Гоголь, как всегда, успевал везде. Иногда Майору казалось, что генерал просто выходит на улицу, поднимает руку в обычном жесте пассажира, пытающегося обзавестись транспортом, и тут же прямо сверху к его ногам пикирует истребитель-перехватчик и пилот вежливо спрашивает, не желает ли пассажир прокатиться в противоположный конец России.

Между тем фокус был очень прост. Генерал почти никогда в период проведения операций и активизации оперативной работы не удалялся от ближайшей взлётно-посадочной полосы более чем на час езды на автомобиле. Любой командир авиационного полка в пределах генеральской досягаемости знал, что самый скоростной самолёт в этот период должен иметь десятиминутную готовность.

Вот и на этот раз, когда вертолёт с Майором и языком, устроив пылевой буран на посадочной площадке, ещё не коснулся бетонных плит, Гоголь уже нетерпеливо постукивал носком ботинка по асфальту у здания штаба авиаполка.

Открытый УАЗ, резко тормознув, остановился у входа. С его переднего сиденья спрыгнул Майор и, открыв заднюю дверцу, показал лежащего там в бессознательном состоянии мужчину.

– К медикам его, – приказал Гоголь стоящим рядом двум крепким парням из безликой камуфляжной братии. – Везёт тебе, – обратился он к Майору, – за один день двойной улов.

– Разве я мог тебя подвести? По первому даже зачистку не пришлось проводить. Нашлись два доброхота. За тысячу баксов сейчас такую историю рассказывают, что, похоже, их можно представить к наградам за проявленную храбрость.

– А что мне его привезли не совсем здорового? Ты, как обычно, был несколько резковат в общении с незнакомыми людьми?

– Когда я его сдавал конвою, он был в полном порядке, кроме дырки в плече. Сделал ему только одну небольшую инъекцию, чтобы можно было хоть немного расслабиться от его активного участия в моей судьбе. Он сообщил что-нибудь интересное?

– Нет. Он, конечно, вспомнил всё, но того, что нам нужно, не знает. Можешь пойти немного отдохнуть. Дежурный по части предупреждён и всё сделает. Глаз будет здесь к вечеру, если не раньше, а я попытаюсь пообщаться с этим джентльменом, как только он придёт в себя. Пора нам заканчивать с этим делом. Фактически оно уже не наше. Твоим первым подарком уже занимается военная контрразведка. Завтра их тут будет как блох на собаке.

– Машина была пустышкой.

– Я знаю. Глаз проинформировал.

– В первом случае они отслеживали свои хвосты. Нужно было не трогать машину, а просто потихоньку выявить её внутреннюю суть. Если я не ошибаюсь, они выходят на финишную прямую, а здесь сделали петлю. В зоне проведения операции они будут бдительнее втрое, а мы подняли такой шум!

– Всё верно, но я не в силах что-либо изменить. Бразды правления взяли в свои руки генералы. Они не считают, что бывают лишние звёзды на погонах.

– В таком случае нам лучше всего исчезнуть со сцены. Как я слышал, у победы много родителей, только поражение – всегда подкидыш. Мы начинали операцию, на нас в случае неудачи всех собак и повесят.

– Ты до сих пор не можешь забыть своё армейское прошлое. Нас нет, Майор. Есть, конечно, я. Кое-кто об этом знает, но я сотрудник Бюро. Бюро вроде как тоже нет. По своему профилю мы всё отработали. Короче, есть приказ отдыхать, вот и выполняй, а чтобы лучше спалось, перед сном прочитай вот эту статейку. – И Гоголь протянул свёрнутую трубкой газету «Вашингтон пост».

– Можно на ночь я не буду учить английский язык? – понурив в смущении голову и лукаво улыбаясь, спросил Майор.

– Здесь написано, что в аэропорту города Вашингтона при высадке пассажиров с рейса, прибывшего из Москвы, обнаружен мёртвым гражданин Соединённых Штатов Америки Патрик Джонелли. По мнению медиков, смерть наступила в результате резкого переохлаждения организма.

– Как это могло случиться, что умер от переохлаждения только один человек из трёхсот пассажиров на борту?

– Маховиков не церемонится. Он дал им понять, что не стоит нарушать те условия и договорённости, о которых мы с тобой даже не можем подозревать.

– Да, ребята позволили себе высказаться очень прямо. Могли бы скромный сердечный приступ устроить.

– Нет. Им нужна была демонстрация, чтобы их противник всё понял. Я тут переговорил с Мудрецом. Пока в нашем хозяйстве всё тихо. Мы останемся и посмотрим со стороны, что получится у наших коллег. А сейчас вперёд, на отдых.

Майор плотно поел в лётной столовой, куда его проводил помощник дежурного по части, проспал три часа в офицерской гостинице, проснулся, привёл себя в порядок и, выйдя на крыльцо, закурил.

– Ну и как тебе командировка? – спросил, присаживаясь рядом, Глаз, чьё приближение опер почувствовал ещё метров за сто.

Все в группе знали, что Майор любит силовые акции и после очередных острых похождений находится в хорошем расположении духа.

– Ты бы сменил свою частоту, а то из-за этого у меня в дороге были неприятности.

– Закончившиеся маленькими удовольствиями, – намекая на силовое задержание, закончил за Майора коллега. – Нет, уж лучше ты узнавай меня за километр, чем я начну близко знакомиться с твоей стальной змейкой или, ещё хуже, с посланцем твоего «Вектора».

– Да ладно, своих не бьём, – довольный похвалой, проговорил разведчик и хлопнул от удовольствия товарища по колену. – А у тебя что-нибудь новенькое образовалось?

– И да, и нет.

– Это как?

– Они сменили правила игры. Как ты и предполагал, они пользовались сопровождением состава патрулей и милицейских постов. Я, естественно, не церемонился. Контрольный вопрос, две-три минуты беседы в гипнорежиме – и я уже знал, где можно искать следующую пару, сопровождавшую их дальше. Номера они после очередной проводки меняли, но делали ещё один фокус. Они глушили работу видеокамер на трассе. Это вычислил Мудрец. Мне уже не надо было останавливаться для экспресс-допроса. Где камера замерцала и видимость ноль, значит, прошли наши клиенты. Потом они сделали ещё один хитрый фокус. Затемнили видеосъёмку в одном месте, подставили нам приманку, а сами пошли по другой дороге. Тут мне пришлось немного попетлять. Потом на след вновь стал ты, а я получил задание работать с другого конца. Сейчас мы их потеряли, но, как говорит Мудрец, это ненадолго. Машину он их вычислил и теперь, если можно так сказать, знает её в лицо.

– Гоголь сказал, что мы теперь по этой проблеме не работаем.

– А что генерал добыл от психолога, которого ты прихватил на трассе?

– Если тебя интересует его прадедушка, то он его вспомнил, но конечной цели операции не знает и где в настоящее время может находиться дальномер с грузом, тоже. Аэродром забит контриками, и они потихоньку просачиваются в город. Языка Гоголь отдал им. У нас сейчас выходной.

– И как думаете, что сделают федералы с языком? – подходя к беседующим, спросил генерал.

– Тут и думать нечего. Завтра отправят его на встречу в кафе, а до этого будут бегать, как коты, нанюхавшиеся валерьянки, по городу, – ответил Майор.

– Ты прав, так они и решили.

– А если не секрет, что ещё они такого придумали, чтобы выявить наших старых знакомцев?

– «Молот» – не реактивный снаряд с «Града». Его с бетонного лотка, предназначенного для полива, в виде направляющей не запустишь. Значит, в отделы кадров заводов выстроятся большие очереди желающих там поработать. Ну а если серьёзно, то возьмут под контроль всю техническую базу города. Проверят все заказы, если найдут детали, которые могут способствовать установке ракеты и её пуску, то, естественно, возьмут эти места под наблюдение и будут ловить террористов на живца.

– От таких глубоких тактических замыслов коллег у меня голова идёт кругом, – прокомментировал услышанное Майор.

– Операция у них проработана до мелочей, и если они что-то готовили для запуска в этом городе «Молота», то заказывали оборудование не здесь и не сейчас. В штабе операции намекнули, что мне там нечего делать, но генерал на них цыкнул, и они прижали хвосты. Если в ближайшие два-три часа «мерседес» с контейнером не появится в городе или его окрестностях, а я думаю, не появится, – им придётся сворачиваться. Сейчас в армейском кольце целая область и, как они считают, где-то внутри наша игрушка. Они будут просто вынуждены отдать приказ о сжатии кольца. Вы отдыхайте, можете понадобиться в любой момент. Я там вокруг похожу, посмотрю, послушаю, может, какая мысль в голову придёт.

– Послушай, а может, это последняя шутка мага? – высказал предположение Майор.

Гоголь сразу насторожился.

– А что, вполне возможно, – согласился он. – Джонелли приехал сюда. Выбрал место с наиболее неустойчивой волновой структурой полей и подготовил «мерседесу» тихую стоянку. Приехали, включили вибратор и в некотором смысле растворились в пространстве. В удобный для них момент, согласно плану операции, появляются ниоткуда и наносят удар.

Генерал вынул телефон и соединился с Мудрецом:

– Ты чем там занимаешься?

– Пытаюсь просчитать, куда мог подеваться «мерседес».

– Ну и как успехи?

– Пока никак, но в Перми их нет и не будет. Мне кажется, я знаю, где они скоро могут быть.

– А точнее?

– Когда наши криминалисты работали в карьере, где Майор обнаружил место перегрузки контейнера, то в угнанной машине сопровождения обнаружили песок.

– Мудрец, ты опять мудришь.

– Это морской песок. Решать, конечно, вам, но я так считаю: человек, оставивший там этот песок, руководитель операции, и, перед тем как попасть в карьер, он был на берегу моря, но не Балтийского.

– Каспий?

– Вы, как всегда, точны, мой генерал. Не смею советовать, но я бы туда поспешил.

– Гурьев или Астрахань?

– Эксперты утверждают, что это волжский песок. Экспертиза задержалась из-за того, что им нужны были дополнительные образцы для сравнения. Скорее всего, наши незнакомцы из Екатеринбурга ушли на Казань или через Челябинск на Самару. Они могут быть ещё в пути, а если воспользовались левым транспортником, тогда уже прибыли на место.

– И давно ты это знаешь?

– Уже целый час.

– Мудрец, ты шутишь?

– Нет, но у меня была веская причина. Порылся в своих разработках. На вас троих в городе Астрахани и его окрестностях сто пятьдесят семь аномальных зон, но находиться контейнер может только в шестидесяти трёх.

– Почему?

– Если вы его вычислите в других зонах, то у него не будет манёвра для отступления.

– А может, он ему и не нужен. Объект находится в точке, откуда собирается нанести удар.

– Вопрос времени. Они его тянут. Если нужно было ударить по конкретной точке, то уже ударили бы. Противник целые сутки вне нашего контроля. Успели бы что надо собрать и подготовить.

– Тут Майор высказал мысль, что это, возможно, последняя шутка мага.

– Вы имеете в виду Джонелли или Гудини? Если о последнем, то ложитесь спать, сенсации не будет.

– Сбрасывай всё на наши персоналки, а сам начинай думать, где они могут быть. Мне периодически начинает казаться, что ты – бесплатное приложение к тем железкам, которыми себя окружил, только они и работают.

– Согласен насчёт бесплатного приложения. Те суммы, которые я получаю, назвать деньгами никак нельзя, следовательно, я фактически бесплатен. Между прочим, вторично, мой генерал, благодарю за откровенность.

– Я всё помню, Мудрец, но не сейчас. Закончим эту чёртову карусель, тогда и посчитаемся.

– Ловлю на слове. У меня желание очень долго считать свою увеличенную пенсию.

– Всё, ждём новых сообщений.

Гоголь стал засовывать телефон себе в карман.

– Понятно, отдых отменяется, – подвёл итог разговора Глаз.

– Да. Сейчас переговорю кое с кем, и вылетаем в Астрахань.

– На нас троих по двадцать одной точке, подлежащей проверке. Если верить Мудрецу, то время у нас есть. Подключать коллег мы пока не будем. Они со своими силовыми методами только посуду побьют, а толку и на копейку не будет.

 

Уже через три часа транспортник садился в Астрахани, перебросив туда трёх оперативников, джип Майора и УАЗ Глаза.

– Сейчас я добуду себе транспорт и раскидаю на каждого зону поиска, – проговорил Гоголь, выходя из машины у здания КДП. – Если что находите, то не торопясь сообщаете и определяетесь с возможностью проникновения внутрь. Собираемся втроем, ну а там уж по обстоятельствам.

– Если, как обычно, Гоголь сядет в истребитель и начнёт разъезжать по улицам, временами делая подлёты над открытыми люками канализации, то я попрошу только десять точек для проверки, и то на окраинах, – высказался Глаз.

– Ты просто ему завидуешь. Думаю, сегодня он пойдёт пешком, – отреагировал Майор.

Он почти угадал. На площадку выехал спортивный «кавасаки» с седоком в непроницаемом тёмном шлеме и рыкнул на холостых оборотах мотором, призывая к вниманию.

– Зоны я вам определил, – приподнимая забрало шлема, сказал слегка ошарашенным оперативникам Гоголь. – Пока вы тут глаза протирать будете, я половину работы сделаю.

Мотоцикл сорвался с места и вскоре превратился в маленькую точку на прямой как стрела дороге от аэродрома до трассы на город.

Нужно было пошевеливаться, наступала ночь. Для розыска это было даже хорошо. Вибрационные поля смещения оперативники улавливали на расстоянии до ста метров, одновременно оставаясь вне поля видимости противника при условии, что работали не на открытой местности. Майор предупредил Глаза, что у террористов есть вибрационные датчики поля, и они решили в случае обнаружения местонахождения противника уходить в вибрационный режим теней, что для большого города было вполне естественно.

Гоголя на трассе они так и не нагнали, а потому, огибая город, каждый сворачивал в свой сектор, определённый генералом.

Хорошо, что в персоналке был подробный план города, иначе разведчики мотались бы до утра, не выполнив и половину работы. Каких аномалок тут только не было: арочные проезды, закручивающиеся в петли переулки, трансформаторные будки недалеко от линий ЛЭП, канализационный сброс на окраине и многое другое.

Помня о проколе, осматривая огромное трамвайное депо, Майор вынужден был покинуть свой джип, и выбрал виброполе собаки. Действительно, как бездомный пес, он из конца в конец пробежался по огромной территории. Место для маскировки было отличное, но результат нулевой. Ни террористов, ни похищенного комплекса тут не было.

Когда он вернулся к джипу, от обуви так несло смазкой и мазутом, что пришлось искать круглосуточно работающий обувной магазин.

Настроение тут же улучшилось, когда, вернувшись в джип, он на экране персоналки увидел красную точку вызова, а рядом с ней код генерала.

«Везёт старику», – мелькнуло у него в голове, когда он, втапливая в пол педаль газа и визжа шинами на поворотах ночного города, мчался на вызов.

До точки встречи оставалось не больше километра, и, сбросив газ, Майор начал притормаживать. Это были задворки железнодорожного вокзала.

«А что, грамотно спрятались, – подумал он. – Народу вокруг всё время топчется масса. На путях постоянное движение. Энергетические потоки, куда ни кинь, рисуют петли и вяжут узлы. Да и вычленить виброполя зомби в этом не прекращающемся ни на секунду хаосе достаточно проблематично. Видимо, Гоголь подошёл к ним очень близко.

Лишь бы не переосторожничал, а отдал приказ на активные действия. Мы их тут тихо втроём положим».

Он начал разогревать мышцы, одновременно вооружаясь. Из-под сиденья достал пистолет-пулемёт «Каштан» и, накрутив на его ствол глушитель, положил на соседнее сиденье. Пристегнул к каждому предплечью по кобуре с тремя стальными сякенами в каждой. Проверил, легко ли выходит из подмышечной кобуры любимый «Вектор». Выйдя из машины, попытался взять пеленг на Гоголя или Глаза.

Генерала он вычислил через пару минут и, войдя в режим тени, двинулся в его сторону.

Он обнаружил Гоголя сидящим на стопке шпал метрах в ста от стоящего особняком большого здания, слабо подсвеченного фонарями, закреплёнными на стенах по периметру второго этажа. Видимая торцевая часть строения имела высокие металлические ворота, сейчас наглухо закрытые.

Майор молча присел рядом и тоже настроился на принятие и своеобразную сортировку волновых полей. Искомые вибрации присутствовали. Не было никакого сомнения, что в здании находятся зомби. Всплеск адреналина быстрее погнал кровь.

– Куда это ты так заторопился? – с лёгкой ленцой спросил Гоголь, никак внешне не отреагировав на появление своего бойца.

– Так мы что, воякам отдадим нашим пóтом добытое? Они же здесь такой тарарам устроят! А если ракету подорвут, то не только от вокзала рожки да ножки останутся. А мы тихонечко, тенями просочимся. И пусть потом забирают готовое, я не жадный.

– Во всём ты прав, кроме одного. Не может быть это последней шуткой мага. Слишком всё просто. Сколько, по твоим прикидкам, после всех разборок зомби осталось?

– Думаю, единиц двадцать. Четверо на моей совести, нескольких спецназ в восемнадцатой зоне рассчитал.

– Вот. А здесь на сколько поле их присутствия тянет?

Майор сосредоточился, просчитывая потенциал напряжённости вибрации вычлененной частоты.

– Думаю, единиц на шесть-семь, – ответил он.

– Мне кажется, даже меньше, пятеро, – подвёл итог Гоголь. – Здание это – вагонная мойка. Постоянное движение естественно. Можно ли здесь надолго спрятать комплекс и ждать? Да первый же горластый бригадир любого левого отсюда попрёт. Это похоже на отвлекающий манёвр, как у тебя на трассе. Найдут этих, значит, ищут. Вот тебе и сигнал опасности для основной группы.

Похоже, генерал был прав.

– Так мы будем что-нибудь делать или где? – спросил оперативник.

– Ты сколько точек отработал?

– Семь.

– Вот эта, моя, восьмая, – кивнул генерал на здание. – У нас прорва работы, а тут это. Не бросать же.

– Так давай быстро зачистим по-тихому и двинем работать дальше.

Неизвестно, долго ли Гоголь ещё раздумывал бы над принятием решения, но за оперативников его приняли сами террористы.

Огромные ворота со скрипом начали разъезжаться в стороны, и в их проёме показался тупорылый кожух кабины маневрового тепловоза, начавшего медленно выкатываться из здания, вытягивая за собой два полувагона.

– Куда это они собрались не спросясь?

– Сейчас посмотрим. – И Гоголь нажал кнопку на экране карманной персоналки. Экран засветился, генерал некоторое время всматривался в него. – Судя по открывшимся стрелкам, им дают зелёную улицу на нефтеналивную станцию. Похоже, они хотят повторить фокус, как в сто тридцать восьмой зоне. Огонь, дым, паника, много народа. Под такой шумок можно проскочить куда хочешь. Я в диспетчерскую, попытаюсь поймать этого шутника, а ты любым способом останови их до нефтеналивки.

Майору два раза приказывать ввязываться в бой никогда не приходилось. Тренированное тело сорвалось с места и понеслось в сторону соседнего состава, рядом с которым, судя по путям, должен был пройти тягач с полувагонами. Через минуту оперативник уже лежал на крыше вагона, поднявшись по его боковым скобам, ожидая, когда рядом простучит на стыках его цель. Он решил прыгать в последний полувагон, чтобы в случае перестрелки не оказаться между двух огней.

Железный пол вагона встретил его достаточно мягко, и, сразу уйдя в кувырок, Майор сместился с точки приземления, куда могла последовать очередь, если охрана пропустила сам прыжок. Пока всё шло удачно. Никто не покушался на его жизнь. Вагон был пуст. Он разбежался и, оттолкнувшись от торцевой стены носком ботинка, повис на руках на обрезе высокого борта. Медленно подтянувшись, взглянул вперёд и вниз. Охраны не было. Похоже, вся группа собралась на тепловозе, и это было не очень здорово. Пять-шесть стволов на небольшой территории против одного его «Каштана» были явным преимуществом противника, который будет стрелять, не считаясь с собственными потерями.

Тяжело вздохнув, он скользнул в межвагонное пространство. Освободившись от куртки и ботинок, полез под вагон. Ему повезло, тягач двигался не спеша, без резких толчков, что давало возможность удерживаться за металлические выступы днища.

Вот и конец пути. Пальцы захватили внешнее ребро торцевой стены вагона. Секундный взгляд на заднюю площадку тепловоза, и голова вновь скрылась внизу.

Два зомби с АКСУ, небрежно облокотившись на высокие металлические перила тепловоза, поглядывали по сторонам, не особо пряча оружие.

«В охранника слева придётся стрелять вслепую», – решил Майор – сцепка не позволяла прицельно выстрелить во второго зомби.

Времени переместиться тоже не оставалось. Он прикинул, насколько надо будет высунуть и изогнуть руку с оружием. Представил себе это несколько раз и, больше не раздумывая, сделал четыре выстрела. Молчание в ответ и шлепок чего-то тяжёлого слева говорили о том, что с поставленной задачей он справился и может спокойно перебираться на тепловоз.

Поднявшись на площадку, он присел за кожухом дизеля и отдышался. Левый охранник, по которому он вёл стрельбу вслепую, упал с тепловоза, правый лежал вытянувшись во всю длину на узкой металлической дорожке вдоль дизеля.

По логике, если охранников пятеро, то двое из них сейчас стоят на площадке перед кабиной, а пятый находится рядом с машинистом.

Майор, пройдя вдоль дизеля слева, заглянул в промасленное стекло кабины. Всё было так, как он и предполагал. Он приоткрыл узкую дверь. Зомби, почувствовав поток воздуха, повернулся. Майор выстрелил в него четыре раза, в грудь, боясь, что при стрельбе в голову пуля может пройти навылет, и тогда придётся вступать в настоящий бой с охраной. Старый машинист, если бы не рельсы, наверняка перевернул бы тепловоз, до такой степени был напуган.

– Спокойно, дед, – выдохнул разведчик, – езжай куда ехали. И вперёд смотри, вперёд. Меня тут нет.

Прикрыв дверь, быстро взобрался на крышу по металлическим скобам, сделал два выстрела с расстояния не более чем в три метра и уже по-хозяйски вернулся к машинисту.

– Ну и куда путь держишь? – спросил он.

– Так эти вот говорили, что на нефтеналивную станцию, – запинаясь, пробормотал железнодорожник, опасливо косясь на оружие в руке Майора.

– Нет, мы сегодня туда не поедем. Обратно давай.

– Куды обратно? Я просто так по путям шнырять не могу. Вот диспетчер скажет – обратно, тады, значится, обратно.

Майор вынул телефон и открыл канал генерала:

– Я здесь всё подчистил. Если можешь, верни тепловоз к мойке, а то до машины без ботинок не допрыгаю.

– Сейчас, со здешней техникой только разберусь, – ответил Гоголь. Через полминуты в динамике тепловоза раздался его голос: – Семнадцать девяносто два, вернитесь на двенадцатый путь.

– Вот теперь другое дело, – проговорил машинист, включая реверс хода.

– Что там у тебя с обувью? – несколько встревоженно прозвучал в динамике генеральский голос. – Помощь нужна?

– Пока шёл по дну вагона, испачкал, пришлось снять. Обещали почистить и вернуть завтра.

– Если только это, то жду доклада через час с новых точек.

В магазин всё же пришлось заехать и обзавестись первой попавшейся парой подходящих по размеру кроссовок.

– Спецодежду не выдают, стоимость её не компенсируют, а чтобы обувь была, требуют, – ворчал, расплачиваясь, Майор.

Неожиданно его телефон вновь напомнил о себе. Канал был генеральский, и это могла быть удача.

– Слушаю, – чересчур бодро отозвался оперативник.

– Усиливаем внимание в несколько раз, ребята, – произнёс динамик голосом Гоголя. – Грузия начала полномасштабную войну с Южной Осетией. Наши ребята на блокпостах, ведут бои. Похоже, те, кто нам нужен, ждали именно этого часа. Удар в спину мы не должны пропустить. Как поняли?

– Вас понял, генерал, – ответил Глаз.

– Принято. Мы в состоянии войны с Грузией, – подтвердил получение информации Майор.

– Работаем. – Гоголь отключился.

Ночь прошла в бесконечных переездах, петляниях по городским окраинам, объездам новых, строящихся многоэтажек и древних развалин, блужданий пешком по оврагам и балкам и даже посещении Майором городской свалки, грязная энергетика которой могла укрыть не только искомый «мерседес», но и бригаду террористов, готовых броситься в наступление на город.

Доложив, что ему выпал пустой номер, в шестом часу утра Майор добрался до аэродрома и, сидя за столом, вяло жевал вчерашнюю котлету. Подошедший к его столику Глаз тоже не строил из себя бодрячка и, не сев, а именно упав на стул, вытянул ноги. Покосившемуся на него Майору он отрицательно помотал головой. Всё было понятно и без этого вопрошающего взгляда и без отрицательного жеста. Оставался, правда, ещё Гоголь, но телефоны молчали. Это тоже являлось отрицательным ответом на вопрос. Где?

– Ну, что там с грузинским генеральным наступлением? – спросил Глаз.

– Стреляют, – не поднимая головы от тарелки, ответил Майор.

– Кто? Куда? В кого?

– Ты бы ещё спросил где.

– Я думаю, что могут выстрелить здесь, и это будет хуже всего.

– Что обсуждаем? – раздался над головами беседующих бодрый генеральский голос.

– Да вот, что из этой стрельбы на Кавказе получится, – ответил Глаз.

– Каждый русский знает, что агрессор должен получить по зубам. Этому нас история научила. Не сомневайтесь, времена сейчас подходящие. Силушки мы набрали, думаю, что денёк-другой политики поспорят для вида. Мол, хотели всё по-мирному сделать, но, извиняйте, не вышло, и получит тот, кто должен получить по рогам, чтоб не бодался. У кого-то другое мнение?

Спорить не хотелось, но Майор, стиснув зубы, всё-таки высказался:

– Да вспоминаю я эпизод, как наших миротворцев, что ракеты для РПК перевозили, некоторые граждане и даже без военной формы мордами в асфальт клали. СМИ бедных солдатиков жалели, «Беспредел!» кричали. Покричали и замолкли. А я бы тех солдатиков под военный трибунал отдал. Ты получил приказ. Ты сопровождаешь оружие. У тебя в руках оружие. Фактически ты не выполнил приказ, хотя имел возможность его выполнить. Не расстрелял нападавших. Хотите, скажу почему. То, что солдат и не отдавший ему приказ стрелять офицер боялись за свои жизни, это понятно. Но они были не здесь, в Астрахани, а на передовой. Они не стреляли потому, что боялись своих высоко сидящих генералов, которые в одно мгновение, даже если бы они защитили перевозимое оружие, могли сделать из них козлов отпущения, преступников и отдать под суд. Солдат боится, что его не защитят. Солдат боится, что его не защитит своё же государство, я уже не говорю об отцах-командирах. Может, я и не прав, но здесь надо что-то менять. Солдат должен быть уверен, что если он служит отечеству, то оно, в свою очередь, служит ему. Это договор обоюдный, и сильная его сторона в лице государства должна стать на защиту себя всей своей мощью. Хватит уже истории наших побед. Нужны факты сегодняшнего дня. Не помню точно, но кто-то из древних сказал: «Для полного счастья человеку необходимо иметь славное отечество». Я хочу и буду делать так, чтобы оно было СЛАВНЫМ сегодня и сейчас. Вот тогда я буду им гордиться и буду счастлив.

– Наговорил… – пробурчал Глаз, уткнувшись в тарелку.

Гоголь головы не опустил, а выслушал молча и сосредоточенно монолог Майора.

– В чём-то я с тобой согласен, но уверен, что наверху тоже задумываются, и мы будем свидетелями славных дел нашего СЛАВНОГО отечества и без оглядки и боязни будем счастливы. Извини за пафос.

– Да ладно, устал я, накатило, но под каждым своим словом подпишусь хоть сейчас.

– Писать ничего не надо, а вот поработать придётся, – ответил Гоголь. – Мудрец прав, надо было ставить на последний фокус Гудини.

– Это ещё почему? – удивился Глаз.

– А подумайте сами. Кто-то разработал план. Кто-то посвятил в него Джонелли, так как без его присутствия план был неосуществим. Но почему после захвата комплекса Джонелли отпускают, говоря спасибо? – Генерал обвёл всех взглядом. – Да потому, что маг не знал конечной точки плана. Каждый был посвящён настолько, насколько должен был выполнить свою часть работы. Мог Джонелли и дальше прикрывать перемещение комплекса? Мог. Мог он быть полезен на завершающем этапе операции? Я думаю, несомненно. Но если бы Джонелли дошёл до конца, то его пришлось бы ликвидировать, этого организатор не хотел и, возможно, даже боялся. Маховиков не испугался, а профессионал неожиданно побоялся крови. Почему? За убийство Джонелли какая-то мощная сила спросила бы. Мага отдали напрокат с условием возврата. Враг щупал нашу силу. Из этого многое следует, но я скажу только одно. «Мерседес» в город никогда не въезжал и не въедет.

– Значит, «Молот» похитили ради самого «Молота»? – спросил Глаз.

– А зачем тогда акция отвлечения с попыткой поджога нефтеналивки? На тепловозе нашли кучу взрывчатки. Я уверен, будет ещё одна или две акции отвлечения, пока «Молот» не доставят туда, куда надо и откуда им воспользуются.

– И каким же путём его доставят, когда всё перекрыто? – спросил Майор.

– Думаю, он уже сейчас плывёт себе по течению, а «мерседес» покоится на дне реки. Волга может многое спрятать.

– Интересно, как эта десятитонная ракета может плавать?

– Понтон. Когда ракету укладывали в трейлер, то сначала туда уложили понтон, а её сверху. Машина где-то в устье сошла в воду, надули понтон, и вот тебе новая дорога. Я консультировался. Пусковой контейнер герметичен, и после подъёма из воды ракета может быть подготовлена к пуску в те же самые десять минут.

– Так надо быстро поднимать вертолёты. Надеюсь, у каспийской флотилии есть гидролокаторы, металлоискатели и прочая аппаратура, способная найти этот кусок железа, – с запалом проговорил Глаз.

– Всё это найдётся, но в нужный момент.

– И когда наступит этот момент? – спросил Майор.

– А наступит он, когда я увижу, что носитель «Молота» вышел для его приёмки на борт, и вот тогда всё это вообще не понадобится.

– Ты хочешь сказать, что стрелять будут с корабля?

– Именно так. Могут, конечно, построить что-то типа стартовой площадки на острове в устье, но это не подойдёт. Нужна тяжёлая техника, много людей, материалы. Всё это необходимо доставить на остров, причём незаметно. С учётом, что здесь пограничная зона, это практически невозможно. Корабль – другое дело. Вытаскивай ракету и ставь на готовую направляющую.

– Почему бы не найти «Молот» заранее и забрать его, а потом подождать носитель?

– А если его положили рядом с какой-нибудь затонувшей век назад баржой, которая даже на всех картах отмечена, а то и прямо на неё?

– Флотские могут пройтись по всем таким объектам с водолазами или видеокамерами.

– Ты уверен, что найдут сразу? Уверен, что возможный информатор не выдаст цель поиска? Уверен, что после того, как отработают один из объектов, именно на него не перетянут контейнер с ракетой, да и объектов таких, может, сотня, а может, и больше.

– И что мы делаем? Ждём? – спросил не терпящий пассивного ожидания Майор.

– Почему ждём? Работаем. К вечеру будут лодки, катера и Мудрец с необходимой аппаратурой. Половим рыбку, поплаваем по устью. Сходим недалеко в море. Будем искать след, где «мерседес» сбросил комплекс в воду. Если его найдём, легче выявить направление транспортировки ракеты.

– Если можно, я по устью пойду, – попросил Майор. – Если, как мы считаем, комплекс положен на грунт, то аквалангисты, готовые его поднять и транспортировать, будут изображать рыбаков на ближайшем острове. Не могут же они сидеть под водой и ждать сигнала на подъём. Никаких баллонов не хватит.

– Ладно, иди. Только если найдёшь наших рыбаков, не вздумай в драку лезть. С ними обязательно должен быть сопровождающий. На последнем этапе это, скорее всего, Серый, их руководитель, или кто-то из ведущих психологов. Серый может где-то отсиживаться, наблюдая и командуя со стороны. Пойдёшь с напарником. Он тебе знаком, это Прокопенко, вытащенный тобой из восемнадцатой зоны. Он бывший спецназовец, но в данном случае хотелось бы обойтись без силовых демонстраций ваших возможностей. Так же как и вы, на поиски выйдут контрразведчики. Пароли и опознавательные, когда согласую, сообщу. Кто-то пойдёт под видом рыбнадзора, кто-то как обыкновенные рыбаки. До вечера отдыхать, вашей экипировкой я займусь.