Подъем!

С этим криком в его спальню зашел Моррисон.

— Время, да? — Пендрейк уставился на стройного молодого человека. — Неужели вы здесь как-то различаете время? Почему я просто не могу оставаться здесь, пока сам не проголодаюсь?

К его удивлению Моррисон покачал головой.

— Ты болел, но это уже в прошлом. И теперь ты должен приспосабливаться к заведенному порядку. Так говорит Большой Олух.

Пендрейк посмотрел на худое лицо собеседника. У него в голове мелькнула мысль, что ведь Моррисон уже шпионил за ним. Ему и раньше казалось, что этот паренек был на побегушках у Большого Олуха, но до какой степени он ему предан, Пендрейк пока еще не уразумел до конца. Похоже, прямо сейчас он может выполнять свой план понимания условий жизни этого странного места. Нельзя сказать, чтобы Моррисона следовало опасаться — просто он всегда будет поддерживать правящий режим.

— Большой Олух, — отвечал Моррисон на его вопрос, — все здесь организовал. Двенадцать часов на сон, четыре часа на еду и так далее — но ты, естественно, не должен все время спать или есть. Можешь заниматься чем угодно, если только отработаешь восемь часов в день.

— «Отработаешь»?

Моррисон объяснил.

— Кто-то должен нести охрану, дважды в день нужно доить коров. Нужно еще ухаживать за садами, раз в неделю устраиваем охоту на оленей. Вот и вся работа. — Он показал небрежным взмахом руки. — Сады вон за теми деревьями, в противоположной стороне от ямы с бестией. — В конце он добавил: — Большой Олух хочет знать, что ты можешь делать.

Пендрейк криво усмехнулся. Итак, человекообезьяна дает ему понять, какая жизнь ждет его, если он не согласится на его предложение и не станет вторым боссом. Конечно, на самом деле это никакая не работа, но он четко представил себе картину упорядоченной иерархии, которая стояла за ней. Пендрейк помрачнел и сказал наконец:

— Передай Большому Олуху, что я могу доить коров, работать в саду, нести охрану и еще пару других вещей.

Но в этот день ему не было дано указаний выполнять какую-либо работу. Да и на следующий день тоже. Так что он просто шатался по городу. Некоторые сторонились его; другие становились такими беспокойными, что невозможно было с ними о чем-либо говорить; третьи же, включая явных сторонников Большого Олуха, расспрашивали его о Земле. Кое-кто уже считал, что он стал одним из них.

Во время этих разговоров Пендрейк узнал истории шахтеров, карточных игроков, ковбоев. Картина все более прояснялась. В основном здесь были люди, выхваченные в период времени с 1825 по 1875 год. Похоже, как понял Пендрейк, тропа, на которую была направлена установка нуль-транспортировки, располагалась не более чем в двадцати милях от старого поселения пионеров Запада, называемого Каньон Таун.

Утром третьего дня Девлин заполз в спальню Пендрейка как раз, когда тот вставал.

— Я заметил, что Моррисон отправился в сторону частокола, — заметил Девлин, — и поэтому пролез к тебе. Мы уже готовы, Пендрейк.

Тот поднял туловище и уселся на постели, хмуро подумав, что же эти люди, не имеющие совершенно никакого опыта участия в военных действиях, считают себя готовыми к ним. Девлин продолжил говорить, а Пендрейк слушал его, пытаясь представить себе всю картину.

— Основная часть плана — захватить частокол и заставить его защитников сдаться. Людям не нужно кровопролитие. Детали таковы…

Пендрейк выслушал этот по-детски наивный план, видя все его слабины. Все его советы были проигнорированы. Вместо отчаянного, основанного на внезапности нападения ему предлагали неясный план осады врага.

— Послушай, Девлин, — не выдержал он наконец, — посмотри на меня. Я два дня ничего не делал. Ты мог бы подумать, что мне нет дела ни до чего в мире. И все же моя жена в руках проклятой, самой опасной банды гангстеров, которая когда-либо появлялась на Земле. Моей стране угрожает опасность, о которой никому не известно. Более того, три дня назад Большой Олух предложил мне возглавить очередную атаку на немцев под тем предлогом, что она может находиться в качестве заложницы у них здесь, на Луне. Почему же я не тороплюсь принять это предложение, хотя и схожу с ума от беспокойства? Потому что проиграть в десять раз проще, чем победить, и последствия при этом трагические. Потому что никто в мире не может победить, если выбрана неправильная стратегия. Что же касается кровопролития — похоже, ты так до конца и не осознал, что противник у тебя — человек, который не будет колебаться и секунды, чтобы отдать приказ устроить резню, если его положению лидера что-то будет угрожать.

— Похоже, ты еще не осознал, насколько умело здесь все организовано. Внешний вид обманчив. Если ты не будешь действовать молниеносно, то еще не принявшие чью-либо сторону пойдут против тебя, и драться они будут с удвоенным упорством, чтобы доказать Большому Олуху, что они все время были за него.

— А сейчас давай организовать сражение, а не игру. Скажи, что находится в охраняемых зданиях?

— В одном — огневое оружие; в другом — копья и луки со стрелами, в третьем — инструмент… все, что когда-либо попадало сюда с Земли, Большой Олух присваивал себе.

— Где хранятся боеприпасы для оружия?

— Только Большой Олух знает это… Хотя, кажется, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду. Если он сможет их применить… Нам необходимо захватить их.

— Если, — заметил Пендрейк, — первая стрела, пущенная каждым из нас, выведет из строя одного из лагеря противника, то наша небольшая война закончится через десять минут, но…

Со стороны двери послышался царапающий звук — это в спальню полз Моррисон. Он дышал тяжело, словно задыхался после бега.

— Большой Олух, — выдохнул он, — хочет показать тебе машину транспортировки. Сказать ему, что ты идешь?

Вопрос был излишним — Пендрейк отправился сразу же.

Транспортирующая машина находилась за высоким бревенчатым частоколом, выстроенным у самого края скалы. Она была сделана из темного тусклого металла и покоилась на основании из твердого металла. Остановившись на деревянной платформе, которая протянулась вокруг верхнего края частокола, Пендрейк хмуро посмотрел вниз на это уродливое строение. Несмотря на всю свою волю, он был возбужден: если ему удастся заставить эту машину работать, изменить ее фокусировку куда-либо в другое место, скажем, например, в немецкую тюрьму, где томится Элеонора, или в генеральный штаб армии Соединенных Штатов Америки… если ему хотя бы удастся понять, как заставить ее работать в обратном направлении!

Он заставил себя выкинуть из головы эти надежды. Тридцать футов в длину, прикинул он, двенадцать футов в высоту и восемнадцать в ширину. Достаточно большая машина, здесь может пройти все, кроме локомотива. Пендрейк прошел по платформе и остановился наконец в том месте, где она вплотную подступала к самому краю пропасти. Открывшаяся перед ним глубина привела его в шок. Его телу всегда было трудно справляться с головокружением, да и не нужно было подвергать себя риску лишь для того, чтобы взглянуть вниз на основание машины.

Пендрейк отошел назад и повернулся лицом к Большому Олуху, который сидел на корточках и следил за ним бесстрастно.

— Как попасть за частокол? — спросил Пендрейк.

— С противоположной стороны находится дверь.

Она и была там. Запертая на висячий замок. Большой Олух сунул руку в полоску меха, которая протянулась вокруг его живота, и достал ключ. Когда неандерталец стал открывать тяжелую дверь, Пендрейк протянул руку.

— Как насчет того, чтобы дать замок мне? Не думаю, что я смогу взобраться по этим стенам, если меня забудут внутри.

Он сказал это специально. Он много думал, как же ему вести себя наедине с Большим Олухом, и сейчас ему показалось, что открытое недоверие был верным психологическим приемом.

Большой Олух поморщился.

— Это место не для тебя. Я специально построил его таким укрепленным и неприступным, чтобы никто или ничто, оказавшееся здесь с Земли, не могло захватить меня внезапно.

— Тем не менее, — не отставал Пендрейк, — я не смогу как следует сосредоточиться, пока я чувствую, что…

Большой Олух хмыкнул.

— Послушай, — сказал он, — возможно, тебе хочется запереть меня здесь.

Пендрейк показал рукой.

— Видишь вон те холмы, в ста ярдах отсюда?

— Ну?

— Брось туда замок.

Большой Олух сердито посмотрел на него, потом выругался:

— Черта с два! Что, если там кто-то прячется и схватит замок, а потом запрет нас внутри? И тогда они поразят меня стрелой, и выпустят тебя наружу.

Несмотря на свою напряженность, Пендрейк улыбнулся.

— Один-ноль в твою пользу, — признал он с хмурым видом. Он не испытывал настоящий страх перед Большим Олухом в данный момент. Еще не пришло время хитрить. Возможно, сейчас, когда он высказал свой протест, ему пойдет на пользу дать человекозверю почувствовать себя победителем. Но не так быстро. — Приходилось оставлять кого-нибудь внутри? — спросил он.

Приземистый человек не спешил отвечать.

— Да, — произнес он наконец. — Двух забавных парнишей, одетых в металл. У них была дьявольская пушка, вся утыканная тонкими проводками и светившаяся голубым светом. У меня шрам на плече остался после ожога, после того, как они зацепили меня этим лучом. Я страшно перепугался, что они сожгут частокол, но, похоже, луч не действовал на дерево. — Он хрипло вздохнул, выражая сожаление. — Мне бы очень хотелось заиметь эту пушку. Но они забрали ее с собой, когда спрыгнули со скалы. Все это произошло очень-очень давно, возможно, полмиллиона лет назад.

Человеческие существа с тепловым оружием и в металлических костюмах пятьсот миллионов лет назад… и несколько недель наедине с машиной… Пендрейк попытался представить их, оказавшихся в этой кошмарной тюрьме, под присмотром человекообезьяны. Она столь зримо предстала перед его глазами, что на какое-то мгновение он почти мог видеть этих людей, пошатывающихся от нехватки пищи и воды, обезумевших, прыгающих вниз навстречу милосердной смерти.

От них его отделяла бездна времени… и в сознании Пендрейка вспыхнула новая мысль, все более его захватывала, так что он наконец сказал устало:

— Ты, Большой Олух, наверное, лопух. Если те, кто построили эти пушки и знали принципы их работы, не смогли заставить эту машину работать в обратном направлении, то как ты можешь ждать этого от меня? Ведь они находились в столь отчаянном положении, что, наверное, перепробовали все возможное.

— Гм-м! — произнес Большой Олух, потом выругался, осознав свое поражение.

Пендрейк заметил:

— В любом случае я взгляну на эту машину.

Машина тяжело лежала на камнях; в гладких металлических стенках только там, где находилась рабочая часть, имелось большое углубление. Пендрейк зашел туда, не питая особых надежд. В активной стенке словно тонкой иглой были проделаны миллионы крошечных отверстий. На ощупь она показалась слегка теплой. Никаких рычажков, кнопок или циферблатов не имелось.

Пендрейк с любопытством стал оглядываться и тут вдруг осознал, что он уже понимает, как работает машина. Это знание пришло к нему мгновенно и настолько естественно, словно всегда было ему известно.

Пространство, время и материя создаются хаотическим движением, которое, чисто случайно, привело к возникновению нашей Вселенной в ее нынешнем виде. Наука пытается лишь частично принести порядок в некоторые из этих случайных движений.

Эта машина регулирует все случайные движения на том месте, где она находилась, и в том месте, с которым была связана. Сама ее форма, включая пещероподобное углубление, была условием идеального порядка, противостоящего беспорядку. Благодаря тому, что она устраняла искажения случайных конгломераций, ее можно было использовать не только для транспортировки, но и для любых других целей, связанных с энергией.

Нельзя сказать, что это на самом деле был передатчик материи между Землей и Луной. В упорядоченном пространстве эта небольшая особая область внутри Луны соседствовала с маленьким пространством на Земле, откуда люди и животные внезапно перемещались в страну вечной жизни.

Поскольку в идеальной среде энергетические потоки следуют точным ритмам и меняют свое направление на противоположное через строго определенные интервалы, эти два пространства не всегда были связаны. Когда внезапно совершенно определенно осознал Пендрейк, это ритм состоял в следующем: примерно десять минут поток был направлен от Земли к Луне, потом следовал период настройки протяженностью около восьми часов (сам по себе удивительный феномен), за ним шел десятиминутный обратный поток к Земле и снова восемь часов настройки, после чего цикл повторялся по-новому.

Только во время потока люди могли попадать из одной области в другую, причем им казалось, что перемещение осуществляется мгновенно. Так что в зависимости от направления потока они могли либо отправляться на Землю, либо прибывать с Земли на Луну.

Пендрейк прикинул, что несколько часов настройки уже прошло и что пройдет еще несколько часов до того, как очередной поток, вернувшийся с Луны на Землю, будет способен автоматически захватить с собой кого-то, кто окажется в этой пещере, и перенести его на Землю.

Но это была всего лишь одна из второстепенных функций машины. Для выполнения большинства других требовался специальный катализатор.

Пендрейк повернулся и вышел из металлической пещеры, и он уже не испытывал сомнений, рассказывать ему Большому Олуху или нет то, что узнал о функционировании этой машины. Он только в том случае что-нибудь значил для этого человека, если мог быть ему полезным. Пендрейк спокойно сказал:

— Я узнал, как работает эта машина. Я могу отправиться на Землю или послать кого-нибудь, если у меня будет время для подготовки… вероятно, для этого понадобится целый день.

Неандерталец подозрительно посмотрел на него.

— Но ведь ты сам говорил, что как ты сможешь понять то, в чем признали себя побежденными парни с тепловой пушкой.

Пендрейк пожал плечами.

— Возможно, они были обыкновенными людьми, могли лишь использовать машины, созданные своей цивилизацией, не понимая принципов их работы.

Монстра было не так легко убедить.

— Я и другие парни попадали сюда без всякой подготовки. Почему тебе требуется время? — спросил он.

Это был хороший вопрос, но если Большой Олух узнает ответ, то ему уже не нужен будет Пендрейк.

— Вот потому-то вас здесь так мало, — ответил Пендрейк. Если хочешь, я настрою эту машину так, что она будет переносить сюда любого человека, который попадает на ту тропу.

Это была ложь, но поскольку Большой Олух желал этого меньше всего, то почему бы без всякой опаски не сделать такого предложения.

Большой Олух выказал озабоченность.

— С этого момента тебе запрещено подходить близко к этому месту.

Пендрейк несколько секунд помолчал, потом переменил тему.

— Кто-нибудь когда-нибудь убегал отсюда? — спросил он.

Последовала долгая пауза.

— Один парниша, — признался наконец Большой Олух, помрачнев. — Около ста лет назад. Его звали Лэмбтон. Он был, по его словам, инженером, осуществлял разметку для прокладки железной дороги на Западе. Говорил он так гладко, что я позволил ему посмотреть на эти машины. Он взлетел на одной из них к потолку пещеры. Я закрыл тот туннель, можешь быть уверен, но я долгое время еще беспокоился. В конце концов я решил, что он не мог добраться на ней до Земли, и эта мысль принесла мне облегчение.

Пендрейк вполуха выслушал последний комментарий: услышав имя Лэмбтона все разрозненные фрагменты картины вдруг встали на свое место, и вся цепочка событий стала обретать смысл. Крошечный артефакт — двигатель — древней лунной цивилизации оказался на Земле. По всей видимости, Лэмбтон-старший ничего не делал с ним. Но по прошествии некоторого времени сын или внук человека, которого знал Большой Олух, очевидно, заинтересовал группу идеалистов — ученых, бизнесменов и других профессионалов, представив им этот двигатель как средство мирного освоения планет. Где же все эти годы с момента бегства Лэмбтона с Луны пробыл двигатель, еще предстояло выяснить. Но одну мерзкую вещь он ясно представлял себе. Много людей, связанных с этим делом, были либо убиты, либо томились в тюрьме, а уцелевшие не нашли ничего лучшего, кроме как взяться за установление мира на планете, раздираемой человеческой враждой. Так как большинство идеалистов сами по себе являлись людьми, очень легко приходящими в ярость, то вся их затея имела поистине жалкий вид.

Пендрейк, мысленно оглядываясь назад, рассудил, что цивилизация будет развиваться медленным темпом и что даже высокообразованные и доброжелательно настроенные люди не смогут ускорить этот темп, разве что на самую малость.

Пендрейк дипломатично заметил:

— Вы сказали, что есть и другие машины… — Он специально оставил этот вопрос висящим в воздухе.

И услышал резкий ответ:

— Пока мы не договоримся, ты не увидишь ни одной машины. И чтобы ты не думал, что у тебя много времени, чтобы попытаться снюхаться с Девлином с целью сбросить меня с моего насеста, скажу, что уже завтра отправляется в путь новая экспедиция за женщинами. Я даже не буду ждать возвращения предыдущей.

Пендрейк ничего не ответил. Теперь, когда он столько узнал, он просто не мог не действовать. А до следующего потока энергии с Луны на Землю оставалось еще несколько часов.

И у него не было ни одного катализатора, чтобы использовать другие важные функции машины.

Большой Олух продолжал:

— Я не собирался посылать ее до возвращения предыдущей, но что-то говорит мне, что пришло время заваливать пещеры между нами и немцами. Отправишься ты или нет — решать тебе, выбирай то, что больше согласуется с твоей игрой, но не советую тебе затягивать с выбором. А теперь пошли назад в город.

На обратном пути они молчали. Мозг Пендрейка напряженно работал. Итак, Большой Олух форсирует события, не оставляя ему ни единого шанса. Краем глаза он внимательно следил за неуклюже переваливающимся созданием, пытаясь прочесть по выражению его грубоватого сурового лица, какие же замыслы вынашивает пещерный человек. Но лишь бесстрастность была написана на его лице. Да в каждом его движении или сокращении мускулов ощущалась невероятная физическая сила.

Наконец Пендрейк сказал:

— А как вы поднимаетесь на поверхность? Ведь там нет ни воздуха, ни тепла? — И прежде, чем Большой Олух успел ответить, он добавил: — Какого рода жилище соорудили для себя немцы?

Прошла целая минута. Пендрейк уже думал, что человекообезьяна не ответит. Но неожиданно тот проворчал:

— Там есть освещенные проходы, в которых тепло и имеется воздух. Многие из них выходят прямо на поверхность, некоторые имеют двери, которые хитро замаскированы под камни. Поэтому-то нам до сих пор и удавалось дурачить немцев. Мы просто скрывались за новой дверью и…

Внезапный крик оборвал его слова. На расположенный неподалеку холм выскочил какой-то человек и побежал к ним. Пендрейк узнал в нем приспешника Большого Олуха. Он подбежал к ним, тяжело дыша.

— Они вернулись с женщинами. Все мужчины просто помешались.

— Пусть лучше поостерегутся! — прорычал Большой Олух. Они знают, что с ними будет, если они коснутся любой из женщин до того, как ее не увижу.