Гоголь приехал в 18-ю зону по сигналу Лисы. Контейнеры с активной субстанцией, припрятанные Майором, были уже давно изъяты и направлены для уничтожения. Трупы диверсантов выловлены из болота, но расследование не продвинулось ни на шаг. Тщательный осмотр стоянки чёрного шамана тоже не дал каких-то реальных результатов, кроме того, что территория вокруг неё подверглась воздействию полей, неизвестных науке, и вибрационные процессы, происходящие здесь, кардинально отличались от обычных природных. Были найдены и более современные и понятные науке следы. Чёрный шаман, покидая это место, увёз с собой, по всей видимости, какие-то тяжёлые предметы. В лесу были обнаружены следы небольшого грузовичка японского производства, как сказали специалисты, на таких машинах часто устанавливают погрузчик, небольшую стрелу. В быту россияне называли их «воровками». Такой автомобиль был и погрузчиком, и транспортным средством, что было удобно для людей, искавших, где что плохо лежит, или просто очень рачительных хозяев, не терпевших бесхозно лежащего имущества.

Лисе снились странные сны. То она в образе зэка бродила по лабиринтам рудника, то общалась с каким-то древним стариком у костра, но передать темы бесед не могла.

Сначала Гоголь вообще хотел отозвать её с прииска. При попытках её контакта с дедом Савелием старик ей прямо заявил, что делать ей здесь нечего. Шла бы она от греха подальше и не путалась под ногами.

Гоголь не просто находился в зоне, он прислушивался к ней, пропуская через себя все её вибрации, пытаясь оценить опасность сегодняшнего дня и недалёкой перспективы. Он излазил весь рудник, побывал в каждой штольне и штреке, подолгу находясь в неподвижности, пытался уловить место силы. Если быть откровенным, он искал камень-ведун. Временами, как ему казалось, он даже чувствовал его воздействие. Ощущаемые негативные вибрации сбивались, на какое-то время исчезали, а потом появлялись вновь. В окружающем пространстве шла невидимая, но осязаемая им борьба.

Гоголь приказал привести кладбище в порядок, и под его присмотром работники МЧС зарыли раскопанные могилы. Густой цепью они прошли по лесу, отыскивая места, где бойцы Лямы рассыпали землю с прахом бывших заключённых. Земля была собрана и возвращена на кладбище, а само кладбище огорожено невысоким сетчатым забором.

Гоголь получил одобрение святого отца семёновской церкви на все совершённые старания во благо усопших и отдал приказ пропускать его в зону в любое время. По просьбе того же отца Алексия он предоставил ему все списки погибших на руднике, которые нашёл в архивах, и раз в неделю батюшка, приезжая, совершал на кладбище молитву поминовения.

С разрешения архиепископа рядом с кладбищем был заложен первый камень фундамента будущей часовни.

Дед Савелий избегал Гоголя, но на третий день к вечеру подошёл к нему, сидящему у костра, долго смотрел на огонь и проговорил странную фразу:

– Завтра жди. – И скрылся в темноте уснувшего лагеря.

Утро началось как обычно, и, хотя Гоголь помнил сказанное Савелием, он не собирался менять свои планы. Сегодня нужно было пройтись по ещё не посещённой им южной территории зоны, определить её опасность и степень воздействия. Сейчас он сидел на поваленном стволе сосны и, получив последнюю информацию от Мудреца, обдумывал варианты выхода на гипнолога или даже, возможно, суггестора, сопровождающего отряд зомби с опасной игрушкой в руках.

– Здравствуйте, – окликнул его сзади знакомый голос.

– Проходите, присаживайтесь, Константин Дмитриевич, – не оборачиваясь, ответил Гоголь, хлопнув ладонью по сосне рядом с собой.

Маховиков обошёл ствол и сел рядом. Одет он был по-походному – грубые ботинки на толстой подошве с высокими шнурованными голенищами, плотные джинсы, штормовка. Садясь, Маховиков снял и поставил у ног небольшой, плотно набитый рюкзак.

– О чём задумались, Пётр Сергеевич? – с лёгким сарказмом спросил Маховиков, напоминая, каким именем-отчеством представился ему Гоголь в квартире. – Если о Джонелли, то не стоит о нём больше беспокоиться.

– Я перестану о нём беспокоиться, только когда он окажется в нашей тюрьме. Но если судить по вашим словам, то, возможно, он уже где-то упокоился.

– Побойтесь Бога, генерал. У вас считается, что противник перестал быть опасен, только когда мёртв?

– А у вас по-другому?

– Разные критерии, разные результаты, – ответил Маховиков и, ничего больше не объясняя, спросил: – Почему у вас нет внуков?

– Дочь погибла в автомобильной катастрофе.

– А знаете, что вы сын волхва?

– Нет, но всё равно спасибо, что сказали. Насколько я разбираюсь, абсолютное владение полем, управление артефактами, корректировка причинно-следственных связей может быть постигнута через поколение.

– Да, вы правы.

– Знаете, Константин Дмитриевич, я всегда считал, что нахожусь на своём месте. Наверное, не мне учить вас мудрости. Просто скажу. Я счастливый человек. По утрам, вставая, я с удовольствием шёл на работу, а вечером с радостью торопился домой. Может, сейчас это и не совсем так, но я знаю, что нужен, могу, и это придаёт мне сил.

– Таких людей, как вы, у нас называют корректорами реальности.

– А что корректируете вы?

– Мы – хранители подлинной истории нации.

– И всё?

– Ну, иногда пытаемся устранить самые грубые ошибки, которые совершила или могла совершить нация. Не могу сказать, что это всегда получается.

– Полагаю, что просить вас о чём-то конкретном в нашей ситуации абсолютно бесполезно?

– Но вы ведь и не собирались о чём-то меня просить, вы только хотели спросить.

– Да, я действительно хотел спросить, и это простое человеческое любопытство. А был ли тайник у коменданта Потюпкина?

– Да, был. Пятьдесят два килограмма золотого песка, а если точнее, то это спрессованные в жёлтом металле смерть, кровь и пот двадцати пяти тысяч человек. Этого золота уже давно нет. Мой дед передал его по крупицам тем, кто нуждался в поддержке. Семьям, которые потеряли всё. Отдельным людям, продолжившим гениальные начинания и ещё больше поднявшим престиж государства и нации. Я ответил на ваш вопрос, давайте не будем больше касаться этой темы.

– Тогда скажите, в чём смысл нашей встречи? Я не упрекаю, но, придя к вам, честно говоря, рассчитывал на помощь.

– В чём вы видели её реализацию?

– В предотвращении больших жертв. В подсказке способа разрешения ситуации. Наконец, извините за прямоту, на камень-ведун, способный справедливо разрешить спор между добром и злом, а в худшем случае предотвратить его захват.

– А кто вам сказал, что всё это не произошло? Неужели вы не допускали худшего варианта? Не верю. А зачем все те органы, чьими усилиями предотвращена крупнейшая аномалия? Вот ведь ваше Бюро докопалось до камня-ведуна. Значит, и оно чего-то стоит. Каждый делает своё дело, и если он будет отдавать всего себя этому делу, то и дел будет гораздо меньше, так как будет гораздо меньше ошибок. Я не подам руки человеку, если вижу, что он сам может встать. Уверенность в себе, вот что должно двигать и поддерживать каждого человека, вот что является стержнем нации. Помоги словом, расскажи как, но делать человек должен сам.

– Вы, наверное, правы, и я должен поблагодарить вас.

– Никакой благодарности. Она уже высказана вашими делами. А вот у меня к вам есть просьба.

Во время всего разговора собеседники не смотрели друг на друга, вглядываясь куда-то в даль, будто прислушиваясь к вопросам и ответам, будто хотели откуда-то издалека получить подтверждение услышанному или увидеть сам факт сказанного. Теперь же генерал повернул голову к волхву:

– Я вас внимательно слушаю.

– Вам нужен этот Джонелли?

– Это моя работа. Если он не понесёт наказание, значит, кто-то, подобный ему, будет думать, что это можно сделать ещё раз и безнаказанно.

– Что вы от него хотите? Это суггестор пятого уровня. Да, я знаю, – видя, что Гоголь хочет возразить, быстро проговорил Маховиков, – у вас уже есть наработки активации и возврата информационной волны. Вы способны исказить поля вибрации и проявить суть человеческого эго. Сейчас я скажу вам то, что не сказал бы никому другому. У нас тоже идёт война. Если такие, как я, не сможем защитить те границы, которые обязаны беречь, то результаты некоторых усилий… – Тут он прервал себя. – Джонелли взял на себя слишком много. Работая в зоне камня-ведуна, он об этом знал. Даже поймав этого типа, вы, скорее всего, не сможете привлечь его к ответственности, но это показательно можем сделать мы, на другом уровне. У вас он не так уж и много чего насовершал. Всего-то, по вашей классификации, организовал пси-зону, изменив энергетику кладбища и активировав тени. Создал отряд зомби, осуществляющий прикрытие похищенного комплекса. Предотвратил возможность обнаружения и перехвата всё того же комплекса. Спланировал активацию сто тридцать восьмой зоны. Мне кажется, это обычные проблемы в вашей работе.

– А чем, если позволите спросить, он насолил вам?

– Он покусился на саму основу России. Попытка покушения на расшифровку эгрегора нации.

– Хорошо, он ваш, – согласился генерал.

– Тогда у меня последняя просьба. Джонелли под именем Стив Вилсон вылетает завтра из Шереметьево. Вам в моём присутствии необходимо официально осмотреть его груз и задержать ритуальный камень, вывозимый им в качестве багажа. При этом Джонелли должен улететь, а камень остаться.

– Что для этого нужно сделать?

– Только заключение нашего специалиста, что камень представляет собой научную ценность. Для таможни этого основания достаточно, чтобы задержать вещь для дополнительной экспертизы.

– Тогда нам нужно поторопиться, – вставая, проговорил Гоголь.

– Я полностью с вами согласен, генерал, – кивнул Маховиков.

– Как Джонелли может отреагировать на факт задержания камня?

– Увидев меня, он всё поймёт.

– Попытка скрыться?

– Вполне возможна.

– Но если вас там не будет, всё может обойтись гораздо спокойнее. Он улетит, камень останется.

– Я же говорил, что он суггестор пятого уровня. Просто вы дадите добро, и он улетит вместе с камнем. Или останется здесь для последующего изъятия камня, а вы решите, что выполнили свою задачу и он очень далеко. Джонелли хочет занять место в своем круге, куда ему пока вход закрыт. Если он вернётся с камнем, то станет не только кандидатом круга, но и нанесёт нам огромный вред. Допустить этого мы не можем.

– В таком случае мне хотелось бы предпринять некоторые меры безопасности.

– Вы хотите заранее перекрыть район аэропорта?

– Естественно.

– Этого не стоит делать. Во-первых, он это почувствует. Во-вторых, ваши заслоны его не удержат. В-третьих, открою маленькую тайну: всё, что нужно, уже сделано.

Выслушав собеседника, генерал нажал одну кнопку на трубке телефона и поднес её к уху. Когда абонент ответил, Гоголь произнёс только одну фразу:

– Ты мне нужен в Шереметьево-2 через шесть часов.

– Что делать со следом? – прозвучал вопрос Майора.

– Пусть по нему идёт Глаз.

– Вы всё же вызвали своего оперативника… – усмехнулся Маховиков.

– Как вы сами только что сказали, необходимо полагаться только на себя.

– Парень талантливый, с хорошими задатками, нам он тоже нравится. Года через два-три ему будет тесно в Бюро.

– Но можно пока он поработает у меня? – спросил Гоголь.

– Конечно, но, если позволите, только два года, – ответил Маховиков.

Обменявшись взглядами, они весело рассмеялись. Сделка была заключена к радости одного и лёгкой грусти другого.

 

Аэропорт встретил их, как и любого попадавшего в его огромные залы, гулом голосов, мельканием людей, тележек с багажом, огромным количеством экранов информации и металлическим голосом диктора, приносящего счастье улетающим и огорчение пассажирам задерживающихся рейсов.

Маховиков уверенно шёл на полшага впереди, проходя через контрольные рамки или бесцеремонно обходя их. Контролёры, работники службы безопасности и прочий аэропортовский рабочий люд только подтягивались при его появлении или даже вскакивали с мест. Волхв кивал в сторону идущего за ним Гоголя, и тому даже ни разу не пришлось совать руку в карман за удостоверением.

Гоголя заинтересовало, каким образом, по его сведениям, рядовой пенсионер-геолог так уверенно и спокойно пересекает зоны контроля и по-приятельски кивает работникам службы безопасности. Первая же попавшаяся ему на пути зеркальная витрина объяснила этот непонятный феномен. Зеркало не отражало лицо Маховикова. Каждый из работников порта видел только то лицо, которое должен был увидеть, и без дальнейших вопросов подчинялся любым требованиям.

Провожатый открыл одну из неприметных дверей с надписью «Служебный вход», и они двинулись по совсем уже закрытой территории в вотчине таможенников и пограничников. Впрочем, и здесь их тоже встречали и провожали взглядами с должным уважением и пиететом.

Генералу стало грустно. Многие годы своей службы он положил на то, чтобы сохранять государственную тайну, не допускать посторонних лиц на территории, где им не только нечего делать, но даже крайне противопоказано, как с точки зрения получения неположенной разглашению информации, так и сохранения здоровья, поскольку охрана в ряде случаев могла, не задавая вопросов, стрелять на поражение.

Маховиков уловил эмоциональную волну Гоголя.

– Не расстраивайтесь, Пётр Сергеевич. Эта сфера деятельности тоже находится под контролем, и лишние люди тут не прогуливаются.

Гоголь хотел спросить, под чьим это контролем находятся спецзоны, но воздержался.

Тоннелями и переходами они прошли на таможенный склад временного хранения, и Маховиков уверенно остановился у небольшой груды ящиков и баулов, явно негабаритных размеров. Рядом тут же вырос работник таможни, молчаливо ожидая указаний.

– Этот груз должен быть доставлен на борт, уходящий на Вашингтон? – спросил он.

– Так точно. Таможенный досмотр груз прошёл. Я должен доставить его на борт ровно через час, – доложил инспектор.

– Документы. – Маховиков протянул руку, и таможенник вложил в неё папку с бумагами.

Перелистав содержимое папки, появившийся неизвестно откуда руководитель ткнул пальцем в один из документов.

– Через пятнадцать минут этот груз должен находиться в малом досмотровом зале. Владельца груза попросите пройти туда же.

Таможенник вытянулся и кивнул.

– Пойдёмте, Пётр Сергеевич, надеюсь, эксперт уже на месте, – пригласил Маховиков и вновь двинулся без подсказок к известной ему цели.

Гоголю ничего не оставалось делать, как проследовать за своим проводником в малый досмотровый зал.

Ждали они недолго. Буквально вслед за ними на тележке двое грузчиков вкатили ящик размером примерно метр на метр. Груз сопровождали трое таможенников. Из другой двери в помещение вошли таможенник и человек среднего роста худощавого телосложения с пронзительными чёрными глазами. Судя по одежде, это был иностранец, что тут же было подтверждено акцентом, когда он заговорил:

– Я бы хотел узнать, в чём дело, господа?

Его глаза перебегали с одного присутствующего на другого, пока наконец не остановились на Маховикове и больше не отрывались от него.

– Это ваш груз? – спросил старший таможенный инспектор, указывая на ящик, плотно обмотанный широкой жёлтой клейкой лентой, перетянутый стальным тросиком и опечатанный свинцовыми таможенными пломбами.

– Возможно, – ответил иностранец.

– Имейте в виду, процедура проверки записывается на плёнку и проводится в присутствии понятых, – он указал на двух скромно сидевших в стороне граждан, – при эксперте Панкове Сергее Фёдоровиче. Проводящий процедуру повторного досмотра Дорохов Юрий Всеволодович, это я.

– На каком основании проводится повторный досмотр?

– Представьтесь, пожалуйста, – невозмутимо потребовал таможенник.

– Я гражданин Соединенных Штатов Америки Стив Вилсон.

– Господин Вилсон, это ваш груз? – повторно спросил Дорохов.

– Он похож на мой груз, но с внешней стороны я не могу сказать об этом наверняка.

– У вас есть декларация на сданный вами груз?

– Да.

– Покажите её, пожалуйста.

Джонелли открыл находящийся с ним кейс и, повозившись внутри, вынул и протянул бланк таможенной декларации.

Дорохов, держа в каждой руке по бланку, тщательно изучил документы, а потом склонился над грузом.

– Господа присутствующие и понятые, прошу внимания, – произнёс он. – Оба бланка декларации имеют один и тот же номер, и этот же номер нанесён на клейкую ленту, не имеющую повреждений. Прошу в этом убедиться. Также прошу убедиться, что свинцовая печать таможни не имеет повреждений. Прошу вас первым, господин Вилсон.

Когда все убедились в озвученном таможенником и отодвинулись от груза, Дорохов продолжил процедуру:

– Считаете ли вы, господин Вилсон, что именно этот груз вы сдали на хранение таможне и везёте с собой?

– Да, это так.

– Что находится в этой упаковке? – спросил Дорохов.

– Я геолог-любитель, – пожал плечами Джонелли, – смотрел вашу страну. Мне понравился один камень, и я решил взять его с собой. Что, это запрещено?

– Вы утверждаете, что под этой упаковкой скрывается обыкновенный камень?

– Да, он должен быть там, – раздражённо проговорил иностранец. – Вот вам справка из института геологии. – Он вновь полез в свой кейс и, вынув, протянул лист бумаги таможеннику. – В ней говорится, что камень не представляет интереса для России, указаны его размеры. Институт не возражает его вывозу.

Дорохов внимательно прочитал бумагу, передал её на ознакомление понятым и эксперту и потом вежливо вернул владельцу.

– Таможенные органы России хотят провести повторный досмотр груза, что не противоречит нашему законодательству.

– Я протестую! – почти прокричал Джонелли.

– Это ваше право, и ваше мнение будет отмечено в протоколе досмотра, – ответил таможенник. – Вскрывайте, – отдал он приказ грузчикам.

– А что здесь делают эти господа? – Джонелли указал на безмолвно стоящих несколько в стороне Гоголя и Маховикова. – Я требую их удаления.

– Эти господа не участвуют в досмотре и находятся здесь с моего разрешения. Они не покинут помещение. Единственное, что я могу для вас сделать, если вы будете настаивать, – внести их данные в протокол досмотра как присутствующих.

– Я не настаиваю, – ответил Джонелли.

– Вот и прекрасно. Ребята, начинайте, – вновь отдал команду Дорохов, так как отвлечённые спором грузчики ещё не приступили к работе.

В одно мгновение острые плоскости кусачек срезали пломбу, и гвозди, держащие крышку ящика, завизжали, выползая из досок под силой изогнутых гвоздодёров. Крышка была снята, и все присутствующие склонились над открытой ёмкостью.

В ящике действительно лежал приличных размеров камень, дополнительно укреплённый прибитыми клиньями и поперечным брусом через весь ящик сверху.

– Ну вот, господа, что я вам говорил, – засуетился Джонелли.

– Вы признаёте, что именно этот камень поместили в ящик и именно его хотите взять с собой? – спросил таможенник.

– Да, это так.

– Вы признаёте, что именно этот камень вы отвозили и показывали в институте геологии?

– Да, этот камень. Там на документе есть фотография с печатью. Вы можете сверить.

– Все убедились, что господин Вилсон признал камень своим? – Дорохов обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и, получив подтверждение, продолжил: – Теперь ваш черёд, Сергей Фёдорович. – Он посторонился, пропуская к ящику эксперта.

Старичок несуетливо осмотрел со всех сторон камень и попросил вынуть его из ящика, что грузчиками было моментально выполнено. Склонившись над исследуемым предметом, он сначала достал из кармана лупу и внимательно осмотрел поверхность и боковые грани камня. По-видимому, не найдя ничего, заслуживающего внимания, открыл принесённый с собой саквояж и вынул из него рамку то ли металлоискателя, то ли ещё какого-то прибора. Подсоединив тянущиеся из её ручки провода к прибору, похожему на вольтметр, он провёл рамкой над камнем. Рамка прибора бешено завертелась, а стрелка прыгнула за красную линию в конце шкалы.

Никак не отреагировав на полученные результаты, старик постоял над камнем, сжав свою бородку в кулак, и несколько секунд оставался в неподвижности. Потом, видимо придя к какому-то решению, вынул из саквояжа чистый лист бумаги, написал на нём что-то, скомкал и бросил на камень. Не долетев до поверхности камня, бумага вспыхнула и разлетелась лёгким пеплом.

– Господа, – повернувшись, спокойно обратился он к присутствующим, – этот камень обладает уникальными особенностями, о которых, как вы сами могли убедиться, ни слова не сказано в его разрешении на вывоз. Я, как эксперт, даю своё заключение: он не может быть вывезен за пределы России, пока Российская академия наук не изучит все его свойства и не примет соответствующее решение.

– Это обман! Это мошенничество! Я так этого не оставлю! – закричал Джонелли.

– Господин Вилсон, – подняв руку, оборвал выкрики Дорохов, – предварительное заключение уважаемый Сергей Фёдорович напишет в течение нескольких минут, – он посмотрел на эксперта, и тот кивнул, – вы его подпишете.

– Я ничего подписывать не буду!

– Это как вам будет угодно.

– Я задерживаю вывозимый вами предмет, так как его свойства не соответствуют документам, предоставленным на вывоз. Возможно, вы не знали о каких-либо скрытых свойствах вывозимого вами камня. Если это так, то прошу дать письменное объяснение. Таможенные органы России вас больше не задерживают. В связи с окончанием срока вашего пребывания на территории Российской Федерации прошу вас проследовать на борт самолёта и покинуть территорию нашего государства.

В этот момент камень оторвался от пола, поднялся на высоту полутора метров и, пролетев по горизонтали, ударил в грудь Дорохова, сбив его с ног. После удара направление полёта резко изменилось. Камень врезался во входную дверь помещения и упал на пол. Полотно прогнулось, отозвавшись металлическим скрежетом.

В комнате на ногах остались стоять только три человека, не считая Джонелли.

Гоголь уже выхватил пистолет и прицелился в суггестора, фигура которого начала зрительно размываться. Маховиков, выставив перед собой раскрытую ладонь правой руки, не сдвинулся с места и провожал глазами начинающую исчезать фигуру. Один из упавших грузчиков, сбитый невидимой волной, поднялся на ноги. Действия этого человека были осмысленны. Полусогнутое тело готово к прыжку. Голова поворачивается вслед передвигающейся тени.

– Прекращайте комедию, Джонелли, вам не уйти и не вывезти ваш Темер, – громко и властно прозвучали слова Маховикова.

Фигура суггестора опять приняла нормальные очертания.

– Вы погибнете вместе со мной, – прорычал Джонелли, и рукав пиджака его правой руки, резко вспухнув, лопнул. На предплечье сидел огромный ворон.

Видимо, чёрный шаман хотел направить птицу в бой, но не успел этого сделать. Что-то, сверкнув, пролетело в воздухе, и начавшая уже расправлять крылья птица вместе с рукой была захлёстнута тонкой сталью гарроты. Проволока блеснула на секунду ярко-красным огнём, запахло палёным. Джонелли дико закричал, схватившись левой рукой за правую, и сполз по стене на пол, потеряв сознание. Вся его фигура была забрызгана чёрными потёками, а между ног лежал дымящийся клюв огромной птицы.

Перекошенная от удара стальная дверь помещения со скрежетом распахнулась, и в неё вбежали два человека.

– Заберите Темер, с остальным я тут справлюсь сам, – отдал приказание Маховиков вошедшим.

Один из них открыл принесённый с собой чемодан на колёсиках, другой, наклонившись, без видимых усилий поднял камень с пола и опустил его в открывшуюся ёмкость. Захлопнув крышку, оба без слов скрылись за искорёженной дверью.

– Ну и как это всё следует понимать? – спросил Гоголь, пряча пистолет.

– Энергетический блок, активирующий в человеческом понимании отрицательные поля и возбуждающий эгрегоры агрессии и подавления воли, изъят. Информация, полученная о полях действия камня-ведуна, противником потеряна. Господин Джонелли с травмой руки может отправляться домой. Все остальные присутствующие о произошедшем здесь факте ничего не знают и не помнят. Мы можем уходить. У меня только один вопрос: скажите, Майор, – обратился он к грузчику, снимающему рабочий комбинезон сотрудника таможни, – откуда у вас это оружие?

– Как-то случайно побывал в Южной Америке. По обстоятельствам пришлось вмешаться и спасти жизнь одному парню. Это его подарок, – пряча гарроту, объяснил Майор. – Делая подарок, он сказал, что ей несколько тысяч лет и она сделана из металла, упавшего с неба. Я всегда думал, что он немного приврал.

– Он сказал вам абсолютную правду, – выходя в коридор, произнёс Маховиков.

Теперь, уже втроём, они молча шли по коридорам и подземным переходам, пока, открыв очередную дверь, не вышли на открытое всем ветрам поле аэродрома.

– Пришло время прощаться, – проговорил Маховиков, протягивая раскрытую ладонь Гоголю.

– У меня такое ощущение, что я в сегодняшней игре исполнял роль болвана, – ответил генерал, пожимая руку волхву.

– Вы – вовремя появившаяся козырная шестёрка, побившая туза, – ответил Маховиков. – И помните, я говорю: до свидания. До встречи, Майор.

– Можно и так, Константин Дмитриевич, но вежливые люди, назначая её, называют время и место.

– Вы же не собираетесь, насколько я знаю, бросать работу. Значит, место нашей встречи предопределено – зона. Вот только пока насчёт времени ничего точно сказать не могу. Правда, мы кое о чём договаривались с генералом.

– Можно вопрос?

– Валяйте.

– А что это была за птичка, которую я подрезал?

– Обыкновенные фокусы воздействия на ваше сознание. Забудьте, – ответил волхв.

– Придётся поверить на слово, – с сомнением пробурчал Майор.

Маховиков не отреагировал, повернулся, и вскоре его фигура медленно растаяла в предутренней темноте.

– Кстати, – донеслось оттуда, – Майор, имей в виду, твой волновой спектр они знают. Будь аккуратнее. Да и заканчивайте вы быстрее с этим делом, а то Олимпийские игры пропустите в этой суете. До начала два дня осталось.

– Неописуемой доброты человек, – прокомментировал прозвучавшее пожелание Гоголь.

– На кого мы сегодня работали? – спросил Майор, обращаясь, похоже, к самому себе.

– Нас сегодня вообще тут не было, – ответил генерал.

– Явно надо отоспаться, а то снится всякое… – поддержал начальника оперативник.

– Но чтобы завтра…

– За Урал я успею ещё сегодня.

Гоголь обернулся, чтобы пожать руку Майора, но рядом уже никого не было.