Пендрейк поел и поспал, потом снова поел и поспал. Когда он проснулся в третий раз, то понял, что больше нельзя откладывать посещение Большого Олуха.

Но еще несколько минут он полежал не вставая. Вовсе не потому, что его спальня обладала какими-то особыми удобствами. Струившийся со стен свет был слишком ярким для человеческих глаз, не давая той темноты, которая необходима для того, чтобы спокойно уснуть. Постель, хотя и была мягкой, имела вогнутую форму. Такими же были и два длинных стула, лишенных спинок. Дверь, что вела в соседнюю комнату, имела в высоту два фута и напоминала вход в йглу — ледяную хижину эскимосов.

Раздался скрип. В дверь просунулась голова, за которой протиснулся худощавый длинноногий мужчина. Когда он выпрямился, Пендрейк узнал Криса Девлина, выступившего на суде против его смерти.

— За мной следят, — начал Девлин. — Поэтому мой приход сюда ставит и тебя под подозрение.

— Чепуха, — отмахнулся Пендрейк.

— Ну-ну! — Девлин внимательно посмотрел на него, но тот спокойно встретил его взгляд. Потом Девлин продолжил: — Я вижу, ты уже начал задумываться над тем, что происходит вокруг!

— И много чего надумал, — подтвердил Пендрейк.

Девлин устроился на одном из вогнутых стульев.

— Призна-а-аюсь, — протянул он, — ты пришелся мне по душе. Мне бы хотелось задать тебе вопрос: тот прием, который ты применил на Трогере… ты где-то тренировался?

— Я могу проделать это и с Большим Олухом, — спокойным тоном заявил Пендрейк.

Он увидел, что на Девлина его слова произвели впечатления, и криво улыбнулся про себя: он неплохо мог применять психологические трюки, к примеру, напускать на себя уверенный вид.

— Слишком плохо, — начал Девлин, — что человек с такими талантами и силой духа несколько глуповат. Ни один человек не способен справиться с Большим Олухом. Кроме того, он избегает прямых нападений.

Пендрейк быстро произнес:

— Сейчас самое важное для меня узнать: на скольких людей ты можешь положиться?

— Около сотни. Еще двести до сих пор не определились и могут перейти в наш лагерь — они просто выжидают, куда склонится чаша весов. Так что остается двести человек, настроенных против нас, и они могут заставить еще сотню сражаться на их стороне.

— Хватит и этой сотни, — заметил Пендрейк. — Миром управляют небольшие группы людей. Пятьсот решительных людей и двести тысяч идиотов свергли царский режим в России, где жило сто пятьдесят миллионов человек. Гитлер взял власть в свои руки в Германии со сравнительно небольшой армией последователей. Не хочешь выслушать один небольшой совет, Девлин?

— Да?

— Захватите водный источник. Захватите места, которые они охраняют и любой ценой попытайтесь удержать их. Захватите скот! — Пендрейк замолк на несколько секунд, потом продолжил: — Сколько у тебя жен, Девлин?

Тот вздрогнул и покраснел. Наконец он резко бросил:

— Не впутывайте в это дело женщин, Пендрейк. Наши мужчины довольно долго обходились без женщин — так мы можем потерять всех последователей.

— Так сколько же у тебя жен? — снова спросил Пендрейк.

Тот пристально посмотрел на собеседника. Он побледнел, но голос стал еще более резким:

— Большой Олух умен, — признал он. — Когда мы захватили этих немецких женщин, он дал каждому из самых ярых своих противников по две жены.

— Скажи своим людям, — начал Пендрейк, — чтобы каждый выбрал себе одну, ту, что больше нравится, а от второй пусть откажется. Понятно?

Девлин вскочил на ноги.

— Пендрейк, — взревел он, — предупреждаю тебя: не суй свой нос в это дело. Это взрывоопасно.

— Ты идиот, — набросился на него Пендрейк. — Неужели ты не видишь, что с самого начала нужно действовать правильно? Человеческий разум склонен придерживаться определенных привычек. Если эти привычки неправильны — а то, что с этими женщинами обращаются, как с имуществом, заведомо неверно — повторяю: если привычки неправильны, то нельзя просто перестроить сознание. Вам придется разрушить старый уклад жизни и попытаться жить по-новому… — Он замолчал на несколько секунд. — Кроме того, у твоих людей нет выбора. Вам всем предназначено погибнуть, вот и задумано, чтобы жены ваши удерживали вас от бунта, пока не представится удобный случай покончить с вами. Ты знаешь это, разве не так?

Девлин неохотно кивнул.

— Думаю, что ты прав.

— Можешь в этом не сомневаться, — холодно заметил Пендрейк. — И я могу также прояснить мою позицию: либо игра ведется по моим правилам, либо же я выхожу из игры… — Он быстро встал и хмуро закончил: — И мне жаль тех, кто станет щекотать Большого Олуха, не имея таких мускулов, как у меня. Ну, что скажешь?

Девлин с хмурым видом стоял у двери. Наконец он поднял глаза, и на его лице появилась слабая улыбка.

— Ты победил, Пендрейк. Я ничего не обещаю, но сделаю все от себя зависящее. В сущности мои ребята — парни неплохие… и по крайней мере они теперь будут знать, что их будет вести за собой настоящий мужчина. Но лучше тебе все-таки отправиться к Большому Олуху. Если он что-нибудь задумает выкинуть — закричи погромче.

— Не знаешь, чего ему нужно от меня? — спросил Пендрейк.

— Ни малейшего представления, — услышал ответ Пендрейк.

Когда он был на полпути к частоколу, ему пришло в голову, что он до сих пор так и не узнал, каким образом эти люди Дикого Запада оказались на Луне, и что он забыл спросить у Девлина, хватило ли у обитателей пещеры ума разработать план обороны на тот случай, если немцы решат нанести ответный визит.

Он так быстро переключился на новую непосредственную опасность, что забыл о другой, более серьезной и более отдаленной.

Его молча пропустили через ворота частокола. Через несколько минут Большой Олух выкарабкался из дверей своего дома и выпрямился.

— Не очень-то ты торопишься, — проворчал он.

— Я еще не совсем здоров, — объяснил Пендрейк, — правда, здесь, на Луне, благодаря меньшей силе тяжести я уже в состоянии ходить, хотя на Земле я вообще не смог бы подняться с постели. Да и избиение твоими людьми отнюдь не способствовало моему выздоровлению.

В ответ чудовище что-то проворчало, и Пендрейк осторожно присмотрелся к нему. Они были одни внутри частокола, и ему показалось, словно они отрезаны от всего остального мира.

Внезапно Пендрейк понял, что маленькие глазные щелки существа внимательно изучают его. Большой Олух первым нарушил молчание.

— Я здесь, Пендрейк, давно, очень давно. Когда я впервые прибыл сюда, я был совсем глупым — как эти ребята, но мой разум со временем развился, и теперь я обладаю достаточным здравым смыслом, чтобы беспокоиться насчет вещей, о которых они никогда не будут думать, вроде тех немцев, к примеру.

Большой Олух замолчал и посмотрел на Пендрейка. Тот, помедлив, наконец произнес:

— Вам следует беспокоиться о них, причины для того достаточно весомы.

Большой Олух махнул рукой, похожей на обезьянью лапу, и пожал огромными плечами.

— Я упомянул их просто так, для примера. У меня есть планы, касающиеся этих парней. Я имел в виду другое: когда ты смотришь на меня, думай о личности, чей интеллект не уступает твоему собственному, и не обращай внимания на тело. Хорошо, а?

Пендрейк мигнул. Это предложение оказалось для него таким неожиданным и удивительным, что он поневоле был тронут; в сознании его возникла картина чуткого ума, заключенного в звериноподобном теле. Но потом он вспомнил о пяти женах и еще двух других женщинах, которые покончили с собой. Он спросил, растягивая слова:

— А что еще беспокоит тебя, Большой Олух?

Ему показалось, что, когда он произнес эти тривиальные слова, легкая тень разочарования промелькнула на волосатом лице. Потом Большой Олух произнес:

— Я шел по тропе на Земле и внезапно оказался здесь.

— Да ну! — выдохнул Пендрейк.

В неверии его разум снова вернулся к словам человекообезьяны, и он снова испытал шок. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что это был ответ на его вопрос, каким образом люди попадали на Луну.

Большой Олух продолжал:

— То же самое было и с остальными, и, судя по их рассказам, они все спускались по одной и той же тропе. Это пугает меня, Пендрейк.

Тот нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Там, внизу, на Земле, есть некая машина, для тебя невидимая, — и вдруг тебя переносит сюда, на Луну. Пендрейк, мы должны каким-то образом отключить эту машину. Мы не можем дожидаться здесь, когда кто-то или что-то пройдет по этой тропе и попадет сюда благодаря машине.

— Понимаю тебя, — задумчиво произнес Пендрейк.

Голос его звучал спокойно, что несколько поразило самого его. Хотя все нервы его были напряжены, и его бросало то в жар, то в холод. Машина… Машина, которая перемещала предметы неповрежденными, установленная на одной тропе в западной части Соединенных Штатов, машина, из-за которой целая армия может проникнуть внутрь — твердыней коммунистов на Луне — и захватить и их, и двигатель, и все…

Внезапно Пендрейк увидел, что неандерталец пристально смотрит на него. Тот прислонился к краю деревянной платформы, на которой был установлен тронный стул. Потом он наклонился вперед — мускулы на его груди натянулись, как якорные канаты.

— Незнакомец, — произнес, нет, почти прошипел он, — пойми правильно: это место — огороженная территория. Здесь никогда не было много людей. Мир сойдет с ума, если узнает, что существует город на Луне, где возможно жить вечно. Теперь ты понимаешь, почему мы должны отключить эту машину и отрезать себя от внешнего мира? У нас тут есть нечто такое, ради обладания чем люди пойдут на совершение убийства. Погоди! — голос неандертальца едва не оглушил Пендрейка. — Я должен показать тебе, что случилось с теми, у кого появляются мысли другого рода. Идем.

И Пендрейк двинулся за Большим Олухом. Тот побежал по улице, направляясь за город, и Пендрейк, торопящийся вприпрыжку вслед за ним, увидел через несколько секунд, что их целью является какая-то скала.

Большой Олух достиг ее первым. Он показал вниз.

— Посмотри, — хрипло прокричал он.

Пендрейк осторожно приблизился к краю бездны и посмотрел вниз. Гладкая отвесная стена опускалась вниз на расстояние в несколько сот футов. У подножия скалы росли кустарник, трава и…

У Пендрейка перехватило дыхание. Закружилась голова. Он покачнулся, потом с трудом смог взять себя в руки. И, содрогаясь, снова посмотрел вниз.

В котловане сидела на задних лапах желто-зелено-голубо-красная бестия. Размером с лошадь. Выпирающие из челюстей отвратительные длинные клыки подтвердили мгновенное определение Пендрейка.

Дьявольской бестией оказался саблезубый тигр.

Постепенно дыхание Пендрейка успокоилось, колотящееся в груди сердце забилось ровно и ритмично. Потом пришло огромное удивление: сколько же эпох назад должна была быть установлена эта машина на тропе на Земле, если переправила сюда вымершее доисторическое чудище. И как же давно умерли те, кто построил эту машину и поселение!

Появилась еще одна мысль, невероятно странная и тревожная, больше похожая на страх, содрогание плоти, чем на идею-концепцию. Унаследованная от далеких первобытных предков память издала крик ужаса и неверия, словно каждая его клеточка вопила: «О Господи, а мне казалось, что этот кошмар давным-давно позабыт!..» — Его клетки вспомнили древнего врага и сжались в инстинктивной панике.

Пендрейк облизнул пересохшие губы и сделал в этот раз осознанный вывод: «Конечно, с опасностью со стороны диких животных не покончено. Человек все еще ведет сражение за победу не только над животным миром и хаотическим противодействием природы, но и глубоко укоренившимися в собственном сознании звериными побуждениями».

Мысли прекратились. Сузив глаза, Пендрейк уставился на Большого Олуха. Человекообезьяна присела на корточки у края бездны в дюжине футов от него и внимательно наблюдала за ним. Пендрейк тихо заметил:

— Его кормят. Его, наверное, специально оставили в живых.

Твердый взгляд серо-голубых глаз встретился со взглядом Пендрейка.

— Сначала, — начал Большой Олух, — я сохранял ему жизнь, чтобы у меня была хоть какая-то компания. Я садился здесь, на утесе, и орал на него. Потом, когда здесь появились голубые люди вместе со стадом бизонов, у меня возникла мысль, что эта тварь, может, мне еще и сгодится. Теперь она привыкла ко мне. — Неандерталец с жесткостью закончил: — Ее желудок переварил уже множество людей, и не думаю, что это окончательное число. Не окажись в этом списке, Пендрейк.

Тот твердым голосом, растягивая слова, произнес:

— Наминаю понимать, что к чему. Ты уделяешь мне столько внимания — и ты говорил что-то насчет отключения машины… а ведь я единственный человек, оказавшийся здесь, кто разбирается в технике. Я правильно понял тебя, Большой Олух?

Тот поднялся, вслед за ним и Пендрейк. Они отошли от края скалы, глядя друг на друга. Первым заговорил Большой Олух:

— Нет, ты не первый, но среди местной публики сейчас ты действительно единственный. — Потом он продолжил: — Пендрейк, я предлагаю тебе половину своей власти. Мы с тобой будем здесь главарями, первыми будем выбирать женщин и лучшие вещи. Тебе ведь известно, что мы не можем покинуть это место. Это просто невозможно. Мы будем жить здесь вечно и, возможно, если все же тебе удастся запустить остальные машины, что находятся здесь, то мы сможем отправиться туда, куда захотим, и получить все, что захотим.

— Большой Олух, слышал ли ты когда-нибудь о выборах? — спросил Пендрейк.

— Э-э!.. — поросячьи глазки подозрительно уставились на него.

— Что это такое?

Пендрейк объяснил, и волосатое существо удивленно посмотрело на него.

— Ты имеешь в виду, — взорвался неандерталец, — что, если этим тупоголовым не понравится то, как я управляю здесь делами, то они могут вышвырнуть меня?

— Вот именно, — согласился Пендрейк. — И только на таких условиях я играю.

— К чертям собачьим твою игру! — последовал рычащий ответ. На обратном пути в город Большой Олух начал уже более грубо: — Мне сообщили, что ты разговаривал с Девлином, Пендрейк. Ты… — Он замолчал. Гнев внезапно исчез, словно его вырезали скальпелем хирурга. Пендрейк с удивлением взирал, как раздражение на обезьяноподобном лице неандертальца раздражение сменяется ухмылкой. — Ты только послушай меня, дубина, — начал Большой Олух, — парня, который прожил уже миллион лет и собирается прожить еще один миллион, если правильно разыграет свои карты.

Пендрейк молчал, сознавая, что собеседник внимательно наблюдает за ним. Пендрейк не ожидал такого поворота событий и задумался. Всем своим видом Большой Олух показывал, что он — невероятно крутой «парень».

— У меня на руках все тузы, Пендрейк, — в размышления Пендрейка проник тихий голос Большого Олуха, — а в рукаве припрятаны короли одной масти. Меня невозможно убить, если только мне на голову не свалится камень с крыши… — Он вскинул голову и посмотрел ввысь, потом взглянул на Пендрейка, и его улыбка стала еще более широкой. — Подобное уже случилось однажды с одним парнишей.

Они остановились в небольшой аллее в тени деревьев. Город находился чуть дальше за холмом. На какое-то короткое время воцарилась тишина, которую не нарушали ни звуки смеха, ни шепот голосов. Они оказались одни в каком-то странном мире — человек и недочеловек, и лица их были обращены друг к другу.

Пендрейк нарушил тягостную тишину.

— Я не рассчитываю на то, что это случится с тобой.

Большой Олух расхохотался.

— Сейчас ты ведешь себя по-умному. Я так и думал, что до тебя быстро дойдет. Послушай, Пендрейк, ты не можешь противостоять мне, потому подумай над моими словами. Тем временем я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не станешь якшаться с кем бы то ни было. Это справедливо?

— Абсолютно, — ответил Пендрейк. Он не чувствовал никаких угрызений совести, давая это поспешное обещание. Было ясно, что своим противостоянием он будет балансировать на краю пропасти, а он еще не был готов к этому. Любой здравомыслящий человек на Земле из безжалостной земной истории мог понять лишь одно: бесчестного противника нельзя одолеть по честным правилам.

Большой Олух продолжал:

— Уверен, мы на пару сможем управиться с кое-какими делами, например, с немцами. Возможно, я даже разрешу тебе осмотреть машину после следующего периода сна. Скажи-и…

— Да?

— Ты ведь говорил, что захватившие тебя парни держат твою жену в качестве заложницы. Как ты смотришь на предложение провести пару недель, возглавляя экспедицию, главной целью которой будет освобождение ее?

Луч надежды вспыхнул в душе Пендрейка. Но тут он поймал на себе изучающий взгляд маленьких пронзительных глазок, и волнение его тут же улеглось. Да, Элеонору нужно вызволить, но он и думать не хотел, что приведет ее сюда, не укрепив предварительно своих позиций в союзе с Девлином и его людьми. Так же, как не мог представить себя во главе экспедиции, главной целью которой будет похищение женщин.