились к помощи кузнецов и шахтёров внутренних людей, обнаружилось, что необходимое невозможно достать даже в виде руды. В крепости об этом не говорили, хотя все знали. И начали готовиться к длительному пребыванию здесь. Заговорили о необходимости возделывать поля в покинутой долине. Почва, кормившая когда–то большое население, прокормит и небольшую группу пришельцев.
Наконец наступил период затишья между бурями, когда солнце ослепительно отражалось от наста, а деревья отбрасывали длинные тени. В этот день воздух обжигал лёгкие, но в то же самое время вызывал тоску по простору.
Кинкар стоял на одной из сторожевых башен, по парапету высотой по пояс перед ним расхаживала взад и вперёд Воркен, широко расправив крылья и вызывающе крича. В это время года морды спариваются, и Воркен было одиноко, как никогда в жизни. Кажется, на этом Горте её вид встречался редко или вообще не отделился от огромных злобных чудовищ горных высот.
Она так нервничала, что Кинкар встревожился. Если Воркен отправится на поиски своих, то может никогда не вернуться. Но он знал, что если попытается посадить её в клетку и удержать, то беспокойство морда перерастёт в дикую манию, в стремление освободиться, и она может погибнуть, разбившись о стены своей тюрьмы. Чтобы удержать Воркен, ей следовало предоставить свободу и только надеяться, что со временем она вернётся сама.
Издав ещё один странный крик, Воркен взлетела и начала подниматься в небо по крутой спирали, так что вскоре юноша потерял её из виду. Кинкар ждал, растирая руки и расхаживая по площадке, чтобы согреться. Но Воркен не показывалась, не свистела. Как будто морд исчез сквозь какую–то дыру в небе.
— Улетела? — снег проскрипел под подошвами лорда Бардона. — Я даже подумал, что она в лихорадке, когда увидел ее утром.
— Я не мог запереть её в клетку, — оправдываясь, заявил Кинкар. — В клетке она бы сошла с ума.
— Верно. И хоть мы её родичей здесь не видели, не нужно думать, что здесь их вообще нет. Может быть, в низинах она найдёт крепость с птичьим питомником.
Слабое утешение, но это была его единственная надежда. И Кинкар наверняка знал, что, отпустив морда на свободу, спас ей жизнь.
— Нехорошо ограничивать свободу живого существа, человека или животного, — лорд Бардон положил руки на парапет и стоял, глядя вниз на устье долины, ведущей к равнине. Если всё, что они слышали, правда, там, в низинах, процветает рабство худшее, чем служба морда у охотника. — Служба должна быть основана на взаимной необходимости. Только так достигается безопасность разума, если не тела. Воркен служит тебе по–своему, но и ты в обмен даёшь ей то, что ей нужно. Сейчас ей важно быть свободной, и это её право. А теперь, Кинкар, — он с улыбкой посмотрел сверху вниз, — я хочу предложить тебе одно дело. После многих отговорок наши друзья в горах решили, что нам до определённой степени можно доверять. Они прислали сообщение, что проведут нас безопасным тайным путём, чтобы мы могли из укрытия взглянуть на главную дорогу, ведущую в низины, и оценить движение на ней.
— В такую погоду?
— Кажется, холодное время года на низинах проявляется не так сильно, как здесь. И у лордов низин есть причины держать линии связи всегда открытыми. Там, где люди живут в недоверии и страхе, часто возникает необходимость передвигаться быстро. Во всяком случае мы увидим больше, чем отсюда. Если хочешь, можешь отправиться с нами.
Из крепости вышли небольшим отрядом. Проводниками служили Оспик и его соплеменник Тоси. За ними ехал лорд Бардон, огромный лук на плече которого уставился в небо, как указательный палец. Далее шли лорд Франс, Джонатал и Кинкар. Все ехали верхом на лангах, которые протестовали против выхода на холод. Помимо этого с собой прихватили ещё одного ланга, вьючного, с продуктами и запасной одеждой, на случай бури.
Оспик привёл их к горе недалеко от того места, где Кинкар обнаружил тёплый ручей, потом тропа начала виться среди скал. Идти стало трудно, пришлось спешиться, и вести лангов на поводу. Тропа, если её можно было так назвать, кончилась в кустах у каменной стены. Но за кустами скрывалось тёмное отверстие, похожее на расселину в скале.
Когда путники вошли в неё и лорд Бардон зажёг факел, Кинкар заметил следы орудий, которые превратили природную щель в дорогу для людей. Но хотя на прокладку этого пути был затрачен огромный труд, жители пещер пользовались им редко. Вскоре отряд оказался в пещере, уходящей далеко во тьму, их факел вызвал ответные вспышки кристаллов на стенах. Потом последовали ещё один узкий проход, несколько пещер, переходящих одна в другую. Они никого не встретили и ничего не слышали, кроме журчания воды и звуков собственных шагов. Кинкар подумал, что весь хребет, должно быть, пронизан, как муравейник, пещерами, ущельями, трещинами и пустотами, и внутренние люди хорошо ими пользуются.
Однажды им пришлось пересечь горячий поток. Кашляя и задыхаясь от едких паров, путники прошли по мосту, предназначенному для карликов, прошли в своих тяжёлых сапогах и провели лангов. Раз или два доносилась вонь падали, слышался какой–то шорох, как будто какое–то кошмарное чудовище отползало в сторону, не в состоянии выдержать свет факела.
Время теряло здесь всякий смысл. Они могли провести в глубине часы или целые дни. Дважды отряд останавливался, они отдыхали и ели, оба раза в гротах из призматических кристаллов, в переливах сияния драгоценностей, а кружева, созданные за многие столетия каплями воды, составляли декорации и занавесы. Кинкар и не подозревал о существовании такого мира, и они с Джонаталом изумлялись его красотам, показывая друг другу всё новые и новые чудеса вокруг и наверху. Фонтаны, замёрзшие, прежде чем капли успевали упасть, дерево, лоза, полная плодов, — здесь можно было увидеть всё. Иногда среди каменных переплетений возникали существа словно из сказаний кузнецов песен: прекрасные, гротескные, отвратительные.
Оспик посмеивался над их удивлением, но не зло.
— Такое можно найти во многих местах, — в его словах прозвучала гордость обладания. — Кое–где они гораздо лучше. Есть Зал Встреч…
— Драгоценные камни в стене! — Джонатал поднёс конец факела к древесной ветви.
Проводник покачал головой.
— Драгоценные камни тоже можно отыскать. Но здесь они не настоящие, просто куски горного хрусталя. Вынесите их из пещеры, и не найдёте ничего особенного.
— И подумать только: такая красота под землёй! — взорвался восхищённый Кинкар.
Лорд Франс улыбнулся. Он не сдвинулся с места, продолжая сидеть скрестив ноги, прислонившись спиной к отдыхающему лангу. Но тоже с интересом разглядывал окружающее.
— Всё это создано землёй, Кинкар. И, как сказал Оспик, вырви любую деталь из окружения, и всё волшебство исчезнет. Действительно, это чудо, и стоит проехать далеко, чтобы его увидеть, — он достал из кармана блокнот и ручку и быстро набросал рисунок замёрзшей лозы.
Последняя пещера с кристаллами постепенно перешла в тёмный проход со стенами, покрытыми трещинами. И здесь Кинкара охватило странное чувство, заставив позабыть о великолепии подземного мира. Время от времени он оглядывался через плечо. И хотя видел только знакомые очертания Сима, а за ним, рядом с лангом, лорда Франса, его не оставляло ощущение, что за ними следят. Ему всё казалось, что если повернуться достаточно быстро, то обязательно увидишь — что–то нехорошее.
Он положил руку на грудь, прижал к себе Связь. Не для того, чтобы убедиться в целости талисмана, а чтобы успокоиться самому. Словно Связь могла дать ощущение безопасности от этих прячущихся в темноте существ.
Начался крутой подъём. Следы инструментов на стенах говорили, что этот проход был сделан искусственно. Из–за узости прохода им пришлось идти цепочкой, и во многих местах звёздным повелителям и лангам требовалось нагибаться, и гребнями шлемов люди задевали за каменный потолок.
В конце подъёма они вышли в пещеру, широкую, с маленьким отверстием впереди, через которое внутрь наметало снег. Послышался свист ветра в наружном мире.
Оспик подкрался к этому отверстию и остановился, принюхиваясь, как какое–нибудь подземное подозрительное существо.
— Ветер, но не буря, — уверенно сообщил он. — К восходу солнца у вас будет отличное местечко для подсматривания. Но до этого ещё несколько часов. Отдохните.
Тоси уже отошёл подальше от выхода из пещеры. Достал из трещины в стене запас сухих дров, лёгких и белых, как старые кости. Из глиняного горшка извлёк уголь и разжёг костёр. Все столпились вокруг огня. Укрывшись плащами, поставив вокруг лангов, все задремали и проспали остаток ночи.
Пещера выходила на северо–восток, так что с рассветом стало светлей. Когда Джонатал растолкал Кинкара, было ещё серо. Кинкар потёр глаза и проглотил несколько кусков походной лепёшки, которые ему сунули в руки. Лангов оставили в пещере, Тоси вызвался остаться с ними. И вот четверо из крепости и проводник Оспик вышли на широкий карниз и оказались в гнезде морда высоко над долиной.
Внизу всё покрывал снег, разглаженный ветром. Но в одном месте снег был утоптан, смешан с грязью. Это дорога. Чтобы после зимних бурь и снегопадов остался такой заметный след, дорогой должны пользоваться часто. Однако вокруг раскинулась совершенно дикая местность, никаких следов цивилизации.
— Вот ваша дорога на равнины, — указал Оспик. — Но тех, кто пользуется ею, придётся подождать, лорды. По ней движутся только при дневном свете.
Поэтому бросили жребий, кому оставаться на посту, а остальные вернулись в пещеру. Первым караулить выпало Кинкару, и он забавлялся тем, что создавал план засады, как обычно делал Реген, оценивая местность. Тут отличное место для засады, особенно для лучников. А вот для старомодного способа, схватки один на один, это место подходило хуже. Отсюда, с карниза, можно было воспользоваться неожиданностью и оставить тех, кто находится внизу, без офицеров.
Снег приглушал звуки, и процессия внизу появилась совершенно неожиданно. Кинкар, считавший себя опытным воином, был пристыжен. Его поспешное шипение вызвало остальных.
Кинкар, привыкший к торговым караванам с их неторопливыми фургонами, или к быстрым всадникам, с удивлением разглядывал отряд внизу. Первыми ехали люди верхом на лангах, все гортиане, конечно, хотя одеты и вооружены они были несколько по–особому. Но за всадниками виднелось нечто совершенно неожиданное. Там шли два вьючных ланга на расстоянии десяти футов друг от друга с привязанной к ним металлической цепью. От неё через равные промежутки отходили другие цепи, потоньше. Их было четыре пары, и каждая заканчивалась ошейником, а каждый ошейник обвивал горло спотыкающейся, качающейся, стонущей фигуры.
Показалась вторая пара лангов, и к ним тоже была привязана группа пленников. Один из них упал, и его потащило по земле. Тут же подскакал всадник и ударил хлыстом, да так, чтобы было побольнее. Но несмотря на удары, упавший не поднимался. Послышался крик, ланги остановились, всадники собрались на совещание.
— Кто это? — горячим шёпотом спросил лорд Франс у Ос пика.
Горец искоса взглянул на него.
— Объявленные вне закона или рабы, бежавшие с равнин. Их не возвращают домой. Те, кому повезёт, умирают, не добравшись до конца пути.
Всадник, использовавший хлыст, слез с седла и расстегнул ошейник. Откинул тело, пнул его, и оно покатилось в кювет.
Четверым на карнизе не потребовался приказ, не нужно было сговариваться. Четыре стражника разом упали. Запели тетивы, четыре руки потянулись за новыми стрелами, глаза уже выбирали новую цель.
Крик, хриплый изумлённый крик, звон металла о металл. Это из ножен вырвались мечи. Но упали ещё четыре стражника, а один из пленников перехватил хлыст и стал рукояткой сбивать свои цепи.
Это была бойня, а не битва. Лучники снова и снова доказывали, что хорошо овладели оружием, они подстреливали лангов, чтобы всадники не смогли бежать. Оспик опасно склонился с карниза, голодными блестящими глазами глядя на смерть внизу.
Дважды стражники пытались перебить пленных. И дважды умирали, не успев нанести удар. И в конце концов в живых остались только прикованные к цепям. Первым нарушил молчание Оспик.
— Многих перебили, лорды. Такая добыча для мордов запомнится надолго. Но она приведёт к нам и охотников.
Лорд Бардон пожал плечами.
— Можно ли спуститься с этого твоего небесного насеста, Оспик? Нужно что–то сделать для этих несчастных внизу.
— Если у тебя ясная голова, можно! — горец свесился с карниза, ощупью поискал опору и начал спускаться, перенося руки и цепляясь за стену, как насекомое. Остальные последовали за ним — гораздо медленнее и с дурными предчувствиями — во всяком случае у Кинкара.