4
– Наверное, каждая женщина говорит, что ее мужчина ни на кого не похож. Валерий среди ребят смотрелся, как, скажем, овчарка среди дворняжек. Хотя бы и по внешности. Импортное носить надо умеючи. Идет он в одной майке, а все равно видно, что к этой майке есть у него замшевый костюм. А разговор? Обычно парни про что говорят? Футбол, рок–музыка да выпивка. Валерий рассказывал про цвета и оттенки, про картины и жизнь художников. Обходительный. Не жадный.
– В чем выражалась его нежадность?
– Только намекну, а он уже несет.
– Бананы?
– Почти каждый день ела. Даже зимой.
– Где же брал?
– В ресторане, в аэропорту, знакомый капитан привозил…
– Откуда у студента деньги?
– Во–первых, у него папа профессор в Новосибирске; во–вторых, подхалтуривал он, рисовал в клубах и на заводах. Обещал и меня нарисовать.
– Так, с бананами ясно.
– При чем тут бананы… Валерий способен на любовь.
– Что вы имеете в виду?
– Любовь бывает от души или от натуры. От души она разумная и светлая. От натуры же любовь сильная, дикая, считай, что от зверей идет.
– Какая же лучше?
– Не знаю. Но у Валерия были обе. От души его красота шла.
– Вы имеете в виду интимность?
– Почему… Идем мы, к примеру, по улице. Вдруг Валерий меня хватает и ни слова не говоря затаскивает в такси. Зачем, думаете?
– Просто покататься?
– Водитель спрашивает: «Куда едем?» Валерий отвечает: «Никуда». Водитель оборачивается, глаза шестикопеечные. А Валерий ему врезает: «Старик, мы поцелуемся и выйдем». Захотелось поцеловаться – сел в такси.
– Что же водитель?
– Говорит, целуйтесь, но я тогда включу счетчик простоя. Валерий засмеялся: «Любовь за деньги».
– Заплатил?
– Сколько длится поцелуй? Несколько секунд. Пятерку дал.
– Да, широта.
– Но и дикая любовь, случалось, от натуры. Знаете, кого он считал человеком, способным на настоящую мужскую любовь?
– Наверное, Отелло.
– Джека–Потрошителя.
– Подождите… Это же изувер.
– Знаю. Он насиловал женщину, потом убивал, а потом съедал ее сердце. Вот, говорил Валерий, настоящая любовь.
– И вам было… не страшно?
– Господи, шутил он. А хоть бы и страшно? Меня подружки отговаривали.
– Почему?
– Не пара, говорили. Он, мол, бросит тебя, найдет красивую, образованную, богатую. Пусть потом бросит, но сейчас–то любит.
– Вы так равнодушны к своему будущему?
– А, при чем здесь будущее… Сергей Георгиевич, чем меряется длина жизни?
– Прожитыми годами.
– Нет, не прожитыми годами, а счастливыми днями. Сколько их у, человека было, столько он и прожил. Прошли счастливые дни, то, считай, прошла жизнь. Мне двадцать девять. Календарных. А счастливых? Эти два месяца с Валерием. Не знаю, наберу ли еще два месяца из прошлых лет.
– Тем более обидно: если любимый человек уходит, и вроде бы навсегда…
– А память, а пережитое счастье останется на всю жизнь, как родимое пятно.
– Значит, подружек не послушали.
– Анька Ростовцева мне внушала, что любовь – это красивая выдумка. Допустим. Но в жизни полно разных выдумок. И чем это плохо – красивая выдумка?
– Вы говорите о своей любви… А о его?
– Делали такой опыт… Мужчинам и женщинам завязывали глаза и куда–то отвозили. Нужно было сориентироваться, показать часть света… Почувствовать магнитное поле земли. Так вот женщины это делали во много раз лучше мужчин. Как птицы.
– К чему этот пример?
– Женщины ближе к природе, поэтому и любят сильней.
– Хотите сказать, что вы любите его сильней, чем он вас?
– Наверняка.
– Вас это устраивает?
– Не в гастрономе, обвеса не боюсь.
– Так, допустим, с любовью мы разобрались…
– Сергей Георгиевич, все–таки не пойму, зачем спрашиваете про мою любовь?
– Чтобы знать меру вашей искренности.
– Как это… искренности?
– Правду говорите или нет.
– А что, влюбленные врут?
– Любовь, Нина, не только чувство великое, но и слепое. Если бы вы знали, какие турусы на колесах городят мне жены ради спасения своих мужей…
– Жалеют.
– Мужей. А других? Недавно вел дело: пьяный открыл стрельбу из окна по людям и ранил девочку. Допрашиваю жену. Муж был пьян? Что вы, стакан пива и стакан чая. Разбил стекло дулом ружья? Что вы, открыл форточку, чтобы подышать. Стрелял в прохожих? Что вы, пальнул в голубя на балконе, чтобы не гадил… Мужа ей жалко, а девочку не жалко.
– Мне–то зачем и про что врать? Валерий ни в кого не стрелял.
– Кстати, не было ли у него каких–либо странностей?
– Что за странности?
– Назовем это нестандартным поведением.
– Не знаю, не замечала. Разве… Бывает, что сорвется и убежит, как ошпаренный.
– Чем объяснял?
– Вдохновением. Говорил, что увидел цвет, надо закрепить.
– Где это обычно случалось?
– На улицах, раз в кино убежал…
– А, скажем, в квартире или у вас в гостях?
– Нет.
– Еще что замечали?
– Господи, я следила за ним, что ли?
– Имеются в виду странности, привычки…
– Привычки… Он, например, верил в приметы.
– В какие?
– Главная примета – число семь. Валерий считал его роковым для себя.
– Как это понимать?
– Число семь значит семь разных обстоятельств, которые могут с ним произойти. Я–то смеялась, потому что они, эти обстоятельства, яйца выеденного не стоят.
– Все–таки, какие?
– Первое, ему должен присниться страшный сон: якобы на него наваливается многопудовая медуза черного цвета и ему нечем дышать. Или черный осьминог и душит щупальцами.
– Именно медуза или осьминог?
– Обязательно морское, студенистое и черное. Второе обстоятельство: неотвязный человек с соколиным взглядом, который ему встретится дважды или трижды.
– Это все во сне?
– Нет, наяву, где–нибудь на улице или в транспорте. Третье: казенная бумага с орлом.
– Что за бумага?
– Знаете, я и сама не поняла. Четвертое: ночной звонок судьбы.
– Какой, в дверь или телефонный?
– Я не спрашивала. Пятое: вкрадчивый скрип тормозов. Шестое: каменный холодок в сердце. И седьмое обстоятельство: зеленая звезда на бледно–зеленом небе. Вы улыбаетесь, а Валерий боялся их.
– Но почему?
– Потому что я забыла сказать… Боялся он их не по одному, а всех вместе. Поодиночке и сны страшные ему снились, и звонки ночные были, и тормоза скрипели… Валерий говорил, что в тот день, когда совпадут все эти семь обстоятельств, он погибнет.
– Так… Страшный сон, неотвязный человек, казенная бумага, ночной звонок, скрип тормозов, холодок в сердце и зеленая звезда. Все в один день. И правда, испугаешься. Случаем, не потому ли он уехал, что они совпали?
– Нет, уехал из–за другого…
– Хорошо, к этому мы еще перейдем. Нина, а дома вы у Валерия бывали?
– Не раз.
– Расскажите пожалуйста.
– Тоже с подробностями?
– Непременно.
