Глава 11
И снова стоял Мерлин в Месте Солнца. Хижина Лугейда превратилась в груду обломков, в которой нельзя было уже распознать жилище человека. Не в первый раз Мерлин задумался, куда же исчез друид. И жив ли он вообще? Он вздрогнул, как будто чья-то нога наступила на его собственную могилу. Одиночество, всегда поджидавшее его поблизости, накинулось, как дикий зверь на добычу. Эктор… Эктор пал от удара саксонского топора две-три битвы назад.
Время теперь считали не годами, а битвами. Артур оказался именно тем военачальником, которого все так ждали. Даже в юности он искусней управлял войсками, чем Утер, отражая набеги на Британию. Он проявил больше гибкости и понимания характера племён, чем по-римски жёсткий Амброзиус.
Его ответом на набеги крылатых шлемов стала кавалерия — чёрные всадники границ. Лошадей фризской породы, более крупных и тяжёлых, чем местные пони, скрестили с тёмными лошадьми севера и получили крепкое и сильное потомство, способное нести воина в полном вооружении. Сами лошади тоже были укрыты кожаными латами с нашитыми металлическими полосками.
Саксы, несмотря на своё поклонение белым лошадям, которых они приносили в жертву Вотану, не были настоящими всадниками. Оружием Артура стали быстрые кавалерийские удары по пехоте. Амброзиус в своё время удачно удерживал саксов, отгоняя тех, кого призвал Вортиген как защиту от шотландцев и пиктов с севера. Утер благоразумно сохранил то, чего достиг его брат. Но Артур повсюду заставил саксов отступить.
Всё чаще и чаще саксы садились в свои корабли с драконьими головами, увозили женщин, детей, всё имущество; они направлялись за море, прочь от Британии, где люди Артура не давали им покоя, заставляя постоянно держать в руке меч или копьё, где у них на восходе солнца никогда не было уверенности, что они увидят, как оно садится.
Артур постоянно побеждал.
Мерлин спешился у Королевского камня, плечи его слегка согнулись под белой одеждой.
Он коснулся ладонями поверхности плиты. Каким юным, полным возбуждения и торжества был он в тот день, когда впервые стоял здесь! Он слишком легко выиграл, чтобы торжествовать. Переправить камень из-за моря, поместить его в землю Британии — слишком ничтожно это действие, чтобы праздновать его как победу.
Он устало вздохнул. Да, он сделал Артура королём. Но Артур, сидящий теперь на троне, не король из его снов. Он вежливо слушает Мерлина. Иногда, только иногда соглашается. Его всюду сопровождают жрецы Христа. И когда могут, нашёптывают о колдовстве Мерлина, снова вспоминая, что он рождён от демона.
Теперь Мерлину казалось, что в его планах всегда скрывался просчёт. Только трижды действовал он безошибочно: привёз камень на нужное место, где в будущем он послужит маяком, освободил небесный меч и посадил Артура на трон.
Но у Артура не было знаний, от которых зависело будущее Небесного Народа. Его характер был сформирован другими. Мерлин давно уже знал, что у Нимье тоже имеется немало способов добиваться своего.
И прежде всего — королева. Рот Мерлина скривился, как от физической боли. Королевская дочь и такая красавица, что у мужчин захватывает дыхание, когда они смотрят на неё, — внешне она достойная пара Артуру. А на самом деле — что? Игрушка, кукла, женщина, настолько поглощённая мыслями о своём теле, что её глаза никогда не останавливались, когда она находилась в обществе; они осматривали каждого мужчину, проверяя, оценил ли он красоту её лица и фигуры. Такова была Дженевра.
И хотя с тех пор, как Леди Озера с подозрительной улыбкой отвернулась от торжества Артура, Мерлин ни разу её не видел, он чувствовал присутствие Нимье около королевы. Как давно это было…
Мерлин потёр лоб рукой. Он чувствовал глубокую душевную усталость, его одолевали предчувствия, которых он не мог понять. Дважды приходил он в пещеру, но зеркало молчало; а он и не пытался прервать это молчание, надеясь на свои силы.
Ему по-прежнему иногда снились сны, которые подкрепляли волю. Он видел вздымающиеся в небо города, видел людей, научившихся летать, изменявших свой мир, как гончар изменяет податливую глину. Он видел, на что способен человек, а проснувшись, созерцал убожество и упадок человека в своём веке.
У него есть мудрость, но кто примет его советы? Артур — когда это соответствовало его планам. Остальные — лишь немногие, приходившие к нему как к целителю. Большинство слушало жрецов из-за моря; всё, что не одобряли жрецы, они считали порождением зла. Как он мог пасть так низко?
Теперь он был в стороне от всех, как в броне из непробиваемого льда. Звери в лесу казались ему ближе людей. И всегда его гнетёт одиночество.
Сама внешность ставила его особняком: казалось, достигнув мужской зрелости, он перестал стареть. Он благоразумно изменял с помощью трав своё лицо и волосы, искусственно состаривая их; иначе его продолжающаяся молодость вызвала бы враждебность в людях, которые больше всего боятся упадка сил и приближения старости, которая означает для них смерть.
Холод и тьма…
Неожиданно Мерлин покачал головой и выпрямился. Он позволил неуверенности овладеть собой. Артур правит Британией. Мечом, который вложил ему в руки Мерлин, король установил мир. Ни один человек не может одержать победу, не изведав вначале вкус поражения. Наступил час, к которому была устремлена вся его жизнь.
Он с новой энергией, как бы очнувшись от кошмара, огляделся вокруг. Высокие и сильные, возвышались вокруг древние камни. Зеркало учило его: «Сила была, есть и будет.» И это «будет» лежит перед ним. Он приведёт сюда Артура вопреки всем заморским жрецам, и затем отведёт его к зеркалу. Почему позволил он тени замутить свой разум, нашёптывать тёмные мысли? Он, Мерлин, может быть, последний человек на Земле, владеющий древними знаниями! Он слишком долго тратил время. Теперь Артур не занят отражением набегов, он готов к выполнению своей главной задачи.
И Мерлину, когда он отбросил сомнения, показалось, что камни ослепительно блеснули на солнце, вспыхнули, как факелы. Они и были факелами, несущими забытый свет в тёмный мир. Мерлин высоко поднял голову, расправил плечи.
Почему же всё-таки позволил он неуверенности овладеть собой? Похоже, в словах людей о колдовстве есть какая-то правда, и им овладело могучее заклятие, подобное тому, при помощи которого зеркало сохранило ему жизнь. Теперь он ощущал Силу так же ясно, как в тот день, когда поднял Королевский камень на Западном острове.
И всё же ему не хотелось уходить, не хотелось возвращаться в дворец-крепость короля. Камни по духу были ему ближе людей. С глубоким сожалением вспомнил он, как ждал рождения Артура, надеялся, что кто-то разделит его одиночество, особенно сильное, когда он оказывался в толпе. Мерлин свистнул, и лошадь, которая паслась у стоящих камней, заржала в ответ, подошла к нему и ткнулась головой в грудь, а он трепал её уши и гриву. Это была знаменитая чёрная порода, больше и крепче горных пони, более послушная, без тех порывов к независимости, которые иногда заставляли пони сбрасывать любого всадника.
Даже сев в седло, Мерлин задержался ещё немного, задумчиво глядя на камни. Он смотрел на насыпь, воздвигнутую над Амброзиусом, этим сильным человеком, который так стремился вернуть прошлое. Только в нём видел он безопасность.
Утер лежит не здесь. Чужеземные жрецы положили его тело под полом одной из их церквей, построенной на месте римского храма. Сами камни древней постройки теперь служили новым богам.
Видел Мерлин и могилу, в которую вторгся некогда, чтобы извлечь меч. Кто лежит там? Один из Повелителей Неба, встретивший смерть далеко от дома? Или сын смешанного брака, подобный ему самому? Мерлин не знал этого, но рука его взметнулась в воинском приветствии не только человеку, прозванному Последним Римлянином, но и этому неизвестному из глубокого прошлого.
Покидая Место Солнца, он укреплял свою решимость. Он обратится к Артуру, отведёт его к зеркалу. Артур далеко не глуп; он поймёт разницу между древними знаниями и тем, что невежественные люди называют колдовством.
К тому же наступает время пустить в ход Королевский камень. В пещере есть необходимый предмет. Его нужно положить под камень, и тогда — тогда вызов будет послан!
В ответ появятся корабли со звёзд. И снова человек сможет завоевать небо, землю и море! Мерлин чувствовал, как горячая надежда растапливает лёд недоверия. Человек стоит на пороге нового великого времени.
Так думал он на пути в Камелот, и ночью ему снились яркие сны. Артур и зеркало… сигнал камня…
Через несколько дней Мерлин приближался к стенам древнего замка, который Артур превратил в самую мощную в Британии крепость. Стража хорошо знала Мерлина и не остановила его у внешних ворот. Мерлин задержался лишь для того, чтобы сменить своё пыльное дорожное платье на более подходящее великолепию королевского двора.
— Здравствуй, Мерлин. — Артур сидел за круглым столом. Это тоже было изобретением Мерлина: круглый обеденный стол, за которым ни один гордый рыцарь или маленький король не смог бы утверждать, что его посадили на место, не соответствующее его достоинству.
— Здравствуй, господин король, — Мерлин сразу заметил среди знакомых лиц новое. Кей больше не сидел по правую руку короля. Нет, это место занимал юноша, почти мальчик.
Глядя на смуглое лицо незнакомца, Мерлин едва сдержал невольную дрожь. Если в чертах Артура ничего не говорило о присутствии древней крови, то во внешности этого юноши оно читалось так ясно, как ещё не случалось видеть Мерлину. Разве лишь в зеркале, отражающем его собственное лицо.
Внешность юноши в одно и то же время была знакомой и незнакомой. Глаза смотрели из-под густых ресниц жёстко, непроницаемо. Глаза старика, не соответствующие юному телу. В них виднелась угроза…
Мерлин обуздал своё воображение. Нужно радоваться появлению ещё одного представителя древней расы. Но ничто в этом юноше не радовало его.
— Ты вовремя. — Артур махнул рукой, и виночерпий торопливо наполнил серебряную чашу заморским вином и поднёс её Мерлину. — Ты вовремя, бард, чтобы выпить за здоровье нового потомка Пендрагона, пришедшего ко мне на службу. — Он кивнул в сторону юноши. — Это Модред, сын леди Моргазы и мой племянник.
Рука Мерлина сжала кубок. Ему не нужен был даже этот косой, мрачный взгляд, брошенный юношей, предвещавший опасность, чтобы понять правду.
Племянник Артура? Нет, сын его от той самой девки, которую скрыла Нимье. А по взгляду его Мерлин понял, что юноша знает правду — или по крайней мере ту её часть, что может принести наибольший вред Артуру, — что он действительно сын короля и женщины, известной, как его сводная сестра.
Мерлин выпил вино, надеясь на своё умение скрывать чувства. «Лорд Модред. — Он поклонился юноше. — Кровь Пендрагона — это высокая честь.»
— Да. — Артур улыбнулся. — И он появился как раз вовремя, чтобы окровавить свой меч и показать характер. На саксонском берегу горят сигнальные огни. Эти псы войны опять ищут добычу. Мы выезжаем на охоту…
Глаза короля горели. Мерлин понял, что не сможет остановить Артура. Придётся отложить планы знакомства Артура с зеркалом. Артур по-прежнему не будет знать своего наследия и истинной задачи. И Модред… сын короля, воспитанный Нимье. Это Мерлин знал инстинктивно. У неё было достаточно времени, чтобы подготовиться к удару. И вот она нанесла его. К злобе того, кто считает себя лишённым законного места, добавляется железная воля Нимье. Этот юноша — страшная угроза.
Но не только осторожность говорила в Мерлине. В нём начал закипать гнев. С самого начала он слишком верил в удачливость Нимье. Пора отыскать её. А может ли быть лучшая дорога к ней, чем через Модреда, её создание?
Мерлин прислушивался к возбуждённым разговорам о новой экспедиции против саксов. Сидя за круглым столом, он поднял взгляд к галерее и переводил его от одного прекрасного лица к другому. Королева хвастала, что её сопровождают красивейшие женщины Британии, но ни одна не может соперничать с нею.
Вот и Дженевра. Её богато украшенное платье жёлтого цвета, как созревшая пшеница. Маленькая золотая корона на волосах, такого же цвета, что и платье. Платье и волосы сливаются, их невозможно разделить. На шее тяжёлое янтарное ожерелье; когда она наклоняется вперёд, на щеки свисают серьги — драгоценные камни. Глаза её внимательно следят… за кем?
Мерлин проследил направление её взгляда. Она смотрела на Модреда и слегка улыбалась. Мерлин внимательно рассматривал королеву: он знал, что за этим взглядом, который он не может разгадать, что-то скрывается. И эта неспособность разгадать беспокоила его. То, что женщина оставалась для него загадкой, возможно, какая-то случайность. Но он не остановился на этой мысли. Он считал Дженевру куклой, игрушкой, без собственных мыслей и целей. Но так ли это?
Однако теперь он искал другое лицо. И поэтому отвернулся от яркого солнца королевы к менее яркой радуге окружавших её леди. Некоторых он знал по именам, других по внешности, но никогда не рассматривал их внимательно, как теперь. Но той, кого он искал, не было. Не было леди, такой же яркой, а может, даже ярче самой королевы. Хотя Нимье представила двору Модреда, то сама не явилась, иначе она присутствовала бы на пиру.
Мерлин осторожно поискал её своими, иными чувствами, которые редко использовал в обществе, когда вокруг слишком много личностей, излучавших собственную энергию. Нет, он готов поклясться, что Нимье здесь нет.
Но воля её здесь, в лице королевского «племянника». Мерлин начал планировать заново. Он не верил, что неожиданное известие о саксах так уж тревожит короля. Сам Артур как будто видит в этом одну лишь возможность показать новонайденному племяннику проворство и неуязвимость чёрной кавалерии.
Теперь — Мерлин знал это, он отмёл все сомнения, вызванные своей земной половиной, — теперь настал час. Он должен вызвать небесные корабли, пусть и без согласия Артура!
Он погрузился среди пира в собственные мысли. И вдруг понял, что люди вокруг встают, зовут оруженосцев, готовятся к отъезду. Он чувствовал силу их эмоций, чувствовал, как в нём самом пробуждается та же жажда сражения. И подавил её другой своей частью, принадлежащей не Земле, а Повелителям Неба. Он должен использовать мысль и невидимые силы, а не примитивное оружие этого мира.
Перед ним кто-то стоял. Мерлин взглянул на Модреда.
— Тебя называют бардом. — В голосе Модреда слышался звон невидимого оружия. — Тебя также зовут колдуном и сыном нелюди. — В тоне его звучала насмешка. Любой другой на месте Мерлина выхватил бы в ответ оружие.
— Всё это правда. — Мерлин несколько удивился открытому проявлению враждебности, хотя с самого начала ждал, что человек Нимье как-то проявит себя.
— И насколько правда то, что говорят? — На этот раз в голосе Модреда звучал открытый вызов.
Мерлин улыбнулся. «Много ли мы знаем о себе? Способны ли отличить правду от вымысла? У каждого из нас есть свои силы, большие и малые. Дело в том, как мы используем данное нам.»
— Силы могут быть даны тьмой или светом. Король слушает жрецов света, бард. Старые времена миновали…
Мерлин рассмеялся. Его охватило то же возбуждение битвы, что и остальных при известии о набеге саксов, но по другой причине. Нимье через этого юношу бросала ему вызов. А когда дело доходит до войны, сомнения исчезают. Он может использовать силы, которые по его приказу подняли камень. Он не бесполезное оружие, в его руках скрываются такие силы, которые и не снились другим. Продолжая разговаривать с Модредом, он про себя перечислял эти силы.
— Разве ты никогда не слышал, лорд Модред, — спросил он, произнося имя с насмешкой и видя, как вспыхнуло лицо юноши, — что существует нечто такое, что было, есть и будет? Та, которая учила тебя, должна это знать.
Он отвернулся, но Модред схватил его за рукав.
— Ты невежлив, бард! И кого это ты имеешь в виду?
Мерлин снова рассмеялся. Значит, Нимье не полностью владеет этим мальчиком. Хоть в нём и течёт древняя кровь, он не умеет подавлять вспышки гнева.
— Мальчик, — проговорил он, не употребив на этот раз слово «лорд», — тебя учили многому, только не хорошим манерам. — Мерлин выдернул рукав. — Прежде всего тебе следует узнать сущность человека, с которым говоришь.
Может, он сказал слишком много. Но в Мерлине тоже текла гордая древняя кровь. К тому же он решил, что Нимье не слишком искусно подобрала своё оружие. Это не Эктор, даже не Кей, юноша не слишком умён.
Мерлин прошёл сквозь толпу возбуждённых мужчин. Теперь, когда он наконец принял решение, у него есть своя миссия. Впрочем, у двери он оглянулся. Модред смотрел ему вслед, в руке у него была рука заморского жреца, бритое лицо которого выражало взволнованность. Мерлин видел, как двигались губы Модреда. Он не сомневался, что готовится какая-то неприятность. Но какая именно… Он пожал плечами.
Он быстро прошёл в свою комнату и снял одежду барда. Это белое платье делало его слишком заметным. Он надел простую одежду, взял плащ с капюшоном. Потом отыскал свежую лошадь, заполнил седельные сумки хлебом и сыром с кухни, где слуги делали то же самое для готовившегося к походу отряда. Но Мерлин выехал раньше и направился в горы.
Уже несколько лет не был он здесь, но он помнил каждый поворот тропы. И так как он никогда не забывал о своей одинокой жизни в лесах, ему легко было проводить ночи без огня и двигаться тайно. Это стало для него привычным.
Руины дома Найрена теперь превратились в простую насыпь, поросшую кустарником. Мерлин долго простоял здесь, вспоминая, чем дом клана был для Мирддина.
Потом подъём. Здесь Мерлин снял с лошади седло и упряжь, стреножил её и пустил пастись. Убрал камни из расщелины. В пещере темно, не светился ни один механизм. Мерлин не приближался к зеркалу. Сейчас не время для вопросов. Он хорошо знал, что должен сделать.
У стены он поднял цилиндр размером в свою руку. Зеркало давно рассказало ему об этом цилиндре. Инструкцию он помнил так хорошо, будто выслушал её час назад. Это цель его жизни. Нет больше колебаний, попыток действовать через людей, которых предает их собственная природа. Он выполнит волю Повелителей Неба.
Маяк оказался легче, чем он думал. Мерлин вынес его наружу и снова замаскировал расщелину. Зеркало ещё понадобится. Рано или поздно сюда придёт Артур. Мерлин не знал, сколько времени сигнал будет идти до кораблей. Месяцы, годы… До этого часа Артур должен оставаться королём.
Прижимая цилиндр к груди, как долгожданное сокровище, Мерлин начал спуск.