Темнота и вихри ядовитой крупы превратили здания в притаившихся черных монстров, едва различимых за окружающим неровным кольцом скал. Холлистер подъехал на своем танке к стоянке перед башней и был ослеплен лучом прожектора.

— Сиди тихо, Диего, — приказал он и скинул шлем.

Его главный ассистент по фамилии Фернандес молча кивнул черноволосой головой. Он был достаточно компетентен и оказался хорошим помощником в поддержании порядка в непокорном экипаже, но всегда оставался холоден со своим боссом. В его глазах хранилась какая-то тайна.

Холлистер пробрался через воздушный шлюз и спрыгнул на землю. Человек в бронированном скафандре навел на него пистолет-пулемет, но опустил его, когда Холлистер приблизился. Вспышка белого света прожектора выхватила из темноты тупое лицо с выражением жестокости.

— Ты воздушный человек, который прибыл за подкреплением?

— Да. Могу я видеть вашего начальника?

Охранник отступил в сторону, давая Холлистеру возможность пройти. За затвором основного каркаса находилось помещение, где сидели вооруженные люди. Землянина провели во внутренний офис. Там его встретил мужчина средних лет в униформе охранника. Он широко улыбнулся Холлистеру.

— Как добрались? Мы получили информацию о вашем приезде. Все необходимое есть у нас на складе, так что вы сможете погрузить припасы в вагоны, когда только захотите.

Холлистер сел на стул.

— Я капитан Томас, — вмешался в разговор другой охранник. — Очень рад видеть вас. К нам на Люцифер почти никто не приезжает, вернее, приезжают не те люди, с кем можно поговорить. Как там дела в Нью-Америке?

Они немного поболтали на общие темы.

— У нас здесь есть совершенно замечательная установка, — похвастался капитан в конце беседы. — Хотите посмотреть на нее?

На лице Холлистера появилась недовольная гримаса.

— Нет, спасибо.

— О, я настаиваю. Должны непременно пойти вы сами, ассистент и парочка членов экипажа. Поверьте, все будет очень интересно, и вы сможете рассказать об этом остальным. Они обрадуются хоть каким-то новостям.

Холлистер размышлял, стоит ли отказываться сразу или заставить Томаса раскрыть карты. Но к чему суетиться? Карсов отдал приказ, а Томас, если необходимо, поведет его смотреть установку под дулом пистолета.

— Хорошо, спасибо, — произнес Холлистер холодно. — Только вначале позвольте мне разместить своих людей.

— Конечно-конечно. У нас есть несколько свободных казарм, для командированных. Я жду вас через два часа… с тремя членами экипажа, запомнили?

Диего Фернандес только кивнул, когда узнал от Холлистера об этой странной просьбе. Он выдавил из себя некое подобие улыбки.

— Только не забывайте охать и ахать, — предупредил Холлистера ассистент. — Наш гостеприимный хозяин будет разочарован, если вы этого не сделаете, а он не любит разочаровываться.

Жгучие глаза Фернандеса посмотрели на землянина насмешливо, но потом снова потухли.

— Я возьму Гомеса и Сан-Рафаэля, — сказал он. — У них крепкие желудки.

Томас принял их, рассыпаясь в елейных выражениях, и начал прогулку с отделений.

— Вам, как инженерам, интереснее всего было бы посмотреть на саму шахту, — сказал он. — Но я покажу небольшую ее часть. Это самое большое урановое месторождение в Солнечной системе.

Капитан провел их к большому блоку камер, где стоял охранник с ружьем наперевес.

— Будьте внимательны, — предупредил Томас. — У нас есть отчаянные парни, которым нечего особенно терять.

— Все приговоренные к пожизненному заключению? — спросил Холлистер.

Томас выглядел удивленным.

— Конечно! Мы не можем позволить им вернуться обратно, после того что радиация проделала с их генами.

Какой-то человек загрохотал засовом на двери, когда они проходили.

— Я из Нью-Америки! — внезапно хрипло закричал он. Эхо его голоса гулко отозвалось в каземате стальных стен. — Ты случайно не знаешь мою жену? Марта Рейли… С ней все в порядке?

— Заткнись! — рявкнул охранник и направил на человека шокер. Тот, шатаясь, исчез в темноте камеры. Его сосед, лицо которого было обезображено раком, усадил пострадавшего на койку.

В конце длинного ряда камер раздался еще чей-то вопль. Охранник бросился туда, но быстро вернулся. Голос издалека жалобно причитал:

— Это ночной кошмар… кошмар… Какая-то дрянь заползла в мои мозги, и теперь мне каждую ночь снятся кошмары…

— Через некоторое время у них начинаются судороги, — объяснил Томас. — Губительное вещество БУДЕТ просачиваться через костюмы и оседать в их телах. Тогда они, кроме рытья канав, ни на что больше годиться не будут. Не бойтесь, джентльмены, мы позаботились о безопасности посетителей и охранников.

Предохранительная одежда была выдана в конце ряда камер. За двойной дверью находилась крутая тропа, которая оканчивалась краем карьера, теряющегося вдали, в сумерках.

— Пока еще запасы достаточно велики, чтобы вести открытые разработки, — сказал Томас, — хотя мы начинаем также прорабатывать туннели. — Он показал на гигантский экскаватор, около которого шевелились крошечные тени обреченных людей. — Продолжительность смены четыре с половиной часа, из-за радиации. Не верьте слухам, что мы не заботимся о своих ребятах. Многие из них доживут до тридцати лет.

У Холлистера пересохло в горле, и он еле удержался от соблазна стащить с капитана противогаз и толкнуть этого самоуверенного тупицу вниз, в карьер. Вместо этого землянин медленно спросил:

— Как насчет женщин-заключенных? Я слышал, что они тоже здесь работают.

— Ах да. Они находятся вместе с мужчинами. Мы верим в равенство на Венере.

В наушниках раздался сдавленный вздох, но Холлистер не понял, чей он.

— Работа здесь очень ответственная, — гордо продолжал Томас. — Мы очищаем руду прямо на месте, вы же знаете. Она не только обеспечивает потребности Венеры в ядерной энергии, но и экспортируется на Землю, в обмен на необходимые нам товары.

— Зачем использовать труд каторжников? — рассеянно поинтересовался Холлистер. Его воображение было захвачено картиной выжигания инициалов на скелете Томаса. — Вы можете использовать свободных людей, приняв соответствующие меры предосторожности. Это было бы гораздо эффективнее и экономичнее с точки зрения рабочей силы.

— Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. — Капитан выглядел шокированным. — Они же враги государства!

Я ЧИТАЛ ОБ ЭТОМ В КНИГАХ ПО ИСТОРИИ, ЧТО ЭТО ЗА ГОСУДАРСТВО, У КОТОРОГО СТОЛЬКО ВРАГОВ?

— Установка по рафинированию, наверное, вас не очень заинтересует, — заметил Томас. — Стандартная процедура, которую выполняют неполитические заключенные, работающие под защитой. Они довольно опытные мастера и слишком ценны, чтобы их терять. Но все равно, каким бы умным или искусным ни был человек, если он осужден за измену родине, то его обязательно направят в шахту.

ЭТО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ… ИЛИ ПРОВОКАЦИЯ?

Когда они возвращались обратно в офис, Томас широко улыбнулся:

— Я надеюсь, вам, джентльмены, понравилась эта прогулка. Если когда-нибудь приедете сюда вновь, заходите в гости.

Он протянул руку для пожатия. Холлистер повернулся на каблуках, проигнорировав его жест, и вышел.

Он просто не мог пожать ему руку.

Холлистера несколько удивило, что после визита на Люцифер он стал более популярен в своем экипаже. Те трое, посетившие вместе с ним шахту, заметили его отвращение и рассказали об этом остальным. Но он и сам старался заслужить их дружбу, хотя делал это ненавязчиво: обращался со всеми вежливо, наравне с другими участвовал в строительстве лагеря, внимательно выслушивал все жалобы на плохое самочувствие и не считал своих людей симулянтами. Это привело к некоторым неприятностям. Один из рабочих, который явно прикидывался больным, был снова отправлен на работу, где попытался симулировать травму. Холлистер одним ударом отправил его на пол. Оглянувшись на остальных, он медленно произнес:

— В этом лагере не будет наказания плетьми, потому что я не верю в подобные методы перевоспитания. Но я намерен оставаться здесь главным, и поэтому работа должна делаться хорошо. — И заключил, легонько подтолкнув ногой упавшего человека: — Ну что ж, теперь возвращайся на место. Считай, что я все забыл, и в твоей характеристике не прибавится неприятных записей.

Холлистер не чувствовал гордости за свой поступок — провинившийся был гораздо меньше ростом и слабее его. Но дисциплину нужно было поддерживать так или иначе, а все венерианцы, казалось, ожесточились до такой степени, что все свои споры решали при помощи кулаков. Это было неизбежным следствием их типа правления и предвещало неприятности в будущем.

Немного позже его специалист по радиоэлектронике Вальдес, маленький паренек с мягким голосом, у которого в лагере, казалось, не было друзей, выбрал момент поговорить со своим боссом.

— Сдается мне, что у вас есть необычные идеи насчет нашей шахты, сеньор, — начал он.

— От меня требуется установить эйрмейкеры, — удивленно произнес Холлистер. — По-моему, все идет по графику.

— Я имею в виду ваше обращение с людьми, сеньор. Вы самый лояльный шеф из всех, с кем мне довелось работать. Осмелюсь сказать, что многие это оценили, но некоторые просто сбиты с толку. Если позволите, я дам вам совет… было бы лучше, если бы они знали точно, чего им ожидать.

Холлистер почувствовал себя растерянным.

— Справедливости, если они хорошо выполняют свою работу. Что же в этом странного?

— Но некоторые из нас… из них… имеют кое-какие политические странные идеи.

— Это их дело, сеньор Вальдес. — Холлистер решил показаться более человечным в глазах техника. — У меня тоже есть кое-какие собственные идеи.

— О да. Значит, вы разрешаете вести свободные дискуссии в казармах?

— Конечно.

— Я спрятал микрофоны вполне надежно. Вы хотите прослушивать записи каждый день или мне просто готовить вам краткий доклад?

— Я не хочу ничего прослушивать, — отрезал Холлистер.

— Но они же могут замышлять измену!

Холлистер рассмеялся и махнул рукой в сторону серой непроницаемой стены.

— Посреди ВСЕГО этого? Что хорошего принесут им эти заговоры? — И мягко добавил: — Можете говорить между собой на любые темы. Я инженер, а не агент тайной полиции.

— Я понимаю, сеньор. Верьте мне, и я отплачу вам тем же.

Через три дня Вальдес погиб.

Холлистер послал его с отрядом для проведения испытаний рабочих характеристик первого из новых эйрмейкеров. Но рабочие вернулись взволнованные и сообщили, что в результате короткого внезапного камнепада техник Вальдес погиб. Холлистер нахмурился, скорее для того, чтобы скрыть свою жалость к бедному одинокому маленькому парню.

— Где же его тело? — спросил он.

— Осталось там, сеньор, где же еще?

Холлистер знал, что это было обычное явление — оставлять погибших на полевых работах именно там, где их настигла смерть. А когда венерианские ветры поработают над телом, то из трупа уже не получится никаких удобрений. Но…

— Разве я не объявлял о моих правилах? — огрызнулся Холлистер. — Я думал, что вы все согласитесь с ними. Мы должны сохранять тела умерших, пока не вернемся в город и не похороним их по-человечески. Разве не этого требует ваша религия?

— Но Вальдес, сеньор…

— Это не имеет значения! Сейчас же вернитесь за ним и принесите сюда. — Внимание Холлистера переключилось на проблему заполнения вакансии. Контролю не понравится, если он так скоро обратится за заменой. Впрочем, ее там не так-то просто найти. Что ж, придется поручить Фернандесу работу с самыми простыми вещами и взять на себя более сложные задачи.

В этот вечер Холлистеру было особенно одиноко сидеть в своей комнате, и он остро ощущал свою отдаленность от подчиненных; землянин слишком устал, чтобы написать еще одну страницу письма к Барбаре и уже собрался было спать. Внезапно в дверь постучали. Холлистер вздрогнул и подумал про себя, что нервы желательно подлечить.

— Войдите!

Это был Диего Фернандес. Холодный белый свет флюоресцентных ламп подчеркивал выражение ужаса в его глазах и трясущиеся губы.

— Добрый вечер, Симон, — сказал ассистент. Он уже называл шефа по имени, хотя в обращении использовал вежливое формальное «вы».

— Здравствуй, Диего. Что случилось?

Фернандес закусил губу и уставился в пол. Холлистер не торопил его. Снаружи бушевал ветер, и причудливые зубцы молний с шипением пересекали темное небо. Однако комната находилась на большой глубине, что обеспечивало относительную тишину.

Наконец Фернандес поднял глаза.

— Есть кое-что такое, чего вы могли не знать. Впрочем, наверное, уже знаете.

— Наверное, все-таки нет, Диего. Не бойся. Здесь нет никаких записывающих устройств.

— Тогда… В общем, Вальдес погиб не случайно. Его убили.

Холлистер замер, потрясенный.

— Вы не смотрели на тело вблизи, не так ли? — продолжал Фернандес, осторожно произнося слова. — Я раньше уже видел костюмы, разорванные от летящих камней, но… Эта дыра была совсем иная. Ее сделали каким-то инструментом, скорее всего, сверлом, работающим на сжатом воздухе.

— И тебе известно, почему это сделали?

— Да. — Лицо Фернандеса передернулось. — Я не могу сказать, что его смерть неожиданна для меня. Вальдес был шпионом. Он работал на правительство.

Холлистер почувствовал холодок внутри.

— Откуда это известно тебе?

— О таких вещах обычно знают все. Когда… венерианцы захватили Альказар, Вальдес с огромной энергией и рвением работал на полицию. Он всегда верил в конфедерацию и независимость планеты. Потом он исчез, как было сказано, по какому-то инженерному назначению. Но у Вальдеса был брат, который гордился тем, что в жилах его течет кровь настоящего идальго. Он захотел смыть позор со своей семьи, предупредив кое-кого о том, что Вальдес-младший заодно с Охранниками. Брат сказал это по секрету, но, как это часто бывает, большинство жителей Альказара узнали обо всем. Тогда людей, которые боролись против захватчиков, спровадили сюда, на другую сторону мира, а мы здесь не очень часто получаем отпуск домой, даже на короткое время. Но мы ПОМНИЛИ и узнали Вальдеса, когда он появился здесь. Поэтому как только у наших людей появился шанс отомстить, они воспользовались им.

Холлистер посмотрел прямо в карие глаза Фернандеса.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил он.

— Я даже… не знаю. Просто вы были хорошим шефом. Будет лучше, если мы сможем уберечь вас от неприятностей, которые могут произойти из-за этого случая.

ЕЩЕ БЫ! ВО-ПЕРВЫХ, Я УЖЕ ПОЧТИ РАССКАЗАЛ ВАЛЬДЕСУ, ЧТО Я ДУМАЮ О ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, ЗНАЧИТ, ОН МОГ СООБЩИТЬ ОБ ЭТОМ В ПОСЛЕДНЕМ РАДИООТЧЕТЕ. А ТЕПЕРЬ ОН МЕРТВ. Холлистер заговорил, тщательно подбирая слова:

— Ты не считаешь, что лучший путь, который я могу выбрать для спасения, это… обвинить тех людей?

— Они тогда будут отправлены на Люцифер, Симон.

— Да, я знаю. — Холлистер взвешивал все за и против, удивляясь своему отрешенному спокойствию. С одной стороны был он сам, Барбара и его собственная миссия; с другой — полдюжины человек, которые доказали бы свою значимость в будущем — для которых становилось все более ясно, что суверенное состояние Венеры должно быть уничтожено, чем скорее, тем лучше.

Холлистер после некоторой заминки сбросил со счетов собственную личность; обучение его как агента ООН было слишком хорошим, чтобы он мог думать о себе. В его голове внезапно пронеслась знакомая мелодия. «ВОТ КАК НУЖНО ПЕ-РЕ-ДЕ-ЛАТЬ». Но речь шла не о нескольких людях, подумал Холлистер; весь экипаж, примерно пятьдесят человек, был под угрозой. Рассчитанный первоначально риск увеличился на порядок.

— Я ничего не слышал от тебя, — сказал землянин вслух. — Никаких подозрений не было. Ясно, что Вальдес погиб случайно — настолько ясно, что вопросов не должно возникнуть.

Вспотевшее лицо Фернандеса осветила улыбка.

— Спасибо, Симон!

— Спасибо ТЕБЕ, Диего! — С этими словами Холлистер протянул ему бутылку с вином — боссу разрешалось иметь небольшой запас выпивки, — и Фернандес ушел.

Боссу также разрешалось владеть автоматическим пистолетом типа «магнум», калибра 0,45. Это было единственное оружие в лагере. Холлистер вытащил его и тщательно проверил. Был ли это классический вердикт жюри коронера, выносившегося много лет назад в Штатах? «Деяние Бога при очень подозрительных обстоятельствах». Холлистер усмехнулся сам себе, но усмешка вышла невеселая.