Глава 15
Отважная девчонка
Хотя и не без труда, Матусевичу все же удалось убедить Умарова в том, что их поражение можно и нужно превратить в победу. И что Лев Михайлович способен это сделать, как никто другой.
Конечно, ему пришлось использовать все свое красноречие, петь соловьем, даже немножко лебезить, одновременно испытывая противное, липкое чувство страха. Но это были уже пустяки, несущественные детали, шелуха. Главное — он избежал более серьезных последствий потери чужих денег.
— Я не снимаю с себя вины, — говорил шоумен, когда в воскресенье утром он встретился с Умаровым в кабинете у Элладина. — Вы имеете полное право оторвать мне голову — хоть в прямом, хоть в переносном смысле. Но кому от этого будет лучше?! Вам? Сомневаюсь. Дайте нам возможность исправить ошибку. Клянусь, мы компенсируем ваши потери. Я устрою такое представление, что оно вполне будет стоить полугода традиционной рекламы.
— А хотите, мы бесплатно запустим на пару месяцев какой-нибудь рекламный ролик вашего холдинга или одной из его компаний? — вставил также не очень комфортно чувствовавший себя Аркадий Аркадьевич.
Президент «Росфингрупп» для себя уже все решил, но ему было любопытно наблюдать, как ерзают в креслах и потеют его собеседники, пытаясь избежать справедливого наказания. Они должны были как следует помучиться, добровольно взять на себя как можно больше обязательств. Наконец он тихим голосом, с обычной для него ледяной улыбкой сказал:
— Хорошо, возможно, вы и правы: раз уж деньги придется отдать, то давайте выжмем из этого события максимум.
— Мы все сделаем по высшему классу! — неприлично обрадовался Матусевич. — Следующая наша передача будет просто грандиозной и соберет максимально возможное количество зрителей. Всем интересно посмотреть на человека, выигравшего полмиллиона долларов. И через каждое слово я буду упоминать ваш холдинг, а его название крупными буквами напишем на каждой стене студии.
— Но есть еще одна проблема, — заметил Умаров.
— Какая? — тут же загрустил Лев Михайлович, пытаясь соответствовать моменту.
— Обещая, что суперприз не выиграют в течение полугода, вы спровоцировали меня на одно неосторожное заявление. На самой первой игре на глазах у миллионов телезрителей я сказал, что руководство «Росфингрупп» гарантирует пополнение призового фонда. Получается, что мы попали в очень двусмысленное положение. Под угрозой моя честь! Честь всего холдинга! Вы меня понимаете?
— О, господи! — картинно умилился Матусевич. — Думаете, кто-то еще помнит, что вы тогда говорили? С такой порядочностью нельзя вести дела в России.
Эти слова прозвучали если не глупо, то по крайней мере излишне подобострастно. Элладин слегка поморщился и посчитал нужным вмешаться.
— Лева, не торопись… Вот какая идея появилась у меня, — обратился он к Умарову. — Только, пожалуйста, выслушайте до конца. Так вот… ваш холдинг все равно расходует деньги на рекламу. Так? — Он дождался, пока бизнесмен неопределенно поднял и опустил брови. — Прекрасно! Без рекламы, конечно, не обойтись. Так почему бы вам не продолжить спонсирование «Супершоу»? Ведь именно вы, поставив на кон пятьсот тысяч долларов, подняли рейтинг программы до заоблачных высот, сделали ее самой популярной в стране. Причем именно сейчас, когда появился первый человек, выигравший суперприз, все самое главное как раз и начинается. Сейчас-то все наши зрители окончательно сойдут с ума. Получается, на свои деньги вы игру раскрутили и после этого собираетесь отдать ее кому-то другому?! Это… Это… Это, по меньшей мере, неразумно. Какая-то странная благотворительность.
— Другими словами, вы хотите, чтобы я дал вам еще пятьсот тысяч?
— Чего-то хотеть или даже требовать от вас в нашем положении абсурдно! — Воздетые кверху глаза и руки генерального директора канала РТ показали, как он кается. Видел бы его в этот момент кто-то из подчиненных. — Мы виноваты, и я просто считаю своим долгом найти решение, способное максимально удовлетворить ваши интересы. Если скажете: нет, — мы все равно будем очень вам благодарны и в лепешку расшибемся, чтобы вернуть ваше доверие, возместить убытки.
Умаров молчал всего пару секунд. Порой ребенок дольше раздумывает, хочет он мороженое или нет.
— Вы получите еще полмиллиона… если, конечно, дадите гарантии, что история не повторится. Настоящие гарантии, а не такие, как прежде!
Глава холдинга «Росфингрупп» посмотрел на Элладина, а тот, в свою очередь, перевел глаза на Матусевича. Последнее слово было за ним.
Шоумен немного растерялся. Он не ожидал такого поворота событий. Внутренне Лев Михайлович уже настроился понести какое-то наказание за потерю суперприза, но, с другой стороны, где-то глубоко в нем сидела радость, что это обременительное, постоянно давящее на психику спонсорство прекратится. Как говорится, нет худа без добра. И перспектива продолжения сотрудничества с Умаровым подействовала на него так же гнетуще, как сообщение о неизлечимой болезни.
В то же время он рисковал нажить могущественного врага, если бы с ходу отказался от денег. Раскрутке телевизионной игры и в самом деле во многом способствовал внушительный суперприз, помощь холдинга. А значит, Умаров, больше чем кто-либо другой, имел право снять пенки с «Супершоу».
Матусевич даже разозлился на Элладина за то, что тот так доходчиво разложил по полочкам ситуацию и был таким убедительным. Во всяком случае, можно было хотя бы посоветоваться, предварительно обсудить этот вопрос, а не вылезать со своими предложениями.
И еще Лев Михайлович подумал, что иногда не взять деньги у бандита так же опасно, как и взять. Парадокс!
— Мы сделаем все возможное, — промямлил он.
— Это не разговор! — жестко парировал президент холдинга «Росфингрупп».
Матусевич и сам это понимал. Он уже собрался было плюнуть на свои страхи и поклясться, что теперь суперприз останется нетронутым не менее чем полгода, но в голове у него вдруг всплыли угрозы проклятого мальчишки: «…Вы получите лишь временную передышку… Даже пятьюстами тысячами долларов вам от нас не откупиться. Я все равно заставлю вас признать, что права на игру принадлежат нам!» Удивительно, как же им удалось дозвониться до студии?!
Пауза явно затянулась.
— Лева, что же ты молчишь?! — понизив на полтона голос, спросил Элладин.
— Да, я расшибусь в лепешку, но не позволю, чтобы мы потеряли деньги, по меньшей мере до сентября-октября! Вы сами, лично, дадите отмашку, когда их можно проиграть, — обреченно кивнул шоумен.
— Прекрасно, — вставая, одарил всех улыбкой Умаров, — тогда до следующей вашей передачи. — И уже взявшись за дверную ручку, он бросил: — Так вы считаете, будет лучше, если чек победительнице передам именно я?
— Конечно! — одновременно воскликнули Элладин и Матусевич.
Они разве что не встали по стойке смирно.
Чтобы устроить из вручения суперприза настоящий праздник, продолжительность очередного «Супершоу» удлинили на полчаса, поломав сложившуюся на канале РТ сетку передач. Матусевич пригласил в студию нескольких известных артистов, — своих старых друзей, — с которыми накануне долго репетировал то, что должно было пойти в прямом эфире и выглядеть как экспромтом нахлынувшие и выраженные чувства благодарности, восхищения холдингом «Росфингрупп».
Пытался он предварительно встретиться и с Ингой, чтобы присмотреться к девчонке, натаскать ее, дать какие-то инструкции, а может быть, и заранее выплеснуть свое раздражение. Но по телефону она решительно заявила, что не собирается ни танцевать, ни петь и поэтому приедет лишь к началу программы. По большому счету, у Матусевича не было способов нажать на эту мерзавку, наказать ее или вообще отменить награждение.
— Учти, моя милая, — в бессильной злобе прошипел шоумен, — если ты со своим дылдой готовишь мне какую-то очередную гадость, то я задушу тебя своими руками! И сделаю это прямо на глазах у телезрителей. Как Отелло…
— Вам и так уже прилично досталось, а мы лежачих не бьем, — отбрила она.
Если прежде во время показа «Супершоу» улицы пустели — всем хотелось выиграть полмиллиона зеленых, — то желающих посмотреть на того, кому это удалось, оказалось еще больше. Как написали на следующий день газеты, на эти полтора часа можно было вообще остановить общественный транспорт — он ходил пустой. А в одном из районов Москвы из-за любимой всеми игры даже случилась крупная авария на теплоцентрали: бригада ремонтников в полном составе уселась перед телевизором, бросив на морозе разрытые трубы.
Сергей, Петр и Оксана смотрели передачу все вместе, собравшись у Головина дома, и очень переживали за Ингу. Накануне была даже идея не пускать ее в Останкино. Однако она блестяще справилась с выпавшей ей ролью, хотя, конечно, безумно волновалась.
«Супершоу» началось с обычной заставки, но когда включили студию, стало очевидно, что зрителей ждет что-то особенное. В центре установили небольшой пьедестал, наподобие тех, на которых награждают победителей спортивных соревнований. Только вместо обозначения призовых мест на нем было крупно написано: «Росфингрупп». А над пьедесталом висел громадный прямоугольник из пластика, символизировавший банковский чек на пятьсот тысяч долларов. Стоит ли говорить, что и на чеке красовалось название холдинга.
Как всегда, Матусевич появился из арки, «зашторенной» водопадом разноцветных огней. Он широко улыбался, прижимал руки к сердцу, кивками благодаря гостей студии за бурные аплодисменты. Наконец публика немного успокоилась и шоумен воскликнул:
— Сегодня очень необычная передача! Те, кто смотрел «Супершоу» в прошлую субботу, конечно, знают, что неделю назад впервые был выигран наш суперприз, а он составляет, — тут его голос набрал максимальные децибелы, — полмиллиона долларов!! Самое удивительное, что в этой бескомпромиссной, волнующей, отчаянной гонке, в которой участвовало полстраны, победительницей стала молодая… особа, студентка МГУ. И зовут ее — Инга Кох! Она здесь, и скоро мы представим вам нашу героиню. Но прежде, чем пригласить ее в студию, я хотел бы дать слово человеку, без которого нашей игры не было бы вообще. — Он протянул руку куда-то в сторону и воскликнул: — Президент холдинга «Росфингрупп» — генерального спонсора «Супершоу» Зия Умаров!!
Бизнесмен сидел в первом ряду зрителей. Он поднялся и вышел вперед. Темно-синий, почти черный костюм как всегда сидел на нем идеально, из кармашка на груди торчал атласный голубой платок в цвет галстука, а каждый волосок на его голове был тщательно уложен.
Теперь уже Матусевич не останавливал аплодисменты, а сам бурно хлопал в ладоши, зажав микрофон под мышкой. Глаза его лучились таким счастьем, такой любовью, словно в студию сошел с небес сам Господь Бог. Тишина установилась лишь минут через пять.
— Я всегда с удовольствием смотрел эту передачу, — словно раздумывая, сказал Умаров, — и всегда меня не оставляло ощущение какой-то ее незаконченности. Ведь все имеет свое логическое завершение: у скачек есть финиш, у захватывающего спектакля — неожиданный конец. Не было достойного финала только у «Супершоу». И наконец он появился! Конечно, выиграть в столь сложном конкурсе очень трудно. Такие победы вряд ли могут случаться каждый день. Но теперь все мы знаем, что они возможны! Именно поэтому надо сказать огромное спасибо нашей победительнице! Не огорчайтесь, что на ее месте пока не вы. У вас все еще впереди, так как, во-первых, «Супершоу» доказало свою жизнеспособность и, я думаю, будет радовать нас, давать нам положительные эмоции много лет. А во-вторых, руководство холдинга решило выделить еще полмиллиона долларов в качестве очередного суперприза!
— Потрясающая новость! Просто потрясающая! — вообще перешел на фальцет Лев Михайлович. — Я думаю, все мы должны поблагодарить господина Умарова и руководство холдинга «Росфингрупп» за такой подарок!
По числу упоминаний своего спонсора в одной передаче он точно побил все мыслимые рекорды.
До Инги очередь дошла очень нескоро. Понятно, что Матусевич предпочел бы вообще обойтись без нее, но, к его глубокому сожалению, это было невозможно.
Девушка появилась перед телекамерами с видом человека, идущего в свой последний бой: глаза горят, подбородок приподнят, плечи развернуты. Даже сквозь ее смуглую кожу пробивался румянец.
На ней было строгое черное платье, а на ногах — туфли на высоком каблуке. Оксана советовала надеть что-нибудь более веселое, но Инга заявила, что не хотела бы выглядеть как наивная, счастливая дурочка.
— Поприветствуем нашу победительницу! — воскликнул Матусевич, в очередной раз подстегивая присутствующих в студии личным примером.
Какими-то крадущимися шагами он подошел к героине «Супершоу». Его фальшивая улыбка была похожа на маску: гримаса удава, готового заглотнуть целиком свою жертву.
— Поздравляю!
— Спасибо, — с достоинством ответила она.
— Наверняка многие из тех, кто сейчас смотрит нашу передачу, — шоумен буравил Ингу взглядом, — не могут отделаться от мысли: «Каким образом эта хрупкая девушка сумела выиграть главный приз?! Что-то здесь нечисто!»
— Главное, что вы уверены в справедливости моей победы, иначе не пригласили бы сюда. Разве я не права?
Режиссер крупно показал ее лицо, и стало видно, что от волнения у нее выступили капельки пота на висках. Однако она не теряла самообладания.
— Безусловно! — с обаятельной улыбкой сказал Матусевич, но посмотрел не на Ингу, а на стоявшего рядом Умарова. — И все же, поделитесь, откройте секрет: что помогло вам выиграть пятьсот тысяч долларов?
— Не знаю… Случай. Ну и мои увлечения… Я люблю листать всякие справочники.
— Странные для девушки увлечения. Большинство ваших сверстниц любят танцы, — съехидничал шоумен. — А вы уже выигрывали в каких-нибудь телевизионных играх?
— Нет.
— Почему?
Девушка пожала плечами:
— Потому что никогда в них не участвовала.
— Железная логика! Ха-ха-ха! — Матусевич никак не мог найти, за что ему зацепиться. — Почему же вы решили принять участие в нашей передаче?
— Из принципа! Есть один человек… не хотела бы называть его фамилию, который считал, что у меня и моих друзей ничего не получится. А вот получилось…
— Значит, вы играли с друзьями? Где же они? Почему не пришли сюда? Неужели такие стеснительные?! — изобразил удивление Лев Михайлович.
— Я убеждена, что они когда-нибудь появятся в этой студии. Обязательно!
Понимая, что уесть собеседницу ему не удастся и вообще разговор начинает принимать нежелательный для него оборот, шоумен игриво произнес:
— Нашей победительнице хватает в жизни не только везения, но и самоуверенности. Будем надеяться, что, выигрывая, она не потеряет здравый смысл. Это всегда очень рискованно. Можно сломать свою милую шейку. — Чувство меры все же изменило ему. — А теперь я попросил бы нашего генерального спонсора вручить приз победительнице.
Умаров немедленно полез в боковой карман и достал узкий белый конверт. Вручая чек Инге, глава холдинга «Росфингрупп» поцеловал ее в щеку.
Фотографии, запечатлевшие этот момент, на следующий день были напечатаны во всех газетах.
Глава 16
Тяжкое бремя славы
Многие мечтают однажды проснуться знаменитыми, но не многие представляют, насколько это утомительно. Зато Инге Кох довелось познать тяжкое бремя славы в полной мере. Как говорится: наесться под завязку.
После вручения чека на полмиллиона долларов журналисты терзали ее несколько недель. Они ловили Ингу после занятий, в общежитии, на улице. Впрочем, она отделывалась от них самыми общими рассказами о счастливом детстве, которое прошло в Казахстане, о пожилых родителях, до сих пор живущих в Алма-Ате, о своем хобби читать на ночь справочники и энциклопедии, другими словами, навешивала им на уши лапшу. А на традиционный вопрос: как собирается потратить деньги? — отвечала, что еще ничего не решила. Понятно, что писать об этом было скучно, и от нее, наконец, отстали.
А вот в университете Инге долго не удавалось расслабиться ни на минуту. Как ни странно, большинство преподавателей стали относиться к ней более требовательно, чем прежде, — возможно, причиной была обыкновенная зависть людей, никогда не имевших таких денег. И надо было прилагать дополнительные усилия, чтобы ее оценки, по крайней мере, не ухудшились.
Она была в центре внимания на лекциях, в библиотеке, в буфете. Нельзя было пройти по коридору, чтобы за ее спиной не начинали шушукаться, и невозможно было выпить стакан чаю, чтобы ей не заглядывали в рот. Инге приходилось тратить немало сил, чтобы держать на приличной от себя дистанции льстецов, нахалов, любителей поживиться за чужой счет. Но самое обидное заключалось в том, что, хотя суперприз был поделен на четверых, — по сто двадцать пять тысяч долларов на брата, — отдувалась она за всех одна.
Слово «отдувалась» подходило в данном случае еще и потому, что из всей компании Инга меньше всего радовалась свалившемуся на нее богатству. Казалось, ей эти деньги вообще не нужны. Часть из них она отправила в Алма-Ату, чтобы поддержать родителей, а остальные разместила в банке.
На себя она потратила минимум: вместе с Оксаной сняла крохотную, но очень чистенькую, да к тому же с телефоном, двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках, в десяти минутах езды на трамвае от университета. Здесь было гораздо уютнее, чем в общежитии, и можно было передохнуть от назойливого внимания окружающих.
А вот на ее друзей напала потребительская лихорадка. Нельзя сказать, что они просто выбрасывали деньги. Петр тоже помог родителям — они давно хотели купить дачу, даже присмотрели небольшой домик, и эта их мечта теперь осуществилась. Сергей приобрел для матери потрясающие стиральную и посудомоечную машины. Оксана отправила свою младшую сестру учиться в Киев. Но в то же время прилично подрастратились они и на то, без чего вполне могли бы обойтись.
Оксана натаскала из дорогих магазинов самые разнообразные наряды, косметику и успокоилась лишь тогда, когда все это уже некуда было складывать. А Сергей и Петр купили себе горные лыжи, способные разнести дом стереосистемы, но главное — два мощных японских мотоцикла «Ямаха» и каждый день после занятий с ревом носились по парку вокруг университета, вызывая зависть у своих однокашников.
Понятно, что мотоциклы потянули за собой еще и шлемы, кожаные куртки, перчатки, очки, особые ботинки на ребристой подошве с металлическими набойками. И говорить друзья стали разве что о лошадиных силах, о зимней резине, о периодичности технического обслуживания.
Все это очень раздражало Ингу, и однажды она даже высказала Головину:
— Если бы я знала, что наши мучения в библиотеке нужны только для того, чтобы вы с Петькой купили себе мотоциклы и куртки с заклепками, а потом, как два великовозрастных дебила, носились по дорогам, пугая людей, я никогда не взялась бы за это. Тем более что общий итог получился практически нулевой: вы не только не отстояли свои права на игру, но и не очень-то досадили Матусевичу. Разве не так?
Она говорила чистую правду. «Супершоу» продолжало регулярно появляться на канале РТ, и теперь его популярность стала безграничной. Да и вообще, это была уже больше, чем просто развлекательная передача. На нее не считали зазорным прийти даже самые крупные политики, а во всех городах стали образовываться клубы любителей этой игры.
Что касается Льва Матусевича, то он блистал. Кому-кому, а ему уж точно удалось превратить свое поражение в грандиозную победу. Газеты писали о его умопомрачительных гонорарах, и если бы в это время проходили президентские выборы, то он, при желании, легко бы их выиграл.
Это всеобщее почитание заклятого врага как раз и разрушило то счастливое состояние, в котором пребывали Головин и Торопов с тех пор, как они стали обладателями «Ямах» и других престижных в их возрасте вещей. А конкретно прозрение произошло в один из субботних вечеров.
В тот день четверка друзей в очередной раз собралась у Сергея. Слушали музыку, танцевали, болтали об университетских делах, а потом включили телевизор, канал РТ, где начиналось «Супершоу».
Они не смотрели эту передачу с тех пор, как на ней побывала Инга, и обнаружили большие перемены. Во-первых, значительно увеличилось число компаний, желавших с помощью всенародно любимой игры сделать рекламу своим товарам. Самая разнообразная продукция: стиральные машины, пылесосы, автомобили, велосипеды, газовые плиты, сковородки, игрушки, видеомагнитофоны, конфеты и еще многое другое, — горами лежали, стояли и висели в студии, и все это без счета раздавалось в качестве дополнения к денежным призам.
Во-вторых, в поведении Матусевича, и так не страдавшего скромностью, появилась какая-то наглость, смешанная с сибаритством. Казалось, телевизионное шоу только для того и проводится, чтобы развлекать и ублажать его. Он прерывал тех, кто ему не нравился, переворачивал сценарий с ног на голову, издевался над девчонками, разносившими подарки, и обращался к людям, словно к своим дворовым, не иначе, как «голубчик». Было удивительно, как это он никого еще не приказал высечь розгами или посадить в чулан.
В-третьих, по непонятно кем заведенной традиции, присутствующие в студии и все, кому удавалось туда дозвониться, пели Матусевичу дифирамбы, признавались ему в любви, благодарили за игру, будто бы никто другой над ней не работал. Одним словом, к нему обращались как к Богу, и он благосклонно освящал своей дланью несчастных или, наоборот, строго, по-отечески, судил их.
Когда «Супершоу» закончилось, Головин рассеянно пошевелил губами, потом яростно стукнул по ручке кресла, потер ушибленную ладонь и воскликнул:
— Мы должны что-то сделать!
— Доброе утро! — поклонилась ему Инга.
— Не понял?
— Я всего лишь хотела констатировать, что ты наконец проснулся.
Торопов также посчитал необходимым отреагировать на слова Сергея.
— Между «должны» и «можем» часто очень большое расстояние, — философски заметил он. — Нам уже вряд ли удастся этого мерзавца достать. Разве что проколем шилом колеса его автомобиля…
Шутка никого не развеселила.
— А если нам еще раз выиграть суперприз? — задумчиво сказал Сергей.
— Что?!
Легкий шок поразил всю честную компанию.
— Давайте еще раз выиграем суперприз! — повторил он. — Что вы на меня так смотрите?! Я не шучу. Какие тут могут быть шутки?! Если мы сделаем это в течение двух-трех месяцев, тогда уж наверняка спонсоры открутят Матусевичу голову. То, что в первый раз могло сойти за случайность, во второй раз ему вряд ли простят. Ну, кто за?
Петр с горьким сочувствием прищурился, словно он видел перед собой душевнобольного.
— Ты обратил внимание, что Алтынова поменяла все вопросы? — спросил он.
— Да.
— Что — да?! Они не просто другие, а изменилась их тематика. Кардинально! Это означает: она использовала какие-то новые источники, которые нам неизвестны… Иначе говоря, чтобы выиграть, надо будет уже не просто проштудировать два-три десятка книг, а читать все подряд. Конечно, задача эта очень почетная — освоить все, что создало до тебя человечество, — но… тут даже шутить не хочется.
Головин промолчал, однако чувствовалось, что друзья его ни в чем не убедили. Именно после этого разговора Сергей прекратил гонять на мотоцикле, забросил видик и стереосистему и стал ходить как сомнамбула — постоянно о чем-то думая, с задержкой реагируя на вопросы окружающих, отделываясь от них какими-то междометиями.
Потом он начал куда-то пропадать, а вскоре настроение его заметно улучшилось. Друзья, естественно, интересовались, чем он так увлечен, какой очередной неприятный сюрприз им готовит. Но Головин лишь отшучивался или в лучшем случае говорил, что надо немного подождать.
Наконец, в один прекрасный день, когда вся компания встретилась в университете после занятий, Сергей заявил, что им необходимо обсудить чрезвычайно важный вопрос, а главное, это дело не терпит отлагательства. Он явно созрел для каких-то решительных действий.
В Москву уже пришла весна, хотя было еще сыровато. На газонах лежали остатки грязных слежавшихся сугробов. Они подтаивали, и вокруг них земля была влажной, черной. Но зато ярко светило солнце, городские парки и скверы осваивали шумные грачи, а на Старом Арбате кое-где уже выставили на улицу столики, правда, огородив их от капризов погоды прозрачной пленкой. Туда друзья как раз и направились.
Они нашли себе местечко на веранде небольшого кафе, откуда хорошо было видно бесконечную, никогда не тающую здесь толпу праздношатающихся, многочисленные лотки с сувенирами для иностранцев, уличных художников на раскладных стульчиках, и заказали себе по чашке чаю. Когда официант отошел, все уставились на Головина.
— Мы собрались вот по какому поводу… — осторожно начал он, тщательно подбирая слова. — Кажется… я придумал способ, как нам опять выиграть суперприз.
— Так кажется или нашел? — ребром поставил вопрос Петр. Его уже разбирало любопытство. — Эффектную паузу сделаешь в другой компании.
— Что помогло нам победить в прошлый раз? — спросил Сергей и сам же ответил: — Во-первых, точное знание списка книг, из которых Алтынова брала вопросы, а во-вторых, ваша потрясающая усидчивость!
— Не подлизывайся! — теперь уже не выдержала Инга. — Мы и так готовы делать все, что находится в пределах разумного. Только давай конкретно, что ты придумал?!
— Прекрасно! Я знал, вы настоящие друзья! Так вот, для меня было очевидно: даже несмотря на изменение тематики вопросов «Супершоу», источники их остаются прежними — это справочники, энциклопедии…
— Гениально! — съехидничал Торопов.
Но Сергей на его замечание не обратил внимания.
— …Естественно, Алевтина не может объять необъятное, и перечень используемых ею книг ограничен, — продолжал он излагать ход своих мыслей. — В то же время, вряд ли все необходимое имеется у нее дома. А значит, она или продолжает посещать Российскую государственную библиотеку, или сменила ее на какую-то другую, но тоже достаточно солидную. Как только эти, казалось бы, простые звенья выстроились в одну цепочку, меня сразу же осенило: если мы установим, где у нее, так сказать, гнездо, и получим доступ к ее библиотечному формуляру, то сможем действовать по прежней схеме! То есть попотеем в читальном зале, а потом отгадаем семь детских вопросов. Ну как?!
— Гениально! — воскликнула теперь уже и Оксана, причем без всякого намека на иронию.
По лицам Петра и Инги было видно, что они тоже считают идею Сергея весьма неплохой. Хотя их реакция оказалась более сдержанной.
— Спасибо, друзья, спасибо! — с показной скромностью потупился Головин. — Вы только подтвердили мою высокую самооценку.
— Значит, первым делом нам надо установить, в какую библиотеку ходит ваша Алевтина?! — радуясь своей понятливости, спросила Оксана.
— Во-первых, она не наша, а Льва Михайловича, — поправил ее Сергей. — А во-вторых, я уже выяснил, где она трудится не покладая рук.
— Где?
— Как вы понимаете, логично было предположить, что Алтынова по-прежнему наведывается в Российскую государственную библиотеку по протоптанной еще нами с Петькой дорожке. Я стал дежурить перед входом и уже на второй день увидел ее.
— А она тебя видела? — спросила Инга.
— Нет, — категорично покачал он головой. — Потом я приезжал туда на протяжении недели и установил, что она бывает в библиотеке через день. Похвальное трудолюбие. Да и что ей делать, если никому передоверить такую работу нельзя. Особенно теперь. Наверняка Матусевич накрутил ее до отказа… Ну это лирическое отступление. Для нас важно то, что мы знаем основное место, где Алевтина подбирает темы сюжетов для «Супершоу». И остается только выяснить, какие книги она там берет.
Внезапно глаза у Торопова округлились. Он уронил чашку на блюдце, расплескав чай и заставив всех вздрогнуть.
— Послушай! — испуганно сказал Петр. — Но ведь в Российской государственной библиотеке не ведут личные формуляры! Ты что, забыл?! Ее посещает такое количество людей, что это физически невозможно. Откуда же мы возьмем список используемых Алтыновой книг?
Хитроумный план, которым минуту назад все так восхищались, рушился на глазах. Однако Головина замечание друга совершенно не расстроило.
— Все правильно, — кивнул он с видом фокусника, вытаскивающего из цилиндра все новых и новых зайцев. — Индивидуальных формуляров там нет. При входе читателям вручается специальный номерной бланк, куда потом библиотекарь вписывает все выданные книги. И если ты их не сдал и не получил в бланк соответствующую отметку с печатью, то тебя не выпустят за порог. Там на выходе стоит милиционер, для острастки. То есть в библиотеке ведут жесткий учет выдаваемых книг, следят, чтобы они не покидали пределов здания. А кто их берет и на какой срок, это никого не интересует.
— Ну?! — удивленно воскликнул Торопов.
— Вначале для меня эта проблема тоже показалась неразрешимой. Но потом я полдня просидел в библиотеке, задал массу дурацких вопросов сотрудникам и в конце концов понял, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд.
Сергей сделал знак официанту, чтобы тот принес еще чашку чаю. Но на самом деле ему просто не хотелось вываливать все сразу. Однако его друзья были уже крайне заинтригованы и им не терпелось узнать, что же он придумал.
— Ты можешь не тянуть?! — возмутился Петр. — Сам же пригласил нас сюда, а теперь выделываешься!
— Хорошо, перехожу к главному, — покладисто кивнул Головин. — Подробно изучив существующие в библиотеке правила, я установил следующее: в соответствии с заявками читателей книги поднимают из хранилища в течение двух часов. Но в конце дня их не всегда возвращают назад, а, как правило, помещают в специальной комнате рядом с читальным залом на так называемых полках бронирования, или, на местном сленге, броне-полках. Ведь многие люди работают с нужными им изданиями в течение нескольких дней. Такая технология очень разумна: ты только в первый раз ждешь книгу два часа, а потом получаешь ее практически сразу. Понятно, что Алтынова берет в библиотеке различные справочники, а их за несколько часов не просмотришь. Значит, она оставляет отобранную литературу на бронеполках до следующего посещения библиотеки.
— А когда книги убирают оттуда в хранилище?! — раздраженно спросил Торопов, все еще не понимая, что придумал друг.
— По библиотечным правилам, книги могут резервироваться не более чем на три дня, а потом их надо как бы перезаказать. Но фактически это пустая формальность: они лежат на бронеполках в течение пятнадцати дней и только после этого вносятся в лист задолженности и подлежат немедленной сдаче. Таким образом, если мы будем хотя бы раз в две недели узнавать, что отложила себе Алтынова, то получим полный список необходимой нам литературы. Эти полки бронирования — своеобразный личный формуляр. Только регулярно обновляемый.
Головин победно оглядел друзей, однако выражения их лиц были довольно кислыми.
— Можно подумать, что к этим бронеполкам — свободный доступ, — сморщила нос Инга. — Наверняка к ним подходят только сотрудники библиотеки.
— Безусловно, — подтвердил Сергей.
— И ты считаешь: кто-то из них скажет нам, что берет Алтынова?
Он развел руками:
— Тут, конечно, придется искать подходы. Но это уже детали. Главное, у нас имеется реальный способ решения проблемы, конкретный план действий.
— А почему ты не попытался подойти к кому-нибудь из сотрудников сразу же? — поинтересовался Петр.
— Потому что, прежде чем это сделать, я должен был получить от вас согласие на добровольный каторжный труд. Нам опять надо будет надолго поселиться в библиотеке. Впрочем, я вам уже как-то говорил и повторю сейчас: если вы откажетесь, я возьмусь за дело сам. Для меня речь идет не просто о том, чтобы выиграть еще полмиллиона, мне важно восстановить справедливость!
— Ну, если речь идет о восстановлении справедливости, то мы, конечно… — скромно протянула Оксана, вызвав дружный взрыв смеха.
Глава 17
Женское сердце — потемки
В течение нескольких дней Головин и Торопов тщательно собирали информацию, необходимую для осуществления их планов. Они подолгу торчали в Российской государственной библиотеке, знакомясь с существующими в ней порядками, сами неоднократно оставляли книги на полках бронирования, наблюдая за работавшими здесь сотрудницами и пытаясь определить: кого можно уговорить помочь им, а кого — нет? Итоги этих кропотливых аналитических исследований подвел Петр.
— Перед нами стоит задача гораздо сложнее, чем я думал прежде, — полным трагизма голосом заявил он. — Ты посмотри, в библиотеке работают одни старухи. Я плохо определяю женский возраст, но всем им не меньше сорока. У них, наверное, даже личной жизни уже нет…
Сергей скептически осмотрел своего друга, давно не посещавшего парикмахерскую. По крайней мере тот мог бы хоть немного пригладить свои рыжие космы. Но последнюю свою расческу Петр потерял минимум лет пять назад.
— Ты что, лелеял планы кого-то из библиотекарш очаровать и таким образом получить доступ к броне-полкам?
— Ну, не то чтобы очаровать… — стал юлить Торопов. — Но надо же поболтать с ними о чем-то, прежде чем переходить к делу. С нашими ровесницами я нашел бы о чем — ты же меня знаешь. — Он сделал какое-то фривольное движение всем телом. — А с сорокалетними — пас! Не обижайся, но придется разговор вести тебе.
— А может быть, все же попробуешь применить свои чары? — не удержался от колкости Головин, который тоже не знал, как им решить необычную проблему.
— Нет-нет! Тем более я сейчас не в форме. Ты же видишь, меня насморк замучил.
Торопов старательно и довольно правдоподобно зашмыгал носом.
— Ну да, когда ты в форме, женщины гроздьями виснут на тебе… Что ж, если наш главный козырь — твое обаяние — исключается, то придется использовать другие способы. А их, собственно говоря, остается два. Первый — это придумать какую-нибудь правдоподобную, слезливую историю, более или менее убедительно объясняющую наш интерес к зарезервированным Алтыновой книгам.
— А второй?
— Подкуп! — веско бросил Головин. — Деньги-то у нас есть, а библиотекарши получают мало — сам знаешь.
Услышав про подкуп, Петр вздрогнул и затравленно спросил:
— И на каком способе ты остановился?
— На втором. Причем конверт с деньгами передавать будешь ты. Обаяние взяткодателю совсем не требуется.
— Я никогда этого не делал… У меня не получится… — заныл прихворнувший сердцеед.
— Ну ладно, не дрейфь! — сжалился Сергей. — Пока я ничего еще не решил. Скорее всего, придется использовать комбинированный подход. Будем действовать по обстоятельствам…
Из всех сотрудниц библиотеки, работавших на выдаче литературы с полок бронирования, Головин и Торопов выбрали невысокую, скромно одевавшуюся, но очень милую женщину с рассеянной улыбкой, голову которой украшали легкомысленные завитушки. Было такое впечатление, что она в прямом и переносном смысле витает в облаках.
Друзья подошли к ней в конце рабочего дня, когда шансов спокойно пообщаться было больше.
— Сегодня книги мы уже не выдаем, — на секунду подняла женщина глаза. — Через полчаса библиотека закрывается.
Парни потоптались, посмотрели друг на друга. Отступать было некуда.
— Мы к вам по другому поводу! — негромко, но твердо сказал Сергей. — Простите, с вами можно поговорить?
Только сейчас библиотекарша спустилась на землю и сфокусировала взгляд на стоявших перед ней молодых людях. Парочка была еще та: один парень — длинный, худой, нескладный — судорожно тискал потрепанный кожаный портфель и вот-вот должен был оторвать ручку, а у другого — коренастого рыжего крепыша — волосы торчали так, словно через него пропустили электрический ток.
— Поговорить? — удивленно переспросила она. — О чем?
— Вопрос деликатный… — напустил тумана долговязый. — Вы можете нас очень и очень выручить. Практически речь идет о жизни и смерти.
Женщина испуганно откинулась на спинку стула.
— Видите ли, мы студенты, учимся в МГУ. И нас угораздило серьезно испортить отношения с одной из преподавательниц. Она пообещала, что поставит нам на экзаменах двойки и вообще выгонит из университета. Это будет конец всему, катастрофа! К тому же у меня больная мама. — Сергей попытался, чтобы его голос звучал как можно жалобнее. — И у моего друга отец недавно лежал в больнице с инфарктом…
— Два раза, — невпопад вставил Петр.
— Наши родители не перенесут, если нас и в самом деле выставят.
— А я-то тут при чем?! — окончательно растерялась библиотекарша.
— Сейчас объясню. Дело в том, что та преподавательница — ну, с которой мы поссорились — часто бывает в вашей библиотеке. Фактически через день… Она здесь готовится к занятиям и тому подобное… И, насколько мы знаем, оставляет книги на полках бронирования. Если бы нам было известно, какую конкретно литературу она использует, мы, понятно, смогли бы лучше подготовиться к экзаменам. Ну, вы меня понимаете… — заговорщически понизил он голос.
Эту дурацкую, шитую белыми нитками историю они придумали вдвоем. Им обоим она не нравилась, но ничего лучшего в голову не приходило. Да и как можно достаточно убедительно объяснить свой интерес к тому, что читает в библиотеке другой человек?! Разве что представиться сотрудниками ФСБ, которые следят за вражеским агентом и пытаются предотвратить утечку секретной информации. Но какие, к черту, секреты в открытых фондах?!
Минуты две женщина пыталась переварить все сказанное. Потом ее прекрасные глаза стали расширяться от благородного гнева, словно она услышала просьбу пересыпать страницы книг ядовитым порошком.
— То есть вы хотите, чтобы я вам докладывала, что берут наши читатели?! — трагическим шепотом уточнила библиотекарша.
— Ну не все ваши читатели, а только один, — еще сопротивлялся Головин. — Точнее, одна.
— Да какая разница?!
Она разглядывала их, как может разглядывать женщина мерзких мохнатых пауков, мышей или покрытых липкой слизью бородавчатых жаб.
— Послушайте, — подключился к уговорам Петр, — если бы мы хотели эти книги украсть, сжечь, тогда можно было на нас так смотреть. А мы всего лишь хотим их изучить! Понимаете? Что здесь плохого?!
— Даже не надейтесь, что я буду вам помогать! Как вы вообще могли о таком просить?! — с поразительным для ее мягкого облика презрением и благородством фыркнула библиотекарша. — И чтобы я вас больше не видела!
В этот момент к столу подошел какой-то мужчина с внушительной стопкой потрепанных фолиантов в руках, а за ним встали еще две девчонки — библиотека закрывалась, и все спешили сдать книги. Друзьям пришлось отойти в сторону, но они не уходили. Наконец очередь растаяла.
— Вы еще здесь?! — удивилась женщина. — Напрасно теряете время.
Петр подтолкнул Сергея в спину. Тот покачнулся, набрал полную грудь воздуха и неожиданно даже для себя пискнул:
— Мы вам заплатим.
— Что?!
— Мы заплатим. Честное слово! Сколько вы хотите за информацию о книгах на бронеполках?
Библиотекарша не просто покраснела, а стала фиолетово-малиновой.
— Я сейчас вызову охранника! Он выставит вас за дверь да еще навсегда заберет читательские билеты! Вот наглецы! — кипела она. — Мальчишки, а уже такие испорченные!
Продолжать дискуссию не имело никакого смысла. Дальнейшие уговоры этой женщины наверняка переросли бы в крупный и пошлый скандал. И если бы в конечном счете их действительно выставили и лишили права посещать библиотеку, то ничего хуже и придумать было нельзя. Тогда они вообще не смогли бы следить за Алтыновой, получать хоть какую-то информацию об игре. Понимая это, друзья бесславно ретировались.
Когда на следующий день Инга услышала краткое изложение истории неудавшегося подкупа библиотечного работника, на нее напал приступ гомерического смеха.
— Какие же вы еще дети, — констатировала она и заметила Петру: — А то, что ты подразумеваешь под словами «личная жизнь», у сорокалетних бывает чаще, чем у тебя.
— Ты хочешь сказать, что и мои родители занимаются этим чуть ли не каждый день? — озадачился Торопов.
— Скорее всего. А откуда у тебя могли бы взяться две сестренки и брат?
— Ну, я думал, что у них это бывает… ну, по праздникам, что ли… Если ты права, то это просто ужас!
— А у меня вызывают ужас твои умственные способности, — сочувственно вздохнула Инга. — Вообще запомни, что женщина в сорок лет больше женщина, чем в двадцать. Ей тоже хочется любви, внимания. Конечно, не идиотских приставаний таких обормотов, как вы, а чего-то красивого… Это я к тому, что можно было попытаться найти к библиотекарше какой-нибудь подход. Скажем, подарить ей хотя бы один цветочек, а не предлагать деньги.
— Я никогда не умел дарить цветы, — стал оправдываться Сергей.
— Уж мне ты об этом мог бы и не говорить… Но надо учиться. — Замечание Инги оба парня сопроводили гримасами. — И еще, неужели вы думали обмануть зрелую женщину этой своей дурацкой историей о злой преподавательнице?! На что хотите спорю: она нутром почувствовала вашу неискренность. Буквально с первых слов. Лучше уж рассказали бы ей всю правду. Было бы больше шансов, что вам помогут…
Пару дней Головин и Торопов спорили, что им делать дальше. Вначале друзья хотели обратиться к другой сотруднице библиотеки и придумали еще несколько объяснявших их любопытство жалобных историй, но они были такими же идиотскими, как и предыдущая. А разругавшись окончательно и опять помирившись, парни решили действовать так, как посоветовала Инга. Проще говоря, сказать всю правду.
Подгадав момент, когда книги с полок бронирования выдавала та же самая милая женщина с рассеянным взглядом, они купили у входа в метро небольшой букет красных гвоздик и подошли к ней, пряча цветы за спину.
Библиотекарша сразу их узнала.
— Это опять вы?! — возмущенно воскликнула она. — Чувствую, мне и в самом деле придется вызывать милиционера! Иначе от вас не избавишься! Ну что, снова собираетесь рассказывать сказки о ваших больных родителях?!
— Нет-нет, мы пришли извиниться, — поторопился успокоить ее Сергей. — В прошлый раз мы действительно пытались вас обмануть, и теперь нас гложет раскаяние.
Одна из ее бровей взлетела высоко вверх. Извинения она явно ожидала меньше всего.
— Не очень-то похоже, что вас что-то гложет.
— Это чистая правда. — Сергей покраснел, вытащил из-за спины цветы и положил на стол.
Какое-то время женщина еще пыталась удержать на лице недовольство, но эти мальчишки были такими смешными, и она смягчилась.
— Чувствую, у вас серьезная проблема, но все равно я не буду сообщать, что берут наши читатели! — дружелюбным и в то же время назидательным тоном, выделяя каждое слово, сказала она. — Чем-нибудь еще можно вам помочь? Говорите, пока я добрая.
— У нас к вам огромная просьба, — сразу же воспользовался этим предложением Головин. — Посмотрите один небольшой документ. Пожалуйста! Много времени это не отнимет.
Он открыл портфель, покопался в нем и протянул библиотекарше авторское свидетельство на телевизионную игру «Отгадай и позвони», а также краткий сценарий и аннотацию программы, завизированные печатями Российского авторского общества.
Женщина недолго раздумывала. Потом пожала плечами, взяла бумаги и быстро пробежала их.
— Так здесь же изложена идея «Супершоу»! — воскликнула она. — Я очень люблю эту передачу!
Теперь она смотрела на парней с нескрываемым любопытством.
— Все правильно, — подтвердил Сергей. — В этом авторском свидетельстве изложена идея популярной сейчас телевизионной игры. И выдано оно мне и моему другу. Видите, здесь написано: Головин Сергей Иванович и Торопов Петр Федорович. А вот мой паспорт. Петя, дай свой.
— Сейчас, сейчас… — засуетился тот, радуясь, что на них по крайней мере уже не кричат.
Библиотекарша заглянула в документы и даже сверила фотографии с оригиналами. А убедившись, что никакого обмана нет, она застыдилась своей недоверчивости…
— Простите… Вы, ребята, просто молодцы. А я всегда думала, что «Супершоу» придумал Лев Матусевич.
— Он у нас эту идею украл.
— Да что вы говорите?! — ахнула она.
— Мы принесли ему примерный сценарий игры. Конечно, тогда все это можно было назвать скорее концепцией. А концепции в России не защищаются авторским правом. Потом мы работали на Матусевича, пока передача не появилась на экранах. Ну а после этого он нас выставил, не заплатив ни копейки.
Брови женщины сдвинулись к переносице. Она выглядела очень расстроенной от такой несправедливости. Ее прекрасные карие глаза даже подернулись влагой. Чувствовалось, что она всегда плачет, когда смотрит мелодрамы.
— Ребятки, дорогие, вы должны как-то бороться за свои права. Как-то наказать этого обаятельного ворюгу. Я имею в виду Матусевича…
— Мы и пытаемся это сделать.
Она потерла лоб кончиками пальцев.
— И ваша странная просьба ко мне как-то связана с этим?
— Безусловно. К вам в библиотеку регулярно приходит редактор «Супершоу» — правая рука Матусевича. Из различных справочников она берет здесь вопросы для игры. Если бы мы узнали, какими книгами она пользуется, то могли бы поработать с ними и выиграть суперприз. Матусевич имеет обязательство перед спонсорами, что этого продолжительное время не случится — может, пять месяцев, может, шесть. И если нам удастся задуманное, они свернут ему шею. Понимаете?
— Чего ж тут не понять! — с восторгом воскликнула библиотекарша. — Вы можете рассчитывать на меня! Как фамилия подручной этого злодея?
Женское сердце — и в самом деле потемки. Чтобы завоевать его, порой совсем не нужны деньги. Достаточно вызвать сострадание к себе.
Глава 18
Жестокая реальность побеждает
Новую бескорыстную помощницу Головина и Торопова звали Ниной Ивановной. Несмотря на свои сорок пять лет и жесткость в общении с взяткодателями, она была очень романтической натурой. Прочитав бесчисленное количество книг, эта женщина перестала различать грань между реальной жизнью и вымышленной и искренне верила, что принцы или просто очень богатые люди иногда выходят в соседний киоск за сигаретами, где и встречают настоящую любовь.
К сожалению, работа библиотекаря не давала ей достаточно эмоций, так необходимых любой женщине. Поэтому, узнав о злодействе Матусевича, а главное, что можно поспособствовать восстановлению справедливости, она приняла самое горячее участие в делах четверки друзей. Для нее это было восхитительным приключением, неожиданно подаренным судьбой.
Уже на следующий день после того, как Сергей и Петр пришли к ней с цветами и выложили всю правду, Нина Ивановна составила полный перечень литературы, зарезервированной Алтыновой. И каждый раз, когда наступала ее очередь выдавать книги с полок бронирования, она без всяких напоминаний обновляла список. Что оказалось совсем нелишним.
Достаточно было даже беглого взгляда на эту библиографию «Супершоу», чтобы понять: Алевтина не только расширила перечень используемых источников, но и стала чаще их менять. Она буквально бросалась из стороны в сторону, как заяц на свежем снегу. Этого требовал Матусевич. Да что там требовал — он буквально вытягивал из Алтыновой все жилы.
— Мы не можем, не имеем права облажаться еще раз! — чуть ли не ежедневно повторял Лев Михайлович.
— Лева, я тебя хорошо понимаю, но постарайся и ты понять меня, — жаловалась Алтынова. — Этот воз я тяну одна! Ты можешь вспомнить, когда последний раз у меня был полноценный выходной?! Когда я была в театре, в ресторане?! Ты видишь перед собой уже не женщину, а книжного червя!
— А ты хочешь, чтобы мы создали целую команду для подготовки вопросов?! Чтобы в это дело совали нос всякие мерзавцы?! Но тогда неизбежна утечка информации. Я никому уже не доверяю, кроме тебя!
Эти признания Матусевича наполняли Алтынову гордостью и счастьем, давали ей дополнительную энергию. Она была не просто рядом с первым шоуменом страны, а являлась его правой рукой, доверенным лицом, соратницей. Она помогала делать лучшую на отечественном телевидении передачу, и именно этого ей всегда хотелось. К тому же на ее рвение влияла и материальная сторона дела.
— Ты посмотри, сколько я тебе плачу, — не упускал случая заметить Лев Михайлович. — И ничего не могу сказать — плачу заслуженно. Ты этих денег стоишь. Еще три-четыре года — и тебе вообще никогда не придется работать! Так что потащи свой воз еще немного.
Насчет «никогда не придется работать» — это было, конечно, преувеличением. Но и жаловаться вроде бы грех. И Алевтина старалась из последних сил, подбирая все новые и новые справочники, находя неожиданную, оригинальную тематику вопросов для «Супершоу». При этом она сама не подозревала, как много хлопот доставляет команде Головина.
Когда Сергей в первый раз разделил книги из списка Нины Ивановны, их оказалось по пять на человека и каждая — толщиной в мужскую ладонь. Много, однако не устрашающе. Но уже через неделю им пришлось взять еще по одному справочнику, а потом еще и еще.
Понятно, что Алевтина просматривала литературу по диагонали, наугад выхватывая отдельные факты, цифры, но этого не могла себе позволить четверка друзей. В таком случае их работа вообще теряла всякий смысл. Все необходимо было перерабатывать досконально. Так что, пытаясь угнаться за подручной Матусевича, они просиживали в библиотеке дни и ночи.
Это было отчаянное, изнурительное заочное состязание. Каждая из сторон не знала, что делает сейчас другая и как близко они подобрались друг к другу. Возможно, Головину с товарищами до победы оставалось сделать всего лишь маленький шажок, а возможно, до нее было дальше, чем до Луны. И такая неизвестность, конечно, выматывала.
Нелегко им было еще и потому, что в город пришла настоящая весна. После занятий студенты разбредались по окружающей университет парковой зоне: одни играли в футбол, другие катались на роликах и досках, третьи, рассевшись на лавочках, болтали, целовались, читали или просто нежились на солнышке. И нужно было иметь недюжинную силу воли, героический характер, чтобы в такие дни корпеть над книжками.
У четверки друзей накапливалась моральная и физическая усталость, которая так или иначе должна была вырваться наружу. И Сергей ждал этого. Но совершенно неожиданным для него стало то, что первыми проявили недовольство не девчонки, а Петр. Как всякая эмоциональная натура, этот рыжий бычок готов был броситься грудью на амбразуру или совершить какой-то другой подвиг, но длительная, кропотливая работа его утомляла.
Однажды вечером, уже после закрытия университетской библиотеки, Головин и Торопов спускались на первый этаж, и Петр вдруг с надрывом высказал:
— Мы занимаемся абсолютно бессмысленным делом! Книг стало так много, что в лучшем случае их можно лишь бегло просмотреть. Этого явно недостаточно. Согласись. Не случайно за последний месяц мы ни разу даже не приблизились к отгадке всех вопросов! А пахали, будь здоров!
— Зато имеется положительная динамика, — невозмутимо парировал Сергей.
— Ты просто обманываешь себя.
— Ничего подобного. С тех пор, как мы предприняли очередной «крестовый поход» за суперпризом, наши результаты постоянно улучшаются. В первую неделю нам не удалось ответить на четыре вопроса из семи, — загнул он пальцы, — во вторую — на три, а в прошлый раз — всего на два вопроса. Лично меня это очень обнадеживает. Очень!
— А меня — нет! — теперь уже откровенно злился Петр. — Ты так легко считаешь недели, словно они нам ничего не стоили! В таком напряженном режиме нам долго не продержаться, и наши результаты неизбежно начнут ухудшаться. К тому же, если следовать твоей логике, в следующий раз мы не ответим всего на один вопрос. Но это значит, что мы все равно не выиграем! Победить «почти», как ты понимаешь, нельзя!
Если какая-то идея захватывала Головина, он начинал очень быстро говорить, размахивая своими длинными руками. И в этот раз ему так хотелось переубедить Торопова, что он задел локтем проходившую мимо девушку. Извинившись, Сергей затараторил опять:
— Понимаешь, нам и не надо добиваться стопроцентного результата. Это, конечно, желательно, но не обязательно. Достаточно будет регулярно давать правильные ответы на, скажем, шесть вопросов из семи.
— Не понял?!
— Все очень просто: одну цифру можно отгадать! Тем более если мы будем играть в течение нескольких месяцев. Вероятность этого будет повышаться с каждым разом.
— Нескольких месяцев?! — завопил Петр. — Да ты всех нас загонишь!
Впрочем, подобными выражениями недовольства все, как правило, и заканчивалось. Никто не хотел оказаться штрейкбрехером и тем самым поссориться с Головиным. Приближалась летняя сессия, и друзья понимали, что Сергей сам прервет эту выматывающую гонку — воевать на два фронта было бессмысленно.
А вскоре появилось и еще одно обстоятельство, серьезно подорвавшее творческий потенциал команды, поломавшее жесткий график ее работы.
В один из последних дней мая Оксана сказала, что завтра она не сможет прийти в читальный зал, так как должна поехать на Киевский вокзал и встретить очередную дальнюю родственницу с Украины.
— Ты, как обычно, будешь водить ее по магазинам и рынкам? — раздраженно поинтересовался Головин.
— Нет. Эта женщина приезжает в Москву совсем с другой целью. Тряпки ей не нужны. У нее больной ребенок, и она должна лечь с ним в какую-то специализированную клинику. Никаких подробностей я не знаю и с ней тоже ни разу не встречалась. Мне позвонила моя двоюродная тетка из Николаева и попросила помочь сестре жены ее сына.
— Кому-кому? — У Сергея отпала челюсть.
— Что ж тут непонятного?! У моей двоюродной тетки есть сын. Кстати, его я видела всего пару раз, еще в детстве. Сейчас он живет в Одессе. У этого тетушкиного сына есть жена, а у жены — сестра. Так вот у нее-то и заболел ребенок.
— И ты считаешь, что должна ее встречать?
— А как же?! — удивилась Оксана. — Женщина едет с тяжело больным ребенком, и кроме меня у нее в Москве никого нет! Кто ей поможет?
На следующий день она не только встретила свою очень дальнюю родственницу, но и привезла ее на квартиру, которую снимала вместе с Ингой. А еще через день уже обе девушки пропустили занятия в университете, а потом не явились и в библиотеку. Причем не предупредив об этом заранее ни Головина, ни Торопова — просто не пришли и все.
Когда же они появились, Сергей, все время их отсутствия кипевший, как забытый на плите чайник, устроил форменный скандал.
— Или вы будете работать, или давайте закроем эту лавочку! — заявил он. — В конце концов, надо хоть немного нас с Петькой уважать: без вас наш труд превращается в бессмыслицу! Какой толк нам упираться, если свою половину книг вы не просмотрите?!
Если Оксану этот выпад смутил, то Ингу — только разозлил. Она тут же поставила скандалиста на место:
— Свои порядки будешь устанавливать у себя дома! Ты знаешь, где мы были?!
— Ну и где же?
— В онкологическом центре! Отвозили туда Оксанину родственницу. Оказывается, у ее девочки рак крови! А этой крошечке всего пять лет! — Она помолчала и уже на полтона ниже добавила: — Ты бы видел малютку: вся бледненькая, головка обстрижена, а глаза — как черные бусинки. У меня до сих пор перед глазами ее беззащитная улыбка, крохотные, слабые ручки. — Инга вдруг отвернулась и закрыла лицо ладонями.
Друзья в первый раз видели ее плачущей. Она спокойно переносила любые жизненные передряги и, если было трудно, лишь ожесточалась. Зато от вида больной девочки Инга полностью расклеилась.
— Извини, — смутился Сергей. — Я же не знал.
На том инцидент был исчерпан. Компания опять стала целыми днями просиживать в читальном зале, если, конечно, не считать регулярных отлучек девушек в больницу. Но вот однажды они в очередной раз пропали на целый день, а когда появились, Инга объяснила дувшемуся Головину:
— Понимаешь, Татьяна — так зовут родственницу Оксаны — рассказала нам, что полгода назад она лежала с дочкой в какой-то местной одесской клинике, и в одной палате с ней находилась женщина лет двадцати пяти, у девочки которой тоже рак крови. Татьяна говорит, что та молодая мама очень хотела привезти ребенка в Москву, — ему бы здесь помогли, — но у нее нет денег даже на дорогу. Ей негде остановиться, ну и все такое прочее… Так вот, нам удалось разыскать ее по телефону и мы гарантировали, что оплатим все расходы. Послезавтра она приезжает…
— Вы просто сумасшедшие, — только и сказал Сергей.
Через два дня Инга и Оксана поехали на вокзал встречать женщину с больным ребенком, и их тоже привезли к себе домой. А потом еще массу времени девушки потратили на то, чтобы определить своих новых подопечных в онкологический центр — там существовала очередь и приходилось ждать.
На этом дело, конечно, не закончилось. Один раз приняв участие в судьбе больных детей, Инга и Оксана и дальше чувствовали свою ответственность. Они чуть ли не ежедневно наведывались в больницу, возили туда сок, фрукты, игрушки, выполняли какие-то мелкие поручения: то надо было отправить на Украину бандероль с теплыми вещами — хранить их в палате было негде, то принести какие-то книги на медицинские темы.
Сидя в читальном зале, девушки вдруг начинали обсуждать, где лучше купить трусики и маечки для больных детей — на улице резко потеплело, и нужна была одежда полегче. А однажды, когда Инга и Оксана никак не могли вырваться с занятий в университете, они упросили Сергея встретить мать одной из лежавших в онкоцентре женщин. Старушка приехала на несколько дней, чтобы проведать дочку и больную внучку. А так как в Москве у нее знакомых не имелось, а на гостиницу денег не было, она тоже поселилась на квартире у девушек.
В конце концов эти заботы стали вызывать у Головина раздражение. И хотя он молчал, но ему становилось все более и более очевидным, что, несмотря на свои старания, суперприз им уже не выиграть. Их победил не Матусевич, не Алтынова, а жестокие повседневные реальности. И мечты наказать своих врагов, отстоять права на игру останутся лишь мечтами.
