В самой 138-й и вокруг неё творился настоящий ад. Те, кто готовил этот прорыв, оказались хитрыми и умелыми специалистами своего дела.

Как и предполагал Гоголь, ими были заминированы дамбы и шлюзы расположенного недалеко водохранилища и небольшого искусственного озера. Сброс воды планировали осуществить путём подрыва радиомин.

Предупреждённый Гоголем руководитель операции под видом туристов послал на берега сапёрную разведку. Закладки были достаточно быстро выявлены, но к разминированию не приступали, решили обойтись созданием плотных радиопомех, – при попытках добраться до зарядов наблюдатель, а в том, что он есть, никто не сомневался, сразу же активировал бы взрывчатку.

В три часа ночи технари первыми уловили сигнал, не достигший радиодетонаторов закладок. Взрывов не произошло, но у противника был запасной вариант. В атаку на ворота шлюзов пошли два катера, и они достигли цели. Мощные взрывы сорвали запорные створы, и вода из водохранилища бешеным потоком устремилась на равнину. Основная её часть потекла в сторону 138-й зоны.

С самим объектом оказалось ещё хуже. Сапёрного отделения, пропущенного в зону, оказалось мало для тщательной разведки, и в четыре часа, когда вода уже плескалась в сотне метров от забора из колючей проволоки зоны, произошло ещё несколько взрывов. С грохотом обрушились пять 12-метровых стальных фильтров цилиндров, стоящих недалеко от колючки. Из их разорвавшихся стенок, лопнувших швов и сорванных люков на волю начала вытекать зеленовато-серая масса, кишевшая мириадами тварей размером от величины таракана до метра.

Заложенные вдоль ограждения термические заряды подорвали, но было уже поздно. Фильтры почти целиком упали за огороженную территорию, и вытекшая из них субстанция уже резвилась на свободе.

Настоящая вакханалия началась в тот момент, когда вода и биологическая масса встретились. На границе вскипел пенный бурун, и радостные обитатели, ранее заключённые в стены металлических цилиндров, получив неограниченную свободу, стали просто выпрыгивать из материнской жидкости и погружаться в свежую воду потока.

В стороне грохнуло ещё несколько взрывов, не принёсших никаких результатов. Нитка нефтепровода была заминирована в обе стороны на километровых отрезках, но сам трубопровод был пуст, и, кроме сапёров, ожидавших взрывы, никто не обратил на это внимание.

Военно-инженерная техника, подтянутая к ночи на расстояние до пяти километров от зоны, стала срочно бурить шурфы для закладки зарядов, после подрыва которых должна была быть создана цепь земляных валов. Приготовилась к залпу реактивная система «Змей Горыныч», выбрасывающая на расстояние до двухсот метров шланг, начинённый пластитом, при подрыве которого создавалась канава в полметра глубиной, что, в свою очередь, должно было задержать продвижение активной субстанции и дать время стальным ножам тяжёлых машин создать более мощные земляные валы.

Вся ситуация усугублялась несколькими факторами. Попав на свежий воздух и соединившись с водой, активная масса стала испускать ядовитые пары. Несколько солдат упало – не у всех оказались противогазы. Массой было охвачено и поглощено два тяжёлых скрепера. Огнемётчики работать не могли. Созданные защитные валы были ещё не прочны, сыпучи, и их всё подталкивала, укрепляя, тяжёлая техника. В тёмное время суток многие путались, двигаясь не туда, ослеплённые прожекторами.

Вскоре из образовавшегося месива воды и биомассы стали вылетать чудовищные комары размером с кошку, за которыми начал охоту химический батальон и огнемётчики с плечевыми ранцами.

В первые полчаса столкновения была полная неразбериха. Бегали и кричали офицеры, рвались на передний край огнемётчики, но всё же постепенно дисциплина и порядок восторжествовали. На помощь подошла техника, обеспечивающая прикрытие других направлений, но в результате отсутствия потока воды из озера там не потребовавшаяся и переброшенная сюда для создания второго заградительного вала.

По истечении четырёх часов уже можно было сказать, что войска если не победили, то, по крайней мере, успешно сдерживали противника.

До наступления рассвета авиацию не применяли, боясь нанести удар по своим. Теперь за дело взялись вертолёты. Винтокрылые машины цепляли на тросах несколько бочек с горючей жидкостью, поднимали их в воздух и сбрасывали в центр кишащей массы. Бочки падали, но не тонули, удерживаемые пустыми соседками, и по сигналу из машины взрывались, покрывая значительные площади островами огня.

Биомасса тоже защищалась. Она под воздействием температуры создавала корку, края которой загибались. Плавающие огненные поля не разливались на большой площади и дрейфовали под порывами ветра. Вертолётчики начали наращивать удары, но летающие машины сами подверглись атакам мутировавших комаров. Несколько ударов в лопасти – и вот одна из машин, потеряв управление, пошла вниз и по самые винты скрылась в живой кипящей массе. Двигатели второй машины заглохли. Её выхлопные трубы были забиты трупами насекомых.

Авиация поднялась выше и продолжила свою работу, но вдруг отказали двигатели сразу у трёх машин. К счастью, воспользовавшись парашютирующим эффектом винтов, они приземлились на безопасной территории, где тут же завелись и ушли на свой аэродром.

Биомасса росла как на дрожжах. Вскоре всем стало ясно, что первая линия созданных с таким трудом бастионов её не удержит. Руководителем операции было принято решение отводить технику и людей за второй создаваемый пояс обороны.

Гоголь не усидел в своём кресле и, получив истребитель – другой техники для перелётов он не признавал, – уже через два часа наблюдал с командного пункта за битвой человеческой глупости с человеческой силой.

– Отзовите вертушки, – приказал он руководителю операции после того, как вертолёты начали падать. – Это зона. Она создаёт своё собственное поле с не до конца понятными нам свойствами, создаёт электромагнитные импульсы, нарушающие работу двигателей.

– Вы кто такой и как тут оказались? – рявкнул на него задёрганный генерал.

– Мои полномочия может подтвердить… – и Гоголь назвал фамилию.

– Проверьте, – бросил генерал адъютанту.

Капитан кинулся к аппарату, но Гоголь остановил его, протягивая свой телефон и удостоверение.

В телефоне что-то рявкнуло. Адъютант торопливо сунул трубку в руку своего генерала.

– И где вы были раньше? – выслушав несколько фраз по телефону, спросил руководитель операции, возвращая аппарат.

– Вам это ничего не напоминает? – не отвечая на вопрос, спросил Гоголь.

– Это напоминает кипящий котёл, который я не в состоянии потушить.

– Это похоже на саранчу, движущуюся и уничтожающую всё на своём пути.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю то, что растворяется в этой массе. Сельскохозяйственные ядохимикаты и кислоты, и чем сильнее, тем лучше.

Уже через час с ближайших колхозных складов на пока ещё нейтральную территорию между двумя созданными валами вошла цепочка самосвалов, и в разных местах выросли кучи химических удобрений.

– Разровняйте их немного по площади и полейте.

Указание Гоголя было тотчас же выполнено.

Наступал решающий момент, и все – от солдата за последним валом до руководителя операции – с напряжённым ожиданием наблюдали, как масса начала перетекать через кромку первого вала. Отдельные её составляющие, шестиногие, многощупальцевые, круглые и просто извивающиеся черви, падали с двухметровой высоты, а текущая за ними слизь догоняла и омывала этих мокрых уродов. Но вот первый из них достиг рассыпанной селитры и, поставив на неё одну из конечностей, отдёрнул её, как от ожога. Сзади его подтолкнул второй. Оба упали на рассыпанный химикат и стали бешено корчиться. Набежавшая масса вспенилась, прикоснувшись к рассыпанному удобрению. Через пену накатила следующая волна, и её постигла та же участь.

– Работает, – прокричал генерал, хлопая по плечу стоящего рядом Гоголя.

Тот, не привыкший к такому выражению чувств, незаметно отошёл в сторону. Со своего места он видел, что масса остановилась перед рассыпанными удобрениями. От неё отпочковывались отдельные особи или протягивалось тонкое щупальце. И те и другие, как бы сбегав на разведку и обнаружив впереди минное поле, возвращались в материнскую среду с докладом. Поток слизи не мог сдерживать сам себя, так как не являлся единым организмом, и в конце концов накрыл собой химические поля.

Весь командный пункт, наблюдая за попытками массы преодолеть смертельно опасную преграду, радостно комментировал другу другу наиболее интересные эпизоды увиденного.

Гоголь подошёл к столу, на котором была разложена подробная карта местности с пометками, обозначающими уровни скатов и подъёмов. Он, как командующий, начал прикидку вариантов действий противника, который, получив отпор на основном направлении наступления, будет должен перегруппироваться, искать, находить и прорывать более слабые места в обороне. Правда, он не знал всех возможностей этой субстанции и вероятность использования ею своих скрытых резервов живучести, но был уверен, что они существуют.

Наплыв массы остановился. Она по-прежнему кипела и бурлила в центре, но по её краям установилось некоторое спокойствие. Щупальцы-разведчики, найдя два безопасных прохода, вернулись, видимо доложив результаты в центр, но масса не пошла на прорыв, просчитав, что сунуться целиком в игольное ушко равносильно смерти, где её мелкие ручейки будут постоянно уничтожаться.

– Что с населением города? – спросил Гоголь, подходя к генералу.

– Как только всё это началось, я отдал приказ об эвакуации. Сейчас там никого не должно быть.

– Нам вскоре могут потребоваться гранатомёты. Эта масса захочет выжить, – как о разумном существе, проговорил Гоголь. – Я думаю, сейчас где-то там, в её глубине, решается вопрос о разделении сил и прорыве на разных направлениях. Нужно направить имеющиеся пожарные машины с концентрированными растворами селитровых удобрений на вот эти участки. – Он указал пальцем на карте. – Этим мы сдержим её ещё на некоторое время. Отводите технику в сторону озера и любым путём перекройте ей туда дорогу. В городе есть свой водозабор?

– Естественно. Его подпитывает канал из водохранилища.

– Нужно его отравить, и как можно сильнее.

– А гранатомётчики нам зачем?

– Мне кажется, масса пустит в ход «танки». Разведка в виде этой летающей дряни, – он указал на круживших в воздухе гигантских комаров, – вскоре сориентирует её и даст наиболее перспективные направления движения. Уверен, в водохранилище ещё осталась вода. Она должна начать отступление именно туда. Прорванные шлюзы должны быть наглухо заделаны, и их граница засыпана удобрениями.

Генерал посмотрел на Гоголя как на чокнутого, но, видимо, вспомнив, что этот носач в обычном гражданском костюме уже неоднократно оказывался прав, стал отдавать необходимые приказания.

Но чтобы эффективно и быстро, без потерь отступать, противника должен сдерживать заслон, формирование которого уже началось.

В нескольких метрах от поглощённого массой земляного вала начали появляться и расти огромные пузыри диаметром до шести метров.

– Если они начнут взрываться, нейтральной полосы может не хватить, и вся эта мерзость накроет технику, людей и начнёт разбегаться. – Генерал посмотрел на Гоголя.

– Возможно, так оно и будет, но долетевшие единичные экземпляры мы уничтожим. Боюсь, масса готовит нам более неприятный сюрприз.

Гоголь опять оказался прав. Шары, сформировавшиеся и подгоняемые образовавшейся на поверхности волной, двинулись на земляной вал с разных направлениий. Преодолев его, шипя и оставляя тёмные следы на рассыпанной селитре, продолжали движение.

– Огнемёты вперёд! – прокричал генерал по громкой связи и, повернувшись к адъютанту, отдал приказ: – Пусть поднимают вертолёты. С дальней дистанции вертушки расстреляют их, как на полигоне.

– Мне думается, этого не надо делать, – опять вмешался носатый. – Взрыв ракеты раскидает остатки на несколько сотен метров. Оставшаяся даже одна живая тварь, попавшая в лужу или маленький водоём, тут же даст потомство. Ширина заражённой территории увеличится на тысячи квадратных километров.

– Что вы предлагаете?

– Огнемёты и гранатометы, на худой конец ручные гранаты. Верхняя часть каждого шара – это смертники, своими жизнями защищающие сородичей внутри и там же создающие инерцию движения. Когда такой шар доберётся до экологически пригодного для него места, он лопнет. Сохранившийся внутри живой десант разбежится и, попав в благоприятную среду, начнёт плодиться, создавая новый очаг зоны. Предлагаю сопровождение каждого шара небольшим подразделением. Граната, пробив погибшую корку шара, сработает на уничтожение внутри. Имея более слабый заряд по сравнению с ракетой, либо расколет его, либо уничтожит часть живых внутри. В случае раскола вступают в дело огнемётчики и жидкостные распылители. Цепь солдат вокруг не должна пропустить ни одну тварь. Если раскола не произойдёт, ещё несколько гранат остановят её, а огнемётчики и химики дожгут окончательно.

– Мы действуем по рекомендации этого господина, – сказал генерал окружающим офицерам. – Свяжитесь с подразделениями. Передайте: каждый шар контролирует и сопровождает два взвода. Думаю, этого будет достаточно.

Но всё оказалось не так-то просто, как рассчитывал генерал. Не зря Гоголь упомянул слово «танки». Как только первые огнемётчики с двадцати метров ударили струями напалма по движущимся шарам, те нанесли ответный удар. На образовавшейся запёкшейся коричневой поверхности шаров образовались воронки, откуда ударили струи жидкости, несущие в своём составе массу мелких существ. Слизни, пауки и другая мелочь прокусывали, прожигали комбинезоны и простое хэбэ солдатских курток. Охранная цепь солдат мгновенно рассыпалась, освобождая живым «танкам» дорогу. Единичные взрывы гранат не спасали положение.

Увидев первые безрезультатные попытки и понесённые потери, генерал отдал приказ блокировать прорывы тяжёлой техникой. Первый же инженерный скрепер с отвалом, врезавшись в шар и раздавив его скорлупу, был облеплен внутренним десантом, но тут же сожжён огнемётчиками и химиками вместе с водителем. Это была маленькая победа, доставшаяся дорогой ценой. На других участках дело обстояло не намного лучше. Люди несли потери, а шары неумолимо продвигались вперёд. Огнемёты и химия с применением гранат приносили значительно больший эффект и резко снижали потери.

Между тем плещущаяся масса рождала новые шары, бросавшиеся в атаку. Второй эшелон нападающих был более мелкий, диаметром в метр, но при этом обладал большей скоростью и манёвренностью. Часть шаров проникла в город, и теперь охота за ними шла в домах, переулках, и фактически смертоносного плевка можно было ожидать из-за каждого угла.

Отряд, прикрывающий город, подготовился к атаке несколько лучше, так как, не будучи на переднем крае сражения, но получая оттуда информацию, учёл ошибки подразделений, находящихся в первых рядах.

Получив приказ не спасать город, а превратить его в неприступный бастион обороны, специалисты, учитывая ветер, полили дома и улицы бензином, которым заправили пожарные машины, и действительно поставили огненный вал на пути шаров, расстреливая редких прорвавшихся из огнемётов «Шмель» и гранатомётов. Специалисты-сантехники заблокировали слив канализации, заполнили её водой и растворили в ней несколько тонн химикатов.

Аварийная ситуация постепенно переросла в полномасштабную войсковую операцию, и армия подтягивала для удара вторые эшелоны, вооружённые не только необходимой, более мощной техникой, но знаниями и опытом погибших.