На открытом пространстве перед частоколом, окружавшем жилище человекообезьяны, сбились в кучку около тридцати женщин. Вокруг них собралась разношерстная толпа мужчин, дико завопивших, когда появились Большой Олух с Пендрейком. Похотливые голоса визгливо выкрикивали свои требования.

— У меня только одна жена, я имею право получить еще одну!

— Нет, теперь настала моя очередь.

— Большой Олух, ты должен…

— Я заслужил…

— Заткнитесь!

Мгновенно установившаяся тишина казалась оглушающей. Ее нарушил наконец один мужчины с бычьей шеей. Он подошел к Большому Олуху и сказал:

— Полагаю, босс, что это последний набег, который мы совершили за женщинами. Эти чертовы немцы уже ждали нас, и они, кажется, исследовали все ходы, которые ведут к их пещерам. Они преследовали нас, словно ватага сумасшедших, нам удалось уйти, только обрушив узкий проход у…

— Я знаю его. Сколько парней погибло?

— Двадцать семь.

Долгое время Большой Олух молчал, насупив брови. Наконец он произнес:

— Ладно, приступим к выбору. Одну возьму я, и…

— Джим!

Пендрейк мрачно прислушивался к этому разговору, но тут повернулся на пятках и уставился со взглядом сумасшедшего на стройную молодую женщину, с криком бросившуюся к нему. Она упала в его объятия и прижалась к его телу, почти лишившись чувств.

Поверх ее безвольно упавшей темноволосой головы Пендрейк посмотрел прямо в улыбающиеся глаза Большого Олуха.

— Ты ее знаешь? — оскалился монстр.

— Это моя жена! — ответил Пендрейк, и внутри у него вдруг екнуло сердце. Он вдруг поймал себя на том, что оглядывается в поисках Девлина, но не смог разглядеть его в толпе. С трудом проглотив комок в горле, он снова посмотрел на неандертальца.

Улыбка того стала такой широкой, что стали видны все его клыки. Все так же улыбаясь, он лукаво произнес:

— Теперь ход за мной, Пендрейк, ты возьмешь ее. Ощути снова ее присутствие рядом с собой, а потом, где-то через неделю, мы продолжим наш разговор.

Он получил отсрочку. Два дня Пендрейк чувствовал облегчение, смешанное с гневом и отчаянием. Облегчение — оттого, что ему дали немного времени. Гнев — оттого, что он на самом деле ничего не может сделать, чтобы предотвратить унижение остальных женщин. Он приказал одному из помощников Девлина пусть слух, что всех, кто возьмет одну из новых женщин, ожидают большие неприятности. Но это только увеличило его отчаяние: чтобы придать больший эффект этому слуху, пришлось включить в список мстителей и себя самого. Он с тревогой думал о том, что этот слух достигнет ушей Большого Олуха, и что эта темная личность сразу же поймет, что именно Пендрейк угрожает его авторитету.

Пендрейк на ночь закрывал все двери. Он долго разговаривал перед тем, как заснуть, с Элеонорой. Сначала она очень нервничала.

— Можешь быть уверен, — говорила она решительно, — что я покончила бы с собой, если бы эта мразь или кто-нибудь другой попытался бы хоть раз прикоснуться ко мне. Я принадлежу только тебе.

Женщина говорила это своему мужчине, и Пендрейк слушал ее встревоженно: он еще не принял решения.

На третий день к нему пришел Девлин. Худощавый мужчина стоял в дверях и смотрел на Пендрейка со злорадной улыбкой на лице.

— Ну что, — сказал он, — теперь ты на собственном опыте убедился, что значит выступать против Большого Олуха. Не пора ли покончить с враждой и поднять тост за благоденствие Его Величества?

Пендрейк покачал головой.

— Я кое-что придумал, — начал он, растягивая слова. — Существует возможность разделить наше место обитания на области. Одну будем контролировать мы, а другую оставим Большому Олуху и его прихвостням.

Он кивнул в сторону двери, и они вылезли наружу. Пендрейк шел впереди, они направлялись к ближайшему холму. Оттуда он показал на прекрасную долину, простиравшуюся внизу, город, луга.

— Есть Несколько источников воды. Если мы сможем захватить те, что находятся вот там, — он показал рукой, — то мы всегда сможем при необходимости отступить к пещерам, уйти по направлению к поверхности или в качестве крайней меры войти в контакт с немцами…

Последнюю фразу он оставил незаконченной. Конечно же, немцы не обещали им пристанища, но пещерные жители так до конца и не понимали, насколько безжалостными те могут быть.

— Клянусь небесами, наверное, твоя мысль и неплохая… — Девлин вдруг умолк. — Хотя теперь ты говоришь по-другому. Ведь теперь это уже не будет борьбой до самого конца.

— Но мы получим половину, — подтвердил Пендрейк.

Девлин кивнул задумчиво.

— Половину скота, половину оружия…

— Мы установим демократию на своей территории, — заметил Пендрейк, — и мы будем защищать ее, однако не станем пересекать границу. Вскоре они поймут смысл нашей затеи.

Худой человек ничего не ответил.

— Каким образом ты собираешь все это сделать? — неожиданно спросил он.

— Сообщи об этом своим самым доверенным людям, — произнес Пендрейк. — Мы начнем действовать еще до конца этой недели. У нас нет выбора.

Девлин протянул руку. Они обменялись рукопожатием и разошлись. Высокий мужчина направился вниз по склону холма, а Пендрейк стал спускаться по другому. Когда Пендрейк вернулся к своему жилищу, то увидел, что за время его короткого отсутствия к нему пришел посетитель.

Прямо перед низким входом на корточках сидел Большой Олух.

Монстр весело улыбнулся ему.

— Подумал, что стоит засвидетельствовать тебе мое почтение, — произнес неандерталец, — и, быть может, поговорить с тобой еще раз.

Пендрейк с настороженным вниманием оглядывал собеседника. Ему вдруг пришло в голову, что никогда раньше ему не противостоял такой опасный и умный противник. Он не сомневался, что сейчас ему будет сделано последнее предупреждение.

— Пендрейк, — начал Большой Олух, — я узнал про женщин.

Пендрейк сжался, как пружина.

Существо внимательно и спокойно смотрело на него.

— У меня сложилось впечатление, что тебя беспокоят остальные женщины.

Это было мягко сказано. Пендрейк весь внутри поежился, когда подумал об этом. Потом он сказал:

— Там, откуда я явился, женщина сама выбирает мужчину в спутники жизни.

Большой Олух поджал губы и поднял руку, словно отметая этот аргумент.

— Кончай трепаться, сам знаешь, я никогда бы не получил даже одну, если бы выбирали они. Эти женщины предпочли бы мне даже ничтожество Миллера. Разве не так?

Пендрейк был вынужден согласиться с этим. Но тут ему в голову пришло, что он не может объективно обсуждать этот вопрос. Слишком много чувств вызывали в нем мысли об отношениях между мужчинами и женщинами. Он с удивлением осознал, насколько же сильно эти чувства, но ему нельзя показывать это Большому Олуху.

— Пендрейк… ты знаешь, трое из этих дамочек уже подрались из-за меня между собой. Что скажешь? — Большой Олух покачал своей уродливой головой как бы недоумевая, но по всей видимости с удовольствием. — Женщины сделаны не так, как мужчины, Пендрейк. Если бы ты спросил меня, когда я сделал свой первый выбор, то я поклялся бы на куче Святых Амсаний, что ни одна из них не ляжет со мной в постель. Но я хорошо сыграл свою роль. Без поцелуев. Ты понимаешь, мне хотелось полизаться с ними, можешь мне поверить, но я прикинул, что если полезу своей мордищей к ее лицу… И, знаешь ли, а две мои более ранние женщины покончили с собой. Это потрясло меня. Конечно, я не хочу, чтобы это повторилось снова, поэтому больше никаких поцелуев.

— А что с оставшимися тремя? — спросил Пендрейк.

Большой Олух помрачнел. Он не меньше минуты просидел на корточках, вся его веселость улетучилась. Блеск исчез из его глаз, и было заметно, что он расслабился.

— Подобные вещи происходят время от времени, Пендрейк, — начал он осторожные объяснения. — Расскажу тебе, что я выяснил о женщинах. Как я понимаю, женщине нужен какой-нибудь мужчина. Если она не может найти себе хорошего мужика, она выбирает себе плохого. Если не может получить красавца, то берет уродца. Такова ее природа, и тут уж ничего не поделаешь. По многим вопросам она может принимать решения не хуже, чем мужчина, но только не тогда, когда… Вернемся к этим трем женщинам. Хочешь знать, как я с ними обращаюсь? Сначала я заставил их выучить английский. Взял парнишу, который тараторит по-немецки, и использовал его в качестве переводчика. Я сказал им через него, что люди здесь живут вечно. Это заставило их задуматься. Еще я им сказал, что здесь я главный. А женщинам нравится жить с боссом. Потом, после того как они выучили несколько слов, я дал им ясно понять, что я могу нежно обращаться с ними, если только они не перечат мне. Говорю тебе, Пендрейк, вот так все и происходит. Ну, что скажешь?

Налицо была попытка установить дружеские отношения. Это полуживотное действительно хотело дружбы со своим потенциально самым опасным противником. Пендрейк покачал головой.

— Большой Олух, — сказал он наконец, — освободи всех шестерых своих женщин. Прикажи своим прихвостням, чтобы они освободили и своих. Если три из твоих жен в самом деле дрались из-за тебя, то пусть одна из них останется у тебя в качестве постоянной супруги. Если все женщины получат свободу, то я предсказываю, что мужчины начнут тут же ухаживать за ними, и они с удивлением обнаружат, что женщины после первоначального потрясения, которое они перенесли после того, как оказались здесь, будут глядеть на них как на потенциальных мужей. И пройдет совсем немного времени, когда начнутся справляться свадьбы.

Неандерталец встал.

— Это все, что ты скажешь мне? — раздражительно спросил он.

— Ты-то в глубине души понимаешь, что я прав, — спокойно ответил Пендрейк.

— Своей болтовней ты нарываешься на неприятности, — последовал резкий ответ. — Я не собираюсь иметь только одну женщину, и пока что я заправляю этим городом.

Пендрейк ничего не ответил, просто остался стоять на месте. Большой Олух хмуро посмотрел на него, а потом, зарычав, повернулся и побрел прочь.

Пендрейк опустился и полез в дом. По другую сторону двери он обнаружил Элеонору, в беспокойстве дожидающуюся его.

— Что, по-твоему, он станет делать? — спросила она.

Пендрейк покачал головой.

— Не знаю, — признался он.

У него засосало под ложечкой, и это говорило ему, что жребий брошен.