Глава 22
Зимин сопровождал Тамару до самого ее дома на Зоологической улице. Он видел подавленное состояние своей подопечной и, очевидно, боялся каких-то эксцессов, а то и обыкновенной женской истерики, способной обернуться аварией. В расстройстве чувств она вполне могла не успеть нажать на тормоз или перепутать его с педалью скорости и врезаться в отбойник или в какой-нибудь тяжелый грузовик, со всеми вытекающими из этого последствиями. Подполковник молился, чтобы ничего подобного не случилось, иначе планировавшаяся операция была бы полностью провалена.
В то же время он понимал, что лучше эту дамочку сейчас не трогать, и старался держать дистанцию, не особо попадаться на глаза. Уже раскрытой Никитенко секретной информации было вполне достаточно, чтобы она возненавидела как Маркова, так и Дергачева и согласилась на все, в том числе задушить их собственными руками. Да и деликатность в обхождении с женщинами никогда не бывает излишней: дальнейшее давление на нее могло лишь спровоцировать яростный протест, а это было ни к чему.
Только у Тамариного подъезда Зимин позволил себе выскочить из машины, подойти и сказать:
— Не затягивайте, если, конечно, вам хочется жить. — Сам он в этом несколько сомневался. — Уже завтра постарайтесь встретиться с политиком и этим… вашим знакомым и выставить им свои условия по выкупу кассеты. И не забывайте обо всем докладывать мне. Когда получите их принципиальное согласие, я назначу дату, время и место операции. Возможно, мы даже пару раз поменяем эти вводные — потрепать им нервы не помешает. Пусть посуетятся, понаделают разных глупостей, засветятся, чтобы у нас появилось побольше зацепок.
Ничего не ответив, Тамара зашла в подъезд и поднялась к себе. Дома она села на пол прямо в прихожей и дала волю своим чувствам: разрыдалась, содрогаясь всем телом. В ее ушах еще звучал голос Маркова: «Чтобы вы ни решили с ней сделать после, я не хочу в этом участвовать… И даже знать детали…» Значит, все это время он встречался с ней, лишь выполняя чье-то поручение?! Главным для него было — завладеть кассетой?!
Ее давно уже так жестоко не обманывали. Причем кто?! Тот единственный человек, которому она поверила, с которым хотела убежать на край света, ради которого готова была рискнуть головой и потребовать кругленькую сумму от мафии! Большей несправедливости трудно себе было и представить.
Хотя, вряд ли ее можно было назвать слишком наивной. Мотивация поступков всех участников этой грязной истории была для Тамары очевидной и, естественно, не вызывала симпатий. Она нисколько не сомневалась, что Дергачев обхаживает ее, исходя из своих мерзких интересов, и при случае он уничтожит любого вставшего на его пути человека не задумываясь.
Да и для Зимина она является всего лишь инструментом в реализации планов спецслужб. И какими бы эти планы ни являлись благородными по отношению ко всему обществу, стране, лично с ней поступали очень жестоко. На ее собственное благополучие фээсбэшнику было наплевать.
И только Маркову удалось убедить Тамару в том, что, при всех своих недостатках, он пытается быть с ней порядочным, что они — друзья по несчастью и их симпатии взаимны. Но оказалось, что он действовал наиболее цинично и готов был отдать ее на растерзание своим мерзким дружкам. Он знал, что над ней готовится какое-то насилие, может быть даже ее хотят убить, и не попытался предотвратить это. Ну а то, что ему хотелось остаться как бы в стороне от экзекуции, не принимать в ней непосредственное участие, нисколько его не оправдывало.
До вечера и всю ночь Тамара находилась в состоянии прострации. Она ничего не ела, не пила и практически не вставала с дивана, иногда погружаясь в короткий беспокойный сон. Просыпаясь же, опять начинала плакать — теперь уже не так надрывно, а скорее жалобно, безутешно, как обиженный, брошенный всеми ребенок. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь попытался ее успокоить, сказал какие-нибудь добрые слова, просто посидел рядом, но она была одна в целом мире.
Однако к утру внутри у Тамары словно все окаменело. Глаза ее теперь были сухими, руки все время сжимались в кулачки, а в голове билась только одна мысль: она должна отомстить! Отомстить жестоко и хладнокровно! И уже никто не сможет ее обмануть, разжалобить!
Решение в конце концов вызрело простое: она сделает то, что требовали от нее спецслужбы. Однако вся эта операция будет проходить по ее собственному сценарию. Даже Зимину придется подчиниться! В результате она получит не только деньги и моральное удовлетворение от унижения соперников, но и отобьет у всех желание преследовать ее, перевернет последнюю страницу этой истории с кассетой. Благодаря ей пленка с компроматом до сих пор вроде бы существовала и была надежно где-то спрятана, но именно она и уничтожит этот фантом, сдаст его в архив!
Дождавшись начала рабочего дня, Тамара прежде всего позвонила Арутюняну в офис и сказала, что все еще болеет. Шеф, конечно, начал ныть, мол, накопилось полно дел и без нее не обойтись, что сам он ходит на службу даже в разобранном состоянии. Вазген вообще любил приводить себя в качестве примера. Пришлось пригрозить, что если он не отпустит ее, то она пойдет в поликлинику, официально возьмет у дежурного врача больничный и будет сидеть дома две недели.
Разобравшись с собственным начальником, она позвонила в приемную Дергачева. Уже знакомая секретарша хотела перебросить ее на Татошкина, но Тамара настояла, чтобы о звонке доложили «самому», так как это крайне важно. Она даже заявила, что «интересы Михаила Павловича могут серьезно пострадать, если вы немедленно не соедините меня с ним». И только после этого раздалось недовольное:
— Я попробую…
В трубке долго играла музыка, видимо, Дергачев был занят или не хотел общаться, но, откликнувшись, был чрезвычайно приветливым:
— Рад вас слышать, Тамара Ивановна! — залился он. — Люблю, когда с утра мне звонят молодые, красивые женщины. К сожалению, это бывает не очень часто…
— Мне необходимо срочно вас увидеть! — решительно прервала она поток любезностей.
— Что-то случилось? — насторожился политик.
— Да!
— Это как-то связано… ну, вы понимаете, с чем?
— Напрямую! Но по телефону я предпочла бы не говорить о таких вещах.
— Ну, хорошо, приезжайте, — посерьезнел Дергачев. — Вам сейчас закажут пропуск.
Тамара быстро собралась, схватила со столика в прихожей ключи от машины, сумку, однако, уже выходя из квартиры, услышала телефонный звонок, и ей пришлось вернуться. Это, конечно, был Зимин. Он не связывался с ней с тех пор, как они расстались вчера у подъезда, и проявлять выдержку ему, видимо, было все труднее и труднее.
— У вас все нормально? — дипломатично поинтересовался подполковник.
— Вроде бы…
— Угу… А вы с кем-нибудь из тех людей, о которых мы вчера говорили, уже связывались?
— Не только связывалась, но даже договорилась о встрече с одним из них. Прямо сейчас я еду в Госдуму. Вы остановили меня на полпути! Или, прежде чем куда-то отправляться, надо было вам об этом доложить?
— Не заводитесь. Я всего лишь хочу вам помочь, — промямлил подполковник, явно ища примирения. — Ну, хорошо, поезжайте. Удачи… Да, держите меня в курсе всех событий и ни на шаг не отступайте от моих инструкций. Это в ваших интересах. Не стоит рисковать головой…
— Буду вам звонить, — пообещала Тамара, а уже положив трубку, злорадно хмыкнула: — Так я тебя и послушалась! Жди сюрпризов!
В бюро пропусков Госдумы толклось множество самых разных людей. Здесь были и солидные мужчины в темных костюмах, и несколько военных со многими звездами на погонах, и журналисты, и какие-то замученные жизнью тетки, явно приехавшие издалека и свято верившие, что избранные от их городов и областей депутаты могут им помочь, а главное — хотят это сделать. Тамаре пришлось отстоять приличную очередь к одному из окошек, где ей выдали пропуск. Зато в приемной Дергачева она не задержалась ни на секунду.
Хозяин кабинета был не на шутку встревожен и выглядел не таким ухоженным, как обычно, хотя по-прежнему с избытком расточал запах дорогого порфюма. Но волосы его были уложены уже не так идеально или растрепались от кошмарных мыслей, а глаза светились беспокойством, как у какой-нибудь бездомной собаки.
При появлении Тамары он вскочил на ноги и пригласил ее сесть напротив своего рабочего стола, но тут же передумал и повел гостью к стоявшим в углу двум диванчикам. Когда они расположились, Дергачев какое-то время пытливо всматривался в лицо молодой женщины, словно пытаясь понять, что случилось и как лучше повести беседу. Он натянуто улыбался, нервно сучил ногами, все время поправлял узел галстука, словно тот мешал ему дышать.
— Чем обязан? — наконец спросил политик.
Назад дороги для Тамары уже не существовало. Можно было, конечно, подождать, пока кто-нибудь из ее недругов реализовал бы свои злодейские планы, но ей действительно еще хотелось пожить, хотя бы для того, чтобы наказать своих обидчиков. А раз так, то она должна быть смелой, решительной, даже дерзкой.
— Я знаю, что те переговоры, которые вы и ваши люди вели со мной по поводу аренды недвижимости, преследовали всего лишь одну цель: найти повод, чтобы скомпрометировать меня! — отчеканила Тамара, стараясь не отвести взгляда. — Или искусственно создать такой повод, скажем, подсунув мне какие-то деньги и выдав их за взятку. Ну а в идеале вы хотели бы подвести меня под уголовную статью, тем самым навсегда нейтрализовав. Тогда я уже не была бы для вас опасна.
Благородная обида искривила губы Дергачева. Казалось, ничего более оскорбительного для себя ему давно уже не приходилось слышать. Он задохнулся от негодования, подался вперед, потом опять откинулся на спинку диванчика, обескураженно развел руками:
— Что за бред?! — с недоуменным испугом спросил он, словно опасаясь за разум гостьи.
— Прошу вас, не надо! — категорично прервала Тамара этот спектакль одного актера. — Иначе мы уйдем от сути дела, а время дорого!
— Я действительно ничего не понимаю! О чем вы?! Побойтесь Бога!
— Михаил Павлович, прекратите!
— У вас есть хоть какие-то доказательства? Приведите их! — потребовал он.
— Думаю, в данном случае лучше опираться не на доказательства, а на здравый смысл, — сказала она. — Понятно, что до тех пор, пока кассета находится у меня, я буду в числе ваших самых опасных врагов. Разве не так? Так! А мне это совсем не нравится. От такого противостояния я чрезвычайно устала, и дальше будет только хуже! — Лицо политика все еще оставалось обиженным, но он уже не перебивал, явно почувствовав, что досаждавшая ему проблема может разрешиться вполне благополучно, да к тому же очень скоро. — Чтобы покончить с этим раз и навсегда, предлагаю вам взаимовыгодный обмен! — рубанула сплеча Тамара. — Я передам вам пленку, а вы…
— А я?
— А вы заплатите мне за это сто тысяч долларов!
Теперь брови Дергачева встали домиком и взлетели почти под самые волосы.
— Сто тысяч долларов?! — с картинным испугом переспросил он, прижимая руки к груди.
— На меньшее я не соглашусь! — подтвердила Тамара.
Ее собеседник на глазах изменился. Он гневно раздул ноздри, тяжело и часто задышал.
— Я-то думал, что вы — невинно пострадавшая, нуждающаяся в сочувствии и защите женщина. Так сказать, жертва обстоятельств! — брезгливо бросил Михаил Павлович, — а вы… вы просто хищница! Своего не упустите!
— О, господи! Как мне все это надоело! Учтите, я знаю весьма пикантные подробности из вашей личной жизни, и разыгрывать передо мной оскорбленное достоинство нет никакого смысла.
Однако Дергачев не оставлял надежды еще что-нибудь выторговать для себя. Этому Михаила Павловича научила богатая политическая практика. Даже в самой критической, проигрышной ситуации надо искать у соперника слабые места, склонять его к компромиссам.
— Послушайте, — сказал он, — давайте прежде всего уточним, о чем идет речь. В ваши руки случайно попала очевидная, грубо сработанная фальшивка, которую вы хотите продать мне за умопомрачительную сумму.
Тамара усмехнулась:
— Во-первых, для вас эта сумма не является умопомрачительной. А во-вторых, на кассете засняты именно вы в компании двух молоденьких смазливых проституток. Так да или нет?! Спрашиваю в последний раз!
— Вы что, проводили экспертизу?
— В данном случае она абсолютно не нужна.
— И все же…
— Прощайте. — Тамара сделала вид, что встает.
— Сядьте!
— Так да или нет?!
— Да! Да! Да! — сдался он.
— Ну вот и отлично.
Дергачев благородно попыхтел, еще раз поправил галстук, вытягивая шею, а потом спросил, сохраняя недовольное выражение лица:
— Когда и где состоится обмен?
— Завтра. Около одиннадцати я вам позвоню и скажу, куда вы должны будете подъехать с деньгами.
— Ну уж нет, дудки, сам я не поеду! — запротестовал хозяин кабинета.
— Или вы приедете сами и именно завтра, или кассета окажется в редакции одной из центральных газет! — отчеканила Тамара.
— Вы просто чудовище!
— Не большее, чем вы. Вы что, еще раздумываете?! Чувствую, вас все-таки надо проучить!
— Ну хорошо, хорошо! — буквально завизжал Михаил Павлович. — Я согласен!
— Прекрасно! Указанную мною сумму упакуйте в белую бумагу и, когда будете передавать мне сверток, не говорите, что находится внутри. Кругом подслушивают и подсматривают. Впрочем, не мне вам это говорить… Да, и не вздумайте положить туда резаную бумагу или старые газеты. Вам это обойдется раз в десять дороже.
Не давая Дергачеву что-либо возразить, Тамара поднялась и вышла из кабинета.
Глава 23
Следующим пунктом в Тамарином плане стояла встреча с Марковым. По всем предварительным прикидкам, она, конечно, должна была оказаться гораздо сложнее, чем встреча с Дергачевым, и прежде всего в моральном плане. Чтобы не наделать глупостей, нужно было зажать все свои чувства в кулак, постараться быть хладнокровной, расчетливой и не вцепиться ему ногтями в лицо в первую же секунду.
Когда Тамара дозвонилась до Маркова, тот первым делом встревоженно воскликнул:
— Куда ты пропала?!
В его озабоченном голосе, казалось, не было ни капельки фальши. Он вроде бы действительно беспокоился о близком, любимом человеке. Но теперь-то уж Тамара точно знала, что этот человек лжет и что на нее ему наплевать!
— А что случилось? — не очень дружелюбно, но достаточно спокойно поинтересовалась она.
— В общем-то ничего. Просто я сегодня позвонил тебе на работу — хотел пригласить поужинать где-нибудь вечером. Но, как ты понимаешь, тебя не застал.
— Я отпросилась…
— Да, мне сказали, что ты заболела. Но ни твой домашний телефон, ни мобильный не отвечали. Естественно, я начал немного волноваться. Подумал, что тебя забрали в больницу. Так как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Мне надо было решить пару срочных вопросов, — туманно пояснила она, — а так как мой начальник ни в жизнь меня с работы не отпустил бы, пришлось что-то выдумывать. Отсюда возникла моя болезнь. Мобильный же отключила потому, что у меня были важные переговоры.
— Все прошло нормально?
Вопрос был задан как бы вскользь, как бы из обыкновенной вежливости, мол, ты упомянула о какой-то встрече, вот я и спросил. Однако Тамара поняла, что Марков сгорает от любопытства узнать, с кем же она виделась? Что за дела появились у нее вне работы и почему они такие срочные? Вроде бы ничего об этом она ему не рассказывала.
— Да, все прошло хорошо, — отделываясь общими фразами, продолжала Тамара мучить его. — Кстати, мне с тобой тоже надо как можно быстрее увидеться и поговорить.
— Какие проблемы?! Буду только рад. Приезжай ко мне. Я сейчас дома.
— Нет-нет. Лучше состыкуемся где-нибудь в городе. Мне так будет удобнее.
— Ты все же сегодня какая-то странная. — В его голосе появились подозрительные нотки.
— Я не странная, а до смерти замотанная. Давай встретимся в галерее «Актер», — решительно пресекла она опасную дискуссию. — Там на самом верхнем этаже есть симпатичное кафе. Представляешь, где это?
— Конечно.
— Прекрасно. Подъезжай туда… ну так это минут через сорок. Ты успеешь?
— Да.
— Тогда до встречи.
Сама же Тамара к назначенному месту прибыла заранее. Надо было найти удобную стоянку для своей машины — рядышком с галереей и чтобы никто не смог заблокировать выезд. В общем, она готовила надежные пути отступления, ей не хотелось, чтобы в самый решающий момент помешала какая-нибудь глупая случайность.
Галерея «Актер» находилась на пересечении Тверской улицы и Бульварного кольца. Здесь всегда было многолюдно, что было на руку Тамаре: и скрыться можно в толпе, и позвать на помощь. Поднявшись на последний этаж торгового комплекса и зайдя в кафе, она сразу увидела Маркова, который сидел прямо у входа. «И это неплохо, — подумала она. — Отсюда легче сбежать».
— Я уже весь измаялся, — вместо приветствия сказал он, хотя Тамара нисколько не опоздала.
Марков привстал и наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, но она сделала вид, что не заметила этого движения, и опустилась в кресло напротив.
— Что же все-таки случилось?!
Валерий так был озадачен ее поведением, что продолжал стоять в нелепой позе, на полусогнутых ногах, слегка перегнувшись через стол. Он явно ждал каких-то пояснений ее холодности, но они не последовали.
— Садись-садись, — нетерпеливо помахала Тамара рукой и уже подлетевшей девчонке-официантке бросила: — Чашку кофе. Экспрессо.
Неуверенно устраиваясь, Марков добавил:
— Мне тоже.
— Знаешь, что я решила, — предваряя дальнейшие вопросы, сказала Тамара.
— Нет, но надеюсь сейчас узнать.
— Так вот! — подчеркнула она значительность момента. — Ты собираешься скрыться от организаторов шантажа, и я поеду вместе с тобой! Хоть на край света!
— Интересно! — только и вымолвил Марков.
Он был обескуражен этим заявлением и судорожно размышлял, как на него отреагировать. Причем вопрос был поставлен ребром и возможностей для маневра, уверток совсем не оставалось — нужно было отвечать что-то вполне конкретное.
— Надеюсь, ты рад?
— М-м-м…
— Уедем на какие-нибудь экзотические острова, где нас никто не найдет, и будем жить там счастливо, — продолжала невинно щебетать Тамара. — Или, куда ты хотел, в Южную Африку? Отличный вариант! Тем более, что на первое время я могу обеспечить нас деньгами.
— Где ты их возьмешь? — как-то по инерции спросил он, пытаясь выиграть время.
— У хозяев этой проклятой пленки!
— Шутишь?!
— Нисколько.
Им пришлось прерваться, так как официантка принесла кофе. Но как только девушка отошла, Валерий продолжил все более и более накалявшуюся дискуссию:
— И с какой стати они будут тебя финансировать?! Альтруистов среди них нет!
— Ты передашь этим людям, что я могу отдать им кассету, но требую выкуп: сто тысяч долларов! Насколько я понимаю, к шантажу они привычные, так что легко меня поймут. А как только я получу деньги, мы сразу уедем. Ну что?
— Ну, во-первых… — замялся Марков, с трудом подбирая слова. — Я, конечно, был бы рад взять тебя с собой, но… но ты представляешь, на какие трудности себя обречешь?! Скрываться, переезжать с места на место, постоянно ожидать, что тебя выследят и расправятся… А потребовать от этих людей выкуп — это вообще чистая авантюра!
Он попытался аккуратно накрыть ее ладонь своей, однако она отдернула руку.
— Нет! Они мне заплатят! Заплатят ровно сто тысяч! И не позднее, чем завтра! Ты сообщишь им мое требование и привезешь деньги!
— А ты понимаешь, какой опасности подвергаешь меня?! — изменил тактику Марков, переходя с заботливых увещеваний на ледяной тон. — Человека, осмелившегося передать такие условия, вполне могут разрезать на куски и скормить рыбам. Неужели тебя это не беспокоит? Я тебе дорог или нет?! Или деньги для тебя все же важнее?!
Эти слова были последней каплей, переполнившей чашу терпения Тамары. Она уже не могла сдерживать себя, притворяться, что не знает о его предательстве, да и теперь в этом не было никакой необходимости. Настало время открывать карты.
— Что-то я не вижу в твоих глазах прежней любви, — сказала Тамара с максимально возможным сарказмом. — Ах, да, ты ведь рассчитывал получить кассету просто так, всего лишь несколько раз переспав со мной, как говорится, совместив приятное с полезным. А теперь за нее надо платить. Обидно, милый, правда?! Но постарайся держать себя в руках.
— О чем ты говоришь?! Я тебя не понимаю! — вполне убедительно разыграл он недоумение.
— Довольно лжи! Я слышала запись твоего телефонного разговора, в котором ты кому-то заявил, что я не перенесу разлуки с тобой. А так как твой предполагаемый отъезд близок, то я вот-вот верну тебе пленку! Лишь бы ты никуда не уезжал! Что, ты и это будешь отрицать?!
Маркова совсем не смутило то, что он был уличен в двурушничестве. На его лице не отразилось ни растерянности, ни неловкости, лишь взгляд стал очень сосредоточенным, изучающим. Он словно прикидывал, как много она еще знает и стоит ли продолжать свою игру.
— Нет, не стоит мне больше врать! Не утруждайся! — отвечая на немой вопрос в его глазах, бросила Тамара. — Я также слышала, как ты сказал: что бы вы ни решили с ней сделать, я не хочу в этом участвовать! Представляю, что за всем этим скрывается. Ты не жертва обстоятельств, как пытался меня убедить, ты действуешь заодно с теми подонками!!
На них уже стали обращать внимание. Бармен застыл у аппарата для приготовления кофе, словно раздумывая, не позвать ли охрану, а официантка даже сделала несколько нерешительных шагов в их направлении, поэтому Марков наклонился вперед и негромко, но внятно произнес:
— Перестань орать! Мы не на базаре.
— Хорошо, не буду, — согласилась она не поднимать пока шум. — Но все равно вы одна шайка-лейка!
— Да, я с ними заодно! — признал этот факт Валерий. — А ты якшаешься с фээсбэшниками! Разве не так?! Только они могли записать тот телефонный разговор и дать тебе его послушать! — Он криво усмехнулся, стараясь вложить в эту гримасу переполнявшую его ненависть. — Они хотят, чтобы ты им помогла. Фактически они тебя используют. Тебя все используют!
— Ну это мы еще посмотрим, кто кого использует! — разъяренной кошкой прошипела Тамара ему в лицо. — В общем, так: завтра в одиннадцать я тебе позвоню и скажу, куда привезти деньги. Заверни их в бумагу. Белую. Безо всяких опознавательных знаков или пометок. Любое, даже малейшее нарушение моих инструкций приведет к тому, что кассету я передам спецслужбам. Как бы после этого не оказаться тебе в тюрьме!
Она решительно поднялась и направилась к выходу, но не успела сделать и двух шагов, как Марков догнал ее, схватил за плечо и развернул к себе. Хватка у него была железная, из такой не вырвешься.
— Неужели ты действительно думаешь, что я буду плясать под твою дудку?! Не много ли ты о себе возомнила, милая?! — спросил он.
— Нет, в самый раз!
А дальше она сделала то, чего больше всего желала в последние два дня: ее правое колено стремительно пошло вверх и попало ему точно между ног. Конечно, в любом деле необходима сноровка, упорные тренировки, специфические навыки. Но это движение Тамара мысленно прокручивала в своей голове бесчисленное количество раз, и оно получилось идеальным. Пожалуй, даже признанные мастера восточных единоборств не выполнили бы его лучше.
От боли у Маркова перехватило дыхание. Он стал хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Его лицо мгновенно налилось кровью, вены на шее вздулись, глаза вылезли из орбит, и, согнувшись пополам, он упал сначала на колени, а потом на бок. По пути еще было сбито несколько стульев, создавших подходящее шумовое оформление, так что сцена получилась будь здоров!
Однако Тамара не стала досматривать ее до конца, хотя была самым заинтересованным зрителем. Пользуясь тем, что Марков все еще корчился на полу и замешательством обслуживающего персонала, она выскочила за дверь. Созданного гандикапа ей вполне хватило, чтобы спуститься вниз, добежать до своей машины, завести двигатель и тронуться с места, а никто из возможных преследователей — охрана галереи или серьезно пострадавший любовничек — так и не появились.
Ощущая большой эмоциональный подъем, она на одном дыхании промчала несколько кварталов. Это было восхитительно, чувствовать себя женщиной, которая может постоять за себя. Но так как не все планы на сегодня были еще выполнены, Тамара умерила свой пыл. Припарковавшись на ближайшей стоянке, она достала мобильный телефон, включила его и набрала номер Зимина. Подполковник ответил сразу же, словно сидел и ждал ее звонка. Впрочем, скорее всего, так оно и было.
— Хорошо, что вы позвонили, а то я начал волноваться, — сказал он. — Ну как прошла ваша встреча?
Тамару передернуло: сегодня все вознамерились проявлять в отношении нее лживую заботу.
— У меня уже была не одна, а две встречи, — холодно уточнила она. — С Дергачевым и Марковым. Поэтому-то я и задержалась со звонком.
— Ну, вот видите, какая вы молодец! — с неожиданным для него энтузиазмом воскликнул Зимин. — Я верил в вас. Вы выдвинули им свои условия?
— Да.
— И как они к этому отнеслись?
— В общих чертах нормально. Немного повозмущались, поскандалили. Тем не менее, уверена, они выполнят любые мои требования.
— Я тоже так думаю. Выхода у них нет. Пленка им нужна позарез.
— Но это еще не все. Я сказала обоим, что обмен денег на кассету будет произведен завтра. В одиннадцать я им позвоню и назначу место и точное время встречи.
— Что вы наделали?! — завопил подполковник. — Я же просил вас поводить их несколько дней за нос. Важно было, чтобы они наделали как можно больше глупостей.
— Например, прикончили меня, — вставила Тамара.
— Не говорите ерунды!
— Нет, у меня есть собственный план. И вы ему тоже будете следовать, если хотите получить хоть что-то. Обещаю, с пустыми руками вас не оставлю. Завтра вы приедете на мою встречу с Марковым и Дергачевым…
— Ни за что!
— Приедете. Причем один, без сопровождения.
— У вас ничего не выйдет! Давайте немедленно увидимся и все обсудим!
— Нет!
— Вы хотите, чтобы вас привезли ко мне силой?!
— Даже не утруждайтесь. Ни дома, ни на работе, ни у подруги вы меня не застанете. Только выставите себя в глупом виде перед подчиненными. Не забудьте, завтра я позвоню вам, как и всем остальным, в одиннадцать. Всего хорошего.
Отключив телефон, Тамара подумала, что встретиться с Зиминым можно было лишь по одной простой причине: чтобы еще раз отрепетировать свой блестящий удар коленкой между ног. Фээсбэшник тоже этого заслуживал.
Глава 24
Назначив на завтра проведение аферы с продажей давно несуществовавшей кассеты, а также обзвонив всех, кого она хотела бы видеть на этом рискованном мероприятии, Тамара фактически отрезала себе все пути к отступлению. После этого уже нельзя было протрубить отбой, сказать, что она, видите ли, передумала, сослаться на плохое самочувствие, на загруженность работой — не в игрушки играла!
Наверняка таких фортелей не потерпел бы ни Дергачев, которому для продолжения политической карьеры необходимо было развязать себе руки, и выкуп компромата, несмотря на разыгранное возмущение, являлся для него не самым плохим вариантом, ни этот изолгавшийся красавчик Марков, ни стоявшие за ним мафиози. Даже Зимина не устроили бы подобные женские капризы: он был против немедленного проведения операции, но еще больше был бы недоволен, если бы ее отменили вообще.
Так что весьма опасный план, родившийся бессонной ночью в воспаленном, обиженном на весь мир женском сознании, теперь окончательно превращался в реальность. И приостановить его реализацию было также невозможно, как предотвратить выстрел из ружья уже после нажатия на спусковой крючок.
Но, как ни странно, у такой безальтернативности были и свои положительные стороны. Теперь не имело смысла мучиться сомнениями, умирать от страха, взвешивать все «за» и «против», а надо было переходить к решительным действиям, что, собственно говоря, Тамара и сделала. Правда, с самого начала допустив немало ошибок. Да и как без них можно обойтись — специальную подготовку она не проходила.
Главным ее просчетом, конечно, было то, что сразу после звонка Зимину она помчалась к себе домой. Тамара полагала, что около получаса у нее все же есть, и только потом слежку за квартирой установят если не спецслужбы, то бандиты. А может, и те и другие одновременно.
Дома, порывшись в стенном шкафу, она достала свою старенькую видеокамеру, купленную когда-то перед поездкой на отдых в Испанию и заброшенную на дальнюю полку сразу же по возвращении из этой прекрасной страны — снятый там любительский фильм оказался ниже всякой критики, и повторять подобные эксперименты как-то не хотелось. Да и таскать с собой на экскурсии всякие тяжести было не очень удобно.
К камере Тамара присовокупила обычную видеокассету из своей небольшой коллекции фильмов. Кажется, на ней была записана какая-то глупая комедия. Но определяющими в данном случае были не качество и не жанр картины, а то, что эта кассета очень походила на другую — оставленную Марковым в лобби-баре гостиницы «Метрополь». Хотя стопроцентной гарантии здесь дать было нельзя. Она уже плохо помнила, что конкретно растоптала несколько недель назад.
Все эти вещи понадобились Тамаре для реализации задуманного ею плана. Уложив видеокамеру и кассету в небольшую сумку, она уже собралась спуститься в подземный гараж, где оставила «шкоду», но предварительно решила проверить, нет ли на улице чего-то подозрительного.
Чуть-чуть отведя штору, она взглянула вниз и первое, что увидела — большой черный джип. Он стоял неподалеку от ее подъезда и частично перекрывал выезд из гаража. Во всяком случае, никому не удалось бы проскользнуть мимо незамеченным. Тамара могла поклясться, что, когда она приехала домой, этой машины не было. К сожалению, сверху невозможно было разглядеть, сидят ли в джипе люди или нет.
Тамара мысленно обругала себя за то, что не захватила камеру заранее, хотя прекрасно знала: она ей понадобится. Теперь же приходилось серьезно рисковать, но делать было нечего. Посмотрев в глазок и убедившись, что на лестничной площадке никого нет, она выскользнула из квартиры.
В подземный гараж можно было спуститься на лифте, но, уже наученная горьким опытом, Тамара решила перестраховаться и воспользовалась лестницей черного хода. На одном дыхании она слетела вниз, благодаря Бога, что ей никто не встретился и что она надела кроссовки — в туфлях шума было бы наделано несравнимо больше.
Вход в гараж закрывала тяжелая металлическая дверь. Чтобы не привлечь чьего-либо внимания, Тамара открывала ее очень медленно, буквально по миллиметру. Такая предосторожность оказалась совсем ненапрасной.
Очутившись в огромном, гулком пространстве подземного гаража, она услышала чьи-то голоса. Проскользнув за толстую бетонную колонну, Тамара осторожно выглянула из-за нее и увидела каких-то двух молодых незнакомых мужчин, разговаривавших с сидевшим на входе охранником. Разобрать отдельные слова было невозможно, но охранник вдруг громко засмеялся, а затем высунулся из окошечка своей стеклянной будочки и указал рукой на салатную «шкоду». После этого не было уже никаких сомнений — мужчины искали именно Тамару.
Перебросившись с охранником еще парой слов и дружески помахав ему, они по наклонному пандусу не спеша отправились на улицу. Но наверняка эти люди были где-то здесь, рядом. Возможно, стоявший у подъезда черный джип принадлежал как раз им и они сели в машину.
Догадаться, кто это, было не так уж трудно. Сейчас за Тамарой могли охотиться представители двух структур: спецслужб и мафии. Но фээсбэшники, убедившись, что ее машина в гараже, скорее всего, подошли бы к лифту и поднялись в квартиру. А эти решили поджидать ее на улице. Значит, они бандиты. И натравить их на нее мог единственный человек — Марков.
Хорош любовничек! Очень оперативно вызвал подкрепление. Всего минут сорок назад у них состоялось выяснение отношений в галерее «Актер» и она врезала ему между ног, а он уже успел все доложить своим покровителям. Хотя, возможно, Марков просто спасал свою шкуру. Ему бы не простили, если бы он что-то скрыл или принял какое-то ответственное решение самостоятельно, а потом ситуация вышла бы из-под контроля.
Как бы там ни было, из гаража надо было выбираться. Однако сесть в свою «шкоду» и выехать на улицу было бы верхом глупости. В лучшем случае за ней увязался бы хвост, а в худшем и наиболее вероятном — ей перегородили бы дорогу тем самым черным джипом и выковырнули из машины, как улитку из раковины. Церемониться с ней теперь никто не стал бы.
Но тут, на Тамарино счастье, дверь лифта распахнулась и в подземный гараж неторопливо вошел один из ее соседей, живший этажом ниже. Она не знала, как зовут этого высокого, пожилого мужчину с кокетливой седой бородкой а-ля Чехов, однако они всегда здоровались.
У соседа была небольшая серенькая «тойота» — не новая, но в очень неплохом состоянии, и, когда он стал усаживаться в свою машину, Тамара подбежала к нему.
— Здравствуйте! — поздоровалась она, наклоняясь так, чтобы ее хорошо было видно.
Не хватало только до смерти его испугать. Но этот человек сразу ее узнал.
— Здравствуйте, здравствуйте, — дружелюбно заулыбался он, опуская окно.
— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросила Тамара, разыгрывая шутливое огорчение.
— А что случилось?
— У моей машины барахлит мотор. Даже не знаю, что там сломалось. Но не заводится, проклятая, и все. А мне нужно срочно по делам. Я уже опаздываю. Не могли бы вы подбросить меня до ближайшего метро?
— С удовольствием! — воскликнул сосед.
Он, скорее всего, находился уже на пенсии и возможность подвезти молодую, симпатичную женщину, пообщаться с ней десять-пятнадцать минут явно воспринял как подарок судьбы. Суетливо наклонившись и вытянув руку, мужчина распахнул дверь с другой стороны, приглашая садиться.
Тамара обежала машину и влезла на переднее сиденье рядом с водителем, поставив сумку с кинокамерой и кассетой себе на колени. Для нее сейчас это был бесценный груз, и она не хотела выпускать его из рук. Тем более, вдруг придется срочно покидать «тойоту» — не искать же тогда сумку.
— Иван Ильич, — представился сосед.
— Ах, да, мы же не знакомы… Тамара.
— Прекрасное имя, — сказал мужчина. — Так вы, говорите, опаздываете? Сейчас, сейчас я вас подброшу…
Несмотря на это оптимистическое заявление, он не торопился: покопался в ключах, не спеша запустил двигатель, послушал его, перегазовывая на нейтральной скорости, и лишь затем плавно тронулся с места.
Когда они по пандусу выехали из гаража, Тамара пригнулась, словно поправляя застежку на туфле. Ей хотелось вообще сесть на пол, но это вызвало бы недоуменные вопросы. Однако уже у поворота на основную дорогу она не выдержала и оглянулась назад. И сделала это совершенно напрасно, потому что оставшийся позади черный джип вдруг резко рванул с места.
Ему понадобилась всего пара минут, чтобы догнать «тойоту», двигавшуюся чрезвычайно неспешно. Возможно, бандиты проскочили бы вперед и прижали Тамариного соседа к бордюру, но узкая улочка и сплошной встречный поток машин не позволяли им это сделать. А затем они вообще выехали на Тверскую улицу, где было полно милиции, на каждом углу размещались камеры видеонаблюдения и разбойное нападение исключалось в принципе. Точнее, напасть можно было, но скрыться после этого — вряд ли.
— Так где прикажете вас высадить? — церемонно поинтересовался хозяин «тойоты».
С момента выезда из гаража он не переставал любезничать, шутить, однако до Тамары плохо доходил смысл его слов, и она лишь рассеяно улыбалась. Но последний вопрос, конечно, услышала.
— У «Маяковки», — сказала она, а едва машина приблизилась к метро, воскликнула: — Вот здесь! Вот здесь!
В этом месте останавливаться было нельзя, но, реагируя на ее крик, мужчина вздрогнул и резко притормозил. Он недоуменно повернул голову, пытаясь понять, что происходит, но Тамаре некогда было ему это объяснять. Даже не попрощавшись, она выскочила из машины и бросилась к стеклянным дверям входа в метро, краем глаза зафиксировав, что за «тойотой!» притормозил и зловещий черный джип.
Возможно, Тамаре и удалось бы оторваться, однако, чтобы миновать турникеты, пришлось доставать из сумки магнитную карточку, что отняло несколько драгоценных секунд. Правда, спускаясь по эскалатору, она не заметила, чтобы ее кто-то преследовал. И на перроне вроде бы не было ничего подозрительного.
Но когда Тамара проехала одну остановку, она вдруг увидела, что в вагон вошли те самые двое молодых мужчин, которые расспрашивали охранника подземного гаража и интересовались ее машиной. Очевидно, они успели в самый последний момент вскочить в поезд на «Маяковке» и теперь методично обследовали весь состав.
Заметив Тамару, бандиты остановились метрах в пяти от нее и стали сосредоточенно изучать многочисленные рекламные объявления, расклеенные на стенах вагона. Они явно не знали, что она видела их в гараже, и теперь особо даже не прятались. Им обоим было не больше тридцати, их серые, невыразительные лица не несли на себе печати интеллекта, и этих людей вполне можно было принять за двух работяг, приехавших из пригорода в Москву попить пивка, сходить на футбол.
Трудно было сказать, что они замышляют: убить Тамару или куда-то ее увезти, чтобы потом вырвать все необходимые признания о местонахождении кассеты. Но в любом случае им надо было дождаться более удобного момента. И чем дальше состав будет удаляться от центра, чем меньше людей будет оставаться в вагоне, тем больше появится у них возможностей сделать свое черное дело. Это мгновенно промелькнуло в голове у Тамары. Поезд как раз подъезжал к станции «Театральная», и она решила выйти.
Надеясь затеряться в толпе, Тамара быстро пошла по переходу на станцию «Охотный ряд». Но она чувствовала, что ее преследователи не отстают. А на очередном эскалаторе бандиты вообще оказались лишь на пять-шесть ступенек ниже — видимо, не хотели отпускать ее слишком далеко. Оставались две возможности: или сесть в другой поезд, или подняться наверх, на свежий воздух. И она выбрала последнее.
Из метро Тамара вышла в подземный переход под Тверской и сразу же увидела трех милиционеров. Они были в бронежилетах, с короткими автоматами в руках. Лучшей защиты трудно было и придумать. Но просто сдаваться стражам закона Тамара не собиралась. Тогда пришлось бы называть себя, что-то объяснять, возможно, показывать документы, а то, что Зимин передал ориентировки на нее во все отделения милиции, она нисколько не сомневалась. Значит, ее немедленно задержали бы.
Спасительное решение созрело у Тамары мгновенно. Она спряталась за газетным киоском и, как только ее преследователи выскочили из метро, сразу же вцепилась в одного из них и завопила истошным голосом:
— Помогите!! Грабят!!
Бандиты оторопели. Такого поворота событий, такой наглости от своей жертвы они явно не ожидали. И времени на раздумья у них не оставалось, так как на пронзительные крики уже бежали милиционеры.
Тот парень, которого Тамара схватила за руку, попытался вырваться, но у него ничего не получилось. Тогда он извернулся и ударил ее куда-то в бок — сильно, но в принципе терпимо, — а освободившись, бросился за своим напарником из подземного перехода на улицу.
Двое милиционеров побежали за бандитами, а третий склонился над Тамарой. Она упала на спину и все еще лежала на бетонном полу, прижимая к груди драгоценную сумку с кинокамерой и кассетой.
— Что случилось? — спросил милиционер.
— У меня… хотели украсть… вот это… — тяжело дыша, приподняла Тамара сумку.
— Кто это был?
— Не знаю.
— А сколько их?
— Двое.
— Вы сможете их опознать?
— Наверное…
— Прекрасно! Думаю, сейчас мы их поймаем, а потом все вместе поедем в отделение, — бодро заявил милиционер, сдвигая фуражку на затылок и вытирая взмокший лоб.
Это была не самая завидная перспектива. В отделении милиции Тамара могла оказаться и без устроенного ею цирка.
— Ох! — застонала она. — Мне надо в больницу.
— Что с вами?
— Сердце… Наверное, инфаркт.
Милиционер схватился за рацию. Было слышно, как он связался с каким-то дежурным и попросил немедленно прислать «скорую помощь».
Вокруг Тамары уже собралась большая толпа любопытствующих. Было довольно неуютно ощущать себя объектом пристального внимания. Но она надеялась, что милиционер пойдет встречать «скорую» и тогда у нее появится возможность убежать, спуститься опять в метро. Однако он не отходил от нее ни на шаг.
Машина «скорой помощи» подъехала чрезвычайно оперативно. Возможно, эта бригада дежурила где-то в центре города. Сквозь толпу к Тамаре пробились молодой, симпатичный врач и молодящаяся, крашенная в платиновую блондинку медсестра, в руках которой был квадратный чемоданчик с красным крестом.
— Пожалуйста, расступитесь, — обратился врач к окружающим.
— Пять шагов назад! — зычно подхватил милиционер. — Вы что, не слышите?!
Он без всяких церемоний стал отпихивать толпу, все время забрасывая за спину сползавший с плеча и мешавший ему автомат.
— Что с вами? — спросил врач у Тамары, присаживаясь на корточки.
— Сердце… — едва шевеля губами, ответила она. — Меня пытались ограбить… И еще ударили, очень сильно… Я очень испугалась…
Последнее заявление было чистой правдой.
Врач аккуратно взял ее за руку, послушал пульс, а потом легонько нажал в центре груди.
— Так болит? — спросил он.
— Ох!! — зашлась Тамара.
— А так?
— Ай-яй!
— Понятно, — пробормотал молодой эскулап и посмотрел на медсестру.
Та уже развернула свой чемоданчик, в котором оказалось множество отделений, забитых всякими лекарствами. Медсестра достала шприц, заправила его из какой-то ампулы, предварительно постучав по ней ногтем, и сделала укол.
— Эту женщину надо срочно доставить в больницу, — сказал врач милиционеру.
Тут же появились носилки — их принес водитель «скорой». Нашлись и добровольцы, готовые помочь в транспортировке больной. С массой предосторожностей Тамару положили на носилки и понесли из подземного перехода наверх.
— Куда вы ее повезете? — семеня рядом, спросил у врача милиционер.
— В пятидесятую…
— Понятно. Мы наведаемся туда… — пообещал служивый. — Чуть позже. Как только задержим нападавших… Там и составим протокол…
Тамару погрузили в «скорую», которая тут же сорвалась с места и, завывая сиреной, помчалась по улице. Не дожидаясь приезда в больницу, симпатичный врач стал снимать кардиограмму. Он помазал грудь, запястья и щиколотки Тамары чем-то липким, но присоски все равно не хотели держаться, и ему пришлось придерживать их.
Лицо врача было немного испуганным, очевидно, он боялся, что пациентка умрет у него на руках. Но чем дольше этот парень смотрел на показания приборов, тем все больше выглядел озадаченным.
— Ритмы сердца у вас нормальные… — как-то растерянно сказал он.
В этот момент «скорая» вильнула, пытаясь вырваться из массы скопившихся у светофора автомобилей. Но маневр не удался, и она остановилась в пробке. Сирена завыла еще более пронзительно, требовательно.
— Вы говорите, ритмы нормальные?! — изобразила крайнее удивление Тамара, садясь на носилках.
— Больная, не вставайте! — Медсестра попыталась опять ее уложить.
— Нет, я чувствую себя хорошо! Совсем хорошо! Вы слышали, что я сказала!! Убери руки!! Руки, говорю, убери!!
И, пользуясь всеобщей растерянностью, она выскочила наружу, прижимая к груди сумку.
Глава 25
Чего только не увидишь в большом городе: и панков, с раскрашенными в разные цвета волосами, и спящих на скамейках бомжей, и попрошаек, заглядывающих в окна остановившихся на светофоре автомобилей. Поэтому еще одна сумасшедшая, выпрыгнувшая на перекрестке из «скорой помощи» и бросившаяся на противоположный тротуар между уже поехавшими машинами, не привлекла особого внимания. Ну, разве что, посигналили те водители, которым она создала проблемы, ну ругнулся кто-то вслед, и тут же все забыли о ней.
Проскочив пару кварталов, Тамара перешла на нормальный шаг, стараясь ничем не выделяться из массы остальных прохожих, а дойдя до ближайшей остановки, села в первый попавшийся троллейбус. Вначале она испуганно косилась на каждого вошедшего в салон человека, видела в нем угрозу для себя, но минут десять-пятнадцать ей вполне хватило, чтобы окончательно успокоиться и решить, что делать дальше.
Благодаря целой массе случайностей и неожиданной даже для самой себя прыти Тамаре удалось оторваться от преследователей. Однако они, безусловно, постараются как можно быстрее исправить свою оплошность. Трудно даже предположить, сколько людей по всему городу заняты сейчас ее поисками. И поставить точку в этой безумной травле может лишь реализация задуманного ею плана. Опускать руки было бы самым глупым.
На очередной остановке Тамара вышла из троллейбуса, поймала такси и поехала к Веронике на дачу. Как бы она ни хотела оставить подругу в стороне от своих проблем, но без помощника никак было не обойтись. Кто-то должен был помочь ей в осуществлении циркового номера, во время которого фальшивая кассета будет не только уничтожена, но и взамен этой пустышки Тамара получит какие-то гарантии безопасности, более или менее надежную защиту. Факиры никогда не работают в одиночку.
Она поспела вовремя: когда такси подъехало к воротам Вероникиной дачи, та как раз запирала дверь, чтобы идти в магазин, но, увидев Тамару, так и осталась стоять на крыльце, с выражением громадного вопроса на лице.
— Сейчас мне опять будут рассказывать сказки, — усмехнулась Вероника.
— Нет! Только давай побыстрее зайдем внутрь! — затараторила Тамара. — Открывай же дверь! Я не хочу, чтобы меня увидел кто-нибудь из соседей.
В доме Тамара быстро пошла по комнатам, приседая за столами, креслами, забиваясь в углы, прячась в кладовки и даже в шкафы и оттуда оценивающие посматривая на окна.
— Что ты делаешь? — удивленно поинтересовалась следовавшая за ней по пятам подруга.
— Ищу место, откуда меня нельзя было бы обнаружить с улицы.
— Странное желание!
— Вовсе нет.
— Ты думаешь, кто-то перелезет через забор моего участка и будет заглядывать в окна?!
— Возможно! Эти люди способны еще и не на такое! Они наверняка могут подсматривать и подслушивать даже на расстоянии.
— Ну, хватит! — возмутилась Вероника. — Кого ты имеешь в виду?! Что за фокусы здесь выкидываешь?!
Однако на Тамару это гневное восклицание не произвело никакого впечатления. Она еще раз задумчиво осмотрелась по сторонам. Ее внимание привлекла деревянная лестница, ведущая на второй этаж.
— Пойдем-ка в твою спальню, — сказала она. — Чем выше мы будем находиться, тем лучше. Я сяду там на пол, а ты — на кровать. И возьми какую-нибудь книгу или вязанье, чтобы у возможных наблюдателей складывалось впечатление, будто бы ты находишься в комнате одна.
— Никуда я не пойду! — заартачилась хозяйка дома. — Что происходит?!
— Мне некогда убеждать тебя, что я не сошла с ума. Поверь, речь идет о моей жизни и смерти!
Только эти слова заставили Веронику сдвинуться с места. С расширенными от испуга и недоумения глазами она стала подниматься на второй этаж.
Здесь Тамара и в самом деле опустилась на пол и подползла к стене между двумя небольшими окнами, украшенными веселенькими ситцевыми занавесочками. Хозяйка дома наблюдала за ней с подозрительностью доктора психиатрической больницы, но, повинуясь нетерпеливым жестам этой ненормальной, все же взяла с тумбочки книгу и уселась на кровать.
— Сделай вид, что читаешь, — сказала Тамара.
— Может быть, лучше задернуть занавески?
— Ни в коем случае! — раздалось в ответ что-то похожее на шипение. — Ты не должна прятаться!
Вероника еще раз хмыкнула, однако развернула книгу и уставилась в нее. Если бы кто-то смотрел в бинокль со стороны росшего неподалеку лесочка, то у него сложилось бы полное впечатление, что она находится в комнате, да и во всем доме одна и развлекает себя чтением.
— Ты сейчас чокнешься! — так незамысловато начала Тамара рассказ о своих приключениях.
И теперь уже она выложила подруге абсолютно все, в том числе как пошла в лобби-бар отеля «Метрополь» и забрала оставленный на диване сверток, как просмотрела кассету и в страхе за себя уничтожила ее, как под давлением спецслужб вынуждена была сказать, что видеозапись спрятана в надежном месте, как за ней стали охотиться бандиты и люди из Госдумы, но главное, как далеко все это зашло.
Особенно эмоциональной получилась та часть ее истории, которая была посвящена Маркову. Пришлось объяснить кто он такой в действительности, в каких они находятся отношениях, как получилось, что они стали любовниками. И конечно же нельзя было не рассказать о записанном фээсбэшниками телефонном разговоре Маркова с неизвестным мафиози, ведь именно из него Тамара узнала, что с ней хотят сделать нечто невообразимое. Ну а то, что это не шутки, свидетельствовало сегодняшнее преследование ее двумя мерзавцами.
Тут Веронику едва не хватила кондрашка. Она тоже уже давно сползла на пол и сидела с выпученными глазами, обхватив колени руками. Услышанное ею было покруче любого детективного фильма.
…Примерно через полчаса Вероника опять показалась на крыльце своей дачи. Она старалась держаться естественно, но когда закрывала дверь на все замки, словно внутри никто не остается, руки у нее тряслись, а ключи предательски позвякивали.
С трудом справившись с запорами, она села в свою небесно-голубую «Ладу» и выехала за ворота. На ней лежала громадная ответственность: хоть из-под земли достать последнюю составляющую, необходимую для реализации Тамариного плана. В противном случае она могла очень скоро лишиться своей лучшей подруги.
Правда, добравшись до Москвы, Вероника перво-наперво заехала в свою городскую квартиру, что из-за дорожных пробок заняло у нее очень много времени. И этот приличный крюк она совершила лишь для того, чтобы взять в кладовке газовый баллончик. Средство для самозащиты, конечно, весьма сомнительное, но как можно искать здравый смысл в поступках женщины, к тому же насмерть перепуганной. Положив баллончик в сумку, она опять вышла на улицу и села в машину.
Теперь Вероника направилась на «Каширский двор» — самый большой строительный рынок в городе, где можно было найти практически все, что угодно. Бесконечные торговые ряды были раскинуты на площади среднего по размерам населенного пункта и разбиты на сотни, если не тысячи отдельных павильонов со всякой всячиной. А некоторые товары выкладывали здесь на стеллажах прямо на проходах, так что нельзя было пройти, буквально не наткнувшись на них.
Вероника побродила по рядам, словно домохозяйка, прикидывающая, что ей необходимо для очередного ремонта и во сколько это обойдется. Бойкие торговцы наперебой предлагали ей краску, обои, унитазы, чугунные ванны, шпатлевку, шпингалеты, дверные ручки, хитроумные замки, дубовый паркет, плинтусы, краны, черепицу. Но вместо всего этого она в самом дальнем закоулке купила у небритого мужичка непонятного возраста пятилитровую бутыль серной кислоты.
— Если хочешь пробить свою канализацию, то это самое лучшее средство, — обращаясь на «ты», весело прошамкал он своим беззубым ртом. — Только не забудь развести кислоту, а то прожжешь трубы.
После этого Вероника поехала назад, на дачу. Там она раздвинула везде шторы, зажгла во всех комнатах свет, мол, смотрите, скрывать мне нечего, и целый вечер изображала, что находится в доме одна.
Глава 26
Ночь подруги провели в спальне на втором этаже. Вероника легла на свою кровать, а Тамара расположилась на полу за кроватью, на сложенном вдвое одеяле, и если бы кто-то смог бесшумно взобраться снаружи по стене дачи и заглянуть в окно, то ее бы не увидел. Такая предосторожность, возможно, была излишней, однако, обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду. Береженого, как говорится, и Бог бережет.
Ложе у Тамары получилось не очень удобным — жестким, холодным, и откуда-то со стороны двери сильно дуло понизу. Впрочем, ее это не очень беспокоило: даже на пружинном матраце, пуховых перинах и мягких подушках она в этот раз все равно не смогла бы выспаться.
Возбужденные ожиданием грядущих событий, подруги разговаривали почти до утра. Вначале они обсуждали детали плана на завтра, пытаясь исключить любые случайности и неожиданности. Но главное, они окончательно решили собрать всех людей, имеющих отношение к кассете, именно здесь, на даче — другого более подходящего места просто не существовало.
Свою роль Тамара знала уже назубок, однако повторила еще несколько раз. Ну а задача Вероники в данном случае была, конечно, не такой ответственной, но все же от нее тоже многое зависело. Как хозяйка дома, она должна была одновременно впустить всех гостей, не дав никому никаких преимуществ, и оставить за дверью тех, кто не имел прямого отношения к делу — охранников, рядовых сотрудников спецслужб.
Когда же тема уже вроде бы была исчерпана и стоило попытаться заснуть, женщины вдруг стали вспоминать, как однажды ездили вместе в Крым. Это было сразу после окончания института. Они прилетели в Симферополь и оттуда на троллейбусе отправились в Ялту, где сняли крохотную комнатушку в частном секторе. Точнее, это была одна из келий в длинной постройке, занимавшей практически весь двор и предназначавшейся для отдыхающих. Кроме них у этого же хозяина жили еще человек двадцать пять, в том числе двое молодых офицеров, летчиков, служивших где-то на Дальнем Востоке.
Парни оказались простыми и веселыми. Уже в первый день они пригласили подруг в летний ресторан на берегу моря, и оставшиеся две недели прошли, словно в бреду, когда дни перепутаны с ночами и наоборот. Прощаясь с этими бравыми вояками в конце отпуска, девушки даже плакали и обещали писать. Но, как большинство курортных романов, и эти закончились ничем, а по прошествии многих лет вызывали лишь приятные воспоминания и легкую грусть.
Заснули Вероника и Тамара уже перед рассветом. Их сон был коротким и беспокойным.
А на следующий день около одиннадцати часов утра Тамара засела за телефон и позвонила Зимину, Дергачеву и Маркову. Каждому из этих людей она заявила, что через сорок минут будет ждать его на даче своей подруги, и называла точный адрес, а еще как лучше проехать — времени было в обрез, и не хотелось, чтобы кто-то заплутал, сорвав запланированное представление.
Реакция на ее слова была примерно одинаковая: ей опять угрожали, советовали не делать глупостей, грязно ругались. Но она не реагировала ни на грубость, ни на увещевания, а просто отключала аппарат.
Все приглашенные на встречу высокие договаривающиеся стороны прибыли в указанное место практически одновременно и без опозданий. Это, безусловно, свидетельствовало об их крайней заинтересованности в деле. Только если Марков приехал один на своем роскошном серебристом «ягуаре», то в черной «Волге» Зимина, помимо его самого и водителя, было еще двое крепких сотрудников ФСБ в гражданке.
Ну а самая большая свита оказалась у Дергачева. Его команда прикатила на двух громадных «мерседесах», и в ее составе находилось не менее пяти охранников. У них были квадратные лица, плечи и кулаки, а пиджаки под левыми подмышками подозрительно оттопыривались. Но, конечно, увидев фээсбэшников, эти ребята присмирели и стали похожи на бедных родственников из провинции.
Всю эту внушительную и не очень дружелюбно настроенную толпу храбро встретила у ворот дачи Вероника. Она стояла подперев бока, вздернув подбородок. Счастливая возможность покомандовать мужчинами, указать на причитающееся им место вселяла в нее энтузиазм.
— Так, внимание! Внимание! Я два раза повторять не буду! В дом пройдут только трое, а именно: господа Дергачев, Зимин и Марков! — зычно скомандовала она. — Остальных прошу сесть в машины и вести себя прилично! Вы не в Госдуме! Я не хочу, чтобы потом обо мне судачили соседи!
В другой ситуации Зимин показал бы этой манерной, возомнившей о себе невесть что дамочке, что такое спецслужбы: устроил бы со своими подручными на ее даче капитальный шмон, перевернул бы там все с ног на голову. Однако ему не хотелось давать Дергачеву козырные карты — политики всегда придираются к ФСБ, обвиняют органы во всех смертных грехах. Этот скользкий тип легко бы дезавуировал любой добытый с нарушением законов компромат. А тем более Зимину было хорошо известно, что на самом деле компромата в доме нет, скабрезная пленка давно уничтожена. И оставалось лишь узнать, что же задумала Никитенко, какой сюрприз им приготовила.
В свою очередь, Дергачева очень смущало присутствие спецслужб. И вообще для него было неожиданным, что на эту встречу приехал кто-то еще. Он думал, что выкупать кассету будет с глазу на глаз. Участвовать же в таком массовом мероприятии ему не хотелось — утечки информации при этом избежать было трудно. Михаил Павлович даже сделал какое-то невнятное движение в сторону своей машины, явно намереваясь по-тихому улизнуть. Однако это не ускользнуло от бдительного взгляда Вероники.
— Господа, господа, мне поручено передать, — заявила она иронично, — что если кто-то уйдет, то пусть потом пеняет сам на себя! Интересующий всех вопрос будет решен наихудшим для этого человека образом!
Категоричное заявление сразу приструнило политика. Он как-то обмяк, словно подчиняясь воле злого рока. Да и теперь решать что-то было уже поздно: Вероника величаво развернулась и пошла в дом. Трое мужчин гуськом, стараясь не смотреть друг на друга, направились за ней. В руках у Маркова и Дергачева были полиэтиленовые пакеты, в которых лежали какие-то квадратные, довольно объемистые свертки.
Сразу за входом находилась небольшая прихожая с вешалкой из оленьих рогов, а дальше, за еще одной дверью, довольно просторная для дачи гостиная. И когда все зашли туда, то увидели чрезвычайно странную картину.
У стены, на расстоянии метра друг от друга, стояли три стула, они явно предназначались для гостей. На середину же комнаты был выдвинут диван, выполнявший роль своеобразного защитного барьера. А за диваном находился стол с водруженной на него большой стеклянной емкостью, — очевидно, применявшейся для варки варенья, — в которую была налита мутноватая жидкость.
Рядом со столом стояла Тамара Никитенко. В одной руке она держала магнитофонную кассету, а в другой — внушительных размеров скалку. Вид у нее был смешной и грозный одновременно.
С утра она долго решала, чем будет защищаться при возможном нападении на нее: баллончиком со слезоточивым газом, позаимствованным у Вероники, или скалкой. И выбор был сделан в пользу пусть и не такого современного, но надежного оружия. Оно никогда не дает осечки.
Безусловно, подобные фортификационные сооружения и оружие мог придумать лишь непредсказуемый женский ум. Но в контексте событий, где главную роль тоже играла женщина, все воспринималось вполне органично. Не случайно на лицах вошедших в комнату мужчин если и проскользнули какие-то улыбки, то весьма неуверенные, даже жалкие. Так победители не улыбаются.
Чтобы ни у кого не осталось сомнений в серьезности происходящего, Вероника сказала:
— Хочу вас предупредить, что стеклянная миска наполнена неразбавленной серной кислотой. Ею будет облит каждый, кто приблизится к моей подруге. Да еще и получит скалкой по голове. А теперь садитесь на стулья и слушайте, что вам будут говорить!
Приказание было незамедлительно исполнено. Без особой поспешности, но и без видимых попыток поднять бунт на корабле. В этот момент Тамара без ложной скромности подумала, что собрать этих людей вместе — было решением поистине гениальным, так как каждый из них в такой компании терял девяносто девять процентов своей наглости и самоуверенности.
Убедившись, что все идет нормально и помощь ее больше не нужна, Вероника посмотрела на подругу. Получив в ответ одобрительный кивок, она презрительно хмыкнула в адрес приглашенных и вышла за дверь.
Какое-то время в комнате стояла тишина. Гости настороженно осматривались. А потом началось главное представление.
Глава 27
— Вы все меня достали!! — это была первая фраза, которую Тамара бросила сидевшим перед ней мужчинам.
Сама она по-прежнему стояла у противоположной стены, укрываясь за емкостью с серной кислотой и сжимая в одной руке скалку, а в другой — кассету. Ее слова прозвучали настолько прочувствованно, что не поверить ей было просто нельзя. Эту женщину действительно достали, серьезно вывели из равновесия, жестоко обидели, и теперь от нее можно ждать всего, чего угодно!
— Я проклинаю тот день, когда взяла в гостиничном баре сверток с этой грязной видеозаписью! — продолжила Тамара свой гневный монолог, потрясая кассетой. — Она втянула меня в ваши мерзкие игры, принесла мне много страданий… да чего там, едва не стоила жизни! Так дальше продолжаться не могло, и я решила положить этому кошмару конец! Причем, конец, устраивающий всех здесь присутствующих. — Она сделала многозначительную паузу, но три пары глаз и так не отрывались от нее, три пары ушей ловили каждое произнесенное ею слово. — Сегодня пленка будет уничтожена! А точнее, растворена в кислоте. Но только при соблюдении определенных условий, которые я вам сейчас сообщу.
Конечно, Тамара блефовала. Выдавать кассету с дешевой комедией за ту самую запись — было верхом наглости. Все равно, что с двойкой на руках делать вид, будто бы в прикупе тебе привалили четыре туза. Но из всех участников этой странной встречи лишь еще один человек знал о подмене — Зимин. И было видно, он напряженно раздумывает, что ему делать дальше. Стоит ли подыгрывать этой сумасшедшей, изображать, что он верит в подлинность пленки, не пострадают ли в результате интересы его любимой конторы?
Именно поэтому Тамара решила разобраться с фээсбэшником в первую очередь.
— Давайте начнем с вас, — обратилась она к Зимину. — Известно, что спецслужбам очень нужна эта кассета, иначе вы не обхаживали бы так меня. Но, как я уже сказала, она будет уничтожена. Более того, если вы сейчас броситесь на меня и попытаетесь ее отнять, то она будет уничтожена в кислоте немедленно. — Тамара занесла руку над мутной жидкостью, демонстрируя серьезность своих намерений.
В этот момент Дергачев скрипнул стулом и все увидели, что он с надеждой повернулся к Зимину. Михаил Павлович многое отдал бы, чтобы фээсбэшник действительно совершил такую глупость — немедленно попытался отнять кассету, и она была бы растворена. Но его сосед слева продолжал спокойно сидеть, забросив ногу на ногу.
— Прекрасно, — удовлетворенно кивнула Тамара. — Вы разумный человек. Однако возникает вопрос: как я вознагражу вас за терпение? Отвечаю: взамен этой кассеты вы получите другую, на которой будет записана наша сегодняшняя встреча. А я уверена, что мы услышим здесь много интересного.
— Постойте-постойте, о какой записи нашей сегодняшней встречи вы говорите?! — недовольно вклинился политик, сдвигая свои кустистые брови.
Он опять нервно заерзал, заскрипел стулом.
— Она уже ведется.
Тамара величественно повела рукой и указала куда-то за спину. Только сейчас все обратили внимание, что в углу стоит этажерка с книгами, а на ее верхней полке лежит видеокамера. Рядом с открытым объективом горела крохотная красная лампочка, показывавшая, что камера включена.
— Не-е-т! — решительно запротестовал Дергачев. — Мы так не договаривались! В таком случае вести с вами какие-либо переговоры и вообще открывать рот я отказываюсь!
Михаил Павлович уселся как-то боком, словно не хотел ни с кем здесь якшаться. Но в то же время демонстративно встать и выйти он не решился, что свидетельствовало о слабости его позиции.
— Говорить вы с нами будете. Как миленький, — усмехнулась Тамара. — Вы — прагматик и безусловно из двух зол выберете меньшее.
— Каких таких зол?
— Я пообещала, что результатами нашей встречи будут удовлетворены все присутствующие. Конечно, эти результаты по определению не могут быть для вас идеальными, однако вам вполне по силам избежать худшего. А что для вас является худшим? — задала она риторический вопрос Дергачеву и сама же ответила: — Это ситуация, когда кассета с записью ваших любовных похождений попадает в руки господина Зимина, и всю эту историю с шантажом начнут раскручивать прокуратура, суд, а потом и средства массовой информации. Так? Так! И пленка окажется в ФСБ, поверьте мне, если вы немедленно не сделаете определенные признания.
— Какие такие признания?
— Что вы хотели скомпрометировать меня, а может, даже подвести под уголовную статью, подстроив что-то вроде вручения мне взятки. Ну не морщитесь, не морщитесь… Мы уже обсуждали с вами этот вопрос. Не далее как вчера. В вашем кабинете в Госдуме. Но теперь я хочу, чтобы это было зафиксировано камерой.
Дергачев залился краской. Однако в этот раз категорически все отрицать он не решился. А ну как компромат действительно окажется в руках сотрудника ФСБ — с этой истеричкой лучше не шутить. Чтобы задобрить ее, может, и в самом деле стоит признаться в мелком грешке?
— Во-первых, я не знаю, что у вас за кассета… — промямлил он. — Скорее всего, это какая-то фальшивка…
Ему явно хотелось выиграть время.
— Знаете, знаете! Не валяйте дурака! Или желаете, чтобы мы ее сейчас все вместе просмотрели? — Тамара понимала, что инициативу нельзя выпускать из своих рук. Надо давить и давить. — Кстати, господин подполковник эту запись еще не видел, ему будет очень интересно…
— А во-вторых, я могу сказать что-то в ущерб себе, а кассету вы не уничтожите.
Всем своим видом Тамара показала, что подобным недоверием оскорблена до глубины души.
— Зачем мне враги на всю оставшуюся жизнь?! — возвела она глаза и руки к небу. — Клянусь, уничтожу! К тому же, если я вас обману, то требуемое мною признание не очень-то усложнит ваше положение. На этой кассете и так столько… Плюс минус еще немного ничего не изменят, как политик вы все равно погибнете. Зато если я растворю ее в кислоте, вы вздохнете с облегчением. Ну а за неосуществленную до конца попытку как-то скомпрометировать, подставить меня, вас не смогут привлечь ни к уголовной ответственности, ни к какой-либо другой. Мало ли людей желают зла другим и даже говорят о своих планах вслух. Разве не так? Практически вы же ничего не сделали, правильно?
— М-м-м…
— Даже ваш политический имидж не пострадает, так как заснятая сегодня кассета будет передана в ФСБ. Вряд ли кто-то сплавит ее оттуда средствам массовой информации. Она будет просто похоронена в архивах.
— Но вам-то зачем нужны мои раскаяния?! — вскричал политик.
— Чтобы обезопасить себя на будущее. После этого вы никогда не станете строить мне козни. Ведь если в будущем я пострадаю, то тогда вы окажетесь в числе главных подозреваемых. У вас были основания мстить, был мотив для преступления. Что же тут непонятного?! Эта кассета, — еще раз потрясла Тамара фальшивкой, — надежно защищала меня в недавнем прошлом. Но раз ее надо уничтожить, я хочу получить другую, способную оградить меня от нападок в ближайшей перспективе.
Альтернатива действительно была настолько проста, что Дергачев колебался очень недолго:
— Ну, хорошо, — сказал он, недовольно косясь в сторону камеры, — признаю, мы хотели вас скомпрометировать.
— Каким образом?
— Заплатить наличными за услуги, которые вы нам оказывали по подбору здания для штаб-квартиры партии, и выдать это за взятку. У нас нашлись бы люди, которые подтвердили бы, что вы вымогали деньги и положили их в свой карман, а не на счет риелторской фирмы.
— Прекрасно. А кто отдал распоряжение на проведение этой… так сказать, операции?
Последовало очередное тяжелое сопение. Он мог бы очень правдоподобно изображать медведя.
— Не слышу?! — повысила голос Тамара.
— Ну, я! Я! Вы удовлетворены?!
— Полностью! А теперь передайте мне то, что должны были принести.
Пакеты, с которыми Дергачев и Марков пришли на встречу, лежали рядом с ними на полу. По объему их содержимое вполне соответствовало ста тысячам долларов крупными купюрами, завернутым в бумагу. Тамаре, как бухгалтеру, это было хорошо известно, а проверить она, конечно, не могла. Ей не хотелось, чтобы факт передачи денег был запечатлен на пленку. Приходилось надеяться, что из-за своей трусости эти люди не станут рисковать, подкладывать «куклы».
Услышав ее команду, политик послушно взял свой пакет, встал и сделал пару шагов вперед.
— Только не приближайтесь ко мне! — тут же отреагировала Тамара. — Положите пакет на диван, а потом возвращайтесь на прежнее место.
И это распоряжение было выполнено, хотя и с недовольством, но в точности.
Стараясь не выпускать из виду никого из присутствующих, Тамара быстро забрала пакет и опять укрылась за емкостью с серной кислотой.
— Начало неплохое. Мы на верном пути к консенсусу, — констатировала она и перевела взгляд на Маркова: — А теперь давайте разберемся с вами.
— Мы уже на «вы»? — удивленно и в то же время обиженно спросил красавчик.
Его губы искривила едва заметная усмешка, но была она вовсе не злой. Казалось, ему доставляет удовольствие наблюдать за Тамарой, он даже любуется ею, как школьный учитель прилежной ученицей.
— Оставьте все эти улыбочки, фальшивое дружелюбие для следующей вашей жертвы. А мне уже хорошо известно, на что вы способны, — бросила она.
— Как пожелаешь, дорогая.
— Так вот, в прошлую нашу встречу я сказала вам, что слышала запись вашего телефонного разговора с каким-то мафиози. Из него следовало, что вы надеялись… обманным путем забрать у меня кассету с компроматом на господина Дергачева, а после этого ваши друзья должны были сделать со мной что-то нехорошее. Нет сомнения, речь шла о физическом насилии, возможно, меня собирались убить. Вы признаете это?!
Марков энергично замотал головой и даже саркастически хохотнул.
— Я что, похож на полного идиота? — вопросом на вопрос ответил он.
— Придется еще раз повторить мое главное условие: или чистосердечное признание — в сущности, невинное, если, конечно, в будущем со мной ничего не случится, или кассету я отдаю спецслужбам. А потом, естественно, подтвержу на суде, что именно вы оставили ее на диване гостиничного бара, так что ваше прямое участие в шантаже будет очевидным. Решайте! Только быстро! Вы задерживаете других.
Тут забеспокоился Михаил Павлович:
— Это нечестно! — обратился он к Тамаре. — Я уже сделал все, что требовалось, и теперь вы обязаны уничтожить пленку! Почему я должен зависеть от этого… этого… — он никак не мог подобрать нужного слово, — от этого негодяя?!
Удивительно, но глаза политика опять пылали благородным гневом, словно у кристально честного человека, случайно попавшего в одну компанию с мерзавцем. Как будто пять минут назад он не признавался в собственном злодействе, не пытался юлить, выкручиваться.
— Заткнись, мразь! — снисходительно бросил красавчик.
— Как вы со мной разговариваете?!
— Заткнись!
— Я найду на вас управу!
— Прямо-таки испугал…
Эта перепалка продолжалась довольно долго. Наконец Марков устало поморщился:
— Ну, хорошо, что я должен сказать? — Он потер ладонью загорелый лоб. Пора заканчивать этот пошлый бардак! — Да, я признаю, что собирался любыми путями отобрать у тебя эту кассету, после чего… после чего к тебе должны были применить… м-м-м… физическое воздействие. Какое конкретно — я не знаю. Клянусь! Такой вариант тебя устроит?
— Вполне. Думаю, теперь и в ваших интересах оберегать меня от различных неприятностей, — упорно называя бывшего любовника на «вы», заметила Тамара. — Да, передайте ваш пакетик тоже. Мне он пригодится.
Марков поднялся и положил свой пакет с деньгами на диван. Как бы он ни притворялся, ему тоже очень не хотелось, чтобы проклятая кассета попала в руки сотрудников ФСБ.
Забрав пакет, Тамара с облегчением вздохнула:
— Очень рада, что мы договорились и наш, так сказать, развод обошелся без скандальных сцен. Мне никогда не нравилось знакомство с вами, надеюсь теперь и у вас поубавится желания преследовать меня, искать со мной встреч. Остались пустяки: надо лишь уничтожить то, что нас связывало. — Она занесла кассету над серной кислотой, но вдруг остановилась, пораженная установившейся тишиной. — Судя по вашим лицам, момент получается очень торжественный. Я тоже его безумно ждала. Однако прежде, чем кассета навсегда исчезнет, не могу отказать себе в удовольствии сказать о каждом из вас пару слов. — Она посмотрела на Зимина. — Вы, очевидно, считаете себя очень хорошим человеком. Ну как же, день и ночь стоите на страже интересов страны. Но при этом вам плевать на отдельные судьбы, вас не остановит слеза ребенка, а тем более женщины! Вам нет дела до общечеловеческих ценностей, когда есть приказ начальства! Все это, конечно, очень мерзко! — Взгляд Тамары перебежал на Дергачева. — После встреч с вами мне вообще всегда хотелось вымыть руки! Никогда не думала, что самого гнусного человека я встречу не в какой-нибудь подворотне, а в сияющих коридорах власти! — И напоследок она остановилась на Маркове. Казалось, сейчас ее монолог затянется и будет наиболее страстным, однако после продолжительной паузы она лишь коротко заметила: — А вам я с удовольствием врезала бы еще раз коленом между ног!
— Значит, по меньшей мере один раз, вы к этому месту уже приложились?! — обрадовался политик.
Оставив его слова без комментариев, Тамара опустила кассету в ведро. От контакта пластмассы с кислотой началась бурная реакция, повалил дым, раздалось громкое шипение, в комнате резко запахло какими-то химикатами. Представление закончилось. Теперь никто не смог бы доказать, что уничтоженная пленка являлась фальшивкой. Да никому это уже и не надо было, все чувствовали громадное облегчение.
Тамара сняла с этажерки с книгами видеокамеру, вытащила из нее кассету и протянула Зимину, а потом решительно направилась к выходу.
— Подожди! — вдруг ринулся за ней Марков. — Мне надо с тобой поговорить!
Однако дорогу ему преградил фээсбэшник.
— Кажется, все проблемы уже решены…
— Я не о делах, а о сугубо личном, — заявил красавчик, неожиданно сильно смутившись.
Обычно решительный Зимин замялся.
— Вы хотите с ним еще что-то обсуждать? — спросил он у Тамары.
Та внимательно посмотрела на своего недавнего любовника. Казалось, он действительно жалеет о разрыве с ней.
— Конечно нет! — фыркнула она, но было такое впечатление, что эти слова и ей дались с большим трудом.
— Слышали?! — уже совсем бесцеремонно отстранил Маркова Зимин. — Так что сядьте на место и подождите. Мне с вами обоими еще надо поговорить.
Он вышел в прихожую вслед за Тамарой, плотно прикрыв за собой дверь. На его веснушчатом лице появилась дружелюбная, даже немного заискивающая улыбка. Странные люди эти мужики: их надо унизить, повозить лицом по столу, чтобы они тебя зауважали.
— Ловко вы всех нас кинули, — сказал Зимин. — А я все думал, как вы выкрутитесь из этой истории. Пожалуй, найден был самый оптимальный вариант.
— Вы сердитесь на меня? — спросила она.
— Нисколько, — по-простецки почесал он затылок. — Не обидно проигрывать тем, кто играет хорошо… Думаю, теперь вы в безопасности. Эти люди не станут вас преследовать, для них тоже все обошлось в общем-то неплохо. В какой-то мере вы их спасли. Но лучше вам уехать куда-нибудь на месяц-другой. Пусть ситуация устоится.
— Как раз это я и собиралась сделать.
— Замечательно. А я задержу ваших друзей на пару часов, чтобы сгоряча они не наделали глупостей. Откровенно говоря, мне хочется как-то загладить свою вину перед вами… Кстати, — вдруг сказал он, — вы, кажется, чуть не простили этого мерзавца. Или я ошибаюсь?
Тамара вспомнила, как предательски забилось ее сердце на просьбу Маркова поговорить о личном. Но вслух она небрежно бросила:
— Вам именно показалось!
И не спеша вышла за дверь, неся в обеих руках по увесистому пакету.
Глава 28
В Москву Тамара возвратилась только в сентябре, когда первые осенние дожди сменились сухим и теплым бабьим летом. Почти полтора месяца она провела в Крыму, в Судаке, куда сбежала сразу же после той знаменательной встречи на Вероникиной даче, заехав домой лишь на десять минут и кое-как побросав в чемодан необходимые вещи. За все это время она даже ни разу никому не позвонила, чтобы не выдать своего местонахождения.
В Судаке Тамара сняла полдома с отдельным входом, так что ей вообще не приходилось сталкиваться с хозяевами — благо деньги у нее теперь имелись и можно было ни в чем себе не отказывать. Жилище ее находилось на склоне горы, откуда открывался прекрасный вид на море, на старый, разбитый террасами сад. И вечерами она долго сидела в одиночестве на веранде, наблюдая, как садится солнце, как прямо у берега суетливо снуют прогулочные кораблики, а вдалеке, в зыбком мареве, проплывают их более крупные собратья.
Единственным неудобством в этом замечательном месте была дорога с пляжа — полчаса в гору. Можно было, конечно, добираться и на маршрутках, в огромном количестве сновавших по городку, однако в них было жарко, шумно, а главное тесно от всяких сумок, рюкзаков, надувных матрацев и кругов. Так что Тамара предпочитала ходить пешком.
За полтора месяца она не завела никаких новых знакомств, зато много читала и гуляла. И постепенно все произошедшее с ней уходило в какие-то глубины сознания, становилось не таким острым, болезненным. Ее поход в лобби-бар гостиницы в поисках приключений казался теперь каким-то нонсенсом, необъяснимым чудачеством, как та давняя студенческая вечеринка, когда, прилично выпив, она позволила себе много лишнего. Да и, по правде говоря, ей не особо хотелось в этом разбираться.
Домой Тамара возвратилась полная энергии и сил. Она страшно желала со всеми увидеться и в первый же день позвонила Веронике. Подруга немедленно прибежала к ней, и они проговорили чуть ли не до утра.
Узнав по каким-то своим каналам, что Тамара приехала, вскоре пообщался с ней по телефону и Зимин. Именно он сообщил, что Марков все же уехал куда-то за границу. И еще подполковник дружелюбно поддержал ее, мол, живи спокойно, тебе ничто не угрожает.
На работе ей также все были рады, даже Арутюнян. Но принципиально измениться этот человек, конечно, не мог: уже в конце первой недели после ее возвращения Вазген устроил жуткий скандал по пустякам.
Да и у Тамары вскоре появилось какое-то странное чувство неудовлетворенности. Ей явно чего-то не хватало из ее недавнего прошлого. В субботу, ссылаясь на накопившуюся усталость, она отказалась поехать к Веронике на дачу, будто бы там кто-то собирался заставить ее работать. Но и дома слонялась все утро как неприкаянная, а ближе к вечеру пошла гулять по городу, без всякой определенной цели.
Через час Тамара вдруг обнаружила, что стоит рядом с сияющей вывеской гостиницы «Метрополь». «Нет, никогда! — мысленно поклялась она себе. — Больше никаких глупостей!» Однако, поколебавшись, все же зашла внутрь и расположилась за свободным столиком лобби-бара. А когда к ней подошел официант, она сказала:
— Принесите мне, пожалуйста, бокал красного вина!
