Глава 12
День еле тащится. Телефонный звонок, на который я не ответила, пока разговаривала с Томом, был от Симоны. По моему молчанию она поняла, что что-то пошло не так. Я посылаю ей сообщение с обещанием позвонить завтра. Я не могу поговорить с ней прямо сейчас, меня еще трясет от наглости Тома. Я кое-как провожу совещание со своей командой. Аша опять сама безупречность. Открытое противостояние ей пока не выгодно, она предпочитает выждать нужный момент. Скоро ли он настанет? Найдет ли она нужный рычаг?
Но подобные мысли бесполезны, как соломенная шляпа в грозу. Я под проливным дождем, я скоро промокну до нитки, так какой смысл думать о солнце?
Я пробираюсь через этот день, приезжаю в ресторан и тут же нахожу Дейва за задним столиком. Я смотрю, как он заказывает нам по стакану белого вина и закуску из кальмаров. Скорее всего, мы выпьем первое и проигнорируем второе.
Он встревожен, украдкой поглядывает то налево, то направо, как будто ждет нападения через окно, а не через главный вход. Когда я сажусь за столик, он приветствует меня робким кивком и чуть ли не благодарной улыбкой.
– Ты одна, – говорит он. Облегчение вырывается из него, как пар из кипящего чайника.
– Пока да. – Я делаю глоток вина. Сухое с нотками цитрусовых.
Дейв выглядит больным.
– Я… я зашел слишком далеко вчера вечером, – пускается он в объяснения, запинаясь. – Я слишком остро отреагировал.
Какое знакомое объяснение! Некоторое время назад я попробовала быть с Дейвом немного более напористой, в смысле секса, да. Я поддалась импульсу, села ему на колени, когда он допил свое вино, и грубее, чем обычно, попросила взять меня. Он быстренько ретировался. Попросту отверг меня.
На следующий день он извинился передо мной. Сказал, что слишком остро отреагировал, потому что я вела себя непривычно. Он не хотел, чтобы я менялась. Теперь я вижу, насколько абсурдно это объяснение. Все меняется. Все. А я всего лишь решила разнообразить нашу постельную жизнь. Если мы не можем сделать такую малость, то на что мы вообще способны, черт побери?
Но в этом было и что-то зловещее. Он сбежал, когда я попыталась открыто соблазнить его. Ушел, как только я предложила новую идею, фривольную и игривую, не подчиняющуюся никаким правилам. Дейв всегда хотел контролировать меня.
Именно это привлекало меня в нем. Я боялась свободы, меня пугали собственные импульсы.
Я изменилась.
– Кейси, ты меня слышала? Я зашел слишком далеко.
– Я слышала тебя.
За угловым столиком сидит женщина и хихикает. Она одна, и только через несколько минут я замечаю у ее уха сотовый телефон.
Дейв кивает в сторону другого столика, который находится ближе к центру. На трех мужчин, смакующих напитки.
– Это члены моего клуба, – говорит он. – Я бы не хотел, чтобы мы устраивали здесь сцену.
– Правда? – приподнимаю я бровь. – Я пришла не для того, чтобы устраивать сцены, но я нахожу интересной идею, что я должна задумываться над твоими предпочтениями.
Он стрельнул на меня глазами.
– Это ты обманула меня. Ты предала меня. Я дал тебе все. Я дал тебе эту работу…
– Ты помог мне с собеседованием.
– Да ты и этого не могла сделать! Я купил тебе белые розы, подарил рубин, который ты все еще носишь на своем пальце! Я дорожил тобой!
Я качаю головой. Из кухни доносится звон посуды, на улице сигналит машина.
– Ты никогда не дорожил мной. Ты дорожил идеалом, который придумал себе.
– О чем ты говоришь? По-твоему, это игра?
– Нет, это война. Кровавая бойня.
– Я собираюсь все рассказать Дилану.
Я улыбаюсь. Он как ребенок, который бежит к взрослым за утешением. Я бросаю взгляд в сторону стойки администратора… Вот и он. Роберт. Он говорит с администратором, но смотрит на меня.
– Не думаю, что это будет хорошей идеей, – медленно произношу я. – То есть рассказать крестному.
– Конечно, ты так не думаешь! – фыркает Дейв. – Ты думала, что сможешь просто взять и уйти… – Он начинает распаляться, но тут же затихает, потому что замечает идущего к нам Роберта. Его нельзя не заметить. Роберт заполоняет собой все пространство. Он подходит к столику, не сводя глаз с Дейва.
– Так это вы тот мужчина, который вот-вот проиграет, – произносит он.
Я ежусь. Я не против сразиться с Дейвом, но мне не нравится, когда кто-то делает это за меня. Вчера вечером Том взял ситуацию в свои руки, но тогда дело обстояло иначе. Здесь, в безопасности ресторана, приветствуется сдержанность.
Дейв открыл рот, но вместо членораздельной речи с его уст сорвалось несколько обрывочных фраз:
– Вы, должно быть… почему… когда…
Роберт снисходительно усмехается и кладет руку мне на плечо.
– Я сяду вон там. – Он показывает на пустой столик в центре зала. Оттуда он будет прекрасно видеть весь ресторан, и весь ресторан будет видеть его. – Просто махни рукой, если что, – говорит он и выразительно смотрит на меня, прежде чем учтиво кивнуть, удаляясь.
У Дейва лицо цвета грудки малиновки. Он сидит и остервенело колотит вилкой по столу, словно хочет выяснить, легко ли поцарапать столешницу.
– Ты пригласила меня сюда, чтобы унизить, – шепчет он.
– У тебя учусь.
Он молча смотрит в стол, направляя весь свой гнев на вилку. Это своеобразный метроном, задающий ритм нашей встрече.
– Так не должно быть, – говорю я. – Нам надо перестать причинять друг другу боль. Мы могли бы объявить перемирие, построить нашу жизнь заново и двигаться дальше.
– Отдельно.
Непонятно, вопрос это или утверждение. В любом случае я подтверждаю его слова кивком.
– Ты нужна мне, – говорит он, голос дрожит от эмоций. Его взгляд снова блуждает по залу, останавливается на женщине с яркими крашеными волосами, на мужчине в дорогой одежде и с дешевыми татуировками, на даме, которая до сих пор смеется сама с собой, и, наконец, на Роберте Дейде. – Мне не нравится этот город, он безвкусный, наглый, бесстыжий, он…
– Он пугает тебя, – заканчиваю я за него.
– Я не говорил этого, – огрызается он.
– Нет, не говорил, по крайней мере, не делал подобных заявлений. Но за тебя говорили тысячи мелочей. – Он обжигает меня взглядом, но позволяет продолжить. – Ты родом из мира, где жизнь протекает спокойнее. Где до сих пор чтутся традиции, а скромность – всего лишь качество характера, а не помеха в жизни. Ты приехал в Лос-Анджелес из-за работы. Ты думал, что сумеешь справиться с сиянием Голливуда, со всем этим многоцветьем, агрессивными женщинами и красавчиками мужчинами, но ты не смог, не так ли?
Дейв ерзает на стуле; вилка продолжает отбивать ритм. Я наклоняюсь вперед, хочу, чтобы он меня точно услышал:
– И тогда ты попытался установить контроль над крохотным уголком этого города. Ты вступил в клубы, которые брезгуют теми, кто не соответствует вашей старой школе и идеалистическому взгляду на мир. Ты нашел дом в округе, где единственным отличием между соседями является марка дорогого автомобиля. Ты сделал обстановку строгой до аскетизма, чтобы уравновесить буйство города, и выбрал меня из-за правильной внешности, правильного поведения, правильного образования… и потому, что ты мог контролировать меня. Ты говорил, какой ты хочешь меня видеть, и я отливала себя в приготовленной форме и держала эту форму годами.
Он поднимает на меня глаза; в них застыла молчаливая мольба.
– Я больше так не могу, Дейв. Я изменилась. Если хочешь, можешь наказать меня за это, но ничем хорошим это для тебя не кончится. В лучшем случае ты просто оконфузишься, в худшем – станешь настоящим посмешищем. Как бы то ни было, мы уже никогда не будем вместе. Я больше не вписываюсь в твой укромный уголок.
Веселая дама в конце концов вешает трубку, и в этот самый миг улыбка сходит с ее лица.
– Ты держишься за меня из-за страха, а не из-за любви, – подвожу я итог. – Но к несчастью, эти отношения никогда уже не принесут тебе ощущения безопасности.
Дейв бросает вилку на стол, но молчание не нарушает. Я киваю, понимая, что это и есть его ответ. Он не пойдет к Фриланду, он больше не будет со мной бороться. Битва закончена. Он отпускает меня.
Я незаметно снимаю с пальца рубин и толкаю кольцо в его направлении. Я очень осторожна. Не хочу, чтобы кто-то заметил мои действия. Он сжимает украшение в кулаке.
– Ненавижу это кольцо, – бормочет он. – Возненавидел его в тот миг, когда ты остановила на нем свой выбор, а теперь ненавижу еще больше.
– Все правильно. – Я не осуждаю его. – Тебе нужна женщина, довольствующаяся блеском бриллиантов, а не та, что тянется к небезупречной страсти рубинов.
– Ниточки шелка, – говорит он. – Так ювелир назвал изъяны рубина. Я не понимаю, зачем давать недостаткам такое красивое имя?
Я улыбаюсь и вздыхаю:
– Я знаю, что ты не видишь в этом красоты. Поэтому нам никогда не ужиться.
Я смотрю на свои руки, свободные от украшений.
– Мне действительно очень жаль, что я сделала тебе больно. Нельзя было заводить роман, чтобы разобраться в себе. Нужно было выяснить все самой. Мне следовало быть сильнее. Мне очень, очень жаль, что ты пострадал от моей слабости.
Дейв коротко кивает.
– Вы уйдете вместе? – спрашивает он.
Я смотрю на Роберта.
– Нет. Он выйдет из ресторана через несколько минут после меня. Если хочешь, я могу выйти с тобой, чтобы сохранить лицо.
Он немного оживляется. Это первые приятные слова, которые я сказала ему сегодня.
Он просит счет, а достаю телефон и посылаю Роберту сообщение:
«Я собираюсь выйти с Дейвом, но потом наши пути разойдутся навсегда. Все под контролем.
Не надо идти за нами».
Я наблюдаю, как Роберт смотрит в телефон, пока официантка ставит перед ним чашку кофе. Он читает мое сообщение, отхлебывая горячий напиток, не утруждаясь тем, чтобы добавить сахара или сливок. Он любит черный кофе. Я этого не знала.
Забавно, что это тревожит меня. Сколько еще мелких деталей не знаю я о мужчине, который изменил всю мою жизнь?
Его ответ скор и решителен.
«Тебе не следует оставаться с ним наедине.
Я иду за вами».
Я ожидала нечто подобное, но надеялась на лучшее.
«Все отлично. Мы больше не будем причинять друг другу боль.
Просто поверь мне, хорошо?»
Я нажимаю кнопку отправки, пока Дейв протягивает официантке кредитную карту.
Роберт хмурится, читая мое послание. На мгновение я начинаю сомневаться, стоило ли пользоваться им в качестве «предполагаемой угрозы». Это как завести пуму вместо служебной собаки. Никогда нельзя быть уверенной, когда и на кого она нападет.
Но Роберт ловит мой взгляд и натянуто кивает, отсылая очередное СМС.
«Если ты не дашь о себе знать через пять минут после выхода, я иду за тобой».
Смешно. Я знаю, что он хочет защитить меня, но у меня такое чувство, будто целится он в меня.
Я убираю телефон в сумочку и улыбаюсь Дейву:
– Идем.
Он встает первым и вежливо ждет, пока я соберусь. Мы проходим с ним бок о бок мимо мужчины с татуировками и женщины с крашеными волосами, мимо Роберта, на краткий миг задерживаемся у столика любителей пропустить по стаканчику, которые приветствуют Дейва тепло, а меня со всей полагающейся вежливостью.
Оказавшись на улице, мы идем в сторону того места, где я припарковала машину. Мое кольцо в его кармане, мои ключи от автомобиля у меня в руке.
Подойдя к машине, я останавливаюсь и поворачиваюсь к бывшему жениху:
– У нас обоих дома есть вещи друг друга. Как нам лучше поступить – привезти тебе твои вещи и забрать мои или наоборот, или…
– Я привезу тебе твои вещи, а ты собери мои, – обрывает он меня. – Если ты не против, я заеду, пока ты будешь на работе; понедельник вполне подойдет. Я отправлю тебе запасной ключ по почте… или…
– Ты можешь просто оставить его под тем растением…
– Под цикасом в горшке у входа в кухню…
– Да, под тем, что я купила в питомнике в прошлом году…
– Я помню.
Мы замолкаем. Он засовывает руки в карманы, глядя на проезжающие мимо машины. Прощание никогда не бывает изящным. Всегда остаются какие-то недосказанные слова, воспоминания, от которых нужно избавиться, загрязняющие наш мозг до тех пор, пока время само не сотрет их. Бесповоротность, которая должна быть легкой, всегда полна неловкости.
– Думаю, мне пора, – мягко произношу я.
Он кивает, разворачивается, но внезапно останавливается.
– У меня тоже был роман.
Я роняю ключи. Вслед за растерянностью приходит возмущение. Он излил на меня весь этот праведный гнев, а у самого тоже рыльце в пушку? Он что, шутит?
Когда он поворачивается ко мне, я ожидаю увидеть триумф мужчины, который нанес сокрушительный удар, но вместо этого вижу грусть.
– Много лет назад, и длился он всего месяц. Она была студенткой-практиканткой у нас на фирме. Когда мы были вместе, ты казалась… думаю, больше всего подойдет слово «меланхоличной». Я решил, что теряю тебя. А потом эта амбициозная юная леди с черными волосами и светлыми глазами… она пришла в мою фирму, искала модель для подражания, смотрела на меня восхищенными глазами… я был слаб, я решил, что теряю тебя.
– Но когда… – Я замолкаю, как только воспоминания всплывают на поверхность памяти. – Мы встречались всего год…
– Да, ты помнишь то время, пять лет назад. Ты несколько месяцев уже как работала и внезапно стала отдаляться от меня. Я пытался дотянуться до тебя всякими романтическими штуками, жестами любви, но ты не отвечала, а я был слишком труслив, чтобы спросить напрямую, что происходит.
Слишком труслив. В этом мы с Дейвом похожи. Кроме…
– Ты и правда говорил со мной об этом. Мы были у меня, прикончили бутылку вина, и ты спросил, не теряю ли я интерес. Ты спросил, не из-за тебя ли я так грустна.
– А ты начала плакать. Тогда ты впервые рассказала мне о сестре.
– Это была десятая годовщина ее смерти.
Птичка легко опустилась на асфальт у наших ног и принялась клевать крошки от крекера, которые обронил тут какой-то прохожий.
– И тогда ты закончил роман с ней?
Он снова кивает. Птичка продолжает кормиться на чьей-то небрежности.
– Когда я услышал историю твоей сестры, я понял, что ты для меня идеальная пара.
– Прошу прощения? – В моих висках снова начинает стучать раздражение.
– Ты говоришь, что я боюсь, Кейси? Но сама-то ты была просто в ужасе. Тебя трясло от одной мысли о том, что ты можешь потерять контроль над собой, ты боялась до такой степени, что позволила установить для тебя правила, ты позволила мне контролировать себя. Если тебе когда-нибудь и хотелось взбунтоваться, ты подавляла в себе это желание, лишь бы не превратиться в Мелоди.
– Ты воспользовался моей трагедией.
– Потому что ты этого хотела.
Птичка, покончив с закуской, полетела искать себе новое угощение. Дейв смотрит на оставшиеся крошки, переминаясь с ноги на ногу.
– Я понял, что мы в беде, когда ты не захотела бриллиант и начала настаивать на рубине.
– Это же такой пустяк.
– Этого было вполне достаточно, чтобы понять: ветер начал дуть в другую сторону. – Он наклоняется и поднимает мои ключи. Я совсем про них забыла. – Полагаю, ты больше ничего не боишься, да?
– Я никогда не зайду так далеко, – говорю я, забирая у него ключи.
– Ну, по крайней мере, ты не одна. – Он молчит немного и добавляет: – Та девушка, с которой я тебя обманывал, уже замужем за другим парнем из моей фирмы. Сомневаюсь, что она рассказала ему обо мне. Я не видел ее много лет, но мы с ее мужем вращаемся в одних кругах. И я кое-что слышу. У них родился ребенок. Она, видно, решила, что карьера адвоката не для нее. Слишком много неприглядных вещей и агрессии. Теперь она руководит воскресной школой при церкви или что-то в этом духе.
– Похоже, она стала бы для тебя идеальной парой.
– Да, все может быть. – Он встречается со мной взглядом. Грусть в его глазах смешивается с легким налетом гнева и неприкрытым сожалением. – Я выбрал не ту женщину.
Я стою у машины и смотрю, как он идет прочь, но не к клубу, а в каком-то другом направлении. Я никогда не узнаю, куда именно. Мелочи его повседневной жизни теперь вне моей досягаемости. Скоро он станет совсем чужим.
Может, он всегда им был.
Я отворачиваюсь, не желая наблюдать, как он пропадет из виду.
