Глава двадцать восьмая

Ну и ну! Есть над чем поломать голову. Три человека в группе, а откровенно говорить и действовать не могут: каждый это чувствует, — замкнулись, насторожились, ждут, что дальше будет.

Климчук-Криворотый, конечно, не знал, что Вадиму известна его тайна. Он заметил настороженность Вадима, но объяснял это особенностями его характера. К тому же этой настороженности способствовала его, Егора, неосмотрительность там, у партизанского колодца. И толкнул же его черт под ребро выхватить винтовку у Вадима. И объяснить толком свое поведение он тогда не смог — вот и нет ему теперь доверия. «Ну и черт с ним, — рассуждал сам с собой Криворотый, — пусть дуется. Вы, мальчики, нужны мне как пришей кобыле хвост. Главное — чтобы вместе добраться до штаба».

Климчук понимал: Мишку Русака, адъютанта дядьки Андрея, губить нельзя — он проводник. Ведь если и переменилось место штаба, Мишка при встречах с партизанами имел полное право, не вызывая подозрений, спрашивать дорогу к своему командиру. К тому же и дядьке Андрею доложит о нем, Климчуке, — как рисковал тот жизнью, тащил на себе тяжелый мешок, как тонул в трясине… Мишка пообещал к награде представить. Вот потеха-то!

С Вадимом другое дело. Его в расход… Жаль, не удалось это там, у колодца. Вадим — крепкий орешек. Не разберешь, что он такое. Но к нему, Егору, явно относится с подозрением. Сам он, видимо, посыльный, после ответственного поручения добирается спешно в штаб, к дядьке Андрею. Только почему весла своего он не бросает — неясно. Вот и сейчас сидит, разговаривает с Мишкой, а сбоку лежат винтовка и весло. Хоть бы Русак заинтересовался, зачем и куда он тащит его, так нет, будто и не замечает… Можно самому начать разговор, пошутить, мол, почему с веслом не расстаешься… Возможно, при Мишке Вадим будет откровеннее. Но только Егор раскрыл рот, как заговорил Русак:

— Что-то ты, Егор, откалываешься от нас, а ну садись ближе.

Климчук не заставил себя ждать — пересел поближе к Русаку. Михаил оседлал сосновый пень, снял кубанку, положил на колени, достал металлический гребень и стал расчесывать свои рыжие кудри.

— Дай и мне, — попросил Егор, — потерял я, понимаешь, где-то свой, тоже был из дюраля. А перед войной купил красный, в футлярчике. Когда пришел к партизанам, подарил своему командиру Дмитрию Дукоре. Он и теперь у него.

Вадим быстро взглянул на Криворотого, усмехнулся про себя. Ну и волк в овечьей шкуре! Каким добряком выставляется — Дукору уважить хотел.

Противно сидеть с таким типом да еще разговаривать как ни в чем не бывало, виду не показывать, что знаешь, какая это продажная душа. А что на земле может быть страшнее предательства! Смотри ты, прилип, пристроился к Русаку, старается пробраться в штаб. Это неспроста. Значит, выполняет какое-то важное задание. Ох, как хотелось вскочить, схватить его и вытрясти все сведения!..

Но надо молчать, затаиться, главное — не вспугнуть предателя. А уж там, в штабе, сам дядька Андрей решит, что с ним делать. Вадим не имеет права даже Мишке Русаку открыть свою тайну, но как-то предупредить его надо. Мало ли что может случиться! Намекнуть ему, чтобы за оружием поглядывал, не давал в чужие руки. Тогда, у колодца, Климчук хотел украсть его винтовку. Значит, она ему нужна сейчас для каких-то своих черных дел.

— Друзья, — тихо начал Мишка, — как видите, судьба нас соединила вместе, в одну боевую группу. Мы сейчас в партизанской зоне, но до центра острова еще далековато. По моему понятию, километров пятнадцать-шестнадцать. Местность здесь я знаю слабовато. Нужно будет идти по азимуту. А это намного усложнит дорогу. Придется и через болота переправляться, и трясину ногами месить… Конечно, всякие положения могут возникнуть, можем и врагов встретить. Фашисты сейчас лютуют, не знают, как до нас добраться. Действуют и сверху, и снизу, и по воде… И силой и хитростью. Мы можем запросто встретить диверсантов, а значит, ухо нужно держать востро! Мы бойцы, значит, и дисциплина должна у нас быть железная, и бдительность, ну и, конечно, осторожность. Нужно выбрать командира и слушаться его беспрекословно.

— Вот ты, Мишка, и будешь нами командовать, — сказал Климчук.

Русак покачал головой.

— А мне кажется, что за командира надо поставить Вадима Мурашко. Ты кто по профессии? Кажется, учитель? Ну вот, у тебя небось за плечами институт и опыт партизанский есть. Так?

— Миша, не набивай себе цену! — заявил Криворотый рассудительно. — Ты до этого дня командовал, по крайней мере, мной, и у тебя неплохо получалось. Так и оставайся командиром. А Вадим подождет. Может, ему дядька Андрей даст взвод или отряд. Накомандуется!..

Мурашко вздохнул, посмотрел куда-то вдаль, сказал:

— На меня, хлопцы, командирство не взваливайте. Мне хорошо и рядовым. У меня ни выправки, ни вида, — засмеялся он, — а ты у нас, Миша, весь в лампасах и голос у тебя подходящий — все данные для командира. И Егора можно было бы, — нарочно предложил Вадим, — если уж ты не хочешь, пусть будет Егор.

Климчук самодовольно кивнул:

— А что, и возьмусь…

Но тут возразил Русак:

— Я отклоняю твое предложение, Егор у нас ответственный за боеприпасы. И еще одно — спина у него широкая. В случае чего он обязан самостоятельно доставить ценный груз. Так что, Егор, ты уж извини. Значит… — Мишка запнулся и недоговорил.

— Командиром нашим назначается Русак, — объявил Вадим.

— Ага, значит, я! Тогда, братки… Группа, становись! — поднявшись с пня, подал первую команду Михаил.

И Вадим и Егор вскочили на ноги, встали рядом.

— Равняйсь, смирно!

Оба четко выполнили команду.

— Вольно, разойдись! — Михаил усмехнулся, поглядывая то на одного, то на другого.

— Хорошие у меня солдаты. Только вот формы нет, одежда абы что… Фу ты, ну ты! Придем в штаб, попрошу дядьку Андрея, чтобы вас приодели. А теперь перед дорожкой сядем да подумаем. У нас два пути: один — длинный и путаный, другой — по азимуту. Какой выберем? Подумайте хорошенько, чтобы потом нареканий не было. Я за кратчайший…

— Разумное решение, — сказал Вадим.

— И я на это согласен. Время дорого, сами понимаете. Только, мне кажется, на нашем пути болото есть. Не завязнуть бы…

— Э-э, — махнул рукой Русак, — мы с тобой вон какие прошли, и ничего. А то болотце узкое. Перейдем.

— У меня возникла одна мысль, командир, — сказал Вадим.

— Слушаю, говори.

— Дело вот в чем. В случае встречи с противником мы должны принять бой. Я предлагаю, чтобы ты отдал мне свой автомат, я буду прикрывать ваш отход.

— Отдать автомат? Подожди, подожди, а ты мне винтовку?

— А как же. Там, в бою, будет поздно меняться оружием. Тебе, как командиру, нельзя оставаться на прикрытии…

— Верно говоришь, — не спеша, как бы взвешивая предложение Вадима, Русак снял с плеча автомат.

— А пользоваться им умеешь?

— А то нет! Не раз приходилось, могу разобрать и собрать.

— Тогда бери.

И они обменялись оружием.

Вадим незаметно бросил взгляд на Криворотого. Такой поворот дела был ему явно не по душе. Он, конечно, надеялся, что при случае завладеет Мишкиным автоматом и начнет диктовать им свои условия. Теперь такой возможности не будет — у Вадима оружие не вырвешь ни силой, ни хитростью.

Криворотый нахмурился. Да, этот парень с веслом совсем не простой и, главное, так повел себя, будто мысли его прочитал. А может, он знает?.. Да нет, откуда? Уж скорее догадывается… Но почему? Он, Егор, ведет себя очень осторожно, осмотрительно — ни одного лишнего слова, ни взгляда, только вот с винтовкой у колодца сделал промашку! А парень это помнит. Нет, надо убрать его, и чем скорее, тем лучше. Он может все испортить. Только нужно сделать это ловко, чтобы и комар носа не подточил…

Тут же договорились, как нести мешок с боеприпасами.

— Вопросов нет? — спросил Мишка.

— Нет.

— Тогда пошли.

Вадим положил весло на носилки рядом с мешком, взглядом показал Егору, чтобы становился впереди.

— Я хотел бы сзади, мне так с руки.

— Не забывай военной тактики. Я обязан охранять тыл нашей группы. Ну, берем!

Они взялись за носилки.

Впереди шел Климчук. Его короткая шея покраснела от натуги. Фуфайку он сбросил, положил на носилки. Вадим внимательно ее разглядывал, искал глазами потайные швы. Должно же у него что-то быть припрятано.

Оружия у него нет — Вадим в этом окончательно убедился. А нож, хоть маленький, должен быть. Может, даже финка. Где же тогда она? За голенищем сапога? Как ни приглядывался к сапогам Вадим, ничто не поддерживало его догадки. Тогда где-то в фуфайке. Ее нужно при случае внимательно ощупать.

Из рассказов Егора и Мишки Вадим уже знал, как тонул в болоте Климчук. Там, говорят, засосала трясина его винтовку. Хорошо, что так получилось. Если бы у Климчука оставалось оружие, положение в группе оказалось бы более сложным, чем теперь.