Глава 7

Семейный стаж лучшей Тамариной подруги Вероники не превышал и года. К тому же замуж она выскочила, еще обучаясь на последнем курсе института, а сразу после защиты диплома развелась. Так что все случившееся с ней тогда вполне можно было отнести к заблуждениям молодости: многие люди в таком возрасте клянутся в вечной любви и расстаются из-за пустяков. Тем не менее этот опыт позволял ей часто и безапелляционно высказываться по вопросам брака, а еще более категорично судить о мужчинах. И слушать ее сентенции порой было нелегко.

Любила Вероника поговорить и на другие темы, например, об идиотизме министерского начальства, о моде, о новых средствах борьбы с целлюлитом, о преимуществах овощной диеты. Впрочем, в непрерывной борьбе с лишним весом она постоянно терпела поражения, но это нисколько ее не смущало, потому что, «если ничего себе не позволять, то зачем тогда жить»? В общем, она не относилась к интеллектуалкам.

Но в то же время эта только-только начинающая расползаться вширь миловидная дама, с копной белых крашеных волос и зелеными, ярко подведенными глазами, была легка на подъем и всегда охотно выслушивала чужое нытье. И когда подруги устраивали свои холостяцкие вечеринки, Тамаре после получаса сплетен и одного-двух бокалов вина вдруг начинало казаться, что жизнь не так уж плоха.

Очередной звонок Вероники, напомнившей, что завтра они идут в Вахтанговский театр, очень обрадовал Тамару. Всю прошедшую неделю она жила под гнетом этого нелепого и ужасного происшествия с кассетой. Тем более что фээсбэшники не ограничились одним визитом. Зимин заходил еще раз, звонил на работу и домой, в конце концов вырвав у нее согласие на сотрудничество и обещание, что, как только кто-нибудь из причастных к этому делу людей выйдет на нее, она немедленно ему сообщит.

Поэтому Тамаре ужасно хотелось как-нибудь развлечься, поговорить с кем-то по душам. Хотя, конечно, она не собиралась посвящать Веронику в свою историю: ахов и охов было бы много, а толку никакого. Да и Зимин строго-настрого наказал ей держать язык за зубами.

На следующий день была пятница, подруги освободились раньше обычного и до спектакля еще успели заскочить в одно небольшое кафе на Старом Арбате, где выпили по чашке чая и по рюмочке «Самбуки». Вероника как всегда была полна энергии и планов кардинально изменить свою жизнь.

Она с придыханием рассказала о новом, всего пару недель назад пришедшем в финансовое управление министерства сотруднике, который «холост, не дурен, чистоплотен, но главное (тут последовала загадочная улыбка) — уже дважды занимал ей очередь в буфете». Поведала она также и о еще одном средстве борьбы с подкожным жиром на бедрах, теперь уже, по ее словам, действительно радикальном, словно не перепробовала ранее добрую сотню таких же радикальных средств.

Приятный вечер начинался с милой болтовни — как Тамаре и хотелось. Осознав это, она подумала, что, возможно, не так важно, чтобы тебя понимали, как признавали за тобой право иногда быть слабым, банальным, жаловаться на судьбу, болячки, делать очевидные ошибки, а потом искать сочувствия. Привилегия, которую в полной мере можно получить разве что от родных и близких.

В театр подруги прибежали за пять минут до начала спектакля и сразу направились в зал. Постановка была не новой, но у известного актера, исполнявшего главную роль, был юбилей, поэтому зрители ожидали чего-то особенного. И труппа действительно играла хорошо, на одном дыхании. Во всяком случае, Тамару происходившее на сцене увлекло, она ловила каждое слово, каждый жест и впервые за последние дни забыла об обрушившихся на нее несчастьях.

Но именно из-за этой увлеченности спектаклем она не заметила, что все первое отделение на нее с балкона смотрел тот самый загорелый голубоглазый красавец, который оставил сверток в «Метрополе». У него была очень выгодная позиция: ему был виден весь зал, а сам он оставался в тени карниза. И если надо было бы оказаться у выхода из театра, чтобы кого-то перехватить, то и туда он поспел бы в числе первых.

В течение недели Валерий Марков добросовестно ходил на все спектакли в театр Вахтангова. Он не относился к завзятым театралам, поэтому с каждым днем все больше и больше зверел, особенно когда постановки повторялись. Иногда ему даже казалось, что как только он найдет эту проклятую дуру, то сразу же вцепится ей в горло, разорвет ее на мелкие части. Он покажет, как брать чужие вещи.

Однако понаблюдав за своей жертвой в течение примерно часа, Марков решил, что будет действовать более тонко, чем собирался прежде, что нахрапом дамочку не возьмешь. Она наверняка с характером и не упадет в обморок от банальных угроз. Жесткость необходимо подкрепить весомыми аргументами, хитростью. К тому же надо было исключить вариант, при котором она куда-то скроется и он так и не узнает ее имени и фамилии. Тогда отвечать придется ему самому.

В перерыве Тамара пошла в дамскую комнату, оставив подругу у развешенных в фойе фотографий актеров театра, а когда вернулась, то едва не лишилась дара речи. Рядом с Вероникой стоял загорелый незнакомец из лобби-бара гостиницы. Он широко и нагло улыбался, словно демонстрируя, что, ко всему прочему, и зубами Бог его не обделил.

— Тома, познакомься, это — Валерий Марков, — светски заворковала Вероника.

— И откуда он свалился?! — сразу показала Тамара, что она его не боится.

У подруги от изумления расширились глаза.

— Ты чего? — сконфузилась она.

— Ничего! Мне просто интересно, что этому человеку от тебя надо?!

— Мы оба рассматривали одну и ту же фотографию, вот и разговорились… Что здесь странного? — все еще не придя в себя, стала пояснять Вероника. — Кстати, Валерий хорошо знает многих актеров театра.

— Да что ты говоришь?! А сам он не участвует в представлениях? Или только снимает их на пленку? Скрытой камерой!

— Ну хватит упражняться в остроумии! — перебил ее голубоглазый. — Нам надо поговорить!

Тамару возмутил его нахальный тон, но в то же время ей было понятно, что объяснений не избежать. Этот человек ее искал, возможно долго и трудно, и просто так не уйдет. К тому же она взяла кое-что принадлежащее ему, и он, безусловно, желает получить свою вещь назад.

— Хорошо, я слушаю вас, — сказала она.

— Давайте отойдем, — раздраженно бросил новый знакомый. Он огляделся, подыскивая подходящее для переговоров местечко. — Вы же не хотите посвящать во всю эту историю еще и подругу? С вашей стороны это было бы очень неразумно.

Он практически открыто угрожал. Причем из его слов следовало, что сама Тамара уже прилично влипла и весь вопрос заключается в том, потянет она кого-то за собой или нет. Собственно говоря, так оно и было.

— Это кто?! — испуганно спросила Вероника, начиная понимать, что что-то здесь не так.

— Я тебе потом объясню. Подожди меня здесь.

— Нет, я тебя одну не оставлю! — взревела подруга, привлекая внимание окружающих.

— Не дури! Я сейчас!

Тамара пошла к окну, увлекая красавчика за собой. Ей пришлось попетлять, так как зрителей в театре собралось много и почти все они сейчас неспешно прогуливались в фойе. У тяжелой бархатной портьеры она остановилась и, сложив руки на груди, с вызовом усмехнулась:

— Слушаю вас.

— Мне нужна кассета! — без обиняков заявил Валерий Марков.

Он даже не стал спрашивать, она взяла сверток или нет, а также вскрывала ли его, интересовалась ли, что там внутри? И Тамара окончательно осознала, что начинать рассказ о том, будто бы кассету она выбросила, даже не просмотрев, — полнейшая глупость. В ее ушах еще стояло ироничное замечание одного из фээсбэшников: признавшись шантажистам в ликвидации важнейшей улики, она подпишет себе смертный приговор, так как такие люди не любят оставлять свидетелей. С бандитами можно вести разговор только с позиции силы.

— Да, кассета у меня! — с вызовом заявила Тамара. — Но я вам ее не отдам!

— Вы что, с ума сошли?!

— Как раз наоборот, я нахожусь в полном здравии и четко контролирую ситуацию.

— Хотите эту запись как-то использовать?

— Не судите о других по себе.

— Тогда зачем она вам понадобилась?

— Для самозащиты. Ваша мерзкая пленка надежно спрятана. И я никому ее не покажу, если, конечно, вы не будете меня трогать. Если же со мной что-то случится, то… один человек передаст кассету вместе с сопроводительным письмом куда следует! Вас я там тоже довольно подробно описала, а теперь еще добавлю имя и фамилию.

— Один человек — это ваша подруга? — кивнул голубоглазый в сторону нервно переминавшейся с ноги на ногу Вероники, готовой в любую секунду по первому же сигналу броситься на помощь.

— Нет-нет! Она ничего не знает!

— Послушайте, — сжав зубы, процедил Марков. Он показывал, что старается быть терпеливым, но из-за непроходимой глупости собеседницы дается ему это нелегко. — Неужели вы не понимаете, что люди, способные сделать такую видеозапись, в игрушки не играют?! Вы очень многим рискуете. Хм, многим — всем! Кстати, не надейтесь, что вам удастся скрыться. Разговорить вашу подругу, узнать, с кем она пришла в театр, для меня не составило никакого труда. Теперь, милая Тамара, определить ваши координаты — всего лишь дело техники. Хотите, я вам завтра позвоню? Могу — на работу, могу — домой.

— Мерзавец!

— При чем тут я? Речь идет о людях, стоящих надо мной. Честно говоря, я даже не имею понятия, кто они.

— Ха-ха!

— Клянусь! Но зато я абсолютно уверен, что уже завтра они будут знать о вас и вашем окружении даже больше, чем знаете вы сами. Для них выяснить, где кассета, кто ее хранит, — пара пустяков. Если, конечно, вы не врете, что спрятали ее у кого-то. Ну а потом даже страшно представить, что будет с вами и тем человеком.

Это было похоже на какую-то фантасмагорию. Вокруг ходили приличные, нарядно одетые люди с театральными программками в руках, светили яркие люстры, неподалеку буфетчица разливала шампанское в стоявшие на подносе узкие фужеры, и здесь же Тамаре угрожали расправой. Нужно было решительно прекращать этот кошмарный разговор, и ей помог прозвучавший звонок, означавший окончание перерыва.

— Я вам сказала, что вы ничего не получите! — заявила Тамара. — И поверьте, я хорошо представляю, с кем имею дело. Так что кассету прятала с особой тщательностью и предусмотрела все возможные варианты. А теперь мне пора. Надеюсь, вижу вас в последний раз!

Она развернулась и пошла в сторону подруги. Когда они уже входили в зал, Вероника почему-то шепотом спросила:

— Кто это?

— Так, один знакомый.

— Вы вместе работаете?

— Нет, он наш клиент.

— Томка, ты что-то скрываешь от меня!

— Клянусь, нет.

— А почему ты его так отшила?

— Он бросил семью с двумя маленькими детьми, а теперь пытается приударить за мной.

— Какой подлец! — ахнула подруга.

Эта маленькая ложь полностью оправдала себя: после спектакля Вероника, хотя и вернулась к теме неожиданной встречи с Марковым, но лишь для того, чтобы с помощью пространных рассуждений доказать: мужчинам доверять нельзя! Особенно красавцам. И что она это знает не понаслышке, а по собственному богатому опыту.

Глава 8

Последними вышли на Тамару Никитенко люди из окружения Дергачева. Всю прошедшую неделю политик сильно нервничал и требовал, чтобы ему «как можно быстрее нашли эту идиотку»! Он грозился уволить всех своих подчиненных, и даже не посвященные в суть проблемы, а таких было большинство, переживали не самые лучшие дни в своей жизни, тоже на все лады понося начальника, но уже за глаза.

В конце концов, Саша Бабкин еще раз созвонился и встретился с Валерием Марковым, соблюдая при этом повышенные меры предосторожности — опять попасть на Лубянку, отвечать на неприятные вопросы ему очень не хотелось. И именно красавчик сообщил Саше фамилию, место работы и телефоны молодой женщины, которая, с одной стороны, спасла их, унеся из гостиницы важнейшую улику, а с другой — невероятно все запутала. Вместо обычного шантажа, понятного и привычного для обеих сторон, теперь приходилось иметь дело с чрезвычайно сложной задачей со многими неизвестными.

Откровенничал Марков по одной простой причине: он надеялся, что людям Дергачева удастся сделать то, чего не удалось ему — забрать пленку с компроматом. Было очевидно, что Никитенко боится его, напрямую связывая с организаторами шантажа, не верит ни одному его слову. А эти болтуны из парламента вполне могут ее уломать.

У них по части уговоров и обмана людей очень большой опыт. Таким образом, будут убиты сразу три зайца: кассета окажется там, куда ее и предполагали передать, парламентская фракция «Сильная Россия» станет подконтрольной, управляемой, и, наконец, в чужих руках не останется ничего, что могло бы в самый неожиданный момент скандально, с большой шумихой в печати и на телевидении, разрушить так непросто складывающиеся взаимоотношения между Балаковым и Дергачевым.

В свою очередь, Бабкин обсудил с шефом полученную от Маркова информацию и разработал план дальнейших действий. В соответствии с этим планом он позвонил Тамаре домой около восьми вечера, когда их разговору не могли помешать какие-то ее дела. Тем не менее в ответившем ему мелодичном женском голосе Саша почувствовал настороженность еще до того, как представился и объяснил цель своего звонка.

— Алло, слушаю! — сухо донеслось из трубки.

— Тамара Ивановна? — начал он самым доброжелательным тоном.

— Да, это я.

— Здравствуйте! Рад, что мне наконец удалось отыскать вас. Очень, очень рад!

— А кто вы?

— Простите! Меня зовут Александром Бабкиным, и я являюсь помощником депутата Госдумы Михаила Павловича Дергачева. Вы его, конечно, знаете?

— Да уж… — хмыкнула Тамара. — Даже больше, чем хотелось бы…

— Напрасно иронизируете. Это замечательный человек, которого вознамерились оклеветать.

— Допустим… А что вам надо от меня?

— Ну, прежде всего, что бы вы не общались со мной, как с врагом… — Он сделал паузу и, так как его собеседница промолчала, уже с большей уверенностью продолжил: — С вами очень хотел встретиться Михаил Павлович.

— Зато у меня нет никакого желания видеть его.

Бабкин едва сдержался, чтобы не выругаться. Ему каждый день приходилось ублажать своего капризного шефа, а теперь и эта стерва треплет нервы. Настанет время, когда он пошлет всех подальше и уйдет работать в какую-нибудь газетку, на страницах которой будет мстить всем своим врагам. Уж там он развернется в полной мере. По профессии Саша был журналистом и семь лет назад перешел к Дергачеву только потому, что верил в его светлое политическое будущее. Кто же мог знать, что этот человек начнет спиваться?!

— Вы не правы! — мягко, но решительно возразил Бабкин. — Ох, как вы не правы! То, что случайно попало к вам, — страшная фальшивка.

— Не думаю…

— Я вам уже сказал и повторю еще раз: Михаила Павловича хотят скомпрометировать. И в данном случае речь идет не просто о карьере отдельного человека, но и, не побоюсь этого слова, о будущем всей страны!

— Куда хватили!

Она даже громко засмеялась, как смеются от неожиданной и очень удачной шутки, но ее собеседник терпеливо и последовательно гнул свою линию.

— Поверьте! Все очень серьезно! — сказал он. — Если вам не безразлично, в каком обществе мы будем жить, вы должны пойти нам навстречу. Не может быть по-настоящему весомых аргументов, которыми вы могли бы оправдать свой отказ просто поговорить с человеком… м-м-м… с человеком заслуженным, известным, тем более что его судьба, политическое будущее волею случая оказалось в ваших руках!

Такой аргумент существовал: растоптанная, разорванная в клочья кассета давно лежала на свалке, и ни крупных, ни мелких неприятностей Тамара доставить политику не могла. Так что их встреча не имела смысла. Но помощник Дергачева мог узнать ее имя и телефон только от шантажистов, а значит, информация об уничтожении видеозаписи способна была пройти и в обратном направлении. В таком случае Тамара лишилась бы защиты от бандитов. Им станет известно, что версия о спрятанной пленке — примитивный блеф, и они без всякого риска выполнят свои угрозы в отношении нее.

Все это мгновенно пронеслось у Тамары в голове. Она поняла, что просто обязана продолжать начатую игру. Никакого другого варианта для нее не существует. Было очевидным и то, что, если сейчас отказаться от встречи, депутатский помощник будет названивать каждый день.

— Ну так что? — переспросил Бабкин.

— Хорошо, — после долгой паузы, сказала Тамара, — я увижусь с вашим шефом. А когда?

— Давайте завтра.

— Завтра я работаю.

— И вечером?

— Мои вечера вы не трогайте!

— Но перерывы в работе у вас есть?

— Есть.

— Прекрасно! Я могу забрать вас днем, и вы пообедаете с Михаилом Павловичем.

— Вы знаете, куда подъехать?

— Да. И, кстати, не только я.

Он все же сорвался: постарался за свои унижения мелко уколоть ее. Чуть-чуть припугнуть, мол, смотри, милая, доберутся до тебя. Намекнуть, что для фанаберии, капризов у нее нет никаких оснований.

— Знаете что! — вспылила Тамара.

— Я лишь хотел предостеречь вас! — заторопился Бабкин. — Из искреннего расположения к вам. Так во сколько подъехать? Нас устроит любое время.

Она помолчала, физически чувствуя, как на другом конце опять начинают нервничать, злиться. Этот чужой страх, смешанный с холопской готовностью самоуничижаться, лебезить, был ей отвратителен. Только моральным уродам может нравиться, когда их боятся, когда перед ними пресмыкаются.

— Подъезжайте к моему офису к часу, — бросила она, желая как можно быстрее закончить этот неприятный разговор. — Я выйду на улицу…

На следующий день Тамара сказала Арутюняну, что ей надо ненадолго отлучиться и, пропустив мимо ушей его недовольное брюзжание, ровно в час вышла из бизнес-центра. Она сразу узнала молодого человека с неопрятными усами, которого видела в лобби-баре «Метрополя». Он нервно прохаживался по тротуару, посматривая на дверь. Очевидно, у него еще не было полной уверенности, что все получится, что эта строптивица не выкинет какую-нибудь штуку.

Излишне оживленно поздоровавшись, Бабкин подскочил к стоявшему у тротуара черному лимузину с затемненными стеклами и распахнул заднюю дверцу. Сам он тоже сел сзади — как оказалось, за рулем находился шофер. В присутствии постороннего человека не стоило начинать откровенные разговоры, выяснять отношения, поэтому Тамара лишь спросила:

— Куда мы едем?

— В один закрытый для широкой публики клуб, — услужливо откликнулся Бабкин. — Там хороший ресторан, где можно вкусно поесть и спокойно поговорить.

Заведение и в самом деле оказалось не шумным. К тому же здесь имелись отдельные кабинеты, в один из которых и проводил Тамару важный седовласый метрдотель, преисполненный значимости своей работы. Открывая дверь в кабинет, он от избытка старательности даже прищелкнул каблуками и уронил массивную голову на грудь.

В центре этого помещения находился круглый стол, сервированный всего на двух человек. А у стены стояли два мягких, низких диванчика — после сытного обеда на них было удобно поболтать за чашкой кофе и бокалом коньяка, подымить сигарами, а можно было развлечься и как-нибудь иначе. Здесь выполняли любое желание клиентов.

Дергачев уже ждал Тамару, что недвусмысленно говорило о его заинтересованности в этой встрече. Политик стоял у окна, погруженный в свои мысли, но как только открылась дверь, повернулся и с широкой, приторной улыбкой пошел навстречу гостье. Он включил все свое обаяние, в котором, видимо, нисколько не сомневался. И даже натолкнувшись на холодный взгляд, не очень расстроился.

— Здравствуйте. Михаил Павлович… — представился он, с достоинством кивая. — А вы, насколько я понимаю, Тамара Ивановна?

— Да, — просто ответила она.

— Очень приятно с вами познакомиться! — забалагурил Дергачев.

Он был невысок ростом, подтянут, с холеным, белым, словно с избытком напудренным лицом и такими же холеными крохотными руками. Хотя, возможно, он действительно злоупотреблял косметикой. Во всяком случае, запах дорогой туалетной воды чувствовался даже на расстоянии.

Любезничать Тамара не видела смысла, поэтому она лишь неопределенно повела плечами. Да и что ей было говорить: мол, она тоже рада? Смешно! Была б ее воля, она и на пушечный выстрел не подошла бы к этому человеку.

— Ну что ж, садитесь, пожалуйста, — замял эпизод Дергачев. — Знаю, что времени у вас немного, поэтому я взял на себя смелость сделать заказ. Здесь отлично готовят седло ягненка. Ну и для начала салат. Вы как?

Последовало еще одно невнятное движение, теперь уже головой и бровями. Честно говоря, днем Тамара вообще практически ничего не ела, ну разве что пила чай. Но она чувствовала: если откажется от обеда, то последуют длительные, церемонные уговоры, что только затянет эту встречу.

— Вот и прекрасно, — в свою пользу трактовал ее реакцию Михаил Павлович.

Он отодвинул полукресло и помог Тамаре сесть, а сам расположился напротив, как-то суетливо потирая свои миниатюрные ручки.

— Вина? — словно вспомнив что-то чрезвычайно важное, вдруг встрепенулся он.

— Лучше воды.

— Нет-нет, попробуйте это вино, — возразил политик и налил ей из стоявшей на столе откупоренной бутылки.

Видимо, сам Дергачев уже приложился. Тут в дверь легонько постучали, она отворилась, и вошел официант, державший в руках поднос с двумя салатами. Поставив тарелки на стол, он сразу же бесшумно исчез, словно его здесь и не было.

— Прежде всего хочу поблагодарить вас, что вы любезно приняли мое приглашение, — опять сбиваясь на кокетливый, игривый тон, сказал Михаил Павлович, одновременно разворачивая шелковистую салфетку и укладывая ее на колени. — Для меня эта встреча очень важна. Дас-с-с… Так вот, любезнейшая Тамара Ивановна, вы невольно стали свидетельницей… как бы это поточнее выразиться, грандиозной аферы, затеянной против меня… — Дергачев отхлебнул из своего бокала и аккуратно поставил его на стол. — Знаю, что вам в руки попала кассета, из просмотра которой у вас может сложиться обо мне весьма негативное мнение. Однако это фальшивка! Стопроцентная! Двухсотпроцентная! На пленке снят не я!

— Я не смотрела ее целиком, для меня это слишком круто, но даже знакомства с некоторыми фрагментами достаточно, чтобы усомниться в ваших словах, — промурлыкав фразу себе под нос, возразила Тамара.

Она испытывала огромную неловкость, оттого что видела этого человека голым, да еще в весьма пикантных позах, слышала, как он пыхтел, стонал, указывал проституткам, где его надо погладить и поцеловать. Даже в самом откровенном порно актеры ведут себя не так. Они знают, что их снимают и при всем внешнем натурализме сцен скрывают от зрителей что-то сокровенное. А в данном случае Дергачев продемонстрировал все свои тайные страстишки.

— Клянусь вам, фальшивка! — нисколько не смутился Михаил Павлович. — Грязная и весьма посредственная! Если вы внимательно присмотритесь…

— Вряд ли я сподоблюсь на ее просмотр еще раз, — вставила Тамара.

— Я вас понимаю! — с благородной брезгливостью подхватил Дергачев. — Конечно, пусть этим лучше занимаются специалисты. Они, кстати, легко обнаружили бы подделку.

— В чем же дело? Обратитесь к ним.

— А вот этого сделать я не могу.

— Почему?

— Потому что те ушаты грязи, которые выльют на меня во время разбирательств, все равно окажутся смертельными. Как политик я погибну!

— И кто же вам так удружил?

— Конкуренты! Политические противники! Завистники! Скажу вам откровенно, — он заговорщически прищурился и наклонился вперед, — в Госдуме каждый мечтает вонзить соседу нож в спину! И если представляется такая возможность — делает это без промедления!

Версия Дергачева не имела ничего общего с тем, что говорил Тамаре о хозяевах кассеты и их целях Зимин. Политик явно лгал, но ловить его на слове, уличать в неточностях, припирать фактами она не собиралась.

— Хорошая же компашка у вас там в Думе собралась, — усмехнулась Тамара, поддевая вилкой листик салата. — Прямо-таки разбойники с большой дороги.

— Мне самому бывает противно! — заверил ее Михаил Павлович.

— Может, сейчас как раз хороший повод, чтобы бросить все и заняться чем-нибудь другим?

— Если бы дело было только во мне, — закручинился, завздыхал Дергачев. — Я сейчас сражаюсь не за себя, точнее, не только за свое честное имя, но прежде всего за свою партию, свою фракцию в парламенте. Тем более что скоро предстоят очередные выборы. — Он сел на любимого конька. — Многим не нравится та политика, которую мы проводим, — политика взвешенная и ответственная! Она направлена на защиту интересов широких народных масс и страны в целом…

— И больше защитить нас некому?

Это замечание вернуло его на землю, он как-то обмяк и опять схватился за бокал.

— Представьте себе, нет! — Политик попытался скопировать ее язвительные интонации. — И чтобы не сбылись планы наших врагов, вы… вы должны отдать мне кассету, — неожиданно завершил он свою пламенную речь.

— А почему вы зациклились на мне?

— Я не понял?

— Неужели вы всерьез думаете, что эта запись существует в одном-единственном экземпляре? — испытывающе посмотрела на него Тамара.

— Вы очень умная женщина, — благосклонно покивал Михаил Павлович. — Конечно, ваша копия — не единственная. Однако мы уже нашли способ, как обезвредить шантажистов. Они для меня неопасны. Но я не смогу нормально работать, жить, в конце концов, если буду знать, что… — он мучительно поморщился, подбирая точное слою, — что эта гадость сохранилась где-то еще.

Аргумент Дергачева был слишком топорным, чтобы ему поверить. Но отказывать влиятельному человеку, превращать его в своего заклятого врага Тамаре не хотелось. Их и так у нее теперь было слишком много.

— Не знаю… Мне необходимо подумать, — пытаясь выиграть время, сказала она.

— Подумайте, — удовлетворенный уже этим успехом, согласился политик. — Но помните: на вас лежит громадная ответственность. Впрочем, я уверен, поступите вы правильно. Вы оставляете впечатление здравомыслящей женщиной… Кстати, нашей партии нужны толковые люди. Не хотели бы на нас поработать? Естественно, не бесплатно.

Тамара растерялась. Теперь ее откровенно, нисколько не смущаясь, пытались купить. Она покраснела, положила вилку, громко звякнув о тарелку.

— Не торопитесь с ответом. У нас еще будет время это обсудить, — поспешил оговориться Михаил Павлович. — Вообще, вы бы пришли к нам в Думу, посмотрели, в каких проблемах мы варимся, какие задачи решаем, тогда бы уж точно изменили свое мнение обо мне… — Тут он стал похож на этакого слесаря-наставника, пытающегося пристроить неразумную девчушку к делу. — Говорю вам, не пожалеете!

Позднее, уже под седло барашка, запиваемое красным французским вином, Дергачев с присущим ему энтузиазмом живописал Тамаре, какие простые и отзывчивые люди с ним работают, какая дружная у них команда. Какое великое будущее ждет Россию, если они придут к власти, и как не хотят этого их заклятые враги.

И хотя большую часть времени Тамара отмалчивалась, Михаил Павлович почти убедил себя в том, что ему удастся справиться с этой дурочкой или, по крайней мере, полностью нейтрализовать ее. Что теперь она десять раз подумает, прежде чем сделать ему какую-то гадость.

Глава 9

Перед встречей с Дергачевым Тамара настраивала себя на самое худшее: все-таки этот человек был очень влиятельным, имел обширные связи и мог серьезно ей навредить. Когда же все обошлось почти дружеским обедом и вполне корректными увещеваниями перезрелого сластолюбца, она испытала большое облегчение. Впервые за последние пару недель ей не угрожали, а просили не губить — хитрый ход опытного интригана, маневр с непредсказуемыми последствиями.

Но в то же время этот визит в дорогой клуб создавал для Тамары серьезные проблемы, и уже сегодня, сейчас. Она пообещала приходившим к ней сотрудникам ФСБ позвонить сразу же, как только кто-то, имеющий отношение к проклятой кассете, выйдет на контакт. Значит, надо было срочно связываться с Зиминым. А ей очень не хотелось этого делать.

Ее всю буквально переворачивало, когда она представляла, как будет пересказывать кому-то подробности беседы с Дергачевым. Ведь каким бы ни был мерзким этот политик, он рассчитывал на ее порядочность. Понятно, что речь в данном случае идет не о нем, а о ней: даже если все вокруг будут подлецами, это еще не повод подличать самой.

Ко всему прочему, первый же доклад Зимину станет началом каких-то новых, более тесных ее взаимоотношений со спецслужбами. И во что это может вылиться, чем закончится — одному Богу известно. Не исключено, что фээсбэшники будут наседать на нее все сильнее и сильнее, давать другие задания, требовать отчетов, возможно, и в письменной форме — им только положи палец в рот. Однако тесное сотрудничество с этими людьми не входило в Тамарины планы. Даже под угрозой расправы со стороны шантажистов. Ей трудно было переступить через какой-то психологический барьер внутри себя.

В конце концов, после мучительной борьбы Тамара решила об обеде с Дергачевым никому не сообщать. А если учесть, что она не доложила Зимину и о встрече с Марковым в театре, ее вина возрастала во сто крат. Наверняка веснушчатый подполковник накинется на нее. Что он обещал: надеть на нее наручники и отвести в тюрьму? Отдать под суд как пособницу мафии? Заманчивая перспектива!

Черные мысли не давали ей покоя весь очередной рабочий день, и она никак не могла дождаться его окончания. К тому же Тамару по-настоящему достал любимый начальник, обладавший удивительной способностью создавать напряженность в ситуациях, совершенно того не требовавших.

Арутюнян вызвал ее прямо с утра и долго сопел, прежде чем начать разговор. При росте не выше метра шестьдесяти он имел килограммов девяносто веса, довольно равномерно распределенных по крепкому тельцу, что придавало ему сходство с упитанным ребенком. Пухлые губки, круглые, с ярким румянцем щечки только усиливали это впечатление.

— Что с тобой происходит?! — наконец спросил он с укоризненным участием.

Тамара, полагавшая, что темой разговора будет работа, недоуменно подняла на него глаза:

— Странный вопрос!

— Только не лги мне, — продолжал разыгрывать доброго друга Арутюнян. — Я же все вижу!

— А именно? Что ты мог увидеть?!

Перед тем как ответить, Вазген гневно заерзал, засучил ногами, словно не понимая: о чем тут можно еще спорить?! Зачем надо упираться?! Наконец, загибая похожие на крохотные сосисочки пальцы, он стал перечислять:

— То к тебе приезжают двое сотрудников ФСБ и ты не считаешь нужным объяснить причину их визита. Хотя они ввалились к нам в офис, разогнали всех клиентов, и это уже не может быть твоим личным делом. То ты во время обеда демонстративно уходишь с работы и у входа в бизнес-центр тебя поджидает какой-то неприятный, подозрительный тип на черном «мерседесе». Думаю, после этого мой вопрос: что с тобой происходит?! — уже не кажется странным.

Значит вчера, когда она отпрашивалась у Арутюняна на пару часов, заботливый шеф не только потрепал ей нервы, но еще и проследил за ней из окна! Это было мелко, пошло! О таком-то и признаваться должно быть стыдно!

— Во-первых, — раздраженно сказала Тамара, и ее глаза превратились в щелочки, — я не приглашала в наш офис людей из Федеральной службы безопасности, а они сами сюда пришли, так что советую предъявлять претензии непосредственно им. Во-вторых, тебя не касается, кто, где и на какой машине поджидает меня, — ты не мой муж, не мой отец или старший брат, не даже моя мама, а только начальник!

— Да, но я видел, что ты встретилась с тем парнем без особого удовольствия.

— Ах какая проницательность!

— А разве не так?

— Нет!

— В таких вещах я не ошибаюсь. Тебе он точно был неприятен. Мне даже показалось, что ты нуждаешься в защите. Речь идет о сексуальных домогательствах? — спросил Арутюнян с комичной озабоченностью.

Он явно ревновал. Он не понимал, как можно предпочесть его кому-то другому, даже если у него нет такого роскошного «мерседеса» с шофером.

Тамара не смогла сдержать смех:

— Если я периодически и подвергаюсь сексуальным домогательствам, то со стороны совсем другого человека!

Намек был более чем прозрачный. Вазген надулся.

— Мы давно знаем друг друга, — обиженно пробубнил он, — и вряд ли я могу равнодушно относиться к тому, что беспокоит тебя вне работы. Я думал, что мы близкие люди…

— Близкие, но не настолько, чтобы лезть мне в душу!

— Ну, хорошо, не хочешь говорить — не надо. Как-нибудь переживу! Прямо-таки тайны мадридского двора. Еще сама прибежишь ко мне. Иди…

Тамаре было прекрасно известно, что последует дальше. После очередной неудачи в неуклюжих ухаживаниях за ней Арутюнян, используя свое начальственное положение, начинал мелко мстить. Весь вопрос заключался лишь в том, как быстро это случится.

Бывало, он затаивался на несколько дней, старательно культивируя, взращивая свою обиду и выбирая момент для наиболее болезненного удара. Но позднее, уже совершив пакость, обязательно давал понять, намекал как-нибудь, откуда растут ноги, что побудило его вредничать. «Чего я должен идти тебе навстречу, отпускать домой раньше, если ты пожалела для меня пять минут!» — например, говорил Вазген.

На сей раз любимый начальник продержался всего полчаса. Ровно через тридцать минут он вызвал Тамару и устроил скандал в связи с тем, что один из банков, которому их риелторская компания помогла подыскать помещение на первом этаже для открытия очередного филиала, задержал часть платежа. Однако этот банк относился к старым и вполне надежным партнерам и выкручивать ему руки не имело никакого смысла. Тем более что оттуда заранее позвонили и, извинившись, попросили отсрочки на пару дней, так как у них произошел сбой в компьютерной системе. Можно было, конечно, пойти на принцип, пригрозить судом, но испорченные отношения с солидным клиентом только гораздо дороже бы обошлись.

Пришлось объяснять это Арутюняну. Впрочем, он и сам все прекрасно понимал, однако продолжал кочевряжиться, задавать дурацкие вопросы, не жалея ни чужих нервов, ни чужого рабочего времени.

Еще через час Вазген заглянул в Тамарин кабинет уже сам и заявил, что он «дико извиняется, но этот бордель, этот сумасшедший дом по соседству надо закрывать! У нас — солидная компания, а не клуб для приятного времяпровождения!»

Дело было в том, что рядом с кабинетом Тамары находилась небольшая комната для переговоров с клиентами. Там же оборудовали крохотную кухню, где для гостей можно было приготовить чай, кофе. Но со временем это пространство освоили сотрудники компании: здесь устраивались перекуры, болтали в перерывах между работой и порой в переговорной становилось тесновато. Заглядывала туда и Тамара.

— Но с сегодняшнего дня, — постановил Арутюнян, — все будут ходить в буфет бизнес-центра, где могут стоять хоть на головах! Даже если хотят всего лишь выпить чашку чаю!

Шеф явно шел вразнос. В подобных ситуациях Тамара, пользуясь давним знакомством с этим человеком, иногда просто посылала его подальше. Но она знала, что тогда скандал затянется на несколько дней, примет более резкие формы, а если немного потерпеть, то вскоре Вазген начнет извиняться, лебезить. В общем, ей не хотелось идти на крайности, тем более сейчас, когда и так хватало проблем.

Однако после обеда Арутюнян устроил небольшое совещание главных специалистов компании и стал разносить уже весь коллектив. Он говорил, что у них «собрались одни бездельники», что «надо разогнать всех и набрать новых, более профессиональных и добросовестных специалистов», что, «по крайней мере до нового года, никто не пойдет в отпуск, так как работы невпроворот». При этом он посматривал в сторону Тамары, словно показывая, кто виновник этой вакханалии.

И теперь она уже очень жалела, что раньше не пресекла выходки начальника, не поставила его на место. Иногда хирургические методы лечения — единственно возможные, в том числе и человеческого занудства.

Но самое удивительное заключалось в том, что, при всем своем сексуальном экстремизме, Вазген считал себя хорошим семьянином. Он держал на столе фотографию жены и двух дочек, а заходя к Тамаре полюбезничать, часто с умиленной улыбкой рассказывал о том, что на днях происходило у него дома, какие блюда готовит его супруга, как они проводят праздники, развлекаются на даче и даже какое покрывало купили в свою спальню. Поистине большой, пухленький ребенок, считающий свои прихоти важнее всего остального.

Глава 10

Ровно в шесть Тамара спрятала все финансовые документы в сейф, закрыла кабинет и, не попрощавшись с шефом, дабы не нарваться на очередное брюзжание, направилась к лифту. Это походило на побег, но ей сейчас было не до квалификации своих поступков, не до принципиальных самооценок. Главное — как-то пережить этот дурацкий день.

Свою машину Тамара сегодня из гаража не брала, поэтому уже предвкушала приятную прогулку до метро, а может, и до самого дома, во время которой ее не будут терзать ни фээсбэшники, ни Арутюнян, ни мафия. Но первое, что она увидела выйдя на улицу, — был голубоглазый красавец!

Валерий Марков стоял у края тротуара, небрежно опершись на капот обалденного серебристого спортивного «ягуара». На нем был летний костюм цвета топленого молока, белая рубашка с лазурным однотонным галстуком и светло-коричневые туфли из крокодиловой кожи. Его смоляные, блестящие, слегка вьющиеся волосы были зачесаны назад, кожу покрывал густой загар, а глаза прятались за модными темными очками в золотой оправе. В общем, когда в минуты отчаяния Тамара давала волю своему воображению, представляя мужчину, какого она, безусловно, однажды встретит на своем пути, то даже те мечты были гораздо скромнее. Она во всем старалась знать меру.

Увидев Тамару, Марков встрепенулся и немедленно пошел навстречу. Теперь на его лице, губах уже не было той жесткости, наглой самоуверенности, как тогда, в театре. Скорее наоборот, выглядел он сейчас растерянным, подавленным, а здороваясь, еще издалека закивал головой, нерешительно поднял руку и тут же спрятал ее за спину.

— Что вам надо?! — резко спросила Тамара, не отвечая на его приветствие.

— Поговорить.

— Кажется, мы уже все с вами обсудили.

— Далеко не все, поверьте! — воскликнул он, привлекая внимание прохожих.

— Возможно, однако у меня нет никакого желания еще раз выслушивать ваши угрозы!

Впрочем, Тамара пока не уходила, но стояла к нему как-то боком, словно показывая, что всего лишь задержалась на минутку.

— Никаких угроз не будет, — пообещал он.

— Ах, бросьте! — махнула она рукой.

Марков тяжело вздохнул и снял очки. В его глазах однозначно промелькнула мольба и отчаяние, словно у человека, выслушивающего смертный приговор. Это было так неожиданно, так не вязалось с его благополучным холеным внешним видом, что Тамара почувствовала легкую растерянность.

— Послушайте, — сказал он, — вы, конечно, можете сейчас прогнать меня, но в таком случае не позднее чем через неделю-полторы прочтете в газетах сообщение, что мой распухший, обезображенный труп найден в реке или в лесу.

— Уголовной хроникой я не интересуюсь.

— Да какая разница?! Неужели я доставил вам так много неприятностей, так досадил, чтобы желать мне подобного конца?! Будьте человечны!

— Я не верю ни одному вашему слову!

— Говорю вам правду. И вы это поймете, если дадите мне возможность объясниться.

— Очевидно, вы уверены в своем красноречии! — все еще сопротивлялась она.

— Черт бы вас побрал! — заскрипел зубами Марков. — При чем тут мое красноречие?! Это вы сейчас упражняетесь в остроумии, жонглируете словами. А я всего лишь хочу получить шанс пожить еще немного!

Сердце Тамары дрогнуло. Она, безусловно, не хотела, чтобы из-за нее кто-то пострадал, даже этот злодей. Тем более что вблизи он оказался еще более красив, чем издалека, и было что-то противоестественное в возможности его превращения в обезображенный, разлагающийся труп.

— Ну, хорошо, — неуверенно сказала она. — Давайте поговорим…

— Может, где-нибудь присядем? Или давайте поедем куда-нибудь? — Марков небрежно повел рукой в сторону своего роскошного автомобиля.

Этим он едва все не испортил. Совместная поездка слишком резко сокращала дистанцию между ними. Да и она все еще боялась этого человека, поэтому ни за что не согласилась бы сесть в его машину.

— Я хотела прогуляться после работы, — раздраженно бросила Тамара.

— Прекрасно… — тут же согласился он. — В какую сторону мы пойдем?

— Мне лучше сюда, — кивнула она в направлении Бульварного кольца.

Пока они шли к расположенному метрах в пятидесяти переходу и стояли у светофора в большой толпе служащих, высыпавших после работы из бизнес-центра, разговор так и не начали. И только оказавшись на широкой центральной дорожке бульвара, в тени привольно разросшихся по обеим сторонам деревьев, Тамара подбодрила своего спутника:

— Так я вас слушаю.

— Да-да, — суетливо согласился Марков. Он опять надел очки, что оправдывалось еще высоко стоявшим в это время летним солнцем. — Не знаю, с чего начать…

— Начните с того, что быстрее приведет к концу вашей истории.

— Хм, хорошо сказано. Попробую покороче… Как вы понимаете, речь пойдет обо всей этой катавасии в гостиничном баре. Безусловно, вы считаете себя невинно пострадавшей. Но я такая же жертва обстоятельств, как и вы. Нас можно считать друзьями по несчастью. Хотя понимаю, что для вас — я один из тех людей, которые организовали шантаж.

— Неужели вы будете утверждать, что к нему совершенно непричастны?!

— Ни в малейшей степени! В действительности же я был лишь посредником. Моя задача состояла в том, чтобы взять кассету в одном месте и передать в другое. И все!

Тамара довольно громко хмыкнула. Было очевидно, что она на самом деле имела в виду. С моральной точки зрения виноват и тот, кто принес нож, и тот, кто всадил его в спину жертвы, хотя суд может по-разному оценить степень вины этих людей и дать им разные сроки.

— Роль, конечно, тоже неблаговидная, даже, простите, паскудная, — поспешил оговориться Марков. — Тем не менее я вынужден был на нее согласиться.

— Ну да, положение было безвыходным…

На ее иронию красавчик болезненно поморщился. Разговор явно давался ему с трудом.

— В свое время я наделал слишком много глупостей, и теперь меня в буквальном смысле взяли за горло, — с досадой сказал он. — Возможно, когда-нибудь вы обо всем узнаете подробнее, но сейчас не это главное. Главное, что я попал в зависимость от очень могущественных и не всегда использующих законные методы людей. Я на крючке, и мне никак не удается с него спрыгнуть. Конечно, вы можете возразить, мол, человек должен расплачиваться за свои ошибки. Но, признайтесь, разве вы сами их не совершали?! Вы — святая?!

Эта тема сейчас являлась для Тамары чрезвычайно актуальной. Она тоже никак не могла понять, почему за обыкновенную глупость судьба послала ей так много испытаний. И главное неизвестно, когда несчастьям наступит конец. Но устраивать перекрестное покаяние родственных душ, плакаться друг другу в жилетки было бы смешно.

— И на том спасибо! — вывел ее из состояния задумчивости Марков. — Морализаторством я сыт по горло. Тем более что в результате всех разбирательств, кажется, я буду крайним. На меня спустят всех собак.

— Что вы имеете в виду?

— Мы как раз подошли к главному. Так как силой забрать у вас кассету невозможно — вы хорошо перестраховались, ее хозяева поставили мне условие, чтобы я изъял пленку каким-нибудь другим способом.

— Вы что, должны ее выкрасть?

— Их не интересует, каким образом я это сделаю. Меня вызвали и сказали: достань — и все! И именно на мне они в конце концов выместят всю свою злобу. А им ничего не стоит разрезать человека на куски, проехаться по нему катком. Это обычные для них методы.

От таких натуралистических зарисовок по спине у Тамары побежали мурашки. Она опять почувствовала себя в каком-то страшном зазеркалье, где человеческая жизнь стоила не дороже двух пластиковых катушек с намотанной на них пленкой. Однако ей удалось картинно рассмеяться:

— Весьма дешевый приемчик. Вы не смогли меня запугать и теперь пытаетесь разжалобить. А цель всего этого одна — заполучить назад кассету.

— Нет-нет! Клянусь! — прижал Марков руки к груди. — Я же понимаю, она — ваша главная защита! Как я могу требовать от вас спасти меня ценой вашей собственной жизни?! В данном случае никаких претензий быть не может!

— Тогда к чему вы клоните? Не говорите загадками! — нетерпеливо сказала Тамара.

— Я хочу попросить вас о другом…

— О чем?

Красавчик нервно покусал губы, словно ему трудно было озвучить свою мысль. Чтобы оправдать затянувшуюся паузу, он достал сигарету, не спеша закурил, деликатно выпустив дым в сторону, дабы не раздражать собеседницу. Наконец, с заметным усилием, он решился:

— Позвольте мне… как бы поухаживать за вами…

— Что?!

Пожалуй, только что услышанная фраза потрясла Тамару больше, чем если бы она подверглась грубым оскорблениям. Театр абсурда продолжался. Для завершения фантасмагории не хватало лишь танцующих вприсядку медведей и говорящего на чистом английском орангутанга.

— Понимаете, тогда у меня будет время придумать, как выпутаться из этой истории, — стал поспешно пояснять Марков, помогая себе руками. — Или подготовить свое исчезновение. Конечно, не навсегда, а хотя бы на несколько месяцев, пока ситуация не прояснится…

— Вы меня совсем запутали.

— Да что же тут непонятного?! Если мы будем с вами регулярно встречаться, то я смогу сказать хозяевам кассеты, что мне удалось втереться к вам в доверие. И что через две-три недели вы сами отдадите пленку. В этом случае они могут отложить расправу надо мной. Я получу небольшую передышку, которая мне сейчас нужна позарез.

— А что вы там бормотали насчет своего побега?

— Ну, если вам нравится постоянно оскорблять меня, то пусть будет побег, — устало вздохнул он. — Хотя я сказал: исчезновения. Да, мне придется где-то отсидеться, пока вопрос не потеряет свою остроту. Может, полгода, может, год. Все равно мне надо как-то разорвать отношения с этими людьми. Но прямо сейчас все бросить и уехать я не могу. Есть важные дела, мне надо время для их завершения. Вот откуда произрастает моя… скажем так, необычная просьба.

— А просто сказать им, что вы охмурили меня — нельзя? Без реальных встреч и ухаживаний? Только не говорите, что вам никогда не приходилось прежде лгать! Неужели они будут вас перепроверять?

— Думаю, да. Скорее всего, их подручные и сейчас за мной… за нами наблюдают.

Тамара непроизвольно оглянулась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Правда, вокруг было довольно много людей: рабочий день закончился, и по бульвару удобно было идти к метро. Да и все лавочки в этот теплый летний вечер были буквально забиты. Если бы кто-то захотел остаться здесь незамеченным, это было бы совсем не трудно сделать.

— Вы шутите?! — испуганно прошептала она.

— Ничуть. Вы даже не представляете их возможностей. А слежка для них — нечто элементарное, банальное… Прошу вас, помогите мне…

— Ну хорошо, — сломалась Тамара. — Уговорили. Но чтобы никаких больше угроз.

— Обещаю.

— Поклянитесь!

Ее просьба прозвучала довольно комично, но он серьезно ответил:

— Клянусь!

— Прекрасно… А что я теперь должна делать?

— Я вам говорил: встречаться со мной время от времени. Хотя бы через день-два. Будем гулять по городу, сидеть вот так на лавочках, ужинать где-нибудь. Согласны?

— Да, согласна, согласна! Не будьте надоедливым, а то я передумаю!

— Вам не придется ни о чем жалеть.

— Надеюсь… А с чего мы начнем?

Он потер подбородок, улыбнулся:

— С чего? С того, что вы станете называть меня по имени. Вы помните, как меня зовут?

— Да, Валерием.

— Прекрасно. Для меня было бы полезно, если бы мы прямо сейчас посетили какой-нибудь ресторан. Какую кухню вы предпочитаете?

— Только не сегодня, — возразила Тамара. — От всего услышанного у меня кусок в горло не полезет… Давайте созвонимся…

— Когда?

— Завтра, послезавтра… Как я понимаю, мои телефоны у вас уже тоже имеются?

— Да, — кротко кивнул он.

— Вот и прекрасно. Звоните. Только не часто…

Распрощались они у метро. Тамара спустилась в подземный переход, а Марков не торопясь пошел назад, к оставленной у бизнес-центра машине. По пути он достал мобильный телефон и набрал номер. Ответил ему голос Болеслава Балакова.

— Привет, — сказал Марков, — все идет по плану. Она поверила мне.

— Долго ее пришлось уламывать?

— Не очень. Я придерживаюсь принципа говорить женщинам почти всю правду. Это действует на них безотказно. Так получилось и сейчас.

В трубке послышалось какое-то клокотание. Так Балаков смеялся.

— Как оцениваешь перспективы?

— Думаю, двух-трех недель мне будет достаточно, чтобы узнать: блефует она с пленкой или нет? А также, не снюхалась ли ненароком с чекистами? В крайнем случае провожусь с ней месяц. Но не больше.

— Уверен?

— Абсолютно. На сто процентов! А потом уж решайте сами, что с этой дамочкой делать.

Глава 11

Совещание у генерала Шпака проходило в очень тесном кругу: помимо самого хозяина кабинета, присутствовали лишь его заместитель полковник Васильев и подполковник Зимин. Именно эти люди были посвящены во все детали строго засекреченной операции под условным названием «Крыши Москвы», преследовавшей цель определить масштабы и организаторов шантажа в отношении руководителей парламентских фракций. Разговор как раз шел о сложившейся здесь за последние две недели ситуации, о допущенных промахах. Причем велся он очень жестко, конкретно, что было легко объяснимо.

Буквально вчера Шпак побывал «на ковре» у председателя ФСБ, детально интересовавшегося ходом расследования. А еще днем ранее уже с самим главой Федеральной службы безопасности говорил на эту тему президент страны и выразил серьезную обеспокоенность тем, что контроль мафии над значительной частью Государственной думы не только не ликвидирован, но, возможно, даже расширяется.

Понятно, что обеспокоенность главы государства, если перевести ее на уровень обычных человеческих отношений, означала крайнюю степень недовольства. Можно было даже сказать, что он взбешен, со всеми вытекающими последствиями для причастных к этому делу сотрудников спецслужб. Так что им было не до шуток.

— Давайте подведем предварительные итоги, — сурово обратился генерал Шпак к сидевшим напротив подчиненным, тоже сосредоточенно хмурившимся, как того требовал момент. — Наша акция в гостинице «Метрополь», на которую мы так надеялись, потерпела сокрушительный провал! У нас как не было, так и нет никаких конкретных улик! — Он сделал паузу, словно предлагая оспорить его утверждения, но никто, конечно, на это не решился. — В то же время наша агентура продолжает снабжать нас информацией о массовом сборе компромата на представителей политической элиты. Но эти донесения, как говорится, к делу не пришьешь. Их легко опровергнут как преступники, так и те, кто находится у них на крючке. В общем, нам необходимо срочно что-то предпринимать, иначе эту проблему будут решать уже другие люди — более инициативные, более творческие. — И опять он помолчал, вращая карандаш между пальцами. — Нужна плодотворная, оригинальная, может, даже авантюрная идея, нетрадиционные подходы. Так какие будут предложения?

Подчиненные генерала не спешили отвечать на ребром поставленный вопрос. Суетиться, пороть горячку профессионалам было неприлично, пусть и в такой критической для них самих ситуации. Каждое слово, перед тем как оно будет произнесено, стоило тщательно взвесить. В наступившей тишине, даже сквозь закрытые окна, было слышно, как гудит, сотрясается Лубянская площадь от сотен проносящихся мимо машин.

— А что, если пойти от противного… — наконец обронил полковник Васильев.

— Поясните! — повернулся в его сторону Шпак.

— Мы все время пытались зафиксировать конкретные факты шантажа и таким образом выйти на его организаторов. Так?

— Естественно. А как же иначе?

— Но ведь этот шантаж осуществляется для того, чтобы Дума принимала какие-то нормативные акты, другие решения в угоду определенных лиц, структур. И если мы проанализируем самые шокирующие законодательные инициативы депутатов, пусть даже отвергнутые на стадии предварительных слушаний, то поймем, кто дергает за ниточки.

— То есть кому это выгодно?

— Да.

Генерал как-то наискось кивнул, говоря и да и нет одновременно. С одной стороны, Шпак вроде бы подтверждал возможность такого подхода к решению проблемы, а с другой — показывал, что не очень им удовлетворен.

— Это займет много времени, — вслух добавил он. — А у нас его нет. Но главное, мы так и не узнаем, на кого конкретно у мафии имеется компромат. За одиозными депутатскими предложениями могут стоять и банальный подкуп, и обыкновенная человеческая глупость.

— И все же подобная аналитика нам не помешала бы, — себе под нос пробурчал Васильев.

Теперь уже Шпак недовольно поморщился. Он не любил праздные разговоры, уводившие дискуссию в сторону, и постарался пресечь их в корне.

— Что за постановка вопроса?! — несильно хлопнул генерал ладонью по столу. — Нам еще много кое-чего не помешало бы! Но без доказательств любой из сидящих в Думе депутатов поднимет нас на смех: заявит, что, высказывая то или иное предложение, он исходит лишь из интересов широких народных масс. И вступать с ними в полемику бессмысленно. Мы будем выглядеть полными идиотами, а меня это не очень прельщает.

— Ну, что касается доказательств, то их можно получить единственным способом, — не обидно для начальства усмехнулся полковник.

— Каким?

— Активизировав деятельность нашей агентурной сети.

Это была шпилька в адрес Зимина, отвечавшего за этот сектор работы.

— Ни в коем случае! — тут же отреагировал Шпак. — Как раз наоборот, еще раз предупредите наших людей, особенно в Госдуме, чтобы они были осторожнее. Наверняка их начнут сейчас вычислять. Не хватало только нам остаться без информации, пусть и неполной. Тогда будем бродить в потемках.

На столе зазвонил телефон, и генералу пришлось отвлечься. Это была его жена с какими-то бытовыми проблемами, и в присутствии подчиненных он отвечал с очевидным недовольством, односложно, — только «да» и «нет», — тогда как Васильев и Зимин смотрели по сторонам, всем своим видом демонстрируя, что они якобы ничего и не слышат. Наконец Шпак положил трубку и сухо бросил:

— Давайте продолжим.

— У меня есть одно соображение… Конечно, дискуссионное… — подал голос подполковник Зимин, выказывая некоторую нерешительность.

Впрочем, она была наигранной и позволяла сразу же дать задний ход, отказаться от своих слов в случае неприятия их начальником.

— Слушаю, — поощрил его генерал.

— Как вы знаете, кассета, которая могла подтвердить факт шантажа, уничтожена. Но это известно только нам и… как ее… Тамаре Никитенко. Я договорился с ней, что она будет сообщать всем, кто на нее выйдет, будто бы кассета существует, но надежно спрятана. Однако пока никаких дивидендов нам это не принесло. А что, если пойти еще дальше?! — Он обвел глазами присутствующих. — Представить дело так, будто бы наша подопечная захотела хорошо заработать.

— Решила сбыть кассету? — сразу врубился Шпак.

— Да, она может предложить всем заинтересованным сторонам выкупить несуществующую пленку.

— И что это даст?

— В момент передачи денег мы задержим как представителей бандитов, так и политика и выбьем из этих людей необходимые признания еще до того, как они поймут, что им всучивали фальшивку, — пояснил Зимин. — Тут важно будет действовать по горячим следам, пока все находятся в растерянности, пока не подключились их адвокаты.

— А чего это они захотят раскалываться, давать признательные показания? Чем вы их прижмете? — вопросительно поднял брови Шпак.

— Записью самих предварительных переговоров о продаже, где наша подопечная может несколько раз сказать о содержании кассеты с упоминанием конкретных фамилий. Я постараюсь, чтобы эти переговоры были длительными и все успели наговорить множество пикантных подробностей.

Полковник Васильев решил тоже высказать свое мнение, и теперь уже он не старался смягчать присущий ему скептицизм:

— Во-первых, провоцировать преступные действия, чтобы потом инкриминировать их кому-то — не менее противозаконно, чем заниматься шантажом, — с ехидной усмешкой заметил он. — А во-вторых, даже если мы зафиксируем все детали псевдовыкупа, то это все равно нельзя будет использовать в суде, так как невозможно предъявить саму кассету, где известный политик развлекается с двумя проститутками.

— О какой провокации преступных действий вы говорите?! — удивился Зимин. — То, что такая запись существовала, может подтвердить Никитенко. Но главное, пока дело будет доведено до суда, нам могут открыться новые обстоятельства, новые свидетели, которые способны сдвинуть все с мертвой точки.

— А могут и не открыться, — упорствовал полковник. — Тогда нас самих привлекут к ответственности.

— Но не сидеть же сложа руки?!

Васильев и Зимин одновременно посмотрели на генерала Шпака. Конечно, они могли спорить сколько угодно, но последнее слово было за начальством.

— Речь идет, ни много ни мало, о безопасности страны, — словно думая вслух, сказал тот, — и если бы нам удалось решить проблему с помощью… м-м-м… маленькой хитрости, то лично моя совесть осталась бы спокойной… Другое дело, если подробности этой операции станут известны так называемой широкой общественности, журналистам. Тогда не отмоемся! Оспаривая законность наших действий, эти люди вместе с водой выплеснут и ребенка. Так что… м-м-м…

— Я бы мог всю ответственность взять на себя, — угадал желание начальника Зимин. — Будто бы организация псевдовыкупа — моя инициатива.

Видно было, что подобный вариант Шпака полностью устраивает. Блеф так же широко применялся в работе спецслужб всего мира, как и покупка информаторов. В войне с хитрым, коварным противником все средства хороши. Тем не менее генерал не стал отдавать конкретный приказ на начало подготовки новой операции, а задал еще один вопрос, который фактически подразумевал это:

— Интересно, готова ли Никитенко на более тесное сотрудничество с вами?

— С кем-с кем, а с ней-то я уж справлюсь, — немного самонадеянно усмехнулся подполковник.

Тема вроде бы была закрыта. Присутствовавшие на совещании стали высказывать другие предложения, но Зимин знал, что теперь ему разрешено проявлять инициативу. Более того, если он ничего не предпримет, его не поймут. Зачем же тогда вылезал — не покрасоваться же?!

Возвратившись в свой маленький кабинет, Зимин закурил и стал рассеянно смотреть в окно. Он думал о том, что даже генерал, с его громадным опытом, может упускать важные детали. Или Шпак сознательно не затронул их? Во всяком случае, никто на совещании словом не обмолвился, что вариант с продажей кассеты имеет одно «но», а именно: как только Тамара Никитенко лишится пленки, пусть даже фиктивной, она сразу станет очень уязвимой — бандитов ничто уже не будет сдерживать. Тогда за ее жизнь Зимин не дал бы и копейки. И это, конечно, всем должно было быть очевидно. Его старшие коллеги — отличные профессионалы, и разжевывать им ничего не надо. Почему же тогда никто не сказал о возникающей для их подопечной опасности?!

А может быть, Никитенко — это та жертва, которую они негласно решили принести ради важного дела? Разве стоит задумываться о ее судьбе, когда на кону стоит честь всей конторы? Да и если результат будет достигнут, а шантажисты обезврежены, кто вспомнит об этой женщине? Тем более что она одинока, у нее нет ни мужа, ни детей.

Но все же в глубине души у подполковника занозой сидела досада. Он понимал, что его любимый шеф, одобряя операцию и отдавая Никитенко на растерзание мафии, заботился не только о судьбах страны, но и о собственной карьере.

«А сам я, что ли, лучше?! — вдруг подумал Зимин. — Что заставило меня выйти с таким предложением? Неужели тоже лишь забота о карьере?!»

И вдруг подполковник понял, что лично его решиться на такой вариант подтолкнула обыкновенная мужская обида. Еще тогда, когда Зимин впервые рассматривал фотографии этой женщины, сделанные скрытой камерой в лобби-баре и фойе гостиницы «Метрополь», он почувствовал к ней симпатию. Конечно, на дело это не повлияло, он не позволил себе ни малейшей поблажки. Но в принципе надеялся на сотрудничество и где-то в глубине души на ответную симпатию. Работники ФСБ — такие же мужчины, и ничто человеческое им не чуждо.

Однако Зимин жестоко ошибся. Никитенко постаралась дистанцироваться от него. Она не позвонила после зафиксированной спецслужбами ее встречи с политиком в дорогом клубе, где они спокойно пообедали. Это могло означать все что угодно. В том числе, что дамочка начала собственную игру.

Более того, она не позвонила в ФСБ и после контактов с этим холеным мерзавцем Марковым, с которым, кажется, вообще завела шашни. По крайней мере один раз они демонстративно гуляли по бульварам и очень мило беседовали. Этого простить подполковник уже не мог.

Он пытался быть объективным, ругать себя за то, что так жестоко мстит из-за пустяков. Однако ничего в этот момент, кроме злобной радости, не испытывал: ей нравится якшаться с мафиозо, ну и на здоровье! Тогда она познакомится с ними еще более тесно — теснее некуда!

На следующий день Зимин с утра позвонил Тамаре на работу и сказал, что им нужно повидаться.

— Подъезжайте ко мне в офис… часам к четырем, нет, к пяти, — с неприкрытой досадой предложила она. — Мне в это время будет удобно.

— Удобно?! — теперь уже он переспросил с непередаваемым сарказмом. — Забудьте это слово вообще! Если, конечно, хотите остаться в живых. Влипнув в эту историю, вы должны в точности делать то, что я вам говорю, а не то, что вам хочется или удобно! Не в игрушки играете! Кстати, бывать у вас в конторе я вообще больше никогда не смогу.

— Ну хорошо, хорошо, — прервала его Тамара, — давайте ваши чертовы инструкции. Я уже на все согласна.

Подполковник посопел немного, чувствуя, что действует на нервы собеседнице, прежде чем бросил:

— Напротив вашего офиса есть большой торговый центр. Вы, естественно, его знаете.

— Естественно.

— Так вот, ровно в полдень вы должны пойти туда. Побродите по этажам, по отделам, словно ищите что-то. К вам подойдет наш сотрудник.

— Как я его узнаю?

— Он назовет мою фамилию.

— А дальше?

— А дальше в точности выполняйте его распоряжения.

— Даже если он прикажет мне выпрыгнуть из окна? — попыталась разрядить она разговор.

Но в ответ услышала короткое:

— Да!

Глава 12

После мучительных раздумий о том, как ей в очередной раз уйти с работы, дабы встретиться с человеком, которого пришлет в торговый центр Зимин, Тамара остановилась на двух вариантах. В соответствии с первым она собиралась сказаться больной и направиться якобы в больницу. А в соответствии со вторым — просто послать Арутюняна подальше.

Но, на радость Тамаре, еще в одиннадцать Вазген уехал по делам и ей не пришлось отпрашиваться. Наверняка любимый шеф, прежде чем отпустить, вытянул бы из нее все жилы, заставив еще раз поломать голову над философским вопросом: почему все мужчины вокруг нее такие зануды? И вообще, существуют ли в этом мире принцы?

Зато никаких сомнений у Тамары не было в том, что словно снежный ком разрастающаяся конспиративная составляющая ее жизни приходит во все большее противоречие с работой, другими делами. Она вроде бы пыталась дистанцироваться от всех участников той истории с грязной кассетой, но в результате общалась с ними все чаще и чаще. Ее словно затягивало в какую-то громадную воронку. И если так будет продолжаться и дальше, она точно превратится во вторую Мату Хари.

Без десяти двенадцать Тамара вышла из своего кабинета, закрыла дверь на ключ и, сказав секретарше Ирочке, что идет в буфет выпить чаю, спустилась на лифте вниз. Даже эта мелкая ложь казалась ей символичной и портила настроение. Она не хотела жить такой жизнью.

На улице ярко светило солнце, ко входу в бизнес-центр постоянно подъезжали машины, люди торопились по своим делам, громко переговариваясь, смеясь, обмениваясь приветствиями. В этой повседневной суете было как-то странно идти на конспиративную встречу, да еще устроенную с таким расчетом, чтобы можно было избежать слежки, замести свои следы. Прямо-таки шпионские страсти-мордасти.

Торговый комплекс напротив бизнес-центра был хорошо знаком Тамаре. Она часто заскакивала туда, чтобы сделать мелкие покупки — мыло, шампунь, колготки, стиральный порошок. А совсем недавно ей пришлось приобрести здесь утюг, так как старый перегорел. Но когда она сейчас зашла в это громадное здание, все выглядело уже совсем иначе, чем прежде.

Продавцы вроде бы бросали на нее подозрительные, недружелюбные взгляды, перешептывались, а редкие в этот час покупатели вели себя очень неестественно: какой-то мужчина рылся в женском белье, а еще один, едва выйдя из примерочной, тут же нырнул туда опять. Хотя, с другой стороны, мало ли в этом мире сумасшедших и извращенцев.

Не зная, что ей делать дальше, и злясь на себя и Зимина одновременно, Тамара перво-наперво пошла в отдел посуды, да и то только потому, что людей там практически не было. Товар здесь лежал в основном на столах, и любого приближающегося к ней человека она видела еще издали. Впрочем, фээсбэшникам тоже легко было ее обнаружить — не то что в отделах одежды, где можно было заблудиться среди высоких, бесконечно тянущихся стоек с различным тряпьем.

Побродив, пока это было прилично, среди красиво расставленных сервизов и бокалов, Тамара спросила одну из продавщиц о цене большой фарфоровой вазы и, невнимательно выслушав ответ, двинулась в соседний зал, где продавали постельное белье. «Если и там никого не встречу, то просто уйду!» — мысленно сказала она себе.

Однако в небольшом переходе между отделами перед ней возник молодой, непримечательной наружности парень в потертом джинсовом костюме и застиранной, так что трудно было определить цвет, майке. Прежде Тамара никогда не видела этого человека и сейчас, даже несмотря на свою гипертрофированную подозрительность, вряд ли обратила бы на него внимание — уж больно невыразительный, но, проходя мимо, он негромко, властно бросил:

— Я от Зимина! Следуйте за мной!

И тут же парень нырнул в находившийся рядом выход, над которым горела табличка: «Только для персонала». Вроде бы еще секунду назад он был здесь, а теперь о нем напоминала лишь покачивавшаяся дверь.

От неожиданности Тамара прилично растерялась. В голове поднялся шум, мешавший сосредоточиться, принять какое-то решение. И только что-то подсознательное привело в действие ее ноги. Испуганно оглянувшись по сторонам, она тоже шагнула к служебному выходу.

За дверью оказалась неширокая лестница с металлическими перилами и светильниками на стенах, забранными сетками. Парень уже стоял пролетом ниже и ждал Тамару.

— Что же вы копаетесь?! — строго сказал он. — Не отставайте! — и быстро пошел вниз.

Он явно не собирался с ней церемониться или хотя бы что-то объяснять, а в его интонациях слышалось: если уж ты, голубушка, вляпалась в историю, то будь добра слушаться профессионалов, выполнять их приказания. Иначе разговаривать с тобой будем совсем по-другому.

Стараясь не упасть и громко стуча каблуками, Тамара скатилась по лестнице. По пути встречались различные служебные помещения с лаконичными, неброскими табличками: «склад», «мастерская», «коммерческий отдел». Какая-то женщина, стоявшая у лифта с несколькими упакованными в целлофан блузками на вешалках, удивленно посмотрела ей вслед. Внизу имелся пост охраны, но самого охранника почему-то за стойкой не оказалось, и, облегченно вздохнув, Тамара выскочила за дверь.

Теперь она сориентировалась — это был выход в переулок за торговым комплексом. Прямо напротив стояли старые, потрепанные темно-синего цвета «жигули». Парень уже сидел за рулем этой развалюхи. Он еще раз нетерпеливо махнул рукой, требуя, чтобы Тамара поторапливалась, и, как только она обежала машину и устроилась рядом с ним, рванул с места.

Минут пять они ехали молча. Только сейчас Тамара как следует разглядела своего сопровождающего. Ему было не более двадцати шести-двадцати семи лет, он был коротко, но не очень аккуратно подстрижен и еще хуже выбрит, в общем, босяк да и только. Однако в сосредоточенном взгляде этого парня, в его четких движениях угадывались твердый характер, уверенность в себе и в том, что он в настоящее время делает.

— Куда мы едем? — не выдержала Тамара.

Не отрываясь от дороги, парень удивленно приподнял брови, показывая, что вопрос довольно странный. Мол, это и так очевидно, о чем тут говорить?! Но все же через какое-то время он решил ответить:

— На встречу с Владимиром Дмитриевичем.

— А где она состоится?

— Увидите… — опять выдержав небольшую паузу, холодно бросил он.

Сначала они ехали в сторону Лужников, часто перестраиваясь из ряда в ряд, меняя скорость движения, но потом резко развернулись и, опять миновав центр, направились в северную часть города.

— Вы что, не знаете Москвы? — съязвила Тамара.

— Мы просто должны убедиться, что за нами нет хвоста, — спокойно заметил парень, словно речь шла о чем-то рутинном, очевидном.

А дальше он вообще выкинул невероятный фортель. Уже остановившись у светофора на желтый свет и дождавшись красного, этот немногословный и, казалось бы, флегматичный человек вдруг рванул с места, чуть не спровоцировав грандиозную аварию. Проскочив же перекресток с воцарившимся там хаосом, он внимательно посмотрел в зеркальце заднего вида, явно проверяя, не едет ли кто следом.

Было удивительно, что при подобных выкрутасах они еще не попали в аварию или за ними не увязалась дорожная милиция. То ли этому парню хорошо было известно, где нет постов, то ли его дряхлая машина имела какую-то отметину, особый номер, предупреждавший, что трогать их ни в коем случае нельзя.

В конце концов Тамаре стало ясно, что направляются они в сторону Измайловского парка — огромного зеленого массива, с северо-востока врезавшегося в черту города. И когда машина въехала на его территорию, она не особенно обеспокоилась. Вокруг по-прежнему встречалось довольно много людей: любителей бега трусцой, грибников. Но вскоре ровные просеки закончились и с обеих сторон потянулся настоящий густой лес. Тут-то сердце ее и дрогнуло.

«А что, если этот парень работает не на спецслужбы, а на бандитов?!» — вдруг подумала она. Ведь люди, сумевшие заснять видного политика с двумя проститутками, вполне могли прослушать ее телефонный разговор с Зиминым и подослать в торговый центр своего человека. А теперь ее везут, чтобы расправиться и спрятать концы в воду.

Тамара стала вспоминать, что вчера говорил по телефону Зимин, был ли в его словах хотя бы намек на то, что придется куда-то ехать, и ничего подобного в голову не приходило. Ее тревога нарастала, воображение рисовало все более жуткие картины, а когда «жигули» вообще свернули в какую-то глухомань, она сдавленным голосом сказала:

— Стойте! Дальше я не поеду!

Парень даже не посмотрел в ее сторону. Тогда она попыталась открыть дверь со своей стороны и тут же почувствовала на предплечье железную хватку.

— Не дурите! — спокойно сказал он. — Даже если вы выскочите из машины и ничего себе не переломаете, то куда здесь можно убежать?!

Замечание выглядело вполне логичным: этот крепыш легко бы ее настиг. Соревноваться с ним в беге не имело смысла — ни на короткие, ни на длинные дистанции. Тамара застыла в своем кресле, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. Казалось, еще минут десять такой нервотрепки, и она сама, без всякой посторонней помощи, отдаст Богу душу или по крайней мере потеряет сознание. Но, к счастью, вскоре впереди показалась стоявшая у обочины черная «Волга». И когда «жигули» остановились рядом с этой машиной, из нее не спеша вылез Зимин.

Тамара страшно обрадовалась ему и в то же время буквально вскипела от злости. Ей было непонятно, зачем надо было совершать это дурацкое путешествие?! Какой в нем смысл?! Выскочив из «жигулей», она бросилась к подполковнику, еще издалека выказывая свою обиду:

— Что это вы здесь устроили?! Вам хотелось напугать меня до смерти, да?!

По правде говоря, такую цель Зимин перед собой тоже ставил. Очень трудно работать с людьми, которых невозможно контролировать, которые не выполняют элементарные инструкции. А Никитенко пока вообще вела себя непредсказуемо. Страх же хорошо дисциплинирует. Однако он достаточно убедительно разыграл недоумение:

— О чем вы говорите?!

— Как это о чем?! Вы что, смеетесь?! В торговом центре ко мне подходит какой-то подозрительный тип и тащит меня в лес! — прокричала Тамара, несмотря на то, что оставшийся в «жигулях» парень мог ее слышать.

— Я же вас предупреждал, что это будет мой человек. — Подполковник непроизвольно сделал шаг назад, явно опасаясь, что ее вздернутые кулачки забарабанят по его груди.

— Ну и что, что предупреждали?! А если бы наш телефонный разговор подслушали бандиты?! И решили свести со мной счеты?! Что я должна была думать, оказавшись в этой чащобе?! Или вам на мои страхи наплевать?!

— Запомните раз и навсегда, — с расстановкой произнес Зимин. — Мы можем прослушать чьи-то разговоры, а наши — никто и никогда. Об этом мы заботимся особо.

Его замечание ничуть не успокоило Тамару. Даже наоборот, она сокрушенно взмахнула руками, мол, только такой заботы мне не хватало! Идите вы со своими шпионскими штучками куда-нибудь подальше! Однако фээсбэшник словно не заметил ее возмущения и ровным голосом продолжил:

— Кроме того, вас привезли сюда именно потому, чтобы не подставить. Как вам уже было сказано по телефону, теперь ни я не могу прийти к вам в гости, ни вы ко мне. Отходились! Да и вообще мы не можем встречаться где-нибудь на людях. Вам это понятно?! Когда же вы перестанете капризничать?!

Капризничать и дальше действительно не имело никакого смысла. Если Марков не врал, говоря, что хозяева кассеты могут за ней следить, то она должна быть только благодарна спецслужбам за соблюдение конспирации, за тщательное сокрытие контактов с ней. Они всего лишь пытаются ее обезопасить. Поэтому, подувшись немного, Тамара бросила:

— Понятно.

— Вот и прекрасно. А теперь давайте побеседуем без истерики, без выцарапывания друг другу глаз.

Тем не менее самому Зимину пришлось еще некоторое время успокаивать себя. Он подобрал в траве какую-то сухую веточку и нервно разломал ее на мелкие кусочки, — очевидно, что-то подобное ему хотелось сделать с собеседницей, — а потом забросил обломки в густую придорожную траву. Желваки его играли, глаза блестели недобрым блеском.

— Хорошо, — уже виновато сказала Тамара, — я вас слушаю. Зачем вы меня вызвали?

— Как ваши дела?

— В принципе, нормально. Хотя, возможно, мы говорим о разном. Что вы имеете в виду?

— На вас кто-нибудь выходил? — без всякой паузы последовал главный вопрос.

Женское чутье помогло Тамаре уловить фальшь в этих словах. Да и с логикой у нее было все в порядке: если спецслужбы не пожалели сил и средств, чтобы проследить за встречей в «Метрополе», то потом они не могли пустить это дело на самотек. Наверняка Зимин все знал — и о ее обеде с Дергачевым, и о прогулке с Марковым. Он просто ее проверял. Проверял, уже, безусловно, заготовив контрмеры на случай лжи. И что это будут за меры: арест, показательная порка или расстрел на месте? — оставалось только гадать.

Возможно, на нее уже завели особую папку в ФСБ. И теперь там появится какой-то фиолетовый штамп или просто специальная отметка, свидетельствующая о ее неблагонадежности. Служивым вполне по силам испортить ей карьеру, да и всю оставшуюся жизнь. Ну почему она должна проходить и через такие испытания?!

Тамара вдруг поймала себя на мысли, что этот подполковник ей неприятен. Казалось бы, его внешность нельзя было назвать отталкивающей — правильные черты лица, приличный рост, широкоплеч, подтянут. И одет он довольно аккуратно. Конечно, в нем нет лоска, холености Маркова, но не всем же быть писаными красавцами. Там не менее, несмотря на очевидные достоинства собеседника, он ее безумно раздражал, и она даже не смогла скрыть свои чувства:

— Оставьте свои приемчики для другого случая! — опять завелась Тамара с полуоборота. — Вы же прекрасно знаете, что — да, на меня выходили!

— И вам настоятельно советую закатывать скандалы кому-нибудь другому! — на глазах меняясь, поиграл желваками фээсбэшник. — Не я втянул вас в эту историю, и сердится вам надо только на себя. Будьте любезны четко и однозначно отвечать на мои вопросы! — Он подождал, словно проверяя, как воспринят его урок, и, так как в этот раз Тамара сдержала себя, уже без прежней жесткости спросил: — Когда и как это было?

Особо не вдаваясь в подробности, она рассказала о своих встречах с Марковым и Дергачевым, где и когда они случились. Ей по-прежнему казалось неудобным в деталях излагать, как политик наизнанку выворачивался перед ней, делал всякие лестные предложения, приглашал работать в Госдуму или хотя бы заходить в гости. А тем более она не посчитала нужным упоминать о просьбе загорелого красавца встречаться с ним почаще, дабы ввести в заблуждение его хозяев. Но о том, что оба хотели заполучить кассету, она, конечно, упомянула.

— Прекрасно, — недобро усмехнулся Зимин, — хотят — значит, получат!

Тамара удивленно посмотрела на него:

— Вы достали копию?

— Нет. Мы всего лишь инсценируем выкуп компромата. Безусловно, с вашей помощью. Представим дело так, будто бы вам захотелось немного подзаработать. Все организуем по-настоящему: встречи, переговоры, передачу денег. Только пленка будет фальшивая.

Она сразу поняла, чем это ей грозит. Дразнить бандитов, требовать от них какие-то суммы, и суммы, очевидно, немалые, да еще за фальшивку — на такое мог решиться только сумасшедший. Так вот почему у фээсбэшника бегали глаза?! По его сценарию Тамара должна была сыграть чрезвычайно опасную роль с непредсказуемым финалом!

— Вы что, хотите меня угробить?! — оторопела она. — Я в этом участвовать не буду!

— Вопрос даже не обсуждается!

Эту фразу подполковник произнес с плохо скрытым удовлетворением: он заставил дамочку наконец-таки осознать, что лучше бы ей почаще встречаться с ним, чем со всякими проходимцами.

— И каким же способом вы меня заставите?! — едва сдерживая слезы, огрызнулась Тамара.

— Я?! Вас заставлять?! Да вы сами будете меня об этом просить!

— С чего это?!

— Будете, будете! Как только поймете, что эти люди все равно постараются убрать вас. Легенда о спрятанной кассете дает вам лишь маленькую передышку. Такую кро-о-охотную, — Зимин показал пальцами, какую конкретно, — всего на пару недель. Кстати, как вам показалось, они действительно поверили, что пленка не уничтожена?

— …

— Вы что, не слышите меня?!

— Да, поверили.

— Отлично! Но долго морочить им голову не удастся. Докопаются. Только посаженные в тюрьму они будут для вас безопасны. Так что готовьтесь к тому, чтобы потребовать выкуп. Пока — больше психологически. Операция еще не разработана в деталях, но я решил заранее предупредить вас, чтобы потом это не было новостью… Да, если ваши новые друзья опять с вами свяжутся и вновь заговорят о пленке, думаю, вы уже можете вселять в них определенные надежды. Сыграйте, будто бы вас терзают соблазны… жадность, в конце концов… И не дай бог вы начнете вставлять мне палки в колеса!

Назад Тамару отвез тот же самый неразговорчивый парень на «жигулях». Он высадил ее за пару кварталов от офиса и, кажется, даже не заметил, что, выходя из машины, она демонстративно не попрощалась.

Глава 13

Не успела Тамара отойти от весьма эмоциональной поездки в Измайловский парк, жесткого разговора с Зиминым и вволю поплакать над своей загубленной жизнью, как ей позвонил Валерий Марков. В отличие от подполковника голубоглазый красавчик старался ничем ее не раздражать, и его голос звучал даже немного заискивающе.

— Простите, — непонятно за что извинился он, — не могли бы вы сегодня со мной поужинать? — и, предупреждая возможный отказ, торопливо добавил: — Вы же обещали. Для меня это очень, очень важно…

Сейчас он показался Тамаре таким же пострадавшим, придавленным обстоятельствами человеком, как и она сама. Они были вобщем-то друзьями по несчастью: на нее наседал фээсбэшник, на Маркова — хозяева кассеты. А общие неприятности, как известно, сближают ничуть не хуже, чем общие радости. К тому же ей очень захотелось сделать что-нибудь назло спецслужбам, поэтому без особых колебаний она ответила:

— Хорошо, давайте сегодня вечером где-нибудь посидим. Только спокойно — без цыган и громкой музыки.

— Я сам этого не люблю.

— У меня еще одно условие: все свои расходы я оплачу сама.

— Ну если вы хотите меня обидеть… — уже вполне бодро прозвучало на другом конце провода. — Я вас встречу после работы, и мы поедем в какое-нибудь замечательное, нешумное местечко.

Тамара посмотрела на часы:

— Кстати, вы знаете, что до окончания моего рабочего дня осталось двадцать минут. И сегодня я уж точно задерживаться не собираюсь.

Засиживаться допоздна в офисе в этот вечер было бы просто бессмысленно. Она все равно не смогла бы заниматься бухгалтерской отчетностью, сосредоточиться на каких-то других своих делах после того, как пережила целое шпионское приключение, а также узнала, что скоро ей предстоит сбыть бандитам фальшивую пленку за кругленькую сумму. Мысли ее сейчас витали где-то далеко от работы.

— Не беспокойтесь. Я успею, — заверил он. — Мне совсем рядом…

Когда Тамара вышла из бизнес-центра, то сразу увидела у тротуара приземистый, хищный серебристый «ягуар» Маркова. В этот раз он ждал в машине, но при ее появлении выскочил наружу и распахнул переднюю дверцу.

— Я же говорил, что успею, — сказал Валерий вместо приветствия. — А вы не верили.

Теперь на нем был серый костюм, голубая рубашка и темно-синий галстук. Было похоже, что он тоже заехал прямо с работы.

— Кажется, ваша прекрасная машина еще и летает, — пробурчала она в ответ.

— Только вместе со мной, — двусмысленно отшутился он.

Уже нагнувшись, чтобы сесть, Тамара увидела на своем сиденье маленький букетик фиалок, перевязанный тоненькой голубой ленточкой. Все выглядело очень изящно. Чтобы не раздавить цветы, ей пришлось взять их в руки.

— Это мне? — спросила она, когда Марков обошел машину и устроился за рулем.

— Конечно.

Было удивительно, что за такой короткий срок ему удалось еще и достать где-то фиалки. Или он заранее предусмотрел все возможные варианты? А может быть, Марков вообще не сомневается в своих способностях уговорить любую женщину? Если он такой опытный ловелас, то с ним надо держать ухо востро, не расслабляться.

Но в любом случае, подумала Тамара, стоит поблагодарить его за цветы. Однако тут же она решила, что тем самым переведет их отношения в какую-то другую, нормальную, что ли, плоскость, поэтому обошлась капризным замечанием:

— Вы же говорили, что наши встречи всего лишь преследуют цель сбить с толку ваших всемогущих хозяев или покровителей, разве не так?!

— Да, а что?

— В таком случае букет должен был быть гораздо больше и вручить его надо было прилюдно.

Он засмеялся:

— Я искренне благодарен вам за то, что вы пошли мне навстречу. И хотел как-то это выразить. Без всякого расчета на внешний эффект.

Фраза была немного церемонной. В другой ситуации Тамара вряд ли упустила бы возможность как-то подколоть своего собеседника, поставить его в тупик. Например, можно было спросить: «А на какой эффект вы рассчитывали, на внутренний?» Но ей не хотелось выглядеть несносной девчонкой, терроризирующей своего кавалера. Да и годы были уже не те.

— Куда мы направляемся? — через какое-то время поинтересовалась она, прерывая затянувшуюся паузу.

Марков назвал модный ресторан в районе Остоженки и тут же оговорился:

— Может, вы хотите в другое место?

— Мне все равно…

И опять они погрузились в молчание. Тамару оно нисколько не раздражало. Даже наоборот, направляясь на эту встречу, она опасалась, что Марков будет непомерно болтлив, постарается показаться лучше, чем есть на самом деле, или в очередной раз заговорит о кассете, о своих проблемах. Однако он был совсем ненавязчивым. Только уже подъезжая к ресторану, ее спутник хмыкнул:

— Честно говоря, я думал, что мы будем все время выяснять отношения, ругаться, спорить… И вообще, что вы более вредная, капризная…

Его и ее мысли практически совпали. Оставалось только надеяться, что он не читает их на расстоянии.

— Значит, я вредная, но не очень. Спасибо за комплимент, — вполне дружелюбно парировала Тамара.

У ресторана Марков первый выскочил из машины, намереваясь открыть ей дверцу, но она не стала дожидаться и вышла сама, делая вид, что не заметила его старания. Затевать игру в галантность, в светские манеры ей не хотелось.

Заведение оказалось дорогим, однако оно того стоило. Здесь было красиво, стильно, а обслуживающий персонал из кожи лез вон, чтобы ублажить клиентов. Но главное, в просторном помещении, оригинально разделенном невесомыми занавесками на несколько обособленных зон, было тихо, спокойно и можно было отдохнуть после трудного дня.

Тамара и Валерий устроились в глубине зала, на светлом полукруглом диванчике. Вокруг них сразу захлопотали два молодых симпатичных официанта. Так как столик был сервирован на четверых человек, один из парней стал убирать лишние тарелки, салфетки и столовые приборы, а другой принес меню и винную карту.

Еду выбирали недолго: Тамара остановилась на утиной грудке с черной смородиной, а Марков — на говядине с соусом из сморчков. И то и другое было одобрено многозначительными кивками принимавшего заказ официанта — хороший вкус в данном случае являлся лучшей характеристикой для гостей. Попросили они принести и бутылку красного французского вина.

Постепенно у них завязался разговор — так, ни о чем. Марков начал рассказывать, как готовят мясо на Ближнем Востоке, как его там выбирают, какие применяются специи. Чувствовалось, у него в этой сфере неплохие познания, почти как у профессионала. Тамара даже увлеклась, но в определенный момент вдруг осознала, что слишком уж по-дружески выглядит их беседа, и постаралась вернуть все на исходные позиции. Этот человек должен понимать, что его недавние угрозы еще не забыты и полного прощения с ее стороны добиться не так просто.

— Кстати, а кто вы по профессии, чем занимаетесь? — невинно улыбнувшись, поинтересовалась она. — Надеюсь, не только шантажом?

— Не только, — без всякой обиды подтвердил Марков. — Вообще-то по образованию я арабист.

— Что вы говорите?! — невольно воскликнула она.

— Да. В свое время я даже проработал семь лет в Египте. В советском посольстве.

— Знаете арабский?

— Конечно. Это, так сказать, мой хлеб. А еще английский и французский. Ну и испанский совсем чуть-чуть, — он неопределенно пошевелил пальцами, — в пределах средней школы. Могу объясниться, спросить дорогу.

Получалось что-то слишком много достоинств для одного человека: красив, строен, умен, не беден да еще, кажется, полиглот. Даже если он наполовину приврал — все равно выходило вполне прилично.

— Однако теперь, насколько я понимаю, вы переквалифицировались? — продолжала вредничать Тамара.

— Не совсем… — Он с мягкой, задумчивой улыбкой потеребил подбородок, словно решая, стоит ли откровенничать. — Хорошо, расскажу вам о себе подробнее. К тому моменту, когда в России начались реформы, я уже вернулся из Египта и осел в столице. Здесь меня и отыскал один знакомый араб. Богач. Из Каира. Он хотел делать деньги на импорте из нашей страны леса. Но если до перестройки любые экономические вопросы решались в Москве, то теперь многое перешло в ведение региональных властей. Человеку из Египта, как вы понимаете, разобраться во всем этом было трудно. Тем более что на периферии чиновники еще более голодные, жадные, чем в центре. Вот я и объяснил ему, что и как, помог найти нужных людей, состыковал их.

— У него все получилось?

— Все прошло идеально! Мой знакомый сорвал неплохой куш и неплохо заплатил мне… — Мимо их столика метрдотель провел еще одну пару. Марков подождал, пока они пройдут, и только затем продолжил: — Вначале я отнесся к этому как к случайному заработку, а потом понял, что такие услуги вполне можно сделать источником постоянных доходов. Сейчас многие богатые арабы присматриваются к нашей стране, и им необходим посредник. Надежный. Разбирающийся в их менталитете. Ну а то, что я говорю на их родном языке, вызывает особое доверие. В конце концов я организовал небольшую фирму, оказывающую посреднические услуги. Практически любого рода.

— Выходит, вы глава фирмы?

— Ну, если можно так сказать. — Марков показал, что он уловил иронию.

— А разве нет?

— Да. Но фактически кроме меня в компании лишь одна секретарша. Без нее не обойтись. Кто-то должен постоянно быть на связи, отсылать и получать факсы, письма, заказывать нашим гостям билеты на самолет, бронировать места в гостиницах. Кстати, она неплохо получает. А больше мне никто и не нужен. Так что, судите сами: глава я или не глава?

Тамара сделала глоток вина, прищурилась и задумчиво заметила:

— Что-то я не слышала, чтобы с Ближнего Востока к нам активно поступали инвестиции. Разве что копейки… Или я ошибаюсь?

Теперь ее собеседник негромко засмеялся, откидываясь назад и элегантно забрасывая на спинку диванчика руку. Впрочем, опасаясь, что она неправильно поймет его и обидится, он тут же пояснил свою реакцию:

— Я впервые разговариваю с красивой женщиной, которая разбиралась бы в подобных вопросах.

— У меня финансовое образование, да и работаю я главным бухгалтером риелторской компании. Что же вас удивляет?! Следить за передвижением денег по стране, считать их — моя профессия.

— И вряд ли есть что-нибудь лучше этого.

Марков явно пошутил, но она с досадой заметила:

— Не думаю. Возможно, как раз нехватка общения с живыми людьми, а не с лицами, отпечатанными на дензнаках, втянула меня в эту историю с кассетой.

— Вы пришли тогда в бар в надежде с кем-то пообщаться?! — не смог скрыть своего удивления Марков.

— Нет, просто напиться! — грубовато бросила Тамара, разозлившись на себя и собеседника.

Она опять не заметила, как голубоглазый красавчик усыпил ее бдительность, расположил к себе, вытащил на откровенность. Это случилось уже третий или четвертый раз за вечер. Такого давно с ней не было, впрочем, и в ресторан с приличным мужчиной она давно не ходила.

Почувствовав возникшую неловкость, Валерий постарался сразу же уйти от скользкой темы.

— По правде говоря, сейчас арабы покупают у нас довольно много, — слишком серьезно взялся пояснять он. — Но объекты не крупные. Как правило, это небольшие бизнес-центры, рестораны, гостиницы…

— Жилье?

— Как раз с этим они не торопятся. Перебиваются чем-то временным. А вот к акциям наиболее раскрученных банков, компаний — прицениваются. Можно сказать, что они прощупывают рынок, пробуют его на зуб. И я им в этом деле по мере моих сил помогаю, что, как вы понимаете, выгодно для всех. У них есть деньги, у нас — неограниченные возможности для инвестиций.

— Ну а как же вы… — Теперь уже ей не хотелось его обижать и она тщательно подбирала слова. — Как вы умудрились попасть в зависимость от… тех людей?

Очередная улыбка тронула его губы, но голубые глаза остались грустными. Ему вообще была свойственна очень сдержанная мимика. Но Тамаре и не нравились мужчины с гуттаперчевыми лицами.

— Идиотская история… Если вам интересно… — Он аккуратно разгладил край скатерти, поправил вилки, ножи, глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть. — В общем, один человек из Иордании, тоже мой давний знакомый, поручил мне покупку средних размеров офисного центра. По всяким формальным причинам эта операция очень затянулась. Примерно на полгода. А деньги на мой промежуточный счет в офшоре уже поступили. Девятнадцать миллионов долларов.

— Ого! Приличная сумма!

— Да, приличная. И почему-то мне пришло в голову, что глупо держать на том счету чужие миллионы в течение нескольких месяцев. Я ссудил их одному отечественному банку, под хороший процент. Ребята клялись, что отдадут их через пять недель. Да и все документы были оформлены, как надо. Но банк вскоре лопнул. Его начали растаскивать по кускам кредиторы, и вряд ли мне что-нибудь досталось бы.

— Кошмар! — искренне ужаснулась Тамара.

Она знала, что такое чужие деньги.

— Не то слово! — подтвердил Валерий. — Мне грозили крупные неприятности. Пришлось подключать все свои связи и даже идти на поклон к бандитам. Что не сделаешь от отчаяния. Деньги они вернули, практически все до копеечки, но… теперь эти люди используют меня при случае…

Возможно, он сообщил бы еще какие-нибудь подробности своего порабощения, однако подоспели официанты с заказанными блюдами, которые были прикрыты круглыми серебряными колпаками. Естественно, пришлось пережить церемонию торжественного открытия того, что приготовил повар, и, чтобы не обидеть официантов, выразить свое восхищение. А когда те ушли, Марков переключился на другие темы.

Он оказался интересным, приятным, милым собеседником, и если в начале этого вечера Тамара была внутренне напряжена, насторожена, постоянно одергивала себя, то с какого-то момента она все же полностью расслабилась и стала наслаждаться уютной обстановкой, легкой, ни к чему не обязывающей беседой, вкусной едой. А также тем, что все присутствовавшие в ресторане дамы явно завидовали ей. Такого у нее уже давно не случалось.

Часов в одиннадцать Марков повез ее домой. По дороге они опять практически не разговаривали. В голове у Тамары крутилось, что если бы не проклятая кассета, то сейчас она была бы самой счастливой женщиной на свете.

Попрощались они у двери подъезда.

— Жаль, что нас свел такой повод, — опять угадал ее мысли Валерий.

А Тамара вдруг подумала, что если этому загорелому красавчику вскоре придется куда-то скрыться, то она вполне может сбежать вместе с ним. Что ее держит в городе? Да, в принципе, ничто! Более того, если у Маркова возникнут проблемы с наличностью, то она может его выручить: согласится на операцию, предложенную фээсбэшником, возьмет большие деньги за фальшивую видеозапись и оплатит дорогу им обоим на какие-нибудь экзотические острова, где они и проживут счастливо до конца своих дней!

Впрочем, это временное помутнение в голове сменилось у нее чувством стыда. Новый круг общения действовал на нее как-то странно: прежде свою жизнь она пыталась построить на добротном образовании, хорошей работе, на авторитете, завоеванном у коллег, а теперь все больше склонялась к авантюрам.

— Что с вами? — спросил Марков, заметив перемену в ее состоянии.

— Нет, ничего. Спасибо за вечер, — смутилась Тамара и, быстро повернувшись, пошла в дом.

Назад: Бокал вина

Дальше: Глава 14