Глава XXXIV
Леся почувствовала, что отношение к ней резко изменилось. Ей доверяли или делали вид, что доверяют. Девушка могла теперь по вечерам более или менее свободно уезжать в город, ходила в кино, ей выдали карманные деньги, и она с удовольствием купила несколько симпатичных пуловеров, элегантное платье, плащ. Вещи были неплохими, но с налетом той излишней экстравагантности, которой грешат провинциальные модницы.
Покупать было приятно — приятнее, нежели выбирать подходящее из кучи тряпок, принесенных Мартой, как это было раньше.
Об инциденте с самовольной вылазкой в город никто не вспоминал. Будто ее и не было.
Мудрый торжественно сообщил Лесе, что на ее имя открыт счет в солидном банке, она теперь человек состоятельный, даст бог, сможет со временем кое-что и добавить к вкладу.
Однако Леся эту новость восприняла довольно равнодушно. Молодые девушки редко задумываются о будущем.
День за днем проходил в напряженной работе. Мудрый вел свои «беседы» методично, настойчиво, последовательно. Казалось, он доволен той информацией, которую сообщала курьер.
Он познакомил Лесю с одним из своих помощников — Петром Шпаком. Шпаку было где-то около тридцати — плечи тяжеловеса, отвислая челюсть, рыжий чуб на глаза — парень того спортивного склада, который обычно нравится скучающим девицам.
— Поступаю в ваше распоряжение, — щелкнул он каблуками, чуть склонил чубатую голову. — Послушно выконую ваши наказы…
— Все? — улыбнулась одними глазами Леся.
— Все, — твердо ответил Шпак.
Он был, видно, всегда доволен собой, служил, не особенно задумываясь над тем, кому служит и во имя чего. Платят гроши — и ладно.
— Тогда сгинь до вечера, — отдала первый «приказ» Чайка. — Часам к семи объявись — поедем в город.
— У меня есть авто…
— Чудесно!
Вот уже много месяцев, отданных подполью, Леся привыкла анализировать, взвешивать каждую новую встречу, случайное знакомство, мимолетный разговор — словом, все то, мимо чего в обычной жизни проходят, не придавая значения.
Откуда, из какой клетки выпорхнул этот «Шпак», хлопчина с плечами тяжеловеса и «типично украинской» внешностью?
Впрочем, из какой клетки — ясно. Вот только зачем его выпустили?
Общеизвестно правило: курьер не та особа, с которой знакомят даже трижды проверенных, просеянных через самое густое сито службы безпеки.
Может быть, Мудрый просто приставил к ней охранника и осведомителя? Леся вспомнила взгляд Шпака: тяжелый, изучающий взгляд человека, знающего только одно ремесло — разбой.
…Леся едва успела привести себя в порядок, когда раздался деликатный стук и на пороге вырос Шпак.
Девушка окинула парня откровенно оценивающим взглядом. Был он в добротном сером костюме, тугой воротничок белоснежной сорочки хорошо оттенял смуглую кожу. Яркий галстук, лаковые туфли, плащ через руку, запах крепкого мужского одеколона — мелкий гендляр довоенного Львова собрался в Стрыйский парк на вечерний променад.
Они долго ездили по большому западному городу — Леся хотела увидеть его в огнях, с разных точек.
Шпак подсказывал, откуда вид может быть панорамнее, «как на крупномасштабной карте».
В двадцать три года Петро уже был сотником на Ровенщине, потом бежал вслед за фашистами, справедливо рассудив, что сражаться с Советской Армией — дело безнадежное. Естественно, об этом он молчал. Просто очень ко времени его сотню выбили партизаны, и Шпак пристроился к последним эшелонам гитлеровцев. Мудрый подобрал его в Западной Германии. Петро служил ему истово. И когда Мудрый приказал охранять, сопровождать, выполнять все пожелания девушки по имени Леся, по псевдо «Мавка», он за это поручение взялся со рвением, с той старательностью, с которой в иных случаях «убирал» лишних людей, «учил умников», «школил» молодых.
С Лесей он больше молчал, изредка осведомляясь, нет ли каких пожеланий.
Пожалуй, это был первый вечер, который Леся провела спокойно, — она всегда любила незнакомые города, которые казались ей островами в огромном море.
Петро называл площади, главные магистрали — имена были чужие, не запоминались.
Они оставили машину и пошли в парк — аккуратный, прилизанный садовниками и осенними дождями.
Здесь не гуляли парочки, было тихо и пустынно, Шаги впечатывались в тишину.
— Почему так пусто?
— Боятся. Здесь разденут — и спасибо не скажут.
— А мы вот идем и ничего?
— Нас не тронут, потому что нормальный человек в такое время сюда не пойдет, а с ненормальными никто связываться не станет.
— Хорошо объяснил…
— Как умею…
Возвратились поздно, Марта приготовила кофе и, понимающе глянув на Петра, пожелала спокойной ночи.
— Ты где ночуешь? — спросила Леся.
— Вообще-то я живу в городе. Но приказано мне быть с вами. Могу и в вашей комнате заночевать, — равнодушно сказал Шпак.
Он не навязывался, не заигрывал, просто давал понять, что и на этот счет у него есть точные инструкции.
— А если нет?
— Мне в коттедже выделена комнатенка…
— Тогда все в порядке.
— Значит…
— Ты правильно понял, — не дала Леся ему возможность уточнить детали.
Шпак не стал возражать: нет так нет…
Они часто уезжали в город, и Леся не сомневалась, что Шпак докладывает Мудрому о каждой такой поездке с мельчайшими подробностями. Обижаться на парня не приходилось — такая у него «работа».
Однажды они зашли поужинать в ресторан. Шпак, сделав заказ, извинился: он должен на несколько минут отлучиться — позвонить.
— Мудрому?
— Ему, — подтвердил Шпак.
Леся осталась одна. В ресторане было в меру шумно, но шум был неяркий — солидный, чопорный. В дальнем углу компания пожилых женщин отмечала юбилей какой-то благотворительной организации. Дамы были почему-то сплошь в очках, они натужно веселились вполголоса. Пожилая чета пила кофе, он — солидный, оплывший жиром — уткнулся в газету. Две — три девицы с надеждой поглядывали на вход — работы у них пока не было. Неопределенная личность хлестала шнапс — рюмку за рюмкой, — и официант почтительно гнулся перед этим столиком: шнапс стоил недешево.
Чуть в стороне устроился мужчина средних лет — на его столике стояла только чашка кофе. Леся сразу обратила на него внимание потому, что он явно нервничал: озирался, слишком резко повернулся, когда его о чем-то спросил официант.
Он пришел почти вместе с Лесей и Шпаком; во всяком случае, когда Леся садилась за столик, его еще не было.
Как только Шпак ушел, странный господин встал и, все так же обеспокоенно озираясь, подошел к столику Леси.
— Извините, — торопливо сказал он по-русски. — Меня просили передать вам это, — и протянул девушке небольшой пакет.
— Вы, очевидно, ошиблись, — сказала Леся.
— Нет, нет, — незнакомец умоляюще смотрел на Лесю. — У меня нет времени, сейчас возвратится ваш охранник. Возьмите и передайте по назначению — это крайне важно.
— Ерунда какая-то, — начала раздражаться Леся.
— Да поймите же: только крайние обстоятельства заставили меня обратиться к вам. Вы скоро будете на родине — доставьте документы в центр…
— Официант! — постучала ложечкой по фужеру Леся.
Незнакомец отступил на шаг, в глазах у него явно читались смятение и испуг.
Появился официант — строгий и величественный, в расцвеченной шнурами куртке.
— В вашем ресторане всегда пристают к незнакомым девушкам? — строго спросила Леся.
— Извините, это недоразумение, дама шутит, — попытался выкрутиться незнакомец.
— Оградите меня от приставаний этого нахала, — ледяным голосом сказала Леся.
«Нахал» на глазах стал как бы меньше ростом, смахнул платочком пот со лба.
— Дама неудачно шутит, — сказал он официанту по-немецки, — мы давние знакомые, и я прошу вас не вмешиваться…
— Если вы не уйдете, я разобью вам голову бутылкой, — с ненавистью сказала Леся.
Официант стеклянно ворочал глазами, силясь понять, что хотят от него клиенты. Беда с этими эмигрантами — то напиваются до бесчувствия, обнимаются и плачут, то бросаются друг на друга с ножами. В старые добрые времена такую публику и на порог ресторана не пускали. В старые времена их в лагерях держали и воспитывали трудом на заводах рейха. В добрые времена…
— Что вы застыли? — перебила методичный ход мыслей официанта Леся.
— Господин…
— Я вам объяснил…
— Курт, — позвал официант кого-то из раздевалки, — требуется твоя помощь.
— Яволь! — откликнулся по-солдатски Курт.
— Вы пожалеете об этом, — отчаянным голосом сказал Лесе неизвестный.
— Катись… — почти весело напутствовала его Леся.
— Извините нас за инцидент, — склонил прилизанную голову официант. — Сейчас, после войны, стало так мало порядочных людей…
Господин бросил на стол пару марок и поспешно направился к выходу под разочарованным взглядом Курта, уже приготовившегося немного потренироваться на этом мешке с костями. Курт был чемпионом по боксу в эсэсовских частях, а теперь выжидал лучших времен в передней ресторана.
— Принесите два шнапса, — попросила Леся официанта.
В стеклянной двери замаячил Шпак. Леся поманила его пальчиком.
— А меня тут вербовали, — сообщила она спутнику.
— Геленовцы? — встревожился тот.
— Нет, чекисты.
— Вы… не очень много выпили? — Шпак кивнул на рюмки. — Может, нам пора возвращаться?
— Передайте Мудрому: во время посещения ресторана «Рейн» к опекаемой вами девушке подошел незнакомый господин и пытался передать ей какие-то материалы для Москвы. Девушка позвала официанта и выставила господина вон…
— Если это так, надо было взять материалы…
— Из вас, Шпак, никогда не получится первоклассный разведчик.
— Почему?
— Потому что должны понимать: что-то действительно стоящее через случайных людей не передают. Давать же повод для шантажа я не желаю.
Разговор становился опасным для Шпака. Сейчас Леся спросит, как объяснить его отсутствие. Потом задаст вопрос: а каким образом кому-то стало известно, что она, Леся Чайка, пришла с Украины? И на эти вопросы Шпаку ответить будет очень трудно…..
