Приступая к этой работе, пришлось прежде всего выяснить наилучшие приемы в зависимости от особенностей плавания во льдах.

Без льда дело пойдет весьма успешно, если придерживаться тех приемов, которые я применил при съемке Маньчжурского берега. Там, имея глубоководный, достаточно обследованный берег, я выбирал курс и, держа ровный ход около 10 узлов, производил беспрерывное пеленгование берега, причем каждому пеленгу соответствовал момент, записывавшийся с точностью до секунды. Прокладкой пеленгов на астрономические пункты определялись места корабля и его курсы; а затем, в зависимости от хода, делалась разбивка времени, так что каждому пеленгу находилась соответствующая точка нахождения корабля.

Присутствие льда не дает возможности ни держать ровного хода, ни держать одинакового курса. Удары в лед неизбежно отклоняют нос в сторону; кроме того, при прохождении значительных льдов ход замедляется.

Для того чтобы точки пеленгования были хорошо определены, я избрал систему станций, заключающуюся в том, что через известный промежуток судно останавливается для взятия серии пеленгов на береговые предметы. Ледокол имеет три машины, и это дает большие удобства для удержания судна на месте.

Система станций представляет ту невыгоду, что дело идет медленнее и трудно уследить за точками на береговой черте; но эта система дает крупное преимущество, заключающееся в том, что возможно снимать фотографические панорамы берега, которые оказывают значительную помощь при морских съемках, в особенности когда имеется в распоряжении мало времени.

Также следует упомянуть о том, что морская съемка на ходу будет тем точнее, чем больше ход, – на большом ходу меньше влияют течение и ветер. Между тем у таких неописанных берегов, как Новая Земля, глубокосидящее судно должно ходить с некоторыми предосторожностями; бывало несколько случаев, когда мы, услыхав звонок предупредителя Джемса, изменяли курс и тихим ходом, с частым промером, отходили от берега.

Съемка началась 22 августа, когда мы подошли к Крестовой губе и в 6 1/2 часов вечера высадили партию наблюдателей на мыс Смирнова. Контуры берега, а в особенности ситуация Новой Земли, до такой степени неправильно нанесены на карты, что, подойдя к самому входу в бухту, мы, за отсутствием обсервации в этот день, не знали, находимся мы в Крестовой губе или в одной из Сульменевых.

Работы распределены были следующим образом. Лейтенанты барон Гревениц и Неупокоев должны были определить географические координаты пункта, а военный топограф Ровинский должен был измерить базис и мензульной съемкой определить несколько пунктов, которые послужили бы основными точками для морской съемки. Штурман Палибин отправился с фотографическим аппаратом для снятия панорам берега с определенных точек. Физик Вуколов съехал на берег с магнитным теодолитом для определения магнитных элементов. Кроме этих лиц, поехали геолог Вебер и ботаник Палибин для работ по своим специальностям.

К делу приступили тотчас же, и благодаря ясной погоде работы к вечеру 22 августа были окончены.

Ровинский успел не только определить положение некоторых точек, но и, сделав съемку местности, прилегающей к астрономическому пункту, взять засечки на некоторые приметные места но всей бухте.

В 8 часов 45 минут вечера мы снялись с якоря и, засняв еще одну панораму входа в губу, направились к бухте Машигина, лежащей в 40 милях к северу от Крестовой. Лед был довольно редкий, но местами до некоторой степени задерживал ход.

24 августа в 5 часов 30 минут утра ледокол стал на якорь у мыса Шанца, где с утра были отправлены на берег те же наблюдатели, к которым присоединился доктор Чернышев, для собирания зоологических материалов. Погода на этот раз не столь благоприятствовала, ибо небо по временам покрывалось облаками, и, кроме того, днем засвежел норд-остовый ветер, который затруднял наблюдения в искусственный горизонт.

После полудня я проехал на паровом катере в губу Малую Машигину, которая оказалась под ледяным покровом, образовавшимся, вероятно, в последние дни, ибо толщина его была всего лишь несколько дюймов. Позднее паровой катер ходил за партией, которая отправилась к горе Головнина для снятия фотографической панорамы. В 11 часов вечера, по возвращении всех на ледокол, мы вышли из бухты, ибо наступила мрачная погода с туманом. Отойдя около 7 миль, ледокол остановился в разбитом льду.

Следующий день, воскресенье, 25 августа, погода была мрачная, и наблюдатели имели время, чтобы пересмотреть свои записи и привести их в порядок.

26 августа было облачно, но довольно ясно, хотя вершины некоторых гор окутаны туманом. Вошел с ледоколом в бухту Машигина и, став на якорь под северным берегом, сделал тут первую съемочную станцию. Кроме того, была зарисована ситуация прилегающих гор. В 9 часов 30 минут снялся с якоря и, останавливаясь на каждых 5–6 милях, отправился по направлению к полуострову Адмиралтейства. Тут встречено было довольно значительное количестве льдов, которое, однако, не мешало работе. Дул ровный ветер от оста, и так как положение корабля на ост было благоприятно для пеленгования, то на всякой станции я поворачивал ледокол на ост, причем от времени до времени, когда показывалось солнце, определялась поправка компаса.

Пеленги брал командир ледокола «Ермак» капитан 2-го ранга Васильев, а запись вел Ровинский. Я лично распоряжался машинами для удержания судна на месте, распознавал берег и выбирал точки для пеленгования, а штурман Палибин фотографировал. Когда ему почему-либо нельзя было фотографировать, я делал это своим ручным аппаратом.

Когда видимость определенных заранее пунктов значительно уменьшилась, повернули на зюйд и от Машигиной губы продолжали съемку. На ночь остались во льдах.

27 августа продолжали съемку прежним порядком и к семи часам сделали последнюю (18-ю) станцию к северу от Сухого Носа. К полночи стали на якорь под северным берегом Крестовой губы.

28 августа была дождливая погода. Геолог и ботаник отправились в свою экскурсию. Штурман Ровинский установил у берега переносной мареограф и занялся насечением вековой марки.

В тот же день я с г. Ровинским приступил к прокладке на карте собранных данных, желая ранее, чем оставить берега Новой Земли, убедиться, что добытый материал достаточно надежен. На это потребовалось одни сутки работы, после чего ледокол отправился к берегам Норвегии.

Для нанесения съемки была заготовлена меркаторская сеть в масштабе 1 дюйм = = 6,9 версты. Так как к этому времени широта и долгота были вычислены, то ее нанесли на карту. Пункт А – широта 74°10'1» N, долгота 55°2'19» E. Пункт Б – широта 74°40'26» N долгота 55°50'35» Е. Впоследствии кронштадтский астроном В. Е. Фус взял на себя труд перевычислить все наблюдения, и он получил для пункта А широту 74°9'48», долготу 55°2'24»; для пункта Б – широту 74°40'11», долготу 55°49'24».

Для точности долготы важно иметь верное гринвичское время. С этой целью в прибавок к трем имевшимся судовым хронометрам было взято от кронштадтского астронома В. Е. Фуса еще 5 хронометров. Состояние хронометров определялось два раза по телеграфу из Гринвича в Ньюкасле и два раза по телеграфу из Христиании в Тромсё. Первоначально три судовых хронометра помещались в их обыкновенном ящике, а по прибытии моем в Тромсё их перенесли к остальным пяти хронометрам, которым дано помещение в особой, никем не занятой каюте, рядом с моей. Все восемь хронометров вставлены в ящик, который положен на толстый пружинный матрац. Сверху ящик этот также закрывался матрацами, одеялами и клеенкой. Каюта не отапливалась, и так как она не прилегает к борту судна, то колебания температуры и влажности в ней были самые незначительные.

Все принятые меры предосторожности оказались целесообразными, и сличение хронометров в Тромсё, по возвращении, через 64 дня, показало, что состояние их в день прихода было точно до долей секунды. Такое совпадение есть случайность, но оно показывает до некоторой степени, что ход хронометров был достаточно хорош. Сличение хронометров в Кронштадте 15 сентября показало, что разность не превосходит одной секунды.

Когда астрономические пункты были нанесены на сеть, то с мензульных планшетов по азимутам и расстояниям перенесли туда же зубец Крестовой скалы, знак на мысе Борисова и Пирамидальную гору в бухте Машигина.

Зубец на Крестовой скале и Пирамидальная гора видны за 45 миль, и поэтому большинство пунктов обосновано надежно. Зубец находится в 2 3/4 верстах от астрономического пункта, следовательно, мензульному определению его можно вполне довериться. Что же касается Пирамидальной горы, то она определена со станций 3-й, 7-й и 8-й, места которых определены по пеленгам астрономического пункта Б и Крестовой скалы. Прокладка пеленгов, взятых близ Крестовой губы, показала, что знак на мысе Борисова находитя как раз в том месте, на котором он получился на мензульной планшете.

Совпадение независимых двух мензульных работ, основанных на небольших базисах (580 и 870 сажен), со съемочною работою, обоснованною на астрономическом базисе, длиною в 37 1/2 миль, показало, что имеющийся материал вполне надежен. Совпадение пеленгов на пункты, определенные астрономически и мензульно, возможно только при условии, что самые пункты определены правильно и что не сделано ошибки ни в измерении базиса, ни в определении их азимутов.

Кроме упомянутых выше двух астрономических пунктов, Крестовой скалы (зубец), мыса Борисова и горы Пирамидальной, для поверки служили также и некоторые другие горы, видимые с большей части станций, а именно: «Лоб горы Головнина», «Снежная гора с точкою», «Гора Черное пятно» (скала), «Лоб II». Совпадение пеленгов на эти горы возможно только при условии, что как им, так и местам станций найдены точные положения. Был один случай на станции № 12, где основной пеленг на Крестовую скалу не совпадал с остальными. Очевидно, была ошибка в отсчете, а потому место станции № 12 проложено по пеленгам на остальные хорошо определенные горы. Кроме того, место станции поверено по углам с фотографических панорам.

Точное совпадение пеленгов дает мне случай поблагодарить Главное гидрографическое управление за бесподобный компас, которым оно снабдило ледокол. Перед тем на ледоколе был лучший компас Томсона выделки фирмы «Войта» в Глазго; диаметр картушки 10 дюймов. Компас застаивался, и несколько пеленгов, взятых на тот же предмет, разнились между собою на градус. Компас, отпущенный из Главного гидрографического управления, системы Де-Колонга, имеет картушку в 74 дюймов и принятую у нас призму для отсчитывания; он действовал бесподобно, невзирая на то что в таких высоких широтах горизонтальное магнитное напряжение очень незначительно. Могу с уверенностью сказать, что если бы я не переменил компас, то морской съемки с ледокола «Ермак» делать было невозможно.

Считаю необходимым указать на желательность улучшить оптическую часть компасов, предназначаемых для съемок, ибо часто приходилось отказываться от пеленга хорошо определенной точки только потому, что за дальностью расстояния невозможно было рассмотреть знак. Было бы весьма полезно разработать применение трубы к пелькругу, заменив его диоптры.

Для исправления пеленгов поправкою компаса были сгруппированы все данные по определению ее на ближайшие румбы в течение двух дней съемки. Затем принята во внимание перемена склонения компаса, соответствующая местам станций, и, кроме того, принято во внимание, что девиация компаса на румб ост уменьшается с каждым градусом широты приблизительно на градус. На основании всех этих данных составлена была помещенная на особом листе таблица поправок на каждый градус курса для каждой станции особо.

Еще два года тому назад, отправляясь к Шпицбергену, я возбудил вопрос о необходимости в больших широтах при прокладке пеленгов на меркаторской карте исправлять их на локсодромический угол. Пеленг берется по дуге великого круга, а прокладка на карте делается по локсодромии. Тогда же начальник Главного гидрографического управления генерал-лейтенант Михайлов поручил составить такую таблицу полковнику Вилькицкому.

Так как вся съемка относилась к одному градусу широты, то, для избежания интерполяции, ее перевычислили на каждую милю расстояния.

Фотографические панорамы обработаны следующим образом. У главного фотографического аппарата по длине фокусного расстояния в 21 см определена цена градусов на фотографиях. Так как фокусное расстояние дано из магазина, в котором покупали аппарат, и, следовательно, довериться ему было невозможно, то сделана была практическая поверка цены градуса. Поверка показала, что было полное совпадение цены делений, выведенной из фокусного расстояния и практически. После этого составлен был масштаб. У моего ручного аппарата фокусное расстояние совершенно неизвестно, а потому оно было определено практически из трех отдельных снимков.

При прокладке главнейших пунктов служили пеленги; при прокладке второстепенных служили фотограммы. Практические приемы этого дела пришлось вырабатывать, на что потребовалось некоторое время. Потом, когда дело наладилось, оно пошло довольно успешно.

При нанесении всех данных съемка на карту приняты были к руководству следующие правила: то, что наносилось инструментально, показано смежным линиями, а остальное показано пунктирами. Сохранились планшеты прежних съемок прапорщика Моисеева, с которых, по окончании работ и просмотре их в Главном гидрографическом управлении, пополнили детали очертание берега в бухтах.