Глава 20
Две ночи спустя подул сильный ветер с юго-востока. Шторм завывал над островом, но для Тревильена свист ветра был призывным криком. Он посмотрел на Никки; в мягком желтом свете она казалась такой близкой и дорогой.
Она улыбнулась, и его вдруг пронзила отчетливая, леденящая мысль: а ведь во время побега она может погибнуть. Но она и слушать не захочет, если он предложит ей остаться.
Дерево было таким уютным островком тепла и света в пронизываемой ветром тьме. Он чувствовал, как дрожит покрытый мхом пол под порывами ветра. Дверная завеса отдернулась в сторону и громко захлопала на ветру. Никки испуганно вздрогнула. В дверях стоял Йоахим, уже собранный, и ветер дергал его за полы плаща. Глаза горели невиданной прежде бесшабашной отвагой.
— Все готово, ребята. Выходите на берег, сейчас я подниму остальных, — он ободряюще кивнул и снова растворился в темноте.
Никки медленно поднялась. По телу пробежала дрожь, в голубых глазах мелькнул страх. Она улыбнулась, проведя рукой по гладким стенам их дома. Затем тряхнула головой так, что взвились светлые пряди.
— Ну что ж, идем, Мика.
Он встал, подошел к полке, не которой сиротливо пылились их пожитки. Повернулся к Никки и поцеловал ее.
— Это на дорожку.
Снаружи был настоящий потоп. Ветер рвался в ветвях деревьев, и те отвечали скрипучими стонами.
Держась за руки, спотыкаясь, они побежали к берегу. Здесь ветер просто бил наотмашь. Иногда в разрывах облаков проглядывала бледная луна.
Почти вся группа уже собралась. Луна бросала холодные блики на лезвия ножей и острия охотничьих копий, выкованных за долгие дни заточения.
Место сбора было назначено в небольшом заливчике рядом с устьем реки. Тут лежала лодка, которую привела из леса Илалоа. Тревильен изумленно протянул руку, коснувшись корпуса.
Лодка была длинной и узкой, с косым парусом и кливером, с рулем и небольшой каютой, темно-зеленого цвета. Это было живое дерево, вытягивавшее питательные вещества из морской воды и рассыпанной по дну земли.
Он увидел и Илалоа, сидевшую у румпеля. Она так цеплялась за сидевшего рядом Шона, словно уже тонула.
— Кажется, все собрались? — из-за ветра голоса Йоахима было почти не слышно. — Ну что, вперед! У меня нет уверенности, что алори не знают об этой проделке.
Лодку нужно было провести сквозь прибой. Тревильен выскочил на речную косу, вместе с чертыхающимися номадами. Он еле видел в темноте своих товарищей. На ощупь борт лодки был холодным и скользким.
Он почувствовал, как киль заскрипел в самом русле. Теперь — навались! Через отмель — в море! Здесь прибой ощущался все сильнее, хотя ветер с берега ослаблял его. Тревильен заметил, как вода предательски бьет по ногам.
— Проталкивайте! — громко рявкнул Йоахим. — Проталкивайте ее!
Тревильен изо всех сил налег на борт. Дно ушло из-под ног, он вцепился в планшир, и тут словно гигантская рука подхватила его. Волна ударила его, взорвавшись брызгами. Теперь они были в настоящем прибое!
Лодка закачалась. Тревильену показалось, что пальцы вот-вот оторвутся. Его бросило в сторону, он хватал ртом воздух, горло пылало от соленой воды. Он замолотил ногами, пытаясь нащупать дно, отталкивая лодку вперед.
Чья-то рука схватила его за волосы, и мгновенная резкая боль привела его в себя. Он рванулся к качающемуся борту, ухватился за планшир и втянул себя в лодку. Затем повернулся и протянул руку следующему.
Снова выглянула луна, и при ее свете Тревильен осмотрелся. Сзади, под ветром, огромной черной тенью на фоне окаймленных луной облаков лежала суша. За воем ветра и грохотом волн голосов товарищей было почти не слышно. Йоахим выпрямился, широко расставив ноги, и пересчитал команду.
— Одного не хватает, — он вгляделся в черную пенящуюся воду за бортом. — Алан Мак-Тиг. Он был славным парнем.
Капитан посмотрел на сидящую у румпеля Илалоа и взмахнул рукой. Та кивнула в ответ и что-то сказала Шону. Он и двое других подняли парус.
Лодка подскочила! Мачта, качавшаяся из стороны в сторону, наклонилась так, что Тревильену показалось — сейчас они перевернутся. Под носом снежной пеной вскипала волна, оставляя сзади святящийся след, и лодка пошла.
Тревильен перевел дух, с удивлением качая мокрой головой.
— Прорвались, — выдохнул он и повторил, словно еще не веря в это: — Прорвались.
Никки без слов обняла его. Перебираясь через товарищей, они проползли на нос. Брызги жалили кожу, но они не замечали этого.
Облака редели, и полумесяц размером с полную земную Луну светил ослепительно ярко. Но Тревильен и Никки взирали не на луну. Они смотрели на северо-запад. Там стояли корабельные шлюпки, там была дорога домой.
Йоахим пробрался на нос, заметил сидящую там парочку и усмехнулся. Потом снова пошел на корму, еще раз пересчитывая людей. Пока без потерь, если не считать бедного Алана. Что я скажу его отцу, подумал Йоахим.
На корме Шон и Илалоа вдвоем сидели у руля. Было совершенно непонятно, как девушка умудрялась держать курс без компаса, и тем не менее она держала верный курс.
Берег сзади уже исчез из виду, теперь их окружала только гремящая темень. Румпель дергался, рвался из рук, как дикий зверь. Шон с Илалоа держали его с обеих сторон, их руки сплелись вместе на рукояти. Лицо Шона было напряженным, и все же капитан нечасто видел такое выражение внутреннего счастья.
Он подошел поближе, держась за планшир одной рукой, и наклонился, чтобы был слышен его голос.
— Как идем?
Ветер улюлюкал, забивал слова.
— Отлично, — проорал Шон. — Мы скоро достигнем острова. Если бы был день, мы бы его уже увидели.
Йоахим оперся на фальшборт и посмотрел вдоль лодки. Удивительно, как это она еще не начерпала воды? Нет, вода попадала на дно, но тут же впитывалась и выжималась наружу; тонкие струйки брызгали из бортов лодки обратно в океан. Лодка сама вычерпывала из себя воду.
Он оглядел горизонт. Небо над головой было покрыто мерцающими, как свечки, звездами и полосками облаков, вокруг — ревущий, вздымающийся океан, и повсюду ветер. И словно на расстоянии световых лет — силуэт другой лодки.
Пальцы капитана с такой силой сжали плечо Илалоа, что она вскрикнула от боли. Он показал на лодку, и Шон с Илалоа медленно оглянулись в ту сторону.
Илалоа застыла на месте. Капитан однажды видел человека, убитого пулей в сердце. Когда в него попали, он замер точно так же, еще не догадываясь, что уже мертв.
Йоахим наклонился и закричал ей в ухо:
— Кто выйдет в море в такую ночь?
Та отрицательно затрясла головой.
— Понятно, — процедил он сквозь зубы. — Держитесь крепче, ребята, мы так просто не дадимся.
Когда лодка поднялась на гребень волны, он заметил остров. Расстояние определить было трудно, но эта каменная громада не могла быть далеко. Поглядев под ветер, он увидел другое судно. Оно быстро приближалось с кормы по левому борту. Это уже была не парусная лодочка; в погоню за ними выслали большое судно с высокими бортами, без мачт, и его тянуло какое-то морское животное. Видно было только огромную спину, мелькающую в волнах, пену, вздымаемую хвостом, и чудовищный зазубренный гарпун на носу.
Можешь ли ты на удочку поймать левиафана?.. Заключит ли он договор с тобой?
Илалоа что-то крикнула Шону, он кивнул и замахал Йоахиму. До капитана долетели только обрывки слов: «…возьми руль… рифы…» Он шагнул к румпелю и ухватился за вырывающуюся рукоять. Шон бросился к парусу. Остров был уже совсем рядом, за белой стеной прибоя. Им придется обогнуть остров, идти галсами — но в такую погоду?
Парус захлопал, и лодка повернула, ложась на другой галс. Повернула неуклюже — Илалоа была хорошим рулевым, но помощник у нее оказался неопытным. Они потеряли почти всю свою скорость. Корабль алори подошел совсем близко, он был теперь не больше, чем в нескольких сотнях метров. Йоахим разглядел высокие фигуры, стоящие на носу. Ему показалось, что один из них — Эспереро.
Остров поднимался перед ними горой. Йоахим увидел, как пена прибоя белыми фонтанами взлетает вверх под прибрежными скалами, и сердце его упало. Корабль алори шел теперь вровень с ними, их разделяло всего пятьдесят метров. Йоахим покосился на хвост морской твари, взбивающей волны.
Нет… хвала небесам, еще нет! Лодка рванулась вперед. Прибой был прямо по курсу, он почувствовал, как лодка кренится. Волна нанесла удар в нос, захлестнула всю лодку, и киль заскрежетал по рифу. Илалоа показывала за борт, отчаянно жестикулируя. Прыгайте! Прыгайте! На мгновение он замер. Живой парус с треском разорвался, снасти лопались, как гнилые бечевки. Капитан перевалился через борт.
Дно оказалось всего в метре. Должно быть, отмель. И морское чудище сюда не заплывет, подумал он с внезапным облегчением.
Тревильен и Никки соскочили вместе. Волны сбивали с ног, рассыпались брызгами над головой. Одна из женщин упала с борта и сразу ушла под воду. Тревильен поймал ее за руки, помогая встать на ноги, а Никки потащила ее к берегу.
На берегу, у тропинки, поднимающейся вверх по скале, стояли Илалоа с Шоном. Она размахивала руками, приказывая вернуться тем, кто уже полез наверх. Экипаж в ожидании сбился в кучку.
Тревильен посмотрел за линию прибоя, в море. Судно алори шло вдоль рифа, к проходу в камнях. Они уже здесь, а ведь до корабельных шлюпок было лишь рукой подать…
Он подавил свои чувства. По крайней мере, Илалоа еще не сдалась. На берег вышел Йоахим, отряхивая воду и тяжело дыша — это значило, что из лодки выбрались все.
Тревильен заметил, что номады уже поднимаются вверх, и пристроился к темной людской цепочке. Никки тащилась следом, уцепившись ему за пояс. Илалоа проведет их вверх, мимо стражей острова. Но алори…
Он глянул вниз, но в этой темени ничего нельзя было разглядеть. Алори погонятся вслед за ними, но при таком ветре их газы и, наверное, насекомые тоже будут бесполезными. Там, в начале тропы — рукопашная, и Йоахим с теми, кто остался внизу, будут бешено драться, прикрывая ушедших вперед. Тревильен выругался, ему хотелось спуститься вниз и помочь, но тропа была слишком узкой и скользкой.
Наконец они поднялись на остров. Кругом росли кусты и сгибающиеся под ветром деревья, еле заметные в темноте. Тревильен заметил обвившиеся вокруг стволов побеги, покрытые шипами, и ему показалось, что в темноте сверкнули чьи-то глаза. Он так и не понял, кому они принадлежали, но что бы это ни было, Илалоа приказала ему сидеть смирно.
Бегом, оскальзываясь на мокрых камнях, проваливаясь в незамеченные промоины, номады преодолели эту лесную засеку. Это был короткий, выматывающий рывок — но вот деревья расступились, и он увидел шлюпки.
Они стояли рядом, готовые к старту, острые носы, направленные в бесконечность, и холодный серый свет луны отражался от корпусов. Шон уже стоял у одной из них, нащупывая выключатель на посадочной стойке. Сквозь вой ветра Тревильен услышал, как взвыл запущенный сервопривод. Шлюз открылся, и наружу медленно, ужасно медленно пополз трап.
Обернувшись у трапа, Тревильен заметил, как на опушку выскочили последние номады. Арьегард замыкал Йоахим. Они неслись к трапу так, словно за ними черти гонятся. Один за одним, торопясь, но соблюдая хоть некое подобие порядка, они поднялись на борт шлюпки. Тревильен втолкнул внутрь Шона, Илалоа и Никки, а сам пока остался снаружи.
Поляну наполнили бегущие со всех ног алори. Йоахим жестом приказал Тревильену подняться и попятился следом. Эспереро — теперь он узнал его симпатичное лицо — полез следом, его товарищи столпились сзади.
Капитан остановился в проеме люка, подняв ногу в тяжелом ботинке. Ему пришлось орать, чтобы чужак его услышал, однако в голосе было бесконечное спокойствие.
— Еще шаг, дружище, и ты проглотишь все свои зубы.
Эспереро замер. Когда он заговорил, в его голосе зазвучали странные ноты: сожаление, печаль?
— Почему вы бежите? Мы бы не причинили вам зла. Мы бы стали вашими друзьями.
— В этом вся проблема, — ответил Йоахим.
Эспереро медленно покачал головой. Кривая улыбка исказила его лицо.
— Вам не откажешь в красивых жестах, люди. Могу я пожать вашу руку?
— Как? — Йоахим сложил руки на груди. Это могла быть и ловушка, но чего бы они добились, взяв в плен его одного. — Да, конечно, — и он нагнулся.
Рука Эспереро была маленькой и нежной, однако она с силой стиснула его ладонь.
— Прощай, друг мой, — сказал алорианин.
Он выпустил руку Йоахима и спустился вниз. Номад посмотрел ему вслед, пожал плечами и вошел внутрь. Тревильен нажал кнопку, и трап втянулся, а люк с тихим воем мотора захлопнулся. Шум ветра сразу стих, и тишина обрушилась на них. Тревильен запер механизм; теперь люк можно было открыть только изнутри.
Илалоа тоже стояла в шлюзе, мокрая и продрогшая. Ее глаза снова были расширены от страха.
— Быстрее, — сказала она. — Взлетайте быстрее. Там стоят другие шлюпки, и они тоже могут летать. И на них есть орудия!
Йоахим бросился к ближайшему экрану, но увидел только темноту и летящие облака. Он нажал на клавишу интеркома.
— Экипаж по боевому расписанию! Взлетаем!
Экипаж был неполным, но все были подготовлены.
Люди бросились по местам, грохоча ботинками по металлической палубе. В стабилизаторах и над конусами гравидвигателей были установлены орудия и ракеты, и одно тяжелое орудие на носу. Йоахим остался у шлюза, находившегося в центре; Тревильен бросился к гравилифту вверх, в носовой отсек. Илалоа не последовала за ним, хотя Шон был пилотом и уже сидел наверху. Вместо этого она осталась с капитаном, забившись в угол, словно желая стать невидимой.
Пролетая в шахте лифта вверх, Тревильен заметил в одной из кают Никки и окликнул ее. Та помахала рукой в ответ. Она была занята, помогала одной из женщин, пострадавших во время высадки. Выскочив в носовом отсеке, Тревильен увидел в пилотском кресле Шона, пальцы юноши плясали на пульте. Встрепанная голова номада повернулась в его сторону:
— Мика, дружище! Ты можешь управляться с нашими игрушками?
— Конечно, могу. Ты только забери нас отсюда поскорее, Шон!
Тревильен прыгнул в кресло стрелка. Большой Джо заряжался и стрелял автоматически, но для управления орудием требовалось двое стрелков. Вторым был Душан Петров, его мокрая, огненно-рыжая борода елозила по мигающему огоньками пульту. В кресле второго пилота был Когама, а сзади сидел Ференци.
— Сейчас взлетим, сейчас… — пробормотал Шон.
Странно, подумал Тревильен, насколько счастье может заставить человека забыть о смертельной опасности.
Шлюпка вздрогнула. Шон оторвал ее так плавно, что в первое мгновение Тревильен даже не понял, что они поднимаются. Вверх, к небу, к звездам — эти слова песней зазвучали у него в груди.
У них не было данных об орбите «Странника», но его нетрудно будет найти и пришвартоваться. А потом…
— Они стреляют, Шон, — окликнул Когама.
Шон покосился на детекторы. Корабль качнуло от близкого разрыва.
— Вижу. И еще… Ой-ой! Пилот вызывает капитана. Они посылают вслед за нами еще одну шлюпку. Нейтринное излучение.
— Сейчас, я заведу свой экран, — ответил Йоахим. — Ага, вижу. Плохи дела, братцы!
Шон настроил боковой экран, теперь он показывал вид снизу. Земля превратилась в огромный черный круг, уменьшавшийся по мере подъема. В лунном свете блеснула быстро поднимавшаяся следом искорка.
— А мы не можем оторваться? — спросил Ференци.
— Нет. Они двигаются слишком быстро. Нам лучше развернуться, чтобы мы могли применить главный калибр.
По интеркому донесся голос Йоахима.
— Говорит капитан. Говорит капитан. Кажется, придется драться. Пристегнитесь.
На шлюпке не было внутреннего гравиполя, за исключением лифта. Тревильен застегнул ремни и посмотрел на панель управления. Его руки опустились на отполированные рукояти управления Большим Джо. Я надеялся, что обойдется без этого, подумал он.
Его голова мотнулась, когда Шон развернул шлюпку. Они устремились назад, к поверхности планеты, стремясь использовать преимущество в высоте. Другая шлюпка круто поднималась навстречу. Тревильен увидел вспышки перехватываемых снарядов. Осколки одного ударили по корпусу рядом с носовым отсеком, и сталь зазвенела, как огромный гонг.
— Он паршивый пилот, — заметил Шон. — Это будет просто.
— Нам обязательно сбивать его? — к удивлению Тревильена, этот вопрос задал Ференци. — Мы не можем просто уйти от него?
— Чтобы он расстрелял нас сзади? Если этот придурок не знает, что такое бой, ему надо показать, — тут в голосе Шона пропала жесткость, и он прикусил губу. — Но как я не хочу делать этого!
Эспереро мой друг, печально подумал Тревильен.
На мгновение ему вспомнился вечный философский вопрос. До каких пор мы будет принимать этот мир таким, какой он есть? До каких пор мы будем стоять с пустыми руками и глядеть, как совершается несправедливость?
Шлюпка номадов спикировала, обрушившись на врага, как ястреб. Алорианский пилот попытался уклониться, неуклюже шарахнувшись в сторону. Шон пронесся в нескольких метрах от чужака и дал залп из всех орудий. Огонь молнией прорезал небо, и алорианская шлюпка упала вниз дождем расплавленного металла.
Это было недостойно! Они не должны были так умирать!
Шлюпка снова повернула вверх. Тревильен заметил, что они пересекли границу ночи. На востоке поднималось солнце, и первые лучи осветили лесной мир, блестящий от росы.
— Мы ушли! — Шон расхохотался, закинув голову. — Мы ушли, мы снова свободны!
Тревильен услышал по интеркому сдавленный крик, дикий вопль капитана, оборвавшийся на полуслове. После этого стал слышен только громкий свист ветра.
— Какого черта… — Шон потянулся к микрофону. — Эй, шкипер, в чем дело?
Только свист ветра. Из шахты лифта потянуло холодком.
— Я спущусь, — кивнул Тревильен. Его голос как бы звучал откуда-то извне. — Я спущусь, посмотрю, что случилось.
Он отбросил в сторону упряжь ремней безопасности, пробежал по палубе, спустился на две ступеньки в лифт и провалился в нижний луч, словно опавший лист в октябре. Из громкоговорителей донесся голос капитана.
— Все в порядке. Небольшие неполадки. Говорит капитан. Все оставайтесь на своих местах.
Тревильен выскочил у входа в шлюз. За открытым внешним люком было бесконечно голубое небо. Ветер трепал одежды на сгорбленной фигуре Йоахима. Потрепанное, некрасивое лицо дергалось. Йоахим плакал. Он плакал неумело, тяжело, горько…
— Что я скажу ему, Мика? Как я скажу мальчику?
— Она прыгнула?
— Я был занят у экрана. Я смотрел. Я смотрел, как взорвалась лодка, и задержался у экрана на минутку. Я услышал, как заработал люк. Он уже приоткрылся, и там стояла Илалоа. Я хотел подхватить ее, но люк открылся еще… как раз настолько, чтобы она ушла.
Йоахим затряс головой.
— Но как я расскажу это Шону?
Тревильен не ответил. Он подумал об Илалоа, летящей навстречу своему лесу. Интересно, о чем она могла думать в эти минуты? Он нажал на кнопку, и люк закрылся.
Мика Тревильен расправил плечи и положил руку на плечо Йоахима.
— Ничего, — сказал он. — Шон крепче, чем тебе кажется. Просто пока… не будем ему ничего говорить.
Небо вокруг потемнело, и звезды стали ярче.
