Глава 20
Когда проводишь бесконечные недели так близко к другому человеку, что знаешь каждое икание, каждый запах, каждую царапину на теле, то либо начинаешь смертельно ненавидеть, либо погружаешься глубоко в другого, не зная выхода. У Клары и меня было и то, и другое. Наше маленькое любовное увлечение обернулось отношениями сиамских близнецов. И в этом не было никакой романтики. Между нами вообще не было пространства для романтики. И все же я знал каждый дюйм Клары, каждую пору, каждую ее мысль лучше, чем знал свою мать. И тем же самым путем: из чрева наружу. Я был окружен Кларой.
И, подобно инь и ян, она была также окружена мной; каждый из нас определял вселенную другого, и бывали времена, когда я (я уверен, что и она) отчаянно хотел вырваться и глотнуть свежего воздуха.
В день возвращения, грязные и измотанные, мы автоматически направились к Кларе. Там была ванна, много места, квартира ждала нас, и мы вдвоем упали в постель, как давно женатые после недели распаковки. Но мы не были давно женатыми. И у меня не было прав на нее. На следующее утро за завтраком (привезенный с земли канадский бекон и яйца, невероятно дорогие, свежие ананасы, овсянка с настоящими сливками, капуччино) Клара постаралась напомнить мне об этом, упрямо заплатив из своего кредита. Я проявил павловский рефлекс, чего она и хотела. Я сказал: "Тебе не нужно этого делать. Я знаю, что у тебя больше денег".
- И ты бы хотел знать, насколько больше, - сказала она, очаровательно улыбаясь.
Я знал. Мне сказал Шики. На ее счету было семьсот тысяч долларов с мелочью. Достаточно, чтобы вернуться на Венеру и прожить остаток жизни в относительной безопасности, если бы она захотела, хотя не могу вообще понять, как это люди могут жить на Венере. Может, поэтому она и оставалась на Вратах, хоть ей это было необязательно. "Ты должен наконец родиться, - сказал я, заканчивая свою мысль вслух. - Нельзя вечно оставаться в чреве".
Она удивилась, но готова была продолжать. "Боб, дорогой, - сказала она, вылавливая в моем кармане сигарету и позволяя мне зажечь ее, - ты в самом деле должен позволить умереть наконец твоей бедной маме. Мне трудно все время напоминать себе, что я должна тебя отвергать, чтобы ты через меня за ней ухаживал".
Я понял, что начинается игра в вопросы и ответы, но, с другой стороны, понял, что ничего подобного. Подлинная повестка дня не общение, а желание крови. "Клара, - приветливо ответил я, - ты знаешь, что я тебя люблю. Меня беспокоит, что ты достигла сорока лет, не установив долговременных отношений ни с одним мужчиной".
Она хихикнула. "Дорогой, - сказала она, - я как раз хотела поговорить с тобой об этом. Этот нос. - Она скорчила гримасу. - Ночью, как я ни устала, мне показалось, что меня вырвет, пока ты не отвернулся. Если бы ты пошел в больницу, там могли бы перевязать..."
Ну, даже я ощущал этот запах. Не знаю, почему так бывает со стандартными хирургическими повязками, но перенести это очень трудно. Я пообещал сделать это и затем, чтобы наказать ее, не закончил стодолларовую порцию ананаса, и она, чтобы наказать меня, раздраженно начала передвигать в ящике шкафа мои вещи, чтобы освободить место для содержимого своего рюкзака. Поэтому мне, естественно, пришлось сказать: "Не делай этого, дорогая. Как я тебя ни люблю, мне кажется, что лучше я ненадолго вернусь в свою комнату".
| ОТНОСИТЕЛЬНО ВЗРЫВОВ
|
| Доктор Азменион. Естественно, можно получить
| данные о новой и особенно сверхновой. Это многого
| стоит. Когда происходит взрыв, я хочу сказать.
| Поздние наблюдения мало что дают. И всегда ищите
| наше Солнце, и если сможете опознать его, делайте
| все возможные снимки, во всех частотах, весь район
| - скажем, на пять градусов в обе стороны. С
| максимальным увеличением.
|
| В. Зачем это, Дэнни?
|
| Доктор Азменион. Ну, может, вы окажетесь
| далеко от Солнца в районе возле звезды Тихо или
| Крабовидной туманности, которая осталась после
| взрыва сверхновой в 1054 году в созвездии Тельца.
| И, может, вам удастся сделать снимок звезды до
| того, как она взорвалась. Ну, это даст много, не
| знаю, может, пятьдесят или сто тысяч.
Она потрепала меня по руке. "Мне будет очень одиноко, - сказала она, гася сигарету. - Я привыкла просыпаться рядом с тобой. С другой стороны..."
- Заберу свои вещи, возвращаясь из больницы, - сказал я. Разговор мне не нравился. И я не хотел, чтобы он продолжался. Это такая разновидность ближнего боя мужчина-женщина, которую я обычно стараюсь приписать предменструальному состоянию. Мне нравится эта теория, но, к несчастью, в данном случае я знал, что к Кларе это не относится, и, разумеется, остается нерешенным вопрос, насколько это относится ко мне.
В больнице меня заставили ждать больше часа, а потом мне было очень больно. Кровь из меня текла, как из зарезанной свиньи; вся рубашка и брюки были залиты, и когда из моего носа вытягивали бесконечные ярды хлопковой марли, которые туда затолкал Хэм Тайе, чтобы я не истек кровью до смерти, создавалось полное впечатление, что вытаскивают окровавленные комки плоти. Я кричал. Старая японка, которая занималась мной, не проявила терпения. "О, замолчи, - сказала она. - Ты кричишь точно, как тот сумасшедший старатель, который убил себя. Он кричал целый час".
Я взмахом руки попросил ее отойти, другой рукой пытаясь остановить кровь. Во мне зазвучали колокола тревоги. "Что? Как его имя?"
Она оттолкнула мою руку и вонзилась в нос. "Не знаю... сейчас, погоди. Ты ведь с того же неудачливого рейса?"
- Это я и пытаюсь узнать. Это Сэм Кахане?
Неожиданно она стала более человечной. "Прости, милый, - сказала она. - Да, кажется, так его звали. Ему должны были сделать укол, чтобы он успокоился, но он вырвал шприц у врача и... ну, он заколол себя до смерти".
Да, тяжелый выдался день.
Наконец она сделала мне обезболивающий укол. "Я наложу легкую повязку, - сказала она. - Завтра сможешь сам ее снять. Только поосторожней, а если снова начнется кровотечение, давай быстрее сюда".
Она меня отпустила, я похож был на жертву убийства топором. Я побрел к Кларе, чтобы переодеться, а день продолжал быть ужасным. "Проклятый Близнец, - напустилась она на меня. - В следующий раз я полечу с Тельцом, как Мечников".
- Что случилось, Клара?
- Нам дали премию. Двенадцать с половиной тысяч! Боже, я своей прислуге плачу больше.
- Откуда ты знаешь? - Я уже разделил 12 500 на пять и в ту же долю секунды подумал, а не разделят ли в сложившихся обстоятельствах эту сумму на четверых.
- Позвонили десять минут назад. Боже! Худший из всех возможных рейсов, и я получаю меньше, чем стоит одна зеленая фишка в казино - Тут она посмотрела на мою рубашку и чуть смягчилась. - Ну, это не твоя вина, Боб, но все равно не надо связываться с Близнецами. Мне следовало это знать. Поищу тебе чего-нибудь чистого.
Я позволил ей сделать это, но не остался. Забрал свои вещи, дошел до шахты, в регистрационном офисе попросил назад свою комнату и позвонил от них. Клара, упомянув Мечникова, напомнила мне, что я кое-что хотел сделать.
Мечников поворчал, но наконец согласился встретиться со мной в аудитории для занятий. Я, конечно, пришел раньше него. Он заглянул, остановился в дверях, осмотрелся и спросил: "Где эта, как ее?"
- Клара Мойнлин. Она в своей комнате - почти правда. Образцовый ответ.
- Гм. - Он провел указательным пальцем по бачкам, встречающимся под подбородком. - Ну тогда давай. - И пошел передо мной, говоря через плечо:
- Она вообще-то поняла бы больше, чем ты.
- Конечно, Дэйн.
- Гм. - Он остановился у бугра в полу - это был вход в один из учебных кораблей, затем пожал плечами, открыл люк и начал спускаться.
Он необычно открыт и щедр, подумал я, спускаясь вслед за ним. Он уже скорчился перед панелью селектора целей, набирая номер. В руке у него был портативный считчик информации, связанный с главным компьютером Корпорации; я знал, что он набирает уже известный номер, и поэтому не удивился, когда он немедленно получил цвет. Он коснулся тонкой настройки и ждал, глядя на меня через плечо, пока вся доска не окрасилась тревожным розовым цветом.
- Хорошо, - сказал Мечников. - Хороший набор. Теперь посмотри на нижнюю часть спектра.
| Англиканская церковь Врат
| Преподобный Тео Дурлей, священник
| По воскресеньям в 10430
| Общая проповедь
| Вечерние службы по соглашению
|
| Эрик Маньер, который прекратил службу в
| качестве церковного старосты 1 декабря, оставил
| несмываемую печать на церкви Всех Святых, и мы у
| него в неоплатном долгу. Он родился в Элстри,
| Хартфорд, 51 год назад. Окончил Лондонский
| университет и потом готовился к адвокатуре.
| Работал несколько лет в Перте на газовых
| месторождениях. Мы опечалены его отлетом, но в то
| же время радуемся, что исполняется его заветное
| желание, он возвращается в свой родной
| Хартфордшир, где посвятит свои пенсионные годы
| службе обществу и изучению церковных хоралов. В
| ближайшее воскресенье будет избран новый староста,
| если будет кворум не менее чем из девяти прихожан.
Это была меньшая линия радужных цветов вдоль правого края панели, от красного до фиолетового. Фиолетовые линии в самом низу, и цвета переходили друг в друга постепенно, только изредка видны были линии ярких цветов или черные. Все очень точно походило на то, что астрономы называют Фраунгоферовы линии. Единственный способ узнать, из чего состоит планета или звезда, - поглядеть в спектроскоп. Но нет. Фраунгоферовы линии показывают, какие элементы имеются в источнике излучения (или в том, что находится между источником излучения и вами). Эти же показывали Бог знает что.
Бог и, может быть, Дэйн Мечников. Он улыбался и был поразительно разговорчив. "Вот эта полоса из трех синих линий, - сказал он. - Видишь? Похоже, они указывают на опасность полета. По крайней мере компьютер рассчитал, что если есть шесть и больше таких линий, корабль никогда не возвращается".
Теперь он полностью овладел моим вниманием. "Боже! - сказал я, думая о том, как много хороших людей погибло, потому что они не знали этого. - Почему об этом не говорят на курсах?"
Он сказал терпеливо (для него): "Броудхед, не будь тупицей. Это все совершенно новое. И по большей части предположительное. Далее. Зависимость между опасностью и количеством линий не очень четкая. Если ты думаешь, что появление новой линии означает новую степень опасности, ты ошибаешься. Можно подумать, что пять линий означают тяжелые потери, а если таких линий совсем нет, то нет и потерь. Но это неверно. Наименее опасными кажутся спектры с одной и двумя линиями. Три тоже неплохо, но тут отмечены потери. При отсутствии линий почти столько же потерь, как при трех".
На какое-то время я даже подумал, что ученые Корпорации заслужили свою оплату. "Тогда почему бы не отправлять корабли только туда, где линии свидетельствуют о безопасности?"
- Мы в сущности не уверены, что они безопасней, - сказал Мечников, снова терпеливо для себя. Тон его звучал гораздо безапелляционней, чем слова. - К тому же в бронированном корабле можно справиться с большими опасностями, чем в легком. Прекрати задавать глупые вопросы, Броудхед.
- Прости. - Мне было неудобно сидеть за ним, скорчившись и глядя через его плечо, так что, когда он повернулся, его бачки мазнули меня по лицу. Но мне не хотелось менять позицию.
- А теперь посмотри на желтые. - Он указал на пять ярких полос. - Эти линии как будто коррелируют с успехом полета. Бог знает, что они обозначают, - это ведь обозначения хичи, - но в терминах финансового вознаграждения экипажей существует очень неплохая корреляция между количеством желтых линий и денежным вознаграждением экипажа.
- Ух ты!
Он продолжал, как будто ничего не слышал. "Естественно, хичи рассчитывали свои приборы не для того, чтобы измерять твои или мои доходы. Приборы измеряют что-то еще, кто знает что? Может, плотность населения в этой области или степень технологического развития. Может, это путеводитель туриста, и говорится в нем только, что в этой области есть четырехзвездочный ресторан. Но вот что очевидно. Пять желтых полос соответствуют размеру вознаграждения, в пятьдесят раз большему - в среднем, чем две линии, и в десять раз большему, чем при остальных показателях".
Он снова повернулся, так что его лицо оказалось всего в десяти сантиметрах от моего, глаза его смотрели прямо в мои. "Хочешь посмотреть другие наборы? - спросил он тоном, который требовал, чтобы я ответил: нет. Я так и поступил. - Хорошо". И замолк.
Я встал и попятился, чтобы освободить немного места. "Один вопрос, Дэйн. У тебя, очевидно, есть причина рассказывать мне это, прежде чем оно станет общеизвестно. Какая же?"
- Ты прав, - ответил он. - Я хочу эту, как её там, в экипаж, если полечу на трехместном или пятиместном.
- Клара Мойнлин.
- Все равно. Она хорошо держится, не занимает много места, знает... она лучше знает, как вести себя с людьми, чем я. Я иногда испытываю трудности в межличностных отношениях, - объяснил он. - Конечно, если полечу в трех- или пятиместном. Если будет подходящий одноместный, я возьму его. Но если ни одного одноместного с хорошими показаниями не будет, я хочу лететь с тем, кто умеет себя вести, не вцепится мне в волосы, умеет управлять кораблем - все такое. Ты тоже можешь лететь, если хочешь.
Когда я вернулся в свою комнату, Шики оказался там чуть ли не раньше, чем я начал распаковываться. Он был рад мне.
"Жаль, что ваш полет оказался бесплодным, - у него бесконечный запас мягкости и доброты. - Жаль вашего друга Кахане". Он принес мне чая, потом сел на мой шкаф, как в первый раз.
Катастрофический полет почти ушел из моего сознания, которое было полно сладкими мыслями о последствиях разговора с Мечниковым. Я не мог не говорить об этом. И пересказал Шики все, что говорил мне Дэйн.
Он слушал, как ребенок слушает волшебную сказку, его черные глаза сверкали. "Как интересно, - сказал он. - Я слышал разговоры о новых данных, которые скоро сообщат всем. Только подумать, если можно вылетать, не боясь смерти или..." - он замолк, взмахивая своими крыльями.
- Это еще не совсем точно, Шики, - сказал я.
- Конечно, нет. Но положение улучшилось, верно? - Он помолчал, глядя, как я делаю глоток почти безвкусного японского чая. - Боб, - сказал он, - если вы пойдете в такой полет и вам понадобится человек... Конечно, в шлюпке от меня мало толку. Но на орбите я не хуже любого другого.
- Я знаю, Шики. - Я старался говорить как можно тактичнее. - А как Корпорация?
- Мне разрешат вылет, если не будет других желающих.
- Понятно. - Я не сказал, что не хочу участвовать в полете, на который нет желающих. Шики это знал. Он один из подлинных ветеранов Врат. По слухам, он получил большую премию, достаточную для Полной медицины и всего прочего. Но либо потерял ее, либо отдал кому-то, а сам остался калекой. Я знаю, он понимал, о чем я думаю, но сам я совсем не понимал Шикетея Бакина.
Он подвинулся с моего пути, когда я убирал вещи, и мы сплетничали об общих знакомых. Корабль Шери еще не вернулся. Пока еще не о чем беспокоиться, конечно. Можно дать еще несколько недель - без катастрофических последствий. Конголезская пара, как раз за перекрестком в коридоре, вернулась с большим количеством молитвенных вееров из ранее неизвестного муравейника хичи, на планете вокруг звезды А-2, в самом конце спирального рукава Ориона. Они разделили миллион на три части и увезли свою долю назад в Мунгбере. Форхенды...
Как раз, когда мы о них говорили, показалась Луиза Форхенд. "Услышала голоса, - сказала она, вытягивая шею, чтобы поцеловать меня. - Жаль, что у вас оказался такой тяжелый рейс".
- Во всякой игре есть проигравшие.
- Ну, добро пожаловать домой. У меня получилось не лучше. Тусклая маленькая звезда, мы не нашли никаких планет. Понять не могу, зачем хичи проложили туда курс. - Она улыбнулась и погладила меня по шее. - Приходите ко мне на вечеринку по случаю возвращения. Или вы с Кларой?...
- Спасибо, - сказал я, и она не поднимала больше вопроса о Кларе. Несомненно, слухи уже распространились: сигнальные барабаны Врат работают днем и ночью. Через несколько минут она ушла. - Хорошая женщина, - сказал я Шики, глядя ей вслед. - Хорошая семья. Она как будто чем-то встревожена.
- Боюсь, что да, Робинетт. Ее дочь Лу просрочила время. В этой семье много горя.
Я взглянул на него. "Нет, не Вилла и не отец; они в полете, но время у них еще не вышло. Был еще сын".
- Я знаю. Генри, мне кажется. Они называли его Хэт.
- Он умер перед их прилетом сюда. А теперь Лу. - Он склонил голову, потом вежливо подлетел ко мне, взял пустую фляжку. - Мне нужно возвращаться на работу, Боб.
- Как ивы?
Он печально ответил: "Я больше там не работаю. Эмма не считает меня хорошим работником".
- Да? Чем же ты занимаешься?
- Делаю Врата эстетически привлекательными, - ответил он. - Вероятно, меня можно назвать мусорщиком.
Я не знал, что ответить. Врата забиты мусором; из-за низкого тяготения любой обрывок бумаги, любой выброшенный кусочек пластмассы плавает где-то внутри астероида. Пол подметать нельзя. Первый же взмах метлы все поднимает в воздух. Я видел, как мусорщики гоняются за клочками бумаги и сигаретным пеплом с ручными пылесосами, и даже подумывал, что сам стану одним из них. Но мне не понравилось, что Шики занимается этим.
Он без труда понял, о чем я думаю. "Все в порядке, Боб. Мне нравится работа. Но... пожалуйста, если понадобится член экипажа, вспомните обо мне".
| ОТЧЕТ О ПОЛЕТЕ
|
| Корабль АЗ-7. Рейс 022В55. Экипаж Ш. Ридни, Э.
| Тзин, М. Синдлер.
|
| Время до цели 18 суток 0 часов. Место
| назначения примерно в окрестностях Кси Пегаса А.
|
| Резюме. Мы вынырнули в непосредственной
| близости от небольшой планеты, примерно в 9
| астрономических единицах от центральной звезды.
| Планета покрыта льдом, но мы засекли излучение
| хичи в одном месте в районе экватора. Ридни и Мэри
| Сидни высадились и с некоторыми трудностями -
| местность оказалась гористой - обнаружили место с
| повышенной температурой, и в нем металлический
| купол. Внутри купола оказалось некоторое
| количество артефактов хичи, включая две пустых
| шлюпки, домашнее оборудование неизвестного
| назначения и нагревальную проволоку. Большую часть
| небольших предметов нам удалось перенести на
| корабль. Выключить нагревательную проволоку не
| удалось, но мы уменьшили ее температуру и держали
| в шлюпке на всем пути назад. Но все же Мэри и Тзин
| оказались серьезно обезвоженными и находились в
| момент прибытия в коме.
|
| Оценка Корпорации. Нагревальная проволока
| проанализирована и повторена. Премия 3 миллиона,
| помимо последующих процентов от использования.
| Другие артефакты еще не проанализированы. Премия
| 25 000 за килограмм массы, общая сумма 675 тысяч
| долларов и проценты от возможной эксплуатации.
Я получил свою премию и заплатил за три недели вперед. Купил кое-что необходимое: новую одежду, музыкальные ленты, чтобы изгнать из ушей Моцарта и Палестрину. После этого у меня осталось около двухсот долларов.
Двести долларов - это почти ничего. Двадцать порций выпивки в "Голубом Аду", или одна дешевая фишка за столом блекджека, или полдесятка приличных обедов в столовой для старателей.
Итак, у меня три возможности. Я могу получить другую работу и оставаться здесь неопределенное время. Или вылететь через три недели. Или сдаться и отправиться домой. Ни одна из этих возможностей меня не привлекала. Но, если экономить, то мне долго - целых двадцать дней - можно не принимать решение. Я решил бросить курить и не покупать ничего из пищи; таким образом, я в день могу тратить всего девять долларов, так что моя поденная оплата и весь мой капитал кончатся одновременно.
Я позвонил Кларе. Она отвечала осторожно, но дружелюбно, поэтому я тоже говорил осторожно и дружелюбно. Ничего не сказал о вечеринке, и она не сказала, что хочет увидеть меня вечером, и все осталось по-прежнему: ничего определенного. Меня это устраивало. Я не нуждался в Кларе. На вечеринке я встретил новую девушку - Дорин Маккензи. Вообще-то она не девушка: она по крайней мере на десять лет старше меня и пять раз была в полетах. В ней возбуждало то, что однажды ей повезло. Она увезла назад в Атланту полтора миллиона и потратила их, стараясь создать себе карьеру певицы: автор текста, менеджер, рекламный отдел, записи и так далее, - а когда не получилось, она вернулась на Врата, чтобы снова попытать счастья. Кроме того, она была очень, очень хорошенькая.
Но после двух дней знакомства с Дорин я снова позвонил Кларе. Она сказала: "Приходи", и звучало это тревожно. Я был у нее через десять минут, а еще через пять мы были в постели. Конечно, Дорин мила, она отличный пилот, но она не Клара Мойнлин.
Мы лежали в гамаке, потные, усталые и опустошенные, Клара зевнула, потянула меня за волосы, откинулась и посмотрела на меня. "Дерьмо, - сонно сказала она, - наверно, это называется любовь".
Я был любезен. "Она заставляет мир вращаться. Нет, не она. Ты".
Она с сожалением покачала головой. "Иногда я тебя не выношу, - сказала она. - У Стрельца никогда не получается с Близнецами. У меня огненный знак, а Близнецы - они всегда все путают".
- Перестала бы ты говорить об этом вздоре.
Она не обиделась. "Пойдем поедим".
Я соскользнул с гамака и встал. Мне нужно было, чтобы я мог говорить, а она меня не касалась. "Дорогая Клара, - сказал я, - я не могу позволить тебе кормить меня, потому что ты из-за этого будешь раздражаться рано или поздно - а если ты поведешь себя не так, как я ожидаю, буду раздражаться я. У меня просто нет денег. Если ты хочешь поесть не в общей столовой, ешь одна. И я не буду брать у тебя сигареты, выпивку или фишки в казино. Так что, если хочешь поесть, иди ешь. Увидимся позже. Может, пойдем погуляем".
Она вздохнула. "Близнецы никогда не умеют распоряжаться деньгами, - сказала она мне, - но в постели они хороши".
Мы оделись и пошли есть, но в общей столовой, где нужно стоять в очереди с подносом и есть стоя. Пища неплохая, если не думать, на чем она выросла. И цена подходящая. Здесь еда ничего не стоит. Утверждают, что если питаешься только в столовой, то все потребности организма удовлетворяются. Но для этого нужно съедать все. Одноклеточный протеин и растительный протеин не удовлетворяют потребностей отдельно друг от друга, так что недостаточно съесть только соевое желе или бактериальный пудинг. Нужно съесть и то, и другое.
И еще одно: еда в столовой вызывает образование большого количества метана, и все побывавшие на Вратах знают, что такое "вонь Врат".
Потом мы отправились на нижние уровни. Много не говорили. Вероятно, оба думали, куда же мы идем. "Хочешь погулять?" - спросила Клара.
Я взял ее за руку, и мы пошли. Иногда такие прогулки забавны. Некоторыми заросшими ивами туннелями никто больше не интересуется, а за ними пустые пыльные ходы, где никто не позаботился посадить ивы. Обычно там светло от древних стен: голубой металл хичи продолжает светиться. Иногда - не в последнее время, лет шесть-семь назад - в таких туннелях находили артефакты хичи, и никогда не знаешь, наткнешься ли в них на находку, которая принесет премию.
Но я не испытывал энтузиазма: какой уж тут энтузиазм, когда нет выбора. "А почему бы и нет? - сказал я несколько минут спустя, увидев, где мы находимся. - Пошли в музей".
- Хорошо, - ответила она, неожиданно заинтересовавшись. - Знаешь, там оборудовали новую экспозицию. Мечников рассказывал мне о ней. Ее открыли, когда мы были в полете.
Мы изменили направление, спустились на два уровня и пришли к музею. У самого входа находилось новое помещение, почти сферическое. Большое, больше десяти метров в диаметре, нам пришлось прицепить крылья, как у Шики; они висели на стойке у входа. Ни я, ни Клара не пользовались ими раньше, но это оказалось нетрудно. На Вратах вы так мало весите, что легче было бы летать, чем ходить, если бы только нашлось достаточно места.
И вот мы через порог влетели в сферу и оказались в центре вселенной. Стены помещения были заняты шестиугольными панелями, на каждую из какого-то скрытого источника проецировалась сцена; вероятно, это было цифровое изображение на жидких кристаллах.
- Как красиво! - воскликнула Клара.
Вокруг нас расстилалось нечто вроде глобограммы всего, что найдено кораблями старателей. Звезды, туманности, планеты, спутники. Каждая панель показывала независимую картину, так что нас окружало сто двадцать восемь отдельных сцен. Потом мелькание; все сцены менялись; опять мелькание. Так продолжалось все время, сцены менялись, иногда повторяясь.
Снова мелькание, и вся сфера оказалась занятой мозаичным изображением галактики М-31, видимой Бог знает с какой точки.
- Эй! - сказал я возбужденно. - Это действительно здорово! - И правда. Как будто побывал во всех рейсах, без этой тяжелой нудной работы без неудобств и постоянного страха.
Кроме нас никого не было, и я вначале не мог понять, почему. Можно было ожидать что тут выстроится очередь желающих увидеть. Тут с одной стороны появились изображения всех артефактов хичи, когда-либо найденных старателями: молитвенные веера всех расцветок, машины, оборудование кораблей, некоторые туннели - Клара воскликнула, что она в них бывала у себя дома на Венере, но я не мог понять, как она их узнала. Потом снова начались фотографии, сделанные из космоса. Некоторые показались мне знакомыми. Я узнал Плеяды, которые быстро исчезли и сменились видом Врат-2, снятым из пространства, на боках астероида видны были отражения двух ярких звезд. Я увидел что-то знакомое - может быть, туманность Конская Голова, потом облако газа и пыли в виде пирожка - то ли кольцевая туманность в Лире, то ли туманность, открытая одним из кораблей несколько орбит назад и названная Французским Печеньем; эта туманность видна была в небе планеты, на которой обнаружены туннели хичи, однако добраться до них не удалось: они на дне замерзшего моря.
Мы висели там с полчаса, пока не поняли, что сцены начинают повторяться, тогда мы вернулись к порогу, повесили крылья и сели в широком месте туннеля недалеко от музея, чтобы покурить.
Прошли две женщины из постоянного штата Корпорации, они несли свернутые прицепные крылья. "Привет, Клара, - поздоровалась одна из них. - Были внутри?"
Клара кивнула. "Очень красиво", - сказала она.
- Любуйтесь, пока можно, - сказала другая женщина. - На следующей неделе это обойдется вам в сотню долларов. Завтра мы установим экраны для чтения лекций, и состоится торжественное открытые перед следующим потоком туристов.
- Зрелище того стоит, - сказала Клара и взглянула на меня.
Я понял, что несмотря ни на что курю ее сигарету. Пять долларов пачка, я не мог себе этого позволить, но я принял решение купить хотя бы одну пачку и давать ей курить не меньше, чем беру у нее.
- Хочешь еще погулять? - спросила она.
- Может, чуть позже, - ответил я. Сколько мужчин и женщин умерло, чтобы я смог увидеть эти снимки? Я понял, что рано или поздно снова должен буду играть в смертоносную лотерею на кораблях хичи или сдаться. Интересно, информация Мечникова вносит ли в эту лотерею какие-то изменения? Теперь все говорили об этом; на следующий день ожидалось сообщение Корпорации.
- Кстати, я вспомнил, - сказал я. - Ты виделась с Мечниковым?
- А я все жду, когда ты меня об этом спросишь, - ответила она. - Конечно. Он позвонил и рассказал, что показывал тебе эти цветные линии. Поэтому я отправилась к нему и прослушала ту же лекцию. И что ты думаешь. Боб?
Я погасил сигарету. "Я думаю, теперь все на Вратах будут драться за хорошие рейсы, вот что я думаю".
- Но, может, Дэйн знает что-нибудь. Он работал в команде Корпорации.
- Несомненно, знает. - Я потянулся и откинулся, покачиваясь в слабом тяготении и думая. - Он не такой хороший парень, Клара. Может быть, он расскажет нам, когда подвернется что-то подходящее, о котором он знает. Но он захочет что-то за это.
Клара улыбнулась. "Он мне сказал".
- О чем?
- Ну, он мне как-то позвонил. Попросил свидания.
- О, дьявол, Клара! - Я почувствовал сильное раздражение. Не из-за Клары и не только из-за Дэйна. Из-за денег. Из-за того, что если через неделю я снова захочу посмотреть на эти сцены, мне это обойдется в половину моих наличных. Из-за темного смутного будущего, которое не очень далеко впереди, когда мне придется принять решение и решиться на то, чего я смертельно боюсь. - Я не стал бы доверять этому сукину сыну...
- Спокойней, Боб. Он не такой уж плохой парень, - сказала она, зажигая еще одну сигарету и оставляя пачку, чтобы я мог взять себе. - Сексуально он может быть даже интересен. Грубо, как у всякого Тельца, - ему нужно многое предложить, но и он может многое.
- О чем ты говоришь?
Она искренне удивилась. "Я думала, ты знаешь, что он бисексуал".
- Он никогда этого не показывал... - но тут я смолк, вспомнив, как он любит придвигаться совсем близко и как мне было с ним неприятно.
- Может, ты ему не подходишь, - она улыбнулась. Но улыбка была недобрая. Несколько китайцев вышли из музея, с интересом взглянули на нас и вежливо отвели взгляд.
- Пошли отсюда, Клара.
И мы пошли в "Голубой Ад", и, конечно, я настоял, что сам заплачу за свою выпивку. Сорок восемь долларов вылетели в трубу за один час. И мне совсем не было весело. Мы вернулись к ней и снова легли в постель. И это было невесело. Когда мы кончили, ссора продолжилась. А время уходило.
Есть люди, которые никогда не достигают определенного пункта в своем эмоциональном развитии. Они не могут вести легкую нормальную жизнь с сексуальным партнером долгое время. Что-то внутри у них не выносит счастья. Чем им лучше, тем больше им хочется уничтожить это счастье.
Блуждая с Кларой по Вратам, я начал подозревать, что отношусь к таким людям. Я знал, что Клара из их числа. Она никогда не выдерживала отношений с мужчиной больше нескольких месяцев: она сама мне об этом сказала. А я уже был близко к рекордному времени с ней. И она сильно нервничала.
Иногда Клара бывала более взрослой и ответственной, чем я стану когда-нибудь. Как она попала на Врата, например. Она не выиграла в лотерею. Она экономила много лет. Она работала водителем аэротакси с лицензией гида и инженерным образованием. Жила как рыбий фермер, а зарабатывала столько, что могла бы снимать трехкомнатную квартиру в подземельях Венеры, проводить каникулы на Земле и получать Полную медицину. Она больше меня знала о выращивании пищи на углеводородных субстратах, несмотря на все проведенные мною в Вайоминге годы. (Она вкладывала деньги в пищевую фабрику на Венере, а она в своей жизни никогда не тратила деньги на то, чего не понимала). Когда мы вылетели вместе, она была старшим членом экипажа. Это ее хотел Мечников в свой экипаж - если он хотел кого-то, - а не меня. Она была моим инструктором!
И все-таки между нами двумя именно она была такой неумелой и неумолимой, каким я когда-либо бывал с Сильвией или с Диной, Джейнис, Лиз, Эстер и другими девушками, с которыми у меня случались двухнедельные романы за все эти годы после Сильвии. Она говорила: это потому, что она Стрелец, а я Близнецы. Стрельцы - пророки. Стрельцы любят свободу. А мы, бедные Близнецы, всегда все путаем и ужасно нерешительны. "Неудивительно, - говорила она мне однажды утром, завтракая в своей комнате (я принял у нее только пару глотков кофе), - что ты не можешь решиться снова вылететь. Это не просто физическая трудность, дорогой Робинетт. Часть твоей двойственной натуры стремится к торжеству. А часть желает поражения. Интересно, какой из них ты позволишь победить".
Я ответил двусмысленно. Сказал: "Милая, подумай о себе". Она рассмеялась, и мы прожили этот день. Она повела в счете.
Корпорация опубликовала ожидавшееся объявление, и начались оживленные обсуждения, планирование, обмен предположениями и интерпретациями. Это было время возбужденного ожидания. Компьютеры Корпорации выдали двадцать установок с низким фактором опасностей и высокими ожиданиями прибыли. В течение недели были набраны экипажи, и все эти рейсы состоялись.
И я не был ни на одном из этих кораблей, и Клара тоже; мы старались не говорить с ней об этом.
Как ни удивительно, но и Дэйна Мечникова ни на одном из этих кораблей не было. Он что-то знал или говорил, что знает. Но ничего не отвечал, когда я его спрашивал, только смотрел презрительно. Даже Шики чуть не вылетел. Он потерял место в последний час, а вылетел парень-финн, который так ни с кем и не смог поговорить; на пятиместном корабле летели четверо шведов, и они согласились взять с собой финна. Луиза Форхенд тоже не улетела, она ожидала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи. Теперь в столовой можно было поесть без очереди, и вдоль всего туннеля было множество пустых комнат. И вот однажды ночью Клара сказала мне: "Боб, я собираюсь обратиться к психоаналитику".
Я подпрыгнул. Для меня это сюрприз. Хуже того, предательство. Клара знала о моем психотическом эпизоде и о том, что я думаю о психотерапевтах.
Я отбросил первые десять фраз, которые мог ей сказать: тактичное - "Я рад; как раз вовремя"; лицемерное - "Я рад; расскажешь, как это тебе помогло"; стратегическое - "Я рад; может, я и сам это сделаю, если смогу заплатить". И воздержался от единственного правдивого ответа: "Я считаю, что этим шагом ты меня осуждаешь, за то что я заставляю тебя склонять голову". Я вообще ничего не ответил, и немного погодя она продолжила:
- Мне нужна помощь, Боб. У меня все смешалось.
Это меня тронуло, и я потянулся к ее руке. Ее рука вяло лежала в моей, она ее не сжимала, не отбирала. Сказала: "Мой профессор психологии обычно говорил, что это первая ступень. Нет, вторая. Первая - это когда ты понимаешь, что у тебя есть проблема. Ну, я уже некоторое время знаю об этом. Вторая ступень - принятие решения: хочешь ли ты что-нибудь сделать относительно этой проблемы или оставишь все, как есть. Я решила что-нибудь сделать".
- Куда же ты обратишься? - старательно небрежно спросил я.
- Не знаю. Мне кажется, психотерапевтические группы немного дают. Главный компьютер Корпорации соединен с психоаналитической машиной. Это было бы дешевле всего.
- Дешевое - это дешевое, - сказал я. - В молодости я провел два года с психоаналитическими машинами, после того... после того, как у меня все смешалось.
- Но с тех пор ты уже двадцать лет держишься, - разумно возразила она.
- Я остановлюсь на этом. Пока, по крайней мере.
Я похлопал ее по руке. "Любой твой шаг - правильный, - мягко сказал я.
- Мне кажется, что мы с тобой будем лучше ладить, если ты избавишься от старого вздора о правах рождения. У нас у всех это есть, но я предпочел бы, чтобы ты сердилась на меня, а не на суррогат твоего отца или кого-нибудь еще".
Она повернулась и посмотрела на меня. Даже в бледном свете металлических стен хичи я увидел удивленное выражение на ее лице. "О чем это ты говоришь?"
- О твоих проблемах, Клара. Я знаю, требуется немало смелости, чтобы признаться, что тебе нужна помощь.
- Ну, Боб, - сказала она, - храбрость действительно нужна, но мне кажется, ты не понимаешь, в чем проблема. Ладить с тобой не проблема. Возможно, ты сам - проблема. Не знаю. Меня беспокоят увертки. Неспособность принять решение. Я все время откладываю вылет. И, не обижайся, беру в качестве компаньона для вылета Близнеца - тебя.
- Ненавижу этот твой астрологический вздор.
- У тебя действительно смешанная личность, Боб. И я, кажется, пользуюсь этим. И мне это не нравится.
К этому времени мы совершенно проснулись, и, казалось, есть две возможности продолжения. Мы могли начать "но-ты-сказал-что-меня-любишь" и "я-не-могу-перенести-эту-сцену" и либо закончили бы сексом, либо открытым разрывом. Или могли отвлечься на что-нибудь другое. Мысли Клары, очевидно, развивались в том же направлении, потому что она выскользнула из гамака и начала одеваться. "Пошли в казино, - весело сказала она. - Я чувствую, что сегодня мне повезет.
Не было ни кораблей, ни туристов. И старателей было немного: почти все улетели за прошлые недели. Половина столиков в казино не действовала, на них надели зеленые чехлы. Клара нашла место за столом для блекджека, купила стопку стодолларовых фишек, и крупье разрешил мне бесплатно посидеть рядом с ней. "Говорю тебе, сегодня у меня счастливая ночь", - сказала она, когда через десять минут выиграла больше двух тысяч долларов.
- Ты хорошо играешь, - подбодрил я ее, но мне совсем не было весело. Я встал и немного побродил вокруг. Дэйн Мечников осторожно скармливал автомату пятидолларовые монеты, но, кажется, не был настроен разговаривать со мной. Никто не играл в баккара. Я сказал Кларе, что пойду выпью кофе в "Голубой Ад" (пять долларов чашка, но когда мало посетителей, могут повторить бесплатно). Она улыбнулась мне искоса, не отрывая взгляда от карт.
В "Голубом Аду" Луиза Форхенд пила коктейль - ракетное горючее с водой. Ну, на самом деле, это, конечно, не ракетное горючее, просто старомодное белое виски: его гонят из всего, что растет в гидропонических танках. Она посмотрела на меня с приветливой улыбкой, и я сел рядом с ней.
Мне пришло в голову, что ей должно быть очень одиноко. Она была... ну, не знаю, как выразиться поточнее, но она была самым безопасным, нетребовательным человеком на Вратах. Все хотели от меня чего-то или отказывались принять от меня что-то. Луиза - совсем другое дело. Она была лет на десять старше меня, но выглядела прекрасно. Как и я, носила только стандартную одежду Корпорации - комбинезон одного из трех неярких цветов. Но свой комбинезон она переделала, превратив его в костюм с облегающими шортами и свободной курткой. Я обнаружил, что она смотрит, как я осматриваю ее, и почувствовал неожиданное замешательство. "Ты хорошо выглядишь", - сказал я.
- Спасибо, Боб. Все казенное, - она улыбнулась. - Я никогда не могла позволить себе что-нибудь другое.
- Тебе ничего не нужно, у тебя все есть, - искренне сказал я, и она сменила тему.
- Корабль прибывает, - сказала она. - Говорят, вылетел очень давно.
Я знал, что это для нее значит, и понял, почему она сидит в "Голубом Аду", а не спит в такой час. Знал, что она беспокоится о дочери, но она не позволяла себе показывать это.
У нее было очень здравое отношения к полетам. Она боялась, конечно, но это вполне разумно. Но это не останавливало ее, чем я восхищался. Она все еще ждала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи, чтобы снова записаться. Они так договорились: когда кто-нибудь возвращается, его обязательно ждет кто-то из членов семьи.
Она мне немного рассказала о своей семье. Они жили, если это можно назвать жизнью, на обслуживании туристов в Веретене Венеры. Там можно заработать, но очень сильная конкуренция. Я узнал, что одно время Форхенды выступали в ночном клубе: пение, танцы, комичные сценки. По венерианским стандартам, они жили неплохо. Но на немногих туристов слеталось столько хищных птиц, пытаясь отщипнуть свой кусочек мяса, что всем просто невозможно было прокормиться. Сесс и сын (тот, что умер) пытались работать гидами, но старая воздушная лодка, которую они купили, разбилась. Пришлось ее восстанавливать. Много так не заработаешь. Девушки испробовали все виды работы. Я вполне уверен, что по крайней мере Луиза какое-то время была проституткой, но и на этом много не заработаешь, по тем же самым причинам. Они почти выбились из сил, когда им удалось добраться до Врат.
Вначале они были на Земле, но тут им пришлось так плохо, что Венера показалась раем. У них было больше смелости и готовности все поставить на кон, чем у большинства моих знакомых.
- Как вы заплатили за все эти перелеты? - спросил я.
- Ну, - сказала Луиза, заканчивая свою выпивку и поглядев на часы, - на Венеру мы летели самым дешевым способом. Двести двадцать иммигрантов спали плечом к плечу, выстраивались в длинную очередь для двух минут туалета, ели сухие рационы и пили восстановленную воду. Ужасно, когда за это приходится заплатить сорок тысяч долларов. К счастью, дети тогда еще не родились, кроме Хэта, а он был так мал, что летел за четверть стоимости.
- Хэт твой сын? Что...
- Он умер.
Я подождал, но она сказала только: "Уже должны быть сведения о прибывающем корабле".
- Должно быть на экране, - сказал я.
Она кивнула и несколько мгновений казалась встревоженной. Корпорация всегда делает обычные сообщения о контакте с возвращающимися кораблями. Если контакта нет... что ж, мертвые старатели в контакт не вступают. Поэтому, чтобы отвлечь ее от тревоги, я рассказал ей о решении Клары обратиться к психоаналитику. Она выслушала и положила свою руку на мою.
"Не сердись, Боб. Ты когда-нибудь думал сам об обращении к психоаналитику?"
- У меня нет для этого денег.
- Даже на групповую терапию? Есть группа начинающих на уровне Дарлинг. Есть и другие - в рекламе, на экранах.
Но ее внимание было отвлечено. С нашего места было видно, как один из крупье у входа в казино оживленно разговаривает с военным с китайского крейсера. Луиза смотрела туда.
- Что-то происходит, - сказал я. И хотел добавить:
- Пойдем посмотрим, - но Луиза уже встала и направилась туда.
Игра прекратилась. Все собрались у стола для блекджека. Я заметил, что Дэйн Мечников сидит рядом с Кларой на моем месте; перед ним стопка двадцатипятидолларовых фишек. И в середине на стуле крупье сидит Шики Бакин и что-то рассказывает. "Нет, - говорил он, когда я подошел. - Имен я не знаю. Но это пятиместный".
- Все живы? - спросил кто-то.
- Насколько мне известно. Привет, Боб, Луиза. - Он вежливо кивнул нам обоим. - Вы слышали?
- Нет еще, - ответила Луиза, бессознательно беря меня за руку. - Только что корабль прибывает. Но ведь имена неизвестны?
Дэйн Мечников повернулся, глядя на нее. "Имена, - проворчал он. - Кому какое дело? Важно то, что это не мы. А награда огромная. - Он встал. Даже в такой момент я заметил, как он расстроился; он забыл забрать со стола свои фишки. - Я иду туда, - объявил он. - Хочу посмотреть, как выглядит везение, которое бывает раз в жизни.
Площадка для приземления была оцеплена, но в оцеплении был и Френси Эрейра. Вокруг собралось не менее ста человек, и их удерживали только Эрейра и две девушки с американского крейсера. Мечников наклонился над краем шахты, всматриваясь вниз. Одна из девушек отогнала его. Мы увидели, как он разговаривает с другим старателем с пятью браслетами. Тем временем доносились обрывки разговоров.
- ... почти мертвые. У них кончилась вода.
- Ха! Всего лишь истощение. Все будет в порядке...
- ... премия в десять миллионов и затем проценты!
Клара взяла Луизу за локоть и потащила вперед. Я пошел за ними. "Знает ли кто-нибудь, чей это корабль?" - спросила она.
Кто-то сзади сказал: "А что они нашли?"
- Артефакты. Новые, это все, что я знаю.
- Но ведь корабль пятиместный? - спросила Клара.
Эрейра кивнул, потом посмотрел вниз шахты. "Хорошо, - сказал он, - а теперь отступите, друзья. Кого-то несут".
Мы едва отступили, но это было неважно: они уже поднимались на наш уровень. Вначале какая-то шишка из Корпорации, имени я не помню, затем китайский охранник, потом кто-то в костюме Терминальной больницы: он цеплялся за кабель, чтобы не упасть. Лицо было мне знакомо, но имени я не знал. Видел его на одной из прощальных вечеринок, может, на нескольких, пожилой чернокожий человек, который безуспешно уже вылетал два или три раза. Глаза у него были открыты, выглядел он бесконечно усталым. Он удивленно посмотрел на толпу у шахты, потом исчез из виду.
Я посмотрел в сторону и увидел, что Луиза тихо плачет, глаза ее были закрыты. Клара обнимала ее. В толпе я умудрился поближе подобраться к Кларе и вопросительно посмотрел на нее. "Пятиместный, - негромко сказала она. - А ее дочь в трехместном".
Я знал, что Луиза слышит это, поэтому потрепал ее по руке. "Мне жаль, Луиза". Тут расчистилось пространство у края ствола, и я посмотрел вниз.
Мельком заметил, как выглядит то, что стоит десять или двадцать миллионов. Множество шестиугольных ящиков из металла хичи, каждый не более полуметра в длину и чуть меньше в высоту. Тут Френси Эрейра начал уговаривать: "Давай, Боб, отойди". Я отошел, и в это время поднялся еще один старатель в больничном костюме. Это была женщина, она прошла мимо, не видя меня: глаза у нее были закрыты. Но я ее видел. Это была Шери.
