Глава 12
Было уже темно, когда Мерлин добрался до Места Солнца. Год приближался к концу, урожай собран, и долгими тёмными ночами становилось холодно. Камни казались далёкими, они будто сознательно избегали контакта с людьми этого мира.
Если бы с ним был сверкающий меч, задача была бы сравнительно лёгкой. Но меч у Артура, и Мерлин должен рассчитывать лишь на свои знания. Пробираясь в каменный круг, он вздрагивал не только от холодного ветра.
Родство, которое он всегда чувствовал с этими камнями, закрылось, как дверь на ночь.
Мерлин не ласкал рукой камни, как делал это раньше. Необходимость заставляла его приняться за работу немедленно. Он подошёл к Королевскому камню.
Осторожно положив на землю цилиндр, Мерлин осмотрел камень.
Ясно, что нельзя просто положить цилиндр на камень, как он наивно думал. Хотя это место и считалось священным, любой прохожий может заинтересоваться странным предметом. Нет, цилиндр нужно хорошо спрятать, и Мерлин знал, где: под самым массивным каменным блоком.
Он поднимал этот камень, и он сможет поднять его вновь, хотя без меча это значительно труднее. У него с собой только нож, правда, не из удивительного металла. Тем не менее его можно использовать.
От камней падали густые тени, в них что-то таилось. Мерлин постоянно оглядывался, всматриваясь в эти очаги темноты. Хотя раньше Нимье использовала лишь такие иллюзии, которые он и сам мог вызвать, всё же в этом месте оставалось что-то угрожающее.
Мерлин вспомнил слова Лугейда: в древних храмах долго сохраняются таинственные силы, которым некогда здесь поклонялись.
Здесь не место для ночлега. Нужно солнце, которое когда-то почиталось здесь как источник жизни, чтобы вызвать всю его энергию. А пока у него есть время, чтобы подготовиться к величайшему усилию в жизни, большему, чем даже иллюзия, сопутствовавшая рождению Артура.
Снова подобрав маяк, он двинулся к россыпи камней, некогда бывшей жилищем Лугейда. Тут он расположился на ночь, напился из ручья, который почти совершенно затянуло илом с тех пор, как сюда перестал приходить друид, съел остатки провизии, привезённой из Камелота.
Потом сел, прислонясь спиной к остатку стены, и посмотрел на Место Солнца. С наступлением темноты поднялся ветер. Пролетая меж камнями, он издавал воющий звук. Впечатлительный человек мог бы услышать в нём жалобы умерших.
Не в первый раз Мерлин задумался о Повелителях Неба. Что они искали здесь? Почему так хотели вернуться? Они так сильны, что легко перелетают от одной звезды к другой. Почему они не найдут для себя другой, лучший мир?
Может, существует какое-то качество, которое можно найти только здесь? Может, человечество нужно им, чтобы выжить? Зеркало отвечало уклончиво, когда он пытался расспрашивать об этом. Когда оно выдавало информацию, Мерлин часто испытывал чувство угнетения: в его мире не существовало слов для тех необычных предметов и сложных машин, которыми легко пользовались другие. Но некоторые самые простые вопросы, казалось, в свою очередь смущали зеркало.
Хотя он не смыкал глаз, а продолжал наблюдать, как ночь поглощает Место Солнца, Мерлин напряжённо думал, собирая сведения, накапливая необходимую энергию. Ему предстояла не галлюцинация, а реальное действие.
По сути дела, он такой же полководец, как Артур, только в его войске не люди. Глубже и глубже погружался он в свою память и разум. И неожиданно узнал возникшую в памяти картину. На этом самом месте стояла Нимье, тело её белело, волосы развевал ветер. Он слышал сладость её голоса, чуть не касался тёплого тела. Нет!
Мерлин решительно подавил это воспоминание. Неужели он может действительно коснуться Нимье, если напряжёт все силы? Вон из мозга! Он должен забыть о ней.
Зеркало… Он должен сосредоточиться на зеркале, как если бы оно стояло перед ним. Увидев зеркало, Мерлин успокоился. Мерлин слышал его голос, различал слова, он знал, что ему нужно делать.
Он больше не чувствовал усталости. В нём нарастала сила, заполняя тело и мозг. Нужно её сдерживать до наступления необходимого момента. Мерлин не замечал, как проходило время. Не чувствовал холода. Внутренняя энергия согревала его, и, несмотря, на резкий ветер, он отбросил плащ.
Случайно взглянув на свои руки, лежавшие на коленях, он не удивился, увидев, что они слегка светятся. Он чувствовал свою силу, ему всё труднее становилось её удерживать. Губы его двигались, но даже шёпот не срывался с них, только в мозгу продолжали звучать древние слова, складываясь во фразы.
Когда небо посерело, Мерлин встал. Хотя он просидел всю ночь, тело его не затекло. Наоборот, он чувствовал себя, как бегун, рвущийся в путь. Левой рукой он прижимал к себе маяк. В правой — держал наготове нож.
Большими шагами приблизился он к Королевскому камню и встал рядом, готовый встретить восходящее солнце. Маяк он положил на землю у ног. Вот он вытянул руку и со звоном начал ударять ножом по камню, произнося в то же время слова, к которым готовился всю жизнь.
Удар, удар, темп всё ускоряется. На небе зарево — предвестник восхода. Удары превратились в сплошную металлическую вспышку, от встречи металла с камнем рождались искры. Голос Мерлина поднялся, он требовал, чтобы силы, заключённые в камне, подчинились его воле.
Камень зашевелился, не так быстро, как в ответ на удары меча, но зашевелился. Мерлин напряг всю волю, поднял нож и один конец камня последовал за лезвием.
Мокрая одежда прилипла к телу. Несмотря на холод, Мерлину было жарко, с него струйками стекал пот. Вверх и вверх. Пока камень не встал вертикально. И тут Мерлин произнёс единственное слово, которое не осмеливался произносить раньше, — Слово, Связывающее Силу. Камень продолжал стоять, траншея под ним была пуста.
Мерлин опустился на колени. Ножом он начал копать землю. Работал напряжённо: он не знал, сколько времени Слово будет удерживать камень. Копал, отбрасывал землю, снова копал, глубже, глубже, быстрее…
И вот углубление было готово. Мерлин поставил в него маяк, более легким концом к небу. Работая ещё быстрее, он сгрёб обратно выкопанную землю и утрамбовал её руками и рукоятью ножа. Наконец он отбросил нож и руками, выпачканными землёй, с обломанными ногтями, коснулся цилиндра в определённом месте, повернул, и крышка легко снялась.
Дрожа от крайнего напряжения и усталости, Мерлин выбрался из-под камня. Опустившись на колени, он взглянул на возвышающийся монолит. Мысленно произнёс освобождающее слово. Камень упал со страшной силой. Мерлин надеялся, что выкопанная им для маяка яма достаточно глубока. Он так устал, что мог только лежать, касаясь рукой камня, почти без сознания.
Именно прикосновение к камню привело его в себя. Он всегда чувствовал силу, заключенную в камне, но на этот раз биение было иным. Поняв, в чём дело, Мерлин испустил крик облегчения и радости. Получилось! Маяк действовал. Но когда прилетят корабли? Откуда? И сколько?
Он слишком ослаб, чтобы сразу встать, и продолжал сидеть, опустив голову на грудь, опираясь рукой о камень, всё время ощущая мощное биение.
Его привело в себя ощущение опасности. Как будто ветер донёс отвратительный запах. Мерлин поискал ощупью в траве нож — своё единственное оружие. Теперь он слышал топот копыт, крики, которые могли доноситься только из человеческой глотки.
Саксы? Разбойники? Он знал только, что приближаются враги. Поэтому, не вставая, отполз в тень камня. Отсюда ему стал виден весь отряд. Всадники не направлялись прямо к его ненадёжному укрытию. Мерлин понял, что они не решаются вторгнуться в Место Солнца.
Один из них подъехал со стороны хижины Лугейда, гоня с собой лошадь Мерлина. Мерлин услышал возбуждённые голоса, но не разобрал слов. Он, однако, был достаточно близко, чтобы рассмотреть на двоих всадниках одежду заморских жрецов. Остальные явно были вассалами одного из племенных вождей.
Жрецы подгоняли воинов. Но, невзирая на нетерпеливые приказы, воины не торопились приближаться к священному месту. Древнейший закон, соблюдаемый всеми племенами, гласил: нельзя проливать кровь и преследовать беглеца в Месте Солнца.
Мерлин был уверен, что они ищут его, но причины понять не мог. Артур дал при своём дворе место верящим в Христа, и многие из его приближённых были христианами, но король придерживался либеральной политики Амброзиуса. Когда к нему присоединялись воины, готовые сражаться с захватчиками, он не спрашивал, какому богу они поклоняются. В его окружении были такие, кто склонял колени перед убийцей быков Митрой, другие верили в древних богов Британии.
Кто разрешил этим всадникам преследовать его? Мерлин готов был поклясться, что это сделано без ведома короля. Хотя Артур никогда не был близок к Мерлину, как тот надеялся, но всё же уважал его и иногда прислушивался к человеку, вложившему меч Британии в его руки. Нет, Артур не стал бы преследовать его. Но кто-то ведь послал этих охотников. Мерлин подумал о Модреде. Неужели этот явившийся ниоткуда «племянник» приобрёл такую власть в Камелоте?
Жрецы по-прежнему подгоняли всадников, а воины пятились. И вот серые рясы одни двинулись вперёд. Один поднял символ своего бога — деревянный крест. Оба пели молитву. Мерлин увидел, как меньший из жрецов обнажил меч, хотя это и противоречило всем его представлениям: жрец не может и не должен быть воином.
Почему он должен прятаться, как загнанный зверь? Возмущённый, Мерлин встал и вышел из-за камня. Он выпрямился, как воин, ожидающий нападения противника.
Когда жрецы подошли ближе, Мерлин разглядел их лица. Одного из них он узнал. Это был тот самый жрец, с которым Модред говорил на пиру в Камелоте. Итак, его подозрения оправдываются. Эта встреча — дело рук Модреда.
— Кого вы ищете, люди божьей службы? — спросил Мерлин.
Жрец, державший крест, на языке римлян произносил заклинание против сил Тьмы. Он запнулся, но с яростью продолжил своё пение. Его спутник не поднял меч. Хотя у него были глаза фанатика, он всё же, видимо, не был готов напасть на безоружного.
— Демонское отродье! — воскликнул он, заглушив звуки молитвы.
Мерлин покачал головой. «Вы стоите на месте, которое знало многих богов, — спокойно сказал он. — Большинство из них давно забыто, потому что исчезли те, кто взывал к ним в минуту опасности. Пока люди осознают, что в них есть гораздо большие Силы, способные привести их к лучшей жизни и миру, будут существовать боги. И неважно, как человек называет эту Силу: Митра, Христос или Лаг. Сила остается той же самой. Только смертные различаются, а Сила была, есть и будет неизменной и переживёт даже землю, на которой мы стоим.»
— Богохульник! — послышался крик жреца. — Слуга зла…
Мерлин пожал плечами. «Ты берёшь на себя мою роль, жрец. Барду подобает играть словами, и он делает это с большей лёгкостью и искусством, он может открыто устыдить короля при его дворе. Я не спорю с тобой. То, что я слышал о вашем Христе, убеждает, что он действительно один из обладающих истинной Силой. Но он не единственный. У каждого племени в своё время появляется собственный бог. Я приветствую вашего Христа, как одного из видевших Великий Свет. Но разве Христос учил вас преследовать человека, не идущего с ним по дороге? Я думаю, нет, иначе он не принадлежал бы к Великим, для которых ясны и открыты все пути.»
Молитва второго жреца затихла. Со странным выражением на старческом лице смотрел он на Мерлина.
— Ты говоришь необычные вещи, сын мой, — сказал он.
— Если ты слышал обо мне, жрец, то знаешь, что я вообще необычный человек. Если хочешь сразиться силами, то знай: это детская игра, а ребёнок не сознает, чем играет. Смотри!
Он быстро провёл перед собой пальцем. На вершинах камней вспыхнули огоньки.
Старший жрец смотрел на них спокойно. Его же товарищ возбуждённо воскликнул:
— Работа дьявола!
— Если это так, то уничтожь её, жрец! Добро должно победить зло, — сказал Мерлин, и огни снова зажглись.
Жрец заговорил по латыни. Но огни продолжали гореть. Наконец Мерлин щёлкнул пальцами, огни исчезли. Лицо жреца побагровело от гнева.
— Природа зла не вне человека, а в нём, — медленно произнёс Мерлин. — В себе он создаёт возможность для ненависти, страх перед тем, что таится в темноте. Если же он не создаёт такой возможности, то и не порождает демонов. Я не использую силу для вреда и никогда не использовал. Да и не собираюсь. Ибо если я обращу на это свои способности, они погибнут. Какого бога я призываю, используя его Силу, это моё дело. Я не заставляю других верить в него. Достаточно, что я знаю о существовании Силы, которая была, есть и будет!
Старший жрец некоторое время смотрел на него, потом сказал: «Незнакомец, у нас с тобой разные дороги. Но с этого момента я не верю, что ты помощник злой силы. Ты печально заблуждаешься, и я буду молиться о тебе, чтобы ты отвернулся от ложного пути и свернул на истинный.»
Мерлин склонил голову. «Жрец, все молитвы, произнесённые с добрыми намерениями, замечаются Силой. И неважно, в чьё имя они произнесены. Я не желаю тебе зла, не желай и ты мне его…»
— Нет! — Это крикнул младший жрец, горящий гневом, а может, и испытывающий страх. — Это демонское отродье угрожает всем верующим. Он умрёт!
Он сделал неожиданный выпад мечом, не неуклюже, а весьма искусно. Мерлин решил, что прежде чем надеть рясу жреца, он был воином. Но Мерлин был наготове: он видел выражение глаз противника. Рука Мерлина взметнулась. Меч, как притянутый сильным магнитом, отлетел в сторону и ударился о ближайший камень. Лезвие его раскололось.
— Иди с миром, — сказал Мерлин жрецу, который, не веря своим глазам, смотрел на осколки оружия. — Я не хочу никому зла. Но тебе лучше уехать отсюда. Тут живёт древнее заклятие: ни один человек не смеет обнажать меч в священном круге. Установившие этот закон давно мертвы, но сила их молитв живёт. Иди и радуйся, что камни не восстали на тебя.
— Брат Гилдас, — негромко сказал старший жрец, — во имя твоего повиновения господу, уходи. Этот человек идёт своей дорогой, и не нам его допрашивать.
Он поймал узду лошади младшего жреца и повернул, уводя за собой вторую лошадь, а всадник сидел на ней молча, будто лишившись дара речи. Когда они подъехали к ожидавшим воинам, старший жрец отдал приказ. Воины отпустили лошадь Мерлина. И поехали с торопливой готовностью, которая свидетельствовала, что если жрецы не верили в силу древних священных молитв, то воины верили.
Мерлин смотрел им вслед. Снова на него обрушилась свинцовая усталость. Он должен уснуть. Но разумно ли задерживаться здесь?
Он решил, что можно доверять старшему жрецу. В споре сил он, Мерлин, оказался сильнее. К тому же было ясно, что воины не захотят возвращаться к Месту Солнца. Мерлин прошёл к Королевскому камню. Солнце пригревало; у него был с собой плащ. Ветер стих. Мерлин сгрёб сухую траву и устроил себе постель.
Проснулся он только к вечеру. Его разбудило ржание лошади. Животное паслось меж камней и теперь ждало поблизости. Мерлин позавидовал лошади: он проголодался. Накануне вечером он съел последние продукты, а сейчас не то время года, когда можно утолить голод ягодами или орехами. Придётся вспомнить детство и испытать удачу с пращой и камнем. Может, удастся добыть кролика.
Выбрав несколько подходящих булыжников, Мерлин начал охоту и обнаружил, что старые умения не забылись. Но он не покидал круга камней. Здесь он развёл костёр, добыв огонь от ударов ножа о камень. Здесь, у Королевского камня, он поджарил кролика и съел до последнего кусочка.
Несмотря на сгущавшиеся тени, Мерлин снова лёг на постель из сухой травы и спокойно уснул. Он чувствовал, что, выполнив задачу жизни, обрёл свободу: в этом круге ничто не может угрожать ему. И спал он без сновидений.
Его разбудило солнце. Задерживаться было незачем. Мерлину казалось, что пройдёт немало времени, прежде чем придёт ответ на зов маяка. Но перед отъездом он снова положил руку на камень, чтобы ощутить уверенное мощное биение.
Он двинулся в Камелот. Послание Модредом жрецов было открытым объявлением войны, и Мерлин не мог этого спустить. Юноша не должен думать, что хоть в чём-то одержал победу, что заставил Мерлина бежать. Теперь Мерлин свободен и все силы использует на то, чтобы заставить Артура выслушать его. Он установил маяк, и теперь дальнейшее от него не зависит.
В дороге он услышал новость о победе короля над саксами. Он с самого начала считал, что это всего лишь незначительная стычка, но даже такая небольшая победа возвысит Модреда во мнении воинов.
В трёхэтажном внутреннем дворце, обнесённом каменной стеной, у Мерлина была своя комнат. Он пришёл туда, задержавшись лишь для того, чтобы приказать слуге принести ему котёл с горячей водой для умывания. Тело и одежда у него просолились от пота.
Стоя посреди своей маленькой комнаты, Мерлин огляделся и почувствовал странное беспокойство: как будто комната ему незнакома. Вот банки с лекарствами, пучки сухих трав, подвешенные к стене, несколько книг на латинском языке. Камни, странная форма которых привлекла его внимание. Никакого богатства, никаких украшений. Кровать — как грубый ящик с суровым полотном постельного белья, ни ковров на стенах, ни шкур. И он вспомнил другие комнаты — прекрасные комнаты своих снов.
Увидит ли он их когда-нибудь наяву? Людям потребуется много времени, чтобы восстановить утраченные знания и построить новые города. Даже если корабли прилетят завтра, пройдёт не одно поколение, прежде чем мир снова расцветёт.
А если небесный народ встретится с такими, как Гилдас? Возможно ли переубедить таких? Можно ли будет работать с ними? Найдётся ли достаточно людей, которые поверят Повелителям Неба и вместе с ними станут строить будущее? Или страх и благоговение перерастут в ужас и невежественные люди отвернутся от предложенного им нового мира?
Артур… Теперь Мерлин знал, почему он должен выиграть бой за Артура. Не потому, что король замечательный военачальник, не знающий равных в своё время и на своей земле, а потому, что он символ, за которым пойдут люди, в которого поверят. Поэтому Артур должен быть подготовлен к приходу со звёзд.