Книга: Психотехническая лига
Назад: V
Дальше: VII

VI

Ракета приземлилась через три дня. Холлистер, которому по радио объявили о прибытии, но не сказали, зачем дежурить, ждал снаружи. Площадка для приземления была гладкой и имела определенные отличительные знаки, и землянин чувствовал присутствие всех своих людей; видел танки и бульдозеры, припаркованные вблизи. Это было предусмотрено на всякий случай, если понадобится подмога: Холлистер надеялся, что все будут на его стороне, если случится беда. Мощные воздуходувки и сварочные аппараты были потенциально грозным оружием, а танки и бульдозеры могли заменить в крайнем случае бронированные машины.
Дул легкий бриз, непривычный для Венеры, но он принес с собой плотную тучу песка на изломанную равнину. Небо покрылось пылью, которая, казалось, похоронила под собой и землю. Даже сквозь шлем и наушники Холлистер слышал завывания ветра и раскаты грома вдали.
Но внезапно в небе появились новые звуки: шум реактивных двигателей, потом быстро нарастающее гудение летящего гладкого металлического предмета. Триммеры ракеты были полностью развернуты для компенсации тяги вверх; угадывались точные резкие команды пилота, направляющего свою слегка отклонившуюся от цели машину к опознавательным знакам посадочной полосы. Колеса ударились о плотно утрамбованный песок, подняв тучу пыли; посадочные закрылки были выпущены, и корпус ракеты задрожал от тормозного импульса в носовом двигателе. Наконец все стихло.
Холлистер быстрым шагом направился к ракете. Даже при малых размерах воздушного шлюза ему пришлось прождать пару минут, пока не появились две облаченные в скафандры фигуры. Конечно, это был сам пилот и…
— Барбара!
Ее изможденное лицо мелькнуло за прозрачной пластиной скафандра, и Холлистер обратил внимание, что ее прекрасные рыжие волосы теперь были растрепаны. Он обнял женщину за плечи и услышал, как стукнулись друг о друга их шлемы.
— Барбара! Каким ветром тебя занесло сюда? У тебя все в порядке?
Она попыталась улыбнуться.
— Не нужно так кричать. Давай отойдем подальше.
Пилот остался около ракеты, давая указания по выгрузке небольшого количества оборудования, которое они привезли. Ни одна космическая поездка не проходила впустую. Фернандес мог справиться здесь и без своего босса. Холлистер повел жену к себе домой. По дороге они не проронили ни слова.
Пальцы Барбары были очень холодными.
— Что случилось, Барбара? — спросил Холлистер, когда они, наконец, вошли в комнату. — Чем я обязан столь приятному визиту?
Она отвела глаза и ответила неуверенно:
— Все очень просто. Нам же нужен ребенок! Пока ты на полевых работах, мы все время в разлуке… а от меня требуется вскоре стать матерью. Вот почему для меня организовали… что-то вроде отпуска. Я пробуду здесь десять дней.
Это равнялось почти месяцу в земном исчислении. Неслыханная роскошь! Холлистер уселся на койку и начал размышлять.
— Что с тобой? — Барбара взъерошила его волосы. — Разве ты не рад мне? Или у тебя в Троллене появилась девушка?
Холлистер понял, что в голосе женщины была какая-то фальшь. Конечно, с любой точки зрения, Барбара оставалась для него загадкой, но она не стала бы поддразнивать его с такой интонацией. Или она в самом деле думает…
— Мне это просто не нужно, — сухо ответил Холлистер.
— Конечно, нет, я же верю тебе, дурачок! — Барбара томно растянулась на постели. — Скажи, разве нам не чудесно будет вдвоем?
ДА-ДА… ЧУДЕСНО.
— За что нам такая награда?
— Я же говорила тебе, — удивленно произнесла Барбара. — Нам пора готовиться к рождению ребенка.
Холлистер сказал безжалостным тоном:
— Я не вижу в этом такой уж «горящей» необходимости. Не проще ли тебе обратиться к специалистам по искусственному оплодотворению. Совет одобрил бы такой поступок.
Землянин встал, схватил Барбару за плечи и заглянул ей прямо в глаза.
— Скажи, зачем ты приехала сюда?
Она вдруг начала плакать, что показалось Холлистеру еще более странным. Он принялся утешать жену, бормоча неловкие слова извинения и чувствуя себя подонком. Но что-то здесь было не так, и от него требовалось узнать, что именно.
Холлистер почти что потерял свою решимость за целый день. Он практически все время был снаружи, наблюдая за работой и помогая, и заметил, что несколько человек снова стали холодно относиться к нему. Может быть, это была идея Карсова — вбить клин между ним и его экипажем, дав ему такую неслыханную привилегию? Что ж, наверное, так оно и было, но ответы получены пока не на все вопросы. Когда Холлистер вернулся, Барбара уже распаковала свои нехитрые пожитки и успела — несколькими штрихами — придать его тусклому маленькому «спальному офису» вполне обжитой и домашний вид. Вместе с тем она была веселой, очаровательной и полной надежды, как всегда.
Ракета улетела, весь лагерь уснул; они распили бутылочку в честь прибытия Барбары и теперь молча сидели в темноте. В такие чудесные моменты легче всего потерять бдительность.
— Может быть, теперь ты будешь больше ценить Совет, — вздохнула Барбара. — Они все-таки не машины, а люди. И знают, что здесь находятся такие же люди, как они.
— «Люди» — очень широкое понятие, — вырвалось у Холлистера, почти автоматически. — Охранники на Люцифере тоже, кажется, люди.
Барбара протянула руку и потрепала его по щеке.
— На Венере еще не все так хорошо, как хотелось бы, — сказала она. — Никто и не говорит этого. Но после Большого Дождя…
— Ах да. Пряник впереди, кнут позади, а ослик все еще тащит тележку… Он не останавливается, чтобы спросить, куда же ведет дорога. Я мог бы привести тебе уравнения психодинамики, но даже элементарное обращение к истории доказывает: если определенная группа получает власть, она НИКОГДА ее добровольно не отдаст.
— Ты имеешь в виду Кемаля Ататюрка, далекий 1920-й год, не так ли?
— Ну-ну. Весьма замечательный случай: человек твердой закалки, практичный, он слыл идеалистом и поработал настолько хорошо, что его последователи — которые выросли при нем — не могли, да и не хотели продолжать диктаторство. Инспекторат ООН на Земле пристально изучал этот опыт и пытался применить… так, чтобы его собственная власть не стала в один прекрасный день притчей во языцех.
— Правительство Венеры не имеет с диктатурой ничего общего. Его тактика уже доказала это. На планете должна быть коллективная организация до Большого Дождя, я полагаю, но это не дает права никому «коллективизировать» умы людей. К тому времени, как эта чертова дыра станет пригодна для жизни человека, правительство уже почувствует себя достаточно уверенно. Основной принцип психобиологии: выживание с наименьшими усилиями. В человеческом обществе легче всего выжить и нагулять жир, управляя своими же согражданами.
— Это очень важно, что ты знаешь об Ататюрке. Какие сведения тебе известны о Советском Союзе? Государство там, кажется, совсем ослабело.
— А смог бы ты на самом деле… устроить заговор с целью восстания?..
ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! КАК Я УМУДРИЛСЯ ВЛЯПАТЬСЯ В ЭТО? ЧТО Я ГОВОРЮ? ПОЧЕМУ ОНА ЗАДАЕТ МНЕ ЭТИ ВОПРОСЫ? Одним прыжком землянин вскочил с постели и зажег лампу.
Яркий свет ослепил его, а Барбара закрыла лицо руками. Он мягко, но настойчиво отвел руки, преодолевая ее сопротивление. Лицо женщины показалось Холлистеру странно искаженным; черты его были вроде бы прежними, но в них появилось что-то нечеловеческое.
— Кто тебя втянул в это? — допытывался землянин.
— Никто… о чем ты говоришь, что случилось?
— За мной шпионит собственная жена, — сказал он горько.
— Что ты имеешь в виду? — Барбара села на постели, дико глядя на Холлистера через падающие на глаза волосы. — Ты сошел с ума!
— Ты МОГЛА бы стать шпионом?
— Я не шпион, — выдохнула она. — Клянусь, что…
— Я не спрашивал тебя об этом. Мне просто интересно, могла бы ты стать им?
— Я не… Это невозможно. Я… — Голос Барбары поднялся до крика, но плотные стены заглушали его.
— Карсов собирался послать меня на Люцифер, это так? — бросился в атаку Холлистер.
— Я не шпион. Я не…
Он продолжал засыпать ее вопросами, без перерыва, хлопая Барбару по щекам, когда у нее начиналась истерика. Первые две попытки кончились неудачей: женщина упала в обморок; Холлистер привел ее в чувство и продолжал, но в третий раз он решил прервать невыносимую процедуру и встал, задумчиво глядя на Барбару.
В нем не осталось ни злости, ни страха, ни даже жалости. Ощущалась только странная пустота; она поселилась в его черепе, и опустошенный человек словно автомат двигался по жизни, а в мозгу его как будто щелкали ржавые колесики, но внутри не было ничего… Он стал машиной.
ОНА ИДЕАЛЬНЫЙ ШПИОН. НО КАРСОВУ НЕ ДАНО ПОНЯТЬ, ЧТО ООНОВЦЫ ПРОШЛИ УЛУЧШЕННУЮ ПСИХОТРЕНИРОВКУ. МНЕ ЗНАКОМО ТО СОСТОЯНИЕ, В КОТОРОМ НАХОДИТСЯ БАРБАРА.
Работа была сделана превосходно, с использованием тех же лекарств, аппаратов и технологий обработки, что применялись к нему и придали ему маску новой личности. (Нет… не совсем тех. Венерианцы не знали, что мозг может быть настолько вербально обусловлен, чтобы выдержать наркотестирование; это был строжайший секрет Инспектората. Но принципы были те же). Барбара не помнила о посещении лаборатории, где ее подвергали обработке. Она не знала, что с ней произошло; женщина вполне сознательно верила в свои слова, и ей было мучительно сознавать, что любимый мужчина причиняет ей боль.
Но команда уже внедрена в ее сознание: любой ценой выудить подлинные мысли Холлистера. И она почти достигла цели. По возвращении Барбары ее наблюдения во всех подробностях будут извлечены из нее.
Но это могло сработать только при примитивной конспирации. Даже начиная подозревать самое худшее, нетренированный человек не знал бы, как поставить в противоречие сознание и подсознание женщины, не распознал бы симптоматических реакций на то, чем они были.
ЭТО ЛОМАЕТ ВСЕ ПЛАНЫ, подумал Холлистер. РАЗРУШАЕТ ИХ ДО ОСНОВАНИЯ. У него не было специального оборудования, чтобы изменить сознание Барбары и отослать ее обратно с заведомой ложью, которая прошла бы психотехнику Охранников. Она знала уже достаточно, чтобы подтвердить подозрения Карсова. После доклада Барбары Холлистера бы арестовали, и из него начали бы вытягивать все секреты. Достигнут они успеха или нет, в любом случае от личности землянина уже ничего не останется.
Не посылать Барбару назад? Нет, это будет полное разоблачение тайны и в придачу принесет в жертву ее жизнь. Даже если она не попадет на Люцифер.
Что ж…
Во-первых, необходимо снять с нее психическую установку. Холлистер смог бы проделать такое за пару дней, с помощью простой гипнотерапии. Кроме того, в аптечке хранятся некоторые лекарства, которые вполне могут пригодиться. После этого…
ПЕРВЫМ ДЕЛОМ НУЖНО ПОРУЧИТЬ ДИЕГО УПРАВЛЕНИЕ ОТРЯДОМ НА ЭТО ВРЕМЯ. ПУСТЬ ЛЮДИ ОБДУМАЮТ, ЧЕГО ОНИ ХОТЯТ, ИМ СКОРО ПРИДЕТСЯ О МНОГОМ ЗАДУМАТЬСЯ.
Холлистер оторвался от размышлений. Перед ним лежала, свернувшись калачиком, беззащитная женщина. Она будто пыталась укрыться от чего-то страшного. К землянину внезапно вернулись эмоции, и первое, что он почувствовал, это было огромное сострадание. Холлистеру даже захотелось плакать, но он сдержался. Время торопило его.
Барбара села на койке, прильнула к его груди.
— Да, — сказала она едва слышно. — Теперь я помню почти все.
— У тебя должен был родиться ребенок?
— Конечно… Они… убили его. — Рука женщины нашла его руку и крепко сжала. — Ты мог что-то заподозрить, если бы все осталось так, как было. Но мы снова сможем иметь детей… если, конечно, будем живы.
— Ты знаешь мнение Карсова обо мне?
— Он упоминал, что подозревает тебя как ооновца, но не уверен в этом. Ему нужно было доказать это наверняка, чтобы Технический Совет разрешил арестовать тебя. Потом… Нет, больше ничего не помню. Все, что произошло в той комнате, смешалось в голове…
Холлистер недоумевал, чем он выдал себя. Вероятно, ничем; ворчанье и недовольство было характерной чертой его новой личности, и никаких явных действий он не предпринимал. Но в конце концов, у Карсова работа такая — подозревать всех, а смерть Вальдеса толкнула его на отвратительный поступок.
— Ты хорошо чувствуешь себя, милая? — спросил Холлистер.
Барбара кивнула и повернулась к нему с едва заметной улыбкой на губах.
— Прекрасно. Только небольшая слабость, а в остальном нормально. И я… боюсь.
— У тебя есть все основания для этого, — тихо произнес Холлистер. — Мы попали в дьявольскую переделку.
— Ты В САМОМ ДЕЛЕ ооновец?
— Да. Меня командировали для изучения ситуации на Венере. Мои руководители очень обеспокоены, и их опасения, как видно, оправдываются. Я еще не видел ничего подобного этому.
— Я думаю, ты прав, — вздохнула Барбара. — Но что мы можем сделать? Ты хочешь вернуть Венеру обратно, под управление Земли?
— Тебе следовало знать многое, если бы банда националистов не прочесала сенсорами все книги и не посеяла там свою ложь еще до твоего рождения. Все это движение независимости, с самого начала было явно делом их рук, а я должен сказать, что они выполняют свою работу вполне компетентно; чего стоят одни только психотехники. Таков их путь к власти. Не то чтобы все они сплошь были циниками — но итог один.
Нельзя говорить о Венере, находящейся «под управлением» Земли. Если планета готова к независимости — а я согласен с тем, что готова — то она создаст государство с полными правами члена ООН. В Уставе сказано, что государство сможет осуществлять свою внутреннюю политику. Единственные ограничения касаются некоторых предметов торговли, вооруженных сил и права начинать войну, гарантии определенных основных свобод, возможности контроля и выплаты своей доли в расходах Объединенных Наций — которая гораздо меньше стоимости самой мизерной армии. Вот и все. Ваши националисты исказили правду, как они привыкли это делать.
Барбара задумалась, потирая лоб. Холлистер мог только посочувствовать ей: многие годы назойливой пропаганды нельзя стереть за один вечер. Но пока она имеет желание понять истину, все остальное придет само собой.
— Нет никакого оправдания для тирании, под игом которой вы все живете, — продолжал землянин. — Она должна быть свергнута.
— Чего же ты хочешь от нас? — спросила Барбара. — Это не Земля. Мы должны работать, чтобы не умереть.
— Это верно. Но даже люди в самых худших условиях могут позволить себе больше свободы. Я не уполномочен писать для Венеры конституцию, но ты можешь посмотреть, как идут дела на Марсе. Они тоже вынуждены предъявлять требования профессиональной компетенции для общественной работы, но любой человек может поступить в школу — безнадежно тупые и ленивые быстро отсеиваются, — а выпускники, если хотят заниматься политикой, должны выдвигать себя кандидатами на руководящие посты. Периодические выборы не обязательно определяют лучших людей, как это делает система назначений, но они удерживают власть благодаря множеству лидеров. Марсиане тоже должны нормировать выдачу продуктов, запрещать определенные действия, могущие представлять угрозу для городов, но они свободны в выборе своего места жительства, семьи, способа мышления, работы… Они тоже пытаются восстановить всю планету, но не сгоняют людей насильственно, а нанимают их.
— Почему бы им просто не сидеть дома и ничего не делать? — невинным тоном спросила Барбара.
— Нет работы — нет денег; нет денег — нечего есть. Все очень просто. И когда в поле хватает занятий, а в городе все вакансии заполнены, люди БУДУТ работать в полевых условиях — как свободные люди, которые могут уволиться, когда им вздумается. Немногие это делают, потому что их боссы не какие-нибудь чудовища, а нормальные начальники.
Неужели ты не видишь, что это МАССА, которую общество должно регулировать? Правительство вынуждено устанавливать такой порядок, чтобы обеспечивать правильную статистику. Нет смысла управлять отдельными людьми.
— Какая разница?
— Очень большая. Когда-нибудь ты поймешь это. А пока мы должны решить, что нужно сделать с правительством Венеры, потому что оно может стать реальной угрозой для Земли в ближайшем будущем. Пока Венера сильна, мирная и почти безоружная Земля становится слишком притягательной мишенью для ваших диктаторов. Мировые войны наглядный тому пример. Они вбили нам в голову страх и оставили вечные мемориалы — постоянные напоминания о разрушениях, и это убеждает нас в том, что раковую опухоль нужно уничтожать в самом начале, не давая ей разрастаться. Неограниченный национальный суверенитет всегда провоцирует войны. Я бы хотел, чтобы наши агенты занялись Венерой еще десять лет назад, слишком много славных парней погибнет из-за того, что мы так поздно спохватились.
— Значит, ты мог бы и не приехать сюда, — сказала Барбара, покраснев.
— Спасибо, дорогая, — Холлистер поцеловал жену.
Его мысли кружились в беспорядке, пытаясь выбраться из лабиринта.
— Если бы я смог каким-то образом послать сообщение на Землю! Это помогло бы уладить все дела. У нас есть космические корабли для доставки войск ООН. Очень дорогостоящая операция и, пожалуй, сомнительная с точки зрения законности… серьезная кампания вдали от дома, к тому же нам не хотелось бы разрушать города, но, по всей видимости, без этого не обойтись. Потому что этот вопрос выживания для всех нас. Конечно, города, оказывающие сопротивление, даже упрощают задачу — там можно творить все, что угодно; а такой простой ход, как захват продовольственного центра, вскоре приводит к капитуляции. Видишь, я хочу послать домой не только предупреждение, но и целый план военной разведки, которому нет цены. Если я потерплю неудачу, Охранники будут настороже; они могут преуспеть в разоблачении и одурачивании любого агента, посланного вслед за мной, и дальнейшем ослаблении разведки Земли. Венера уйдет далеко…
Холлистер почувствовал, как напряглось тело Барбары в его объятиях.
— Значит, ты хочешь завоевать Венеру?
— Не говори ерунды, слышишь? Чего нам ждать от этой заброшенной пустыни? Мы хотим только одного: чтобы здесь было правительство, заслуживающее доверия. В любом случае… — Раздраженный голос землянина стал твердым, как сталь: — Если ты и я останемся живы еще на некоторое время, то это должно быть сделано.
Барбара ничего не сказала.
Мозг Холлистера просчитывал астрономическое количество данных, а логарифмическая линейка будто свистела в его пальцах.
— Грузовые корабли регулярно выходят на орбиты Хохманн «А», — задумчиво говорил он. — Это значит, что следующий прибудет через восемь венерианских дней. Экипаж состоит всего из четырех человек; они будут нагружены всякой всячиной, а обратно повезут урановые и ториевые заготовки, которые не занимают много места. Короче говоря, корабль может захватить в случае крайней необходимости несколько человек, если имеется в наличии дополнительный запас продовольствия.
— Паромы приземляются в Нью-Америка, — добавила Барбара.
— Точно. Моя дорогая, я думаю, наш единственный шанс — это захват всего города!
В бараке было жарко и стоял отвратительный запах пота. Холлистер подумал, что чует испуг своих людей… подобно собаке. Он стоял на столе рядом с Барбарой у края комнаты и медленно обводил взглядом собравшийся отряд. Маленькие, тощие, смуглые, почти безоружные и неряшливо одетые люди насторожились в тревожном ожидании. Они совсем не были похожи на армию. Но у Холлистера больше никого не было.
— Сеньоры, — наконец, произнес землянин совершенно спокойным и ровным голосом. — Я собрал всех вас здесь, чтобы предупредить об опасности, которая угрожает вашим жизням. Я думаю, что если вы останетесь со мной, мы сумеем спастись, но для этого потребуется все ваше мужество и энергия. Вы уже доказали, что в полной мере обладаете этими качествами, и, я надеюсь, сможете применить их теперь.
Холлистер сделал многозначительную паузу и продолжил:
— Я знаю, многие из вас рассержены на меня из-за присутствия здесь моей жены. Вы считали меня еще одним подхалимом, который пресмыкается перед гнилым правительством… — Эти слова как будто пробудили всех ото сна, — …и которого впоследствии наградят за то, что он поступает, как Иуда. Но это не так. Мы обязаны нашим будущим вот этой доблестной женщине. Меня самого подозревали во враждебном отношении к правящим кругам, и послали ее шпионить за мной. Вместо этого Барбара рассказала мне правду, которую я решил поведать вам.
Вы должны знать, что я агент, посланный с Земли. Нет-нет, никакой я не империалист. Да будет вам известно, что страны Центральной Америки проявляют беспокойство в отношении колонии. Я имею в виду ваш родной город Куидад Альказар. Появилось подозрение, что он насильственно присоединен к конфедерации. Есть и другие страны, выражающие свою обеспокоенность. Я приехал для выяснения ситуации, и увиденное мной здесь подтвердило самые худшие опасения.
Холлистер заговорил быстро и подумал про себя, что слова его не совсем искренни. Нужно было разрушить антиооновский настрой этих людей, призвать к национализму, который он сам презирал. (При этом не существовало никакой особенной разницы, будут ли некоторые страны Земли сохранять номинальное владение определенным пространством на Венере или нет; демократическая конфедерация поглотит их в течение одного поколения, причем совершенно мирным путем.) Холлистер должен был убедить людей в том, что весь отряд планируется отправить на Люцифер, что все находятся под подозрением, а смерть Вальдеса только ухудшила ситуацию; к тому же на шахте всегда не хватает рабочих рук. Психотренировка сослужила землянину хорошую службу: вскоре весь отряд вскочил на ноги и взволнованно загудел. Мне следовало бы заниматься политикой, сардонически усмехнулся про себя Холлистер.
— …Готовы ли мы терпеть это насилие? Будем ли гнить заживо в этом аду, заставляя страдать своих жен и детишек? Или восстанем, чтобы спасти свою жизнь и освободить Венеру?
Когда возмущенный рев голосов затих, Холлистер изложил свой план: отправиться на Люцифер самим, захватить оружие и привлечь на свою сторону солдат из числа заключенных, потом предпринять атаку на Нью-Америку. Если все будет рассчитано верно, город можно захватить до того, как приземлятся паромы, и удерживать до тех пор, пока все не погрузятся на грузовой корабль — потом перелет на Землю и через год-два триумфальное возвращение с армией-освободительницей!
— Если кто-то не захочет присоединиться к нам, пусть остается здесь. Я никого не заставляю. Мне нужны только те люди, что проявят себя храбрыми бойцами и будут выполнять приказы; люди, готовые рисковать своей жизнью так, словно это необходимо для защиты родины. Вы пойдете со мной? Пускай те, кто согласен присоединиться ко мне, встанут и крикнут: «Да!»
Ни один человек не остался сидеть; даже самые робкие тоже встали, не осмелившись пойти против своих товарищей, которые сгрудились вокруг стола, приветствуя Холлистера радостными возгласами. Комната гудела от возбужденных голосов; скрипели рамы коек, в водовороте лиц уже заблестели глаза, жаждущие битвы. Первая часть замысла Холлистера удалась; предстояла самая сложная задача.
Он назначил Фернандеса своим помощником в руководстве восстанием и предварительно распределил людей по рангам; военно-инженерная дисциплина здесь очень ценилась. Уже было поздно, когда Холлистер вместе с Барбарой и Фернандесом смогли, наконец, уединиться, чтобы обсудить конкретные планы.
— Мы оставим здесь двоих, — сказал землянин. — Они будут посылать обычные радиоотчеты, которые я напишу для них заранее, так что подозрения не возникнут; они также позаботятся о ракете, когда она прилетит за Барбарой, и я НАДЕЮСЬ, что полиция поверит тому, что с ней произошла авария. Мы пошлем за этими людьми, когда захватим город. Я думаю, Люцифер можно застать врасплох, но нельзя рассчитывать на удачу дважды: в другое место может поступить предупреждение до того, как мы прибудем туда.
Фернандес пристально посмотрел на Холлистера.
— Все ли из нас улетят на космическом корабле? — спросил он.
— Конечно. Оставаться — смерти подобно. А на Земле очень пригодятся их знания о Венере.
— Симон, ты же знаешь, что корабль не может увезти пятьдесят человек, а тем более сто, если мы захватим кого-то с Люцифера.
Лицо Холлистера было непроницаемым.
— Я не думаю, что выживет пятьдесят человек, — сказал он.
Фернандес перекрестился, но потом храбро кивнул.
— Я понимаю. Что ж, теперь о проблеме продовольствия…
Когда он ушел, Барбара посмотрела на мужа и столкнулась с его тяжелым взглядом.
— Ты ведь не всегда говорил правду, не так ли? — спросила она. — Я не очень понимаю по-испански, но кое-что я уловила, и…
— Все в порядке! — устало огрызнулся Холлистер. — Сейчас не время для слезливых уговоров. Мне нужно было как-то расшевелить людей, подстегнуть к действиям.
— Их вовсе не собираются отправить на Люцифер. У них нет никаких причин для борьбы.
— Они уже попали в водоворот, — резко произнес землянин. — Сегодня это пятьдесят или сто жизней, но в будущем мы говорим о сотне миллионов. Именно такое отношение мне вдолбили в голову в Академии, и я никогда от него не избавлюсь. Если хочешь остаться со мной, тебе придется принять это.
— Я постараюсь, — сказала Барбара.
Назад: V
Дальше: VII